На покоцанных полках валялись всякие безделушки: пластмассовые солдатики разной степени уродливости, с отсутствующими руками, ногами или даже головами; несколько сломанных касет для проектора, на которых были кадры из «Звездного Пути», видимые только в свете качающейся лампочки; три смешанные машинки, одна из которых представляла собой грузовик с поломанной кабиной, Дадли ударил по нему ножом; и множество деталек Лего, из которых Гарри строил разные кривенькие конструкции.
Пыль струилась сквозь щели, а лестница над головой тряслась с такой силой, словно спускался Кинг-Конг. Губы Гарри изогнулись в улыбке при мысли о Кинг Конге с лицом Дадли, взбирающемся на вершину Эмпайр Стейт Билдинг. Если честно, представленная картина мало отличалась от реальности. Дадли и его лучший друг Пирс Полкисс любили качаться на детской площадке, а затем «случайно» приземлиться на каких-то бедных, ничего не подозревающих третьеклассников, которые часто собирались на площадке, чтобы поиграть в «Утка, Утка, Гусь».
Непослушными пальцами Гарри играл со своим любимым игрушечным солдатиком. Этот был почти целым, у него не было только лица. Дадли отрезал его лезвием бритвы дяди Вернона. Увидев, что лицо солдатика не восстанавливается, он заплакал и выбросил игрушку с лестницы.
Руки Гарри были всё ещё грязными, а под ногти забилась земля после целого дня работы в саду. В этот раз он сажал розы, иногда шипы больно кололи руки, но следов порезов почему-то не осталось.
— Где этот маленький уродец?
Гарри вздрогнул от пронзительного гнусавого голоса, донесшегося из кухни. Он вздохнул, ставя солдатика обратно на полку рядом с тем местом, где ночью должна была лежать его голова. Часто он надеялся, что безликий солдатик будет защищать его, пока он спит.
— Мальчишка!
Он открыл дверцу чулана и вышел в коридор.
— Да, тетя Петуния?
Его тетя вышла из кухни в фартуке, повязанном вокруг талии, и посмотрела на семилетнего мальчика, сморщив свой острый нос.
— Маленький идиот, ты совсем забыл о времени?
Гарри тревожно прикусил нижнюю губу, прежде чем ответить.
— В моем шкафу нет часов, тетя Петуния.
Мясистая рука ударила его по голове. Гарри всхлипнул от боли и слез, выступивших на глазах из-за пульсирующей боли в черепе. Вернон стоял позади него, держа в другой руке пульт от телевизора.
— Как ты смеешь возражать своей тете? — нахмурился крупный мужчина. — Мы даем тебе крышу над головой, постель для сна, и это твоя благодарность?!
— Прости, дядя Вернон.
— Иди, приступай к ужину… и не забудь помыть руки.
Гарри помчался на кухню, едва избежав еще одного удара по голове, на этот раз от тети. Он встал на цыпочки и открыл кран с водой. Меньше всего он любил мыть посуду, его роста не хватало, чтобы нормально дотягиваться до раковины, и спина всегда начинала болеть уже через две-три минуты работы.
Сорок пять минут спустя Дурсли получили свой ужин. Однако, поскольку это было любимое блюдо Даддли — лазанья — самому Гарри ничего не досталось. Желудок болезненно сжался от голода, особенно ощутимого после целого дня работы в саду и на кухне. Он намазал маслом кусочек хлеба и сумел соскрести остатки тертого сыра. Как и всегда, он забрался в свой чулан, приступая к ужину с открытой дверцей. Это было требованием Вернона, он хотел точно знать, что Гарри не украл еду, не предназначенную для него.
— Что это?
У Гарри закружилась голова от волнения. В дверях кто-то стоял, но Гарри не видел ни его лица — только темную одежду. Гарри молчал, а рука с бутербродом замерла на полпути ко рту.
Человек наклонился вперёд. Это был мальчик старше Гарри у него была бледная кожа, карие глаза и вьющиеся тёмные волосы.
— Мальчишка! Приберись тут!
При звуке рокочущего голоса своего дяди Гарри вскочил на ноги и с отчаянием посмотрел на темноволосого юношу.
— Мне нужно помыть посуду, — хлеб тут же был отброшен на тарелку, всё это время сиротливо стоящую на кровати. — Я не знаю, кто ты, но если они увидят тебя, у тебя будут проблемы. Пожалуйста, дай мне пройти.
Насмешливое выражение появилось на лице юноши, но затем он всё же отошел в сторону, позволяя маленькому мальчику юркнуть в столовую. Вернон рассмеялся, наслаждаясь вечернем просмотром любимого телешоу в гостиной.
Гарри собрал все тарелки, которые оказались пустыми и только немного испачканными томатным соусом, и отнес их на кухню, включая свет и горячую воду.
Старший мальчик стоял в дверном проеме, просто наблюдая и опираясь плечом на косяк двери.
— Что ты делаешь?
Гарри бросил на него раздраженный взгляд.
— Если ты ещё не ушёл, значит, ты мне мерещишься, — он провёл пальцами по затылку, поморщившись. — Дядя наверное сделал меня ещё большим уродом, — он откинул челку со лба, потирая покалывающий шрам.
— Адриан?
Семилетний мальчик нахмурился.
— Меня зовут Гарри, — он закрыл кран, глядя в раковину, заполненную мыльной водой. Он начал с тарелок, оставляя кастрюли напоследок.
Тем временем неизвестный юноша вошёл в кухню, осматриваясь.
— Что это?
Гарри вздохнул.
— Это стиральная машина… это хлопья… и тостер, — он продолжил мытье тарелок, удивленный тем, что никто из его семьи ещё ничего не сказал о его разговорах с самим собой.
Наступило долгое молчание, за время которого Гарри домыл тарелки и приступил к кастрюлям.
— Какой сейчас год? — прозвучал тихий вопрос.
— 1987.
— Когда ты родился, Гарри?
Он издал недовольный звук боли, когда его поясница начала пульсировать от веса кастрюли и балансирования на цыпочках.
— Мне семь лет… так что, наверное, 1980.
— Когда у тебя появился этот шрам на лбу? Выглядит болезненно.
Гарри пожал маленькими плечами.
— Наверное, когда мои родители погибли в автокатастрофе, так сказала моя тётя.
— Твои родители были магглами?
— Магглами? — Гарри вскрикнул, когда шрам пронзила боль. Семь. Лет. Но он старше. Что-то не так… правильно. Ему же семнадцать?
— Что это за место, Гарри? — юноша подошел ближе, его голос был низким и спокойным.
— Ты можешь просто уйти? — Гарри тер кастрюлю, его глаза наполнились слезами, а соус от лазаньи всё никак не хотел отмываться от дна.
— Что это за место, Гарри? — незнакомец повторил свой вопрос, на этот раз более настойчивым тоном.
— Я здесь живу, — проворчал Гарри.
— Это твои тетя и дядя? Они заставляют тебя заниматься садом… готовить им… убирать за ними… при этом они кормят тебя хлебом и объедками? — чужая рука коснулась затылка Гарри. — Ты действительно Адриан Певерелл?
При звуке имени все остановилось. Гарри замер. Изумрудные глаза расширились, и магия вырвалась из него. Он закричал, поднял щиты и заставил себя проснуться.
Адриан проснулся с криком. Пот покрыл его тело, простыни обвились вокруг его ног, как будто руки, удерживающие его. Его сердце громыхало в груди, все звуки доносились как сквозь вату. Он вскочил с кровати, радуясь заглушающим чарам на своей кровати.
К горлу ощутимо подкатывала тошнота.
Пришлось на бегу распахнуть занавески и, спотыкаясь, выбраться из постели, стараясь никого не разбудить. Адриан добрался до ванной комнаты и прислонился к стене, после чего его стошнило.
Он чувствовал
его. Темная, притягательная магия наполнила каждый уголок ванной комнаты.
— Я уже говорил тебе… Реддл. Отъебись, — Адриан поднялся, вытирая рот дрожащей рукой.
Том Реддл выглядел чертовски элегантно даже в своей пижаме, только волосы были немного взлохмачены после сна. Он стоял, молча наблюдая за Адрианом.
Адриан подошел к раковине, умылся и прополоскал рот. Молчание Реддла нервировало его всё больше.
— Ты забыл свою палочку.
К его ужасу остролистная палочка была зажата между пальцами Реддла.
— Реддл, — прорычал он, сверкая глазами.
— Адриан… или, может быть,
Гарри? — промурлыкал бархатистый голос. — Я думаю, пришло время тебе, наконец, рассказать мне, что происходит. Хотя теперь я уже и сам о многом догадываюсь.
Адриан отступил, его нервы были на пределе, а глаза широко распахнулись от слов другого мальчика.
— Нет, — он покачал головой. — Нет, это был всего лишь сон.
— Кого ты пытаешься обмануть? — еще один шаг ближе к дрожащему Адриану.
Адриан застыл на месте, хотя все в нём кричало не делать этого. Но он знал, что бежать ему некуда, и нужно было проявить силу, которую он в себе сейчас совсем не ощущал.
— Гарри. Гарри, которому «снится» будущее. Будущее, в котором он прячется в чулане. Будущее, в котором он «урод».
Его кулаки были сжаты по бокам, но Адриан отказывался отвести взгляд от чужих карих глаз, которые, казалось, светились в темноте ванной, освещенной лишь парой свечей над головой.
— В котором магглы оскорбляют его, — Реддл почти выплёвывал слова ему в лицо. — Маленький мальчик, который готовит, убирает и прячется, чтобы съесть свой кусок хлеба.
Адриан задрожал — от гнева, стыда или страха он не знал точно. Может быть, от всего сразу. Голова раскалывалась от боли.
— Скажи мне правду, — прошипел Реддл, замирая всего в паре шагов от него.
Губы Адриана изогнулись в усмешке.
— С чего бы мне это делать, Реддл? Ты рассказал своим друзьям, кто ты такой? — Адриан сделал шаг вперед, его ухмылка стала шире. — Ты рассказал им, как убил свою семью? Ты рассказал им, как расколол свою гребаную душу? — он запрокинул голову и издал короткий смешок, булькающий внутри него при виде ошеломленного выражения чужого красивого лица. — Ты хочешь честности, Волдеморт? Это касается нас обоих, — он выхватил свою остролистную палочку из рук Реддла и затопал обратно в спальню.
Откинувшись на кровать, он набросил на задернутые занавески сильнейшие из известных ему защитное заклинание и закричал. Его пальцы впились в ноющий череп.
Что он только что наделал?
***
Следующий день дался Адриану очень трудно. Ему так и не удалось заснуть после инцидента с Реддлом, и его головная боль только усилилась, ещё несколько раз чувство тошноты настолько усиливалось, что приводило к рвоте.
На Гербологии его вырвало сразу после того, как он за это извинился. Кассиус отвел его в больничное крыло, где целитель Робертс уложил его в постель и дал немного обезболивающего. Несмотря на принятое зелье, его голова продолжала пульсировать, а шрам горел.
Большой палец коснулся костяшек Адриана.
Он повернул голову, увидев Кассиуса, который пододвинул стул, чтобы сидеть рядом с ним. Когда целитель Робертс попытался выгнать светловолосого слизеринца на уроки, Кассиус убедил целителя, что будет следить за Адрианом, и тот сдался. К счастью, Адриана снова вырвало как раз в этот момент, так что целитель согласился.
— Как ты себя чувствуешь?
Другой рукой Адриан взял стакан с водой, сделал глоток и прижал его к виску.
— Отвратительно, — ответил он хриплым голосом.
Адриан не смотрел в глаза другому слизеринцу. Боль, смешанная с воспоминаниями о странных комментариях Риддла об Имболке, заставила его насторожиться. Кассиус не был честен с ним, и это не давало ему покоя. Адриан вырвал свою руку из руки друга.
Целитель подошёл к ним.
— Адриан, у вас высокая температура, но я не нашёл никаких признаков инфекции или чего-то другого, способного причинять вам боль, — изумрудные глаза закрылись от усталости. — Я хотел бы оставить вас в больничном крыле, чтобы проследить за вашим состоянием.
Адриан молчал, каждый удар его сердца посылал электрические разряды по нервам. Он почувствовал, как теплая рука отняла стакан от его виска, накладывая взамен холодный компресс.
— Я также хочу исследовать ваш шрам… он красный и воспаленный. Очень необычно. Работает ли обезболивающее?
— Мне всё ещё больно… говорить и думать.
Целитель Робертс задумчиво хмыкнул. Раздался звон стекла, и пузырек прижался к его губам, а в рот влилось более сладкое зелье.
Он проглотил предложенное зелье и услышал, как целитель уходит.
На несколько минут… часов Адриан заснул, успокоенный более сильным обезболивающим зельем. Его мысли пронеслись по сценам прошлой ночи… безэмоционально, так как зелье притупило все его чувства.
— Кассиус.
— Мой Лорд.
— Оставь нас.
— Но-
Веки Адриана были слишком тяжелыми, чтобы открыть их, так что он просто повернул голову в направлении голосов.
— Ты споришь со мной, Эйвери? — последовал шипящий ответ. — Ты же не хочешь, чтобы твоя семья узнала о твоей… привязанности к Адриану, не так ли?
Послышался звук стула, царапающего пол, а затем шепот, который Адриан не смог разобрать. Он чувствовал только мягкость подушки и легкую пульсацию в голове. Адриан сжал простыни в руках, зарываясь глубже в мягкую ткань.
Что-то коснулось его лба, и боль начала рассеиваться. Он немного выгнулся, стон сорвался с его губ.
— Это нас связывает, — прохладный палец провел по молнии на его лбу. — Адриан?
Адриан то приходил в себя, то снова засыпал. Боль полностью прошла, но действие лекарства мешало ему полностью выйти из тумана, в котором он находился. Он промычал, чтобы показать, что всё слышит.
— Я чувствую, что это останавливает боль, которую ты, очевидно, испытываешь. Это был наш общий сон?
Он прикусил нижнюю губу, пытаясь снова погрузиться в сон, лишь бы не слушать слишком спокойный и бархатистый голос Реддла.
— Я хочу поговорить… скоро. Не сейчас, но скоро, — Адриан почувствовал еще одно прикосновение к шраму, после чего присутствие Реддла исчезло.
***
Адриан протер глаза, пока шел через замок. Было тихо, после обеда студенты в основном возвращались в свои гостиные. В такие минуты он забывал, что находится не в своём времени. Он и сам не заметил, как оказался на вершине Западной Башни. Было холодно, и он был слишком легко одет, так как вышел из больничного крыла в той же мантии, в которой туда попал.
Целитель Робертс запретил ему колдовать. Во время «дальнейших исследований», которые провел мужчина, он обнаружил, что магия Адриана была нестабильна, точную причину этого целитель определить не смог. Он изучил шрам Адриана и явно что-то обнаружил, но не смог разобраться, не желая смущать студента излишней настойчивостью.
Адриан облокотился на перила, глядя в темную бездну возле своих ног. Его переполняли эмоции. Они не отпускали его с тех пор, как он проснулся. За те двадцать четыре часа, что он спал, не было ни новых снов, ни чего-то другого. Реддл был рядом с ним. И по какой-то странной причине он облегчил его боль.
В будущем именно сюда Гермиона и Гарри полетят на Клювокрыле вместе со спасенным Сириусом. Именно здесь произойдёт прощание с недавно обретенным крестным отцом, тем самым крестным отцом, который умрёт от заклинания, сорвавшегося с палочки его кузины через пару лет. Однако, теперь, возможно, это будущее уже не существует, Адриан об этом позаботится.
Его пальцы коснулись шрама, который больше не покалывал и не болел, но всё ещё хранил воспоминание о холодных пальцах Реддла, исследующих молнию на его лбу.
Именно в этом месте Сириус сказал, что Гарри похож на своего отца, но сейчас, он сильнее чем когда-либо, был далек от этого. Он использовал
Империо на родном дедушке, пытался поразить Беллатрису
Круцио… в его коллекции не хватало только
Авады Кадавры. Он украл один из Даров Смерти и, похоже, присоединился к группе Реддла. Это было ужасно. Но хуже всего было то, что, стоя здесь и вспоминая все свои ошибки, он не чувствовал себя виноватым.
Спустя еще несколько долгих минут Адриан покинул башню. Было холодно, и с неба падали первые хлопья снега.
Он спустился в подземелья, направляясь прямо в гостиную. Поскольку была среда, у многих младших курсов после обеда стояли предметы по выбору.
В общей комнате что-то происходило, он услышал смех ещё только подходя ко входу.
Похоже, слизеринцы что-то праздновали.
Его друзья собрались в своем обычном углу, но к ним присоединились шестикурсники и несколько семикурсников. Остальная часть комнаты была пуста.
— Адриан! — Аделия Гринграсс вскочила на ноги и бросилась к нему. На ее красивом лице расцвела улыбка, светлые волосы были собраны в свободный хвост. — Как ты себя чувствуешь?
Он кривовато улыбнулся.
— Уже лучше.
— Адриан, я занял тебе место.
Замерев от прозвучавшего голоса, изумрудные глаза метнулись к Реддлу, сидевшему в кожаном кресле с подлокотниками. Губы Реддла скривились в насмешливой улыбке, когда его рука указала на место возле своих ног.
— Наверное, я пойду спать, — ответил он сквозь стиснутые зубы.
— И пропустишь праздник? Ты же не хочешь показаться грубым, не так ли? — мягко спросил Реддл.
Гринграсс потянула его к группе, и Друэлла подвинулась так, чтобы Адриан мог поместиться между ней и Аделией на уютном диване. Ему в руку тут же сунули стакан. Адриану не нравилось находиться так близко к другим людям, их бедра прижимались к нему, зажимая его со всех сторон, как стены в чулане. Адриан проигнорировал взгляд Реддла.
— Что мы празднуем? — пробормотал он, принюхиваясь к стакану и тут же улавливая запах алкоголя.
— Помолвку Кассиуса, конечно, — сказала Аделия, прижавшись к нему плечом.
У Адриана закружилась голова. Кассиус сидел в кресле напротив, опустив глаза в пол, как будто желая провалиться сквозь него.
— Мама прислала немного эльфийского вина, чтобы отпраздновать это событие, как принято у Чистокровных, — объяснила Друэлла.
Но Адриан её уже не слышал. Он придал своему лицу нейтральное выражение, подняв бокал.
— Поздравляю, Эйвери, — сказал он, протягивая бокал вперёд.
— Да, поздравляю, — повторил Реддл. — Мы будем праздновать Имболк, думая о тебе и твоей суженой, чтобы в вашем роду родилось много здоровых и сильных детей.
Кассиус слабо улыбнулся и кивнул Реддлу.
Все, включая Адриана, подняли свои бокалы и повторили тост Реддла. Адриан одним глотком выпил алкоголь, наслаждаясь жаром, прокатившемуся по его горлу, и только тогда встретился глазами с Эйвери. В чужих голубых глазах читалась только боль и печаль.
Вскоре Адриан извинился и ушел в спальню. Несмотря на то, что он выспался, сон был вызван зельями, и он все еще чувствовал себя сонным и слабым из-за остатков головной боли и тошноты. Он снял свою мантию, отбросив ее, чтобы затем почистить, и потер шрам.
— Адриан?
Он не повернулся и не ответил.
Чужая рука легонько сжала его плечо, теплые пальцы хорошо ощущались даже сквозь ткань рубашки.
— Мне очень жаль.
— Жаль? У тебя было достаточно времени, чтобы рассказать мне. Что это было? — раздражённо проговорил Адриан, высвобождая руку из чужой хватки.
Кассиус тяжело вздохнул.
— Я не могу подвести свою семью.
— Так кем же
я был для тебя? Развлечением?
— Нет! — тут же воскликнул блондин. — Ты мне очень нравишься, Адриан. Мы все еще можем быть вместе.
Адриан издал смешок.
— Ты же вроде обручен?
Кассиус провел рукой по своим светлым волосам.
— У мужчин довольно распространены подобные отношения вне брака.
— И я буду грязным секретом? — Адриан покачал головой. — Послушай, Кассиус, я не виню тебя в произошедшем. Я по-прежнему буду твоим другом, но я не хочу быть запасным вариантом, — он провел рукой по лицу. — Мне нужно немного личного пространства и сон, — он сбросил рубашку и брюки, не обращая внимания на другого юношу, укладываясь в постель. Образ Кассиуса с прикушенной нижней губой и опущенными глазами теперь будет выжжен в его сознании навсегда.
