***
Неожиданное ощущение холодного воздуха, касающегося его нежной детской кожи, выдернуло его из сна, оставив ненадолго дезориентированным. Оглушающие звуки, отдаленно напоминающие взрывы и… звериный рёв также не помогали в понимании ситуации. Как и резкие скачки, а-ля американские горки. Опять же, ему оставалось только радоваться своему пустому желудку. Единственная радость во всем этом безобразии – он наконец смог открыть глаза. Что ж, ну… Менма почти снова хочет их закрыть и сделать вид, что он ничего не видел. Первым, что он увидел, был человек, который нёс его на руках. В глаза сразу бросились его блондинистые волосы и голубые серьезные глаза. Только потом он заметил на его голове хитай-ате Конохи и белый плащ на плечах. Намикадзе Минато. Черт. Менма перевёл взгляд туда, куда смотрел Минато и, конечно, он увидел Девятихвостого. Тот уже был окружён золотыми цепями, что самого лиса, казалось, совсем не устраивало. Рыжие длинные хвосты, яростно колыхающиеся за его спиной, были тому доказательством. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не закричать. Хотя он ребёнок, ему теперь можно. Какого черта он делает на руках у Минато? Где Наруто? Он должен быть Менмой, а не Наруто! Рикудо отправил его сюда для того, чтобы помочь ему, он не может быть им! Или Четвёртый вдруг решил сделать джинчурики совершенно чужого ребёнка? Да нет, это не в его характере. Тогда что он здесь делает? Не мог же Минато просто схватить какого-то левого ребёнка, только для того чтобы… Подождите. Он родился сегодня. Его предполагаемая мать всё ещё кричала так, будто проходила вторые роды. Сейчас он находится на руках у Минато. …только не говорите, что он брат Наруто. Черт, теперь, когда он думает об этом, слова Рикудо имеют смысл. «Твоя новая личность отлично впишется в жизни Наруто и Саске»… Конечно, черт возьми, она отлично впишется, когда он является братом главного героя! Пока Менма осознавал свою ситуацию, его… отец уже подошёл к рыжеволосой измотанной женщине. Кушина Узумаки. Его мать. А на руках у неё был другой ребёнок. И всё было бы хорошо, если бы у ребёнка не были такие же рыжие волосы, как и у Кушины. Наруто?.. Насколько Менма помнит, у него были блондинистые волосы, как у Минато. Что здесь происходит? Откуда столько отличий от канона? У Менмы вдруг появилось неудержимое желание истерически заплакать. События всего дня навалились на него, как те валуны на Обито. Смерть в первой жизни, что было немного ожидаемо, поэтому не так сильно давило на психику, хотя всё ещё оставило неприятный осадочек, пробуждение в неизвестном месте, встреча с Сеннином, второе пробуждение, изнеможение детского тела и какофония звуков-запахов. Не успел побыть и дня в этом новом мире, как известный ему канон уже весело помахал ручкой на прощание и свалил в закат. Его нервная система не выдержала подобных сюжетных вывертов и ушла вместе с каноном, даже не попрощавшись. Жирные слёзы неудержимо покатились по его детскому лицу, и не думая останавливаться. Горловой крик, словно исходя из самой души, вышел наружу, что только добавило к нему головную боль от раздражающего шума. Ощущение, что всё в этом дурацком мире настроено против него, добило его окончательно, и его плач зашёл с новой силой. Его брат, словно почувствовав на ментальном уровне всю эту душевную боль, заплакал вместе с ним, но Менма этого не заметил, зацикленный на собственной истерике. Уже измотанный и засыпая, он только краем глаза заметил, как огромная оранжевая чакра засасывается в печать на животе маленького рыжеволосого ребёнка.***
Джирайя не знал, что делать. Кьюби вырвался на свободу, Коноха практически в руинах, а его драгоценный ученик, Минато, погиб, защищая деревню, как и положено Хокаге. И где был Джирайя в это время? В стране Горячих Источников! К тому времени, когда он получил сообщение от одной из своих жаб и вернулся в Коноху, всё уже закончилось. Он снова опоздал, и поплатились за это Минато и его жена. Вина горячим жгутом сдавила горло, не позволяя сглотнуть мешающий комок в горле. Руки судорожно тряслись, и санин попытался сжать ладони в кулаки, дабы прекратить этот раздражающий тремор, но мышцы отказывались слушаться. Перед глазами всё ещё стояло изображение тела Минато, накрытого уже испачканной его же кровью тканью. Мёртв, Минато мёртв, он пережил ещё одного ученика, какой из него учитель, если каждый его ученик в итоге оказался мёртв, лучше бы он… — Джирайя-кун, — морщинистая рука твёрдо сжала его плечо, заземляя его. Успокаивающий, знакомый голос был на удивление твёрдым, — Дыши. Джирайя автоматически выполнил приказ и с удивлением заметил, что, да, он перестал дышать. Почему он перестал дышать? Что он вообще делал? Он должен был вернуться в Кон.. О, да, Минато. Как он мог забыть, что его ученик был мёртв. Мёртв. Мёртв. Мёртв. — Джирайя! — более настойчиво произнёс всё тот же знакомый голос. Это, казалось, наконец, смогло вырвать его из панической спирали. Ошеломлённо моргнув, он перевёл взгляд на человека, который всё ещё сжимал его плечо. Сарутоби Хирузен. Его сенсей. Третий Хокаге. Этот могущественный человек, казалось, постарел на все десять лет. Изнеможённое лицо, в чертах которого читалось неприкрытое горе, новые морщины вокруг глаз и потухший, но всё ещё твёрдый взгляд. Верно, теперь, когда Четвёртый Хокаге мёртв, разбираться со всем этим придётся ему. Четвёртый мёртв, Минато… — С-сенсей, — Джирайя и сам удивился, насколько сломленным оказался его голос. Это стало последней каплей. Слёзы ручьём потекли по его пыльному лицу. — Он мёртв, Минато мёртв… — Ч-ш-ш, я знаю, Джирайя-кун, я знаю. Иди сюда, — Сандайме, несмотря на его рост, крепко обнял своего ученика, мозолистые руки успокаивающе погладили его по дрожащей спине. Санину было стыдно так цепляться за своего учителя, но сейчас стыд был наименьшей из его забот. Все эти внутренние переживания, вина, сожаление, гнев вылились неудержимым потоком, сотрясая его тело крупной дрожью. Он не знал, как долго он так простоял, но, уже успокаиваясь и выравнивая собственное дыхание, Джирайя с внутренним шоком осознал, что плакал он не один. Его хаори с правой стороны промокло от слез Хирузена, тело которого мелко подрагивало, что казалось совершенно незаметным на фоне крупной дрожи, что ранее сотрясало тело Жабы-отшельника. С опозданием он осознал, что Минато был не единственным, кто умер в этот вечер. Снова стыд и вина затопили его с головой. — Сенсей, мне жаль, ваша жена… — Джирайя попытался мягко отстранить от себя старика, чтобы заглянуть тому в глаза. Хокаге не сопротивлялся, поэтому спустя мгновение Мудрецу открылось душераздирающее зрелище: Сарутоби казался полностью побеждённым, лицо ещё сильнее осунулось, а глаза покраснели. Но глубоко внутри всё ещё прослеживался тот самый стержень, благодаря которому он и смог добиться статуса Хокаге, и это невообразимым образом что-то успокоило в душе Джирайи. — Не сейчас, Джирайя-кун, — глухо произнёс Третий, носовым платком вытирая собственное лицо. Один успокаивающий вдох спустя и Сандайме снова был собран. — Пойдём, мне нужно тебе кое-что показать. Санин удивлённо приподнял бровь, но у него ещё не было эмоциональных сил на расспросы, поэтому тот молча последовал за Хирузеном. Под затравленные и печальные взгляды шиноби, разбирающих завалы, они в молчании добрались до детского отделения госпиталя. Джирайя в замешательстве нахмурился, бросив косой взгляд на своего спутника. Зачем они пришли в госпиталь, тем более в детское отделение? Конечно, Джирайя не настолько оптимистичен, чтобы думать, что дети после атаки Кьюби не пострадали, но сейчас и для него и для его сенсея есть дела поважнее, чем проверять каких-то детей. Если бы в этот день ничего не случилось, он бы навестил Минато и Кушину с их двойняшками и это мысль как ничто другое отразилась горечью на языке. Шальная мысль резко отрезвила его и заставила замереть на месте прямо посреди коридора. — Сенсей, их дети… — санин не смог договорить свой вопрос, почувствовав ком в горле, несмотря на медленно зарождавшуюся надежду. Хирузен понятливо хмыкнул, но никак не отреагировал на его вопрос, поторапливая своего ученика. Джирайя слабо улыбнулся; в конце концов отсутствие ответа дало понять, что его надежды не были беспочвенны, и его ученик успел оставить после себя наследников. Это сняло небольшой груз с его плеч. Когда они добрались до одной из многих палат, единственное, что отличало её от других, был молчаливый отряд АНБУ, охраняющий ту. Те беспрекословно пропустили знаменитый дуэт, освободив проход. В самой палате было практически пусто, не считая двух маленьких детских кроваток и одного сереброволосого члена АНБУ, подпирающего одну из стен. — Хокаге-сама, Джирайя-сама, — подобрался АНБУшник, вытянувшись по струнке. — Ину, — приветственно кивнул Сарутоби, входя в комнату. — Как поживают дети? Были какие-нибудь проблемы? — Никаких проблем, Хокаге-сама. Сбоев системы чакр также не были обнаружены ни у кого из детей. — Хорошо-хорошо. Это радует. Во время обмена репликами Жаба-отшельник мог только молча рассматривать стоящего перед ним юношу. Маска мало что делала для сокрытия личности, когда в Конохе был только один человек с серебряными волосами, поэтому Джирайя хорошо осознавал, что это был ученик его собственного ученика – Какаши Хатаке, единственный выживший из Команды 7. Теперь уже точно единственный. Санин мог только молча поражаться его стойкости и собранности. Буквально несколько минут назад у самого Джирайи была небольшая истерика и это с учетом того, сколько смертей на своём веку он пережил. Какаши, конечно, тоже уже опытный в данном плане, как бы грустно это не звучало, но такая обусловленность от горя не самый лучший показатель психической стабильности. Ему стоит поговорить об этом с Яманако Иноичи. Оставив эти размышления на потом, Мудрец перевёл взгляд на спящих детей, невольно затаив дыхание. На левой кроватке, беспокойно кряхтя, лежал малыш с пучком жгучих рыжих волос и отличительными родимыми пятнами на пухлых щеках в образе кошачих (лисьих?) усов. Форма лица была более округлой, совсем как у Кушины. Санин уже сейчас понимал, что внешностью ребёнок пошёл в мать, даже если он ещё не видел его глаза. С другой стороны, его брат наверняка пошёл в отца. Блондинистые волосы и более заострённый подбородок уже намекали на это. Усов, на удивление мужчины, у него, как у его брата, не было. — Сенсей, эти усы… — Верно, Джирайя, — перебил того Хирузен. После тяжёлого вздоха тот продолжил, — У Минато не было выбора. Кьюби свирепствовал, а Кушина была не способна стать джинчурики во второй раз. Поэтому он запечатал Биджу в нового джинчурики. — Да, я получил ключ от печати Восьми Триграмм, — согласно кивнул Джирайя. После нескольких минут раздумий он нахмурился. — Но разве маленький ребёнок, по сути новорожденный младенец может выдержать всю мощь Биджу, тем более самого могущественного? Ведь именно поэтому Кушина стала им только в 12 лет, когда система циркуляции чакры уже полностью сформирована. Как Минато решил эту проблему? — Он использовал Печать Бога Смерти, — мрачно ответил Сандайме. — Минато разделил Кьюби напополам и одну половину запечатал в себе, а другую в своего собственного ребёнка с более выраженными генами Узумаки. Я думаю, следы от усов у него появились из-за того, что в нем запечатана только одна половина Кьюби. — Это… на самом деле разумное предположение, — задумчиво кивнул Джирайя. — Кушина была ещё жива после запечатывания Девятихвостого, — ни с того ни с сего сказал Сарутоби. Санин от резкой смены темы даже ненадолго опешил. — До сих пор поражаюсь живучестью Узумаки… Успела взять с меня обещание позаботиться о малышах и сказать мне их имена. Джирайя даже не удивился этому. Узумаки всегда отличались своей жизненной силой и безразмерной любовью к своей семье. В последнем пункте они могли даже быть такими же помешанными, как и Учиха. — Их имена? Я знаю, что одного из них они хотели назвать Наруто, как и героя моей книги. Как зовут второго? — Менма, — мягко хмыкнул старик. Тёмные глаза заволокла ностальгическая дымка, — Я помню, Минато приходил ко мне жаловаться, мол, Кушина назвала их детей в честь начинки из рамена. Кушина в свою очередь хотела назвать их второго сына на имя с буквы М, как и Минато. Менма показалось ей прекрасным выбором, — после небольшой паузы он пояснил, — Наруто с рыжими волосами, а Менма с блондинистыми. — Наруто и Менма, значит? — довольно заулыбался Джирайя. Ему нужно будет написать книгу с главным героем по имени Менма, раз уж книга с Наруто у него уже есть. Хм. — Ты дашь им фамилию Узумаки? — Наруто, может быть, — с неуверенной заминкой ответил Хокаге. Санин в свою очередь подозрительно сузил глаза. — Менма возьмёт фамилию Намикадзе. — Что?! — возмущённо вскинулся Джирайя, сверля взглядом своего сенсея. — Ты ведь это несерьёзно, сенсей! А как насчёт врагов Минато? Ива же захочет убить его. Ты сам знаешь, насколько Ооноки может быть обидчивым и неадекватным! Он слишком мал, чтобы разбираться с этим! — Что ты хочешь, чтобы я сделал?! — не выдержал Хирузен. Какаши, про которого, кажется, эти двое забыли, неловко переминулся с ноги на ногу. — Посмотри на него внимательно, Джирайя, и скажи мне, что первое о чем ты подумал, не было его сходство с Минато. Будь он джинчурики, я мог бы списать это на влияние печати, если бы кто-то, кому правду знать не стоит, заинтересовался им. Благо в Конохе мастер печати у нас только ты. Но он не джинчурики. Если мы сейчас скроем его родство с Четвёртым, кто-то всё равно рано или поздно догадается об этом. Сейчас, после атаки Кьюби, жители Конохи должны как никогда объединиться, чтобы пережить случившийся кризис. Нам не надо, чтобы кто-то из них начал сомневаться в своём Хокаге. Недоверие к Хокаге может привести к более плачевным последствиям, и ты как никто другой должен это понимать, — после горячего монолога повисла неуютная тишина. Джирайя глубоко задумался над словами своего учителя, хотя неодобрение всё ещё читалось на его лице. После тяжёлого вздоха Хирузен продолжил уже более спокойно. — Он не будет один, Джирайя-кун. У Минато и Кушины было много друзей среди других кланов, наиболее близкими из которых также являются главами своих кланов. На ближайшем совете я собираюсь поднять эту тему и спросить, кто из них будет готов приютить Менму. Если таковых не будет, что ж. Я готов самолично вызваться на роль его опекуна. Асума тоже был ребёнком Хокаге, помни об этом. И он всё ещё жив и здоров. Я также собираюсь пристроить к нему отряд АНБУ. Он будет в безопасности, Джирайя. Санин неохотно кивнул, понимая доводы сенсея. Не то чтобы ему нравилась эта идея, конечно. Его крестник будет иметь мишень на спине размером с Четвёртого Хокаге и он не может представить, что его жизнь будет спокойной. Придётся смириться с положением дел, Конохе действительно не нужны дополнительные проблемы. — Что насчёт Наруто? — заинтересовано спросил Джирайя. — Он джинчурики, Джирайя, — устало вздохнул (уже в который раз за сегодня) угрюмый Хокаге, изнеможённо помассировав переносицу. От всех сегодняшних проблем его головная боль разошлась не на шутку. — Я не могу пристроить его ни в какой клан по закону Тобирамы-сенсея. Придётся отправить его в приют и приставить отряд АНБУ для обеспечения его безопасности. Я собираюсь издать закон о неразглашении личности джинчурики, это должно дать нам гарантию, что его не попытаются похитить, как Кушину. — Он собирается жить в приюте? — недовольно уточнил Джирайя, раздосадовано нахмурив брови. — Конечно, ты, как его крестный и человек, не относящийся к клану, можешь его усыновить, Джирайя-кун. — Ты же знаешь, что моя специальность не располагает к долгому пребыванию в деревне. Особенно теперь, когда мне совершенно наверняка придётся распускать дезинформацию, чтобы держать другие скрытые селения подальше от Конохи. — Тогда у меня нет другого выбора, — беспомощно пожал плечами Хирузен. Джирайя шумно выдохнул воздух, устало проведя рукой по лицу. — Что за бардак, — обреченно пробормотал он, чувствуя небольшую пульсацию в висках. — Почти наверняка уверен, что Шикаку имеет аналогичные мысли. Кстати о нем. Мне пора возвращаться к работе. Нужно успеть разобраться с докладами чунинов, подсчитывающих число погибших, прежде чем готовиться к собранию совета. Увидимся позже, Джирайя-кун, Ину. И, выпрямив усталую спину, Хокаге вышел из палаты, оставив Санина и агента АНБУ наедине. Джирайя почувствовал себя эмоционально выжатым. Небольшой приступ апатии удалось с некоторыми усилиями подавить, уже имея опыт в этом деле после каждой пережитой им смерти. Возможно, он не так далеко ушёл от Какаши. Хм, ему тоже стоит обратиться к Иноичи. Наверное. Может и нет. И снова вытолкнув размышления об этом на второй план, он поближе подошёл к кроваткам со своими крестниками. Сейчас оба спокойно спали – даже Наруто перестал кряхтеть – и как никогда напоминали своих родителей. Грустно улыбнувшись, Джирайя аккуратно погладил Менму по лбу, стараясь сильно не давить. Прикосновение было легким, нежным, палец почти не касался кожи, но малыш всё равно проснулся, осоловело моргая сонными глазками. Жаба-отшельник резко затаил дыхание. Голубые, словно ясное небо, глаза в детском удивлении уставились на него, не мигая. Действительно, Менма был слишком сильно похож на Минато для его же собственного блага.