путь к вершине...

      — бросишь? опять? — смешок получается больше нервным, чем хотелось исаги: надменно, будто с самого начала он не придал их отношениям значения. на самом деле, это и отношениями не назовешь. на самом деле, он боялся именно этого — что в итоге все закончится так. у него перед глазами был прекрасный, самый отвратительный пример — рин итоши. саэ бежит прочь, ему бы подальше от японии, от сброда в японском футболе. его испания не сравнится, там сильные игроки, там сильный он. и плевать, что сам за исаги схватился. плевать, что увидел в нем новое начало для японии. итоши все идеально складывает в чемодан, чтобы не оставить ничего. не оставить после себя следа. а йоичи наблюдает за его движениями, все пытаясь себя убедить: «я знал, я знал-знал-знал». да что с того, что знал с самого начала? где теперь он? видимо, он не достаточно хорош для итоши, раз тот берет и снова оставляет, только теперь его. — у меня два билета, — наконец он смотрит на него бирюзовыми глазами, и исаги хочется, действительно хочется думать, что сожалеющий блеск в них ему не мерещится. (но ведь и правда: билет на него все-таки купил). будто по саэ действительно скажешь, что делает он это нехотя, придерживаясь своих принципов — или чего? как будто и правда что-то значат хмурые брови и опущенные уголки губ — хотя они всегда такие, но исаги умеет различать, у него получалось эти уголки поднимать, складывая губы в улыбку, и не раз, и зубы блестели от смеха, — ну а что сейчас? конечно хочет верить, но если так, то почему... почему?.. — мое место здесь, ты знаешь, — он разводит руками, и саэ на это морщится, мерещится вспышка боли на лице, а потом снова оно становится непроницаемым. — ну а мое — там, — он подходит к нему, исаги сам непроизвольно поддается вперед, получая прощальный поцелуй. запомнить бы тепло чужих губ, ленивый язык, дыхание, щекочущее щеку. — я буду ждать тебя, — эти губы шепчут, — одного тебя здесь не хватит. и исаги остается один. «эгоист», — думает, а еще знает: не дождется.