***
Том не разговаривал с ним все утро. Это подтвердило его подозрения, что так же, как когда Реддл увидел его у Дурслей, это было воспоминание, замаскированное под сон. Когда Адриан закрывал глаза, перед ним вставали три мертвых лица, их остекленевшие глаза, слепо смотрящие в потолок. Во время завтрака Реддл сидел рядом с Адрианом, но не пытался начать разговор или хотя бы ответить на его вопросы. В конце концов Адриан завёл разговор с Кассиусом о квиддиче, из-за чего Реддл буркнул, что пойдёт на Чары пораньше, после чего действительно покинул Большой Зал. Адриан был удивлен, почувствовав обиду на Реддла, и ему пришлось много раз за утро напоминать себе, кто такой на самом деле Том Реддл. Но, несмотря на это, он продолжал ловить себя на том, что при любой возможности его взгляд находит слизеринца. Слишком много раз за этот день Адриан ловил себя на мысли, что вспоминает их поцелуй в Тайной Комнате. Как будто воспоминание о чужом горячем рту на его шее было выжжено на его коже и в его разуме. После обеда у слизеринцев и гриффиндорцев стояла Защита от Тёмных Искусств с Дамблдором. Сегодня они должны были изучать чары Патронуса. Профессор стоял перед своим столом, небрежно облокотившись на него, и повторял теорию, которую они изучали в прошлом году. Сегодня они должны были попробовать использовать заклинание на практике. — … считается, что заклинание Патронуса является представлением вашего истинного «я», вашего внутреннего «я», — объяснял Дамблдор. — Однако иногда Патронусы принимают неожиданные формы. Адриан вполуха слушал рассуждения профессора, рисуя оленя на полях своей книги. — …и может исполняться только теми, у кого чистое сердце, теми, кто может вспомнить что-то действительно счастливое. Существует множество исследований о том, как те, кто практикует Темные Искусства, не могут вызвать Патронуса, и вместо этого из их палочки появляется поток личинок. Считается, что темные волшебники не способны вызвать в своём сознании по-настоящему счастливый образ. Использовал ли Адриан Патронус после убийства Крокера? Что, если он больше не сможет использовать это заклинание? Было достаточно уже того, что его Патронус теперь принимал облик дракона. Что это говорило о нем самом? — Да, мисс Дэвис? Гриффиндорка опустила руку. — Какую форму принимает ваш Патронус, сэр? Профессор слегка улыбнулся. — Феникс, — он сделал паузу. — Мистер Эйвери? Кассиус выпрямился. — Как понять, какое воспоминание следует выбрать? Есть ли сила в каждом воспоминании? Дамблдор посмотрел на слизеринца поверх очков-полумесяцев. — Да, есть. Покупка пары носков на Рождество может сделать человека счастливым, но истинное ли это счастье? Это должно быть воспоминание, которым вы дорожите. Оно может быть о вашей семье, любимом человеке… список можно продолжать бесконечно. Вскоре вопросы студентов иссякли, и Дамблдор дал им время подумать о воспоминании, которое они должны будут использовать для использования заклинания. Нервозность бурлила в желудке Адриана, он не хотел, чтобы из его палочки вместо прекрасного белого света вылились мерзкие личинки. В голове продолжал крутиться образ Рона, изрыгающего слизней. Адриан поморщился и обратил внимание на Дамблдора, который пригласил всех выйти на широкое открытое пространство классной комнаты, расчищенное специально для практических занятий. Адриан еще немного посидел, наблюдая, как слизеринцы разбрелись по разным углам, стараясь остаться в одиночестве, а гриффиндорцы наоборот собрались вместе. Он видел выражение беспокойства на лицах представителей факультета змей, вероятно, также беспокоящихся о том, что из их палочек посыпятся личинки. И снова его внимание привлек Том. Он стоял дальше всех от всех, сжав губы в тонкую линию и недовольно глядя на свою волшебную палочку. Адриан решительно закрыл книгу и прямо двинулся к Реддлу. Карие глаза метнулись к нему, но юноша ничего не сказал, а потому Адриан спокойно встал рядом с ним. — Мне потребовалось некоторое время, чтобы освоить Патронуса. Я использовал воспоминание о том, как впервые летал на своей метле, но оно оказалось не достаточно сильным, — Адриан прервался, задумчиво глядя на свою палочку. — Затем я попытался использовать другие воспоминание, но они все оказались слишком слабыми. Половина успеха — уверенность в том, что ты сможешь это сделать. Ты не должен в себе сомневаться. И только вторая половина это воспоминание. Оно должно быть самым сильным и счастливым, самым ярким. Но, похоже, никто не понимает, как трудно сиротам иметь приятные воспоминания, — он поднял палочку, зная, что Реддл внимательно его слушает и смотрит за каждым его движением. — Я выбрал воспоминание о том, как ушел от Дурслей, наконец-то узнав, что я не урод. Адриан взмахнул палочкой, концентрируясь на озвученном воспоминании. Но когда он произнес заклинание, ничего не произошло. Никаких личинок тоже не было. — Я так понимаю, это должен был быть Патронус, — протянул Том. Адриан задумчиво нахмурился. — Может быть, это воспоминание уже не самое сильное, — Адриан качнулся на пятках, почесывая подбородок. Было одно воспоминание, которое снова и снова приходило ему в голову. Его щеки вспыхнули от образов, пронесшихся в его сознании, но он сосредоточился на ощущениях, которые они вызвали. — Экспекто Патронум, — произнёс он, вытягивая палочку. Адриан задохнулся, когда энергия пронзила его тело, и из конца остролистной палочки вырвался огромный дракон. Не осознавая себя, Адриан засмеялся, от облегчения глаза защипало. Никаких личинок! Он всё ещё может использовать Патронус! Адриан с ухмылкой наблюдал, как весь класс остановился и наблюдал, как прекрасное чудовище по всему классу, прежде чем спикировать и приземлиться прямо перед Реддлом. Рука Тома дернулась, как будто он хотел прикоснуться к полупрозрачному зверю. Глаза Адриана встретились с чужими карими глазами, и он почувствовал слишком знакомое ощущение прощупывания своего сознания. Образ его спины, прижатой к стеклу, пронесся в его сознании, чужие губы на его губах, затем поцелуи скользнули ниже по шее… укусы… засосы. Адриан вытолкнул Реддла из своего сознания, его глаза расширились от ужаса, когда губы Тома изогнулись в зловещей улыбке. — Как ты смеешь- Патронус тут же исчез. — Мистер Певерелл, — сказал Дамблдор, подходя ближе. Его мантии переливались оттенками сиреневого и горчично-желтого и шуршали при каждом шаге. Лицо старшего волшебника было непроницаемо. — Я никогда не видел, чтобы кто-то вашего возраста смог призвать телесного Патронуса. Адриан оторвал злой взгляд от Тома. — Мой наставник научил меня этому заклинанию после того, как у меня возникли проблемы с дементорами. Мне было тринадцать. — Тринадцать? — Дамблдор задумчиво погладил бороду. — Как интересно. Не могли бы вы помочь своим одноклассникам? Адриан перекатился с носков на пятки. — Да, конечно. Нахмурившись, он наблюдал, как Дамблдор подбежал к своему столу и начал что-то набрасывать на пергаменте. Были ли у Дамблдора записи о нем? Возможно, пора использовать свою мантию-невидимку… с другой стороны Дамблдор, казалось, всегда чувствовал Адриана под ней. — Это было просто потрясающе! — сказал Кассиус, подойдя ближе, и сбивая Адриана с его мрачных мыслей. Адриан слегка улыбнулся, обращая внимание на красивого блондина. — Спасибо. — Поможешь мне? — Конечно, — Адриан переключился на свой обучающий режим, который он использовал с Отрядом Дамблдора. — Выпрямись… ага, — он поднял руку, положив её на плечи Кассиуса, чтобы оттянуть их назад, выпрямляя спину. — Учти, ты вряд ли сможешь с первого раза призвать телесного Патронуса, скорее всего он будет выглядеть, как огонёк на конце палочки или щит. Ты уже выбрал воспоминание? Внезапно Адриан почувствовал, как энергия в классе изменилась. Он обернулся, как раз в тот момент, когда Том поднял палочку и чётко произнес: «Экспекто Патронус». Он ничего не ждал от Реддла, совсем ничего, потому что Реддл знал только тьму… в нём не было ни капли счастья. Но даже если он ошибается, и Реддл сможет использовать заклинание, вряд ли появится что-то большее, чем простой огонёк. Оказалось, что он ошибался. Рот Адриана приоткрылся от удивления, когда большая змея вылетела из кончика тисовой палочки. Змея не стала летать по классу, сразу скользнув к Адриану, кружа над ним, словно высматривая свою добычу. Адриан же смотрел вовсе не на змею, а на торжествующее лицо Тома. И что-то в этот момент надломилось в нем. Он почувствовал, как его горло сжалось. У Тома были счастливые воспоминания. Несмотря на то, что он сгорал от любопытства, желая узнать, какое именно воспоминание использовал Том, Адриан почувствовал, что гордо улыбается другому слизеринцу. Змея исчезла в серебристом тумане, и Адриан сократил расстояние между ними (забыв о том, что вообще-то помогает Кассиусу). Бордовые глаза следили за каждым его шагом. — Том, это было… — он замолчал, не зная, какое слово сможет отразить его эмоции в достаточной мере. — Ты все еще злишься на меня? Слова прозвучали мягко и тихо, звуча только для ушей Адриана. Злится? Реддл вторгся в его разум без разрешения и увидел смущающее воспоминание, которое его подсознание посчитало одним из самых счастливых. Однако Том создал телесного Патронуса, и теперь надежда Адриана была сильнее любых других эмоций, которые он мог испытывать. — Нет. Отличная работа, — Адриан широко улыбнулся. — Я не хочу, чтобы ты снова так делал… Это мои воспоминания, я сам тебе их покажу, если посчитаю нужным, ты не должен их у меня вырывать силой. Но я горжусь тобой. Что-то неясное мелькнуло в выражении лица Тома, прежде чем тот прямо взглянул на Адриана. — Мистер Реддл, — к ним уже подходил подоспевший Дамблдор. — Да, профессор Дамблдор? — губы Тома растянулись в самодовольной улыбке, палочка свободно свисала, зажатая только кончиками пальцев. — Вы оба отлично потрудились. Адриан едва смог скрыть улыбку, наблюдая, как Дамблдор неохотно хвалит Реддла. Остальной класс болтал, глядя на Тома и Адриана, в то время как их факультет смотрел на них обоих с восхищением и уважением.***
Весь замок гудел слухами о том, что Том и Адриан смогли вызвать телесных Патронусов на Защите. На протяжении всего ужина слизеринцы вспоминали выражение лица Дамблдора и ворчали о том, что он даже не дал им никаких баллов, хотя только Том и Адриан настолько хорошо справились с заклинанием. Том купался во всеобщем внимании, и Адриан поймал себя на том, что улыбается. Мало того, что это история про личинок оказалось мифом, так ещё и Реддл сумел найти действительно счастливое воспоминание. Хотя, конечно, вопрос того, что именно за воспоминание использовал Реддл, слегка беспокоил Адриана. Было ли это воспоминание о смерти его семьи, которую он видел в их общем сне? Или воспоминание о моменте, когда он осознал, насколько могущественным станет в будущем? Адриану все еще не нравилась мысль о том, что Реддл смог подсмотреть воспоминание, которое он использовал для призыва Патронуса, особенно потому, что оно напрямую касалось Тома. С каких пор это воспоминание вообще стало для него настолько счастливым? Адриан постучал в дверь кабинета Защиты через час после ужина. Он принес с собой домашнее задание, как того требовала записка. — Войдите. Он открыл и закрыл её за собой. Дамблдор стоял у окна, глядя на земли, окружающие замок, пока солнце садилось вдали. Одна его рука поглаживала бороду, но взгляд оставался неподвижным. — Садитесь, мистер Певерелл, и можете приступать к своему домашнему заданию. Прикусив внутреннюю сторону щеки, Адриан сел на своё обычное место и начал работать над черновиком эссе по Гербологии. Черновик. Даже спустя месяцы пребывания в прошлом он не уставал восхищаться такой простой вещью как черновики, которые он прежде почему-то игнорировал. Его оценки по всем предметам поднялись с «чуть выше среднего» до уровня Абраксаса. Единственным, кто постоянно обгонял его в учёбе, был Том, но он, казалось, просто впитывал знания, стоило ему только взглянуть в книгу. Отказ от квиддича был одним из способов наверстать упущенное за время помощи Реддлу. Через час Адриан решил прерваться, чтобы перечитать свою работу и внести правки. Забывшись, он не знал, что Дамблдор вернулся к своему столу. — Мистер Певерелл. Изумрудные глаза заинтересованно поднялись. Он поражённо моргнул, откладывая эссе. — Да, сэр? — Я много раз прокручивал в голове нашу последнюю встречу наедине, вы тогда пришли ко мне, чтобы узнать о Геллерте Грин-де-Вальде, — руки Дамблдора были сцеплены на столе, его светло-голубые глаза изучали черноволосого юношу напротив. — Я боюсь, что слышу эхо минувших лет… вижу зловещее отражение того, что уже однажды происходило. Адриан нахмурился. — Я не понимаю вас, сэр. — Что вы знаете о трагических событиях, развернувшихся в прошлом году? — спросил Дамблдор. — Лимонный шерберт? — предложил он миску со сладостями. — Нет, спасибо, — Адриан откинулся на спинку деревянного стула. — Вы имеете в виду смерть Миртл Уоррен? Разве ее не убил акромантул? — он попытался придать своему лицу бесстрастное выражение, зная, что «правда», в которую верят все, кроме Дамблдора. Хагрид был невиновен. Он знал это и любил Хагрида, но у полувеликана была ужасная привычка приводить в школу очень опасных существ. — Акромантул был обнаружен в школе. — Ясно, — он пожал плечами. — Я не понимаю, какое это имеет отношение ко мне, профессор. Дамблдор тяжело вздохнул. — Помните, я говорил вам, что Грин-де-Вальд привлекает людей, заставляя их чувствовать себя особенными, на самом деле презирая их? — Да, сэр, — на этот раз уже профессор откинулся на спинку своего стула. — Вы должны быть осторожны с тем, кому доверяете, мистер Певерелл. Некоторые будут использовать вашу силу в своих собственных интересах. Адриан мягко улыбнулся. — Вы пытаетесь предупредить меня о Томе? Дамблдор уставился на него в ответ. — Том — очень хороший ученик, могущественный волшебник. Иногда эта сила может вызывать привыкание и выходить из-под контроля. Вы можете стать для него вызовом. Пальцы Адриана играли с концом пера на столе. — Вы тоже сильны, сэр. Вы говорите по своему опыту? — он внутренне ухмыльнулся, увидев как в шоке расширились глаза профессора. Заместитель директора развернул лимонный щербет, оставив бумажную обертку рядом с тонкой стеклянной чашей. — В молодости я позволил такой же силе овладеть мной, захватить меня. Вы знаете о моем… старом друге. Он был очень убедителен на своём родном языке. — Все ждут, что вы от него избавитесь. Дамблдор бросил конфету в рот. — Людям легче переложить ответственность за чью-то смерть на кого-то другого, чем самим испачкать руки. — Но вы сказали, что всякий грех можно искупить. Вы ведь не собираетесь его убивать, — Дамблдор сжал кулаки, услышав слова Адриана. О, это была правда, и Дамблдор пал жертвой той же системы, в которой упрекал других. В будущем ему было проще заставить Гарри убить Волдеморта, чем делать это самостоятельно. Так было меньше крови на его руках. — Вы недовольны этим? Глаза Адриана вспыхнули от раздражения, губы сжались в тонкую линию. — Вы не хотите дать шанс на искупление Тому, но легко даёте его Грин-де-Вальду, убившему множество людей. Я считаю это лицемерием, — Адриан поерзал на стуле и почти с удовлетворением наблюдал, как на лице Дамблдора отражается рассеянность. — Складывается впечатление, вы больше боитесь семнадцатилетнего мальчика, чем бог знает сколькилетнего страдающего манией величия Тёмного Лорда. Профессор некоторое время молчал и изучал взглядом Адриана. — Я вижу в Томе так много от Грин-де-Вальда. Верхняя губа Адриана скривилась. — И все же вы дружили с Грин-де-Вальдом даже после того, как его выгнали из Дурмстранга за темную магию. Вы верили в него. Вы оба разделяли идеологию, по крайней мере какое-то время. И вы пытаетесь сказать мне, чтобы я был осторожен и предупреждаете меня о Томе? — Адриан покачал головой. — Думали ли вы хоть когда-нибудь о том, какой вред вы нанесли, будучи первым волшебником, которого встретил Том? Вы ничего не рассказали ему о его семье, которая с самого рождения считала его «уродом». Не сказали ему ни слова утешение, не оказали никакой поддержки. Вместо этого вы сказали ему, что он вор, живущий в условиях, в которых у него на самом деле никогда ничего не было. Ни детских игрушек, ни книг, которые любили его мать или отец. Он рассказал вам о своём умении разговаривать со змеями, а вы в ответ даёте ему только осуждение и молчание. Он учится в Хогвартсе, стремится угодить и найти дом. Вы же отдаляетесь от него и пристально наблюдаете за ним, ожидая непонятно чего. Адриан сидел, и его тело била дрожь, пока слова лились из его уст. Было слишком поздно отказываться от своих же слов. Слишком поздно было взвешивать последствия раскрытия такой информации. Информации, которую он не должен был знать. Конечно, Дамблдор объяснит себе обвинения Адриана тем, что Том рассказал ему события со своей точки зрения. Но это не означало, что Адриан сказал неправду. Самое удивительное, что Дамблдор потерял дар речи. Что можно было возразить на это? Оспорить сказанное? Наказать Адриана за через чур резкое высказывание? — Возвращайся в гостиную, Адриан, — в голосе заместителя директора чувствовалась усталость, которой Адриан никогда не слышал в будущем. В голосе явно читалась какая-то эмоция, которую Адриан не мог точно уловить и разобрать — сожаление, замешательство? Возможно, смесь того и другого. Адриан собрал свои вещи и помедлил, прежде чем уйти. Дамблдор задумчиво смотрел на прозрачный хрустальный шар, стоящий на краю стола. — Сэр? — голубые глаза не поднялись, чтобы встретиться с ним, и Адриан неловко замялся. — Извините, если я наговорил лишнего. Я понимаю ваше беспокойство. Но… если мы не подарим тем, кто потерялся, хоть немного света, откуда тогда у них возьмётся надежда? Сказав это, Адриан ушел, так и не дождавшись ответа.