The path of purification from filth

      Этим же вечером сильнейший сидел в общем зале, закинув голову назад, подумывая над словами пламенной. Если честно, он часто думал, в чем же он провинился так перед ней, что даже не достоин произносить ее имя, однако в голову совсем ничего не лезло, да еще и эта ситуация с Ясудой выбивала из колеи до такой степени, что хотелось бы что-нибудь сломать. И, наверное, если бы он переносил алкоголь, то возможно утолил бы все негативные эмоции именно этим, но поскольку все в точности наоборот, не мог такого себе позволить. Еще и эта одержимость чародейки какими-то сектами, уж больно нужно было ей это и для чего тоже весьма любопытно и сколько бы он не пытался разузнать об этом все было бестолку.       «А ведь я все также не знаю, что могло с ней произойти тогда, после гибели ее семьи…»       — Раздражает. — сказал сам себе маг и ссутулился, опираясь локтями на колени. — И черт меня попутал с этой отвратительной девчонкой, и что меня вообще так завлекло в ней, не… Ах, да… И о чем это я.       Действительно, и о чем он? У нее отвратительный характер, но она прекрасна. Буйное поведение и холодное отношение, но она прекрасна. Грубая, та еще хамка, но как же чертовски это привлекает. Она сама по себе человек катастрофа, но это такой спектр эмоций, что просто сносит крышу. Алые глаза, будто кровавое озеро, самый драгоценный рубин, который только можно отхватить на всем свете, снежно-белая кожа, утонченные изгибы тела, тонкая шея, что так и норовит прикоснуться. А эти густые темные ресницы так подчеркивают ее взгляд. Но что безумно сводило его с ума, так это ее родинки на щеке и на крылышке носа. Он готов был вечность расцеловывать их.       — Даже если она меня ненавидит, все равно так замечательна. — И Годжо мог себе позволить сказать такое вслух, ведь знал настоящую Яно, которая глубоко внутри спрятала свою нежную натуру только от него, о чем он сожалел. — Стоит, наверное, еще заглянуть к ней в комнату, может, я найду что-то и мне в этот раз повезет.       Встав с кресла, сильнейший направился в ее покои и конечно, хорошо, что у него было достаточно времени, ведь каждый убрел кто-куда и вернутся не скоро. В очередной раз он исследовал каждый угол комнаты Эми, устроил такой переполох, что, если бы она сейчас зашла, возможно бы свернула на него шкаф. Выпрямившись, Сатору почесал затылок и тут его взгляд привлекла одна книжка, которую он еще не видел. Взяв в руки, он сначала осмотрел ее и это скорее было похоже на дневник маленькой девочки и хотел было открыть, но замедлил. В комнате был полнейший беспорядок и стоило сначала убраться, а уже потом смотреть, что же это за книжонка. И маг так и сделал, навел порядки, поставил все как было и даже присмотрелся ко столу, чтобы там все лежало так, как и было до его прихода, жаль правда, что те папки, которые он ей передавал, он не нашел. Вот теперь можно было и удалиться к себе и заняться делом.       Завалившись на кровать, Годжо открыл дневник и первое что привлекло его внимание, это дата. Дата, после которой он не видел маленькую пиявку целых восемь лет. Сначала все начиналось безобидно, маленькая девочка описывала, как она жила в каком-то приюте, или церкви, он так этого и не понял. Где-то записи обрывались, а потом снова возобновлялись через большой промежуток времени, все это мужчина читал с тревогой, маленькая Яно описывала, как слышала чьи-то крики, видела трупы ее ровесников и ребят по старше, и как сама же страдала от каких-то действий со стороны взрослых.       «Мне уделяют больше внимания… Наверное, потому что я послушный ребенок, да? Мне очень больно, но я терплю, чтобы меня не наказывали как остальных. Я хочу быть послушным ребенком. Не хочу, чтобы мне было больно»       Теперь ему было понятно, откуда у девушки были шрамы в некоторых местах, как будто ее били какой-то жесткой веревкой, или же плеткой, а на правом ушке было последствие издевательств. Он не мог поверить своим глазам, и это утаивали от него восемь лет. Целых восемь лет. Когда могли обратиться за помощью, и он быстро бы все оформил красиво и никого бы и в живых не осталось, но вместо этого предпочли, чтобы малышка мучилась. Дошло уже до самых отвратительных моментов, из-за которых Сатору пожалел обо всем не сделанном тогда.       «Им нравятся мои рыжие волосы. Они часто их трогают и восхищаются, смотрят на меня странными глазами и это жутко. Хотя большинство взрослых избегают меня. Говорят, что я порождение нечистой силы. Это смешно? Или нет? Все это начинает меня пугать.»       «Я стала старше. Начинаю уже бояться взрослых вокруг себя, мне исполнилось недавно двенадцать, и те взрослые, которые когда-то недолюбливали меня, теперь смотрят на меня иначе. Мне страшно.»       «Обычно я принимаю ванну одна, но теперь со мной ходят взрослые. Меня трогают в разных местах. Это мерзко. Но я послушный ребенок и не могу ничего сделать, иначе меня накажут.»       Ком в горле становился более ощутимей, и казалось, что Годжо вообще перестал дышать. Ему было все это тяжело читать, он все еще не мог поверить, что допустил такого и все пустил тогда по течению, на самотек. А ведь этого всего можно было избежать. Все это было насилием для нее, которое она переживала одна, у нее не было там никого, с кем она могла бы стать другом, все, что у нее было — дневник. Он читал дальше и дальше, все становилось более отвратным с взрослением Яно, а ее письма самой себе более тревожными.       «Скоро мне уже будет четырнадцать… Я устала быть послушным ребенком.»       «Я заступилась за одного мальчика. Его сильно били, было видно, что еще немного и он больше не жилец. В качестве наказания меня заставили терпеть грязные и мерзкие вещи. И делать тоже.»       «Я хочу обратно, туда, где был Сатору…»       Все внутри сжалось, подпрыгнуло и перевернулось дном. Эми вспоминала о нем все эти восемь лет, постоянно, когда он в свою очередь не позволял себе такой роскоши, когда он забывал о ней и старался не вспоминать, не открывать старые раны. Годжо почувствовал себя тем, кто стал к ней еще более жесток, видел что что-то не так, но не лез в это. Мог спасти ее, но не подумал об этом. И все только потому, что ему хватало всего лишь ее улыбки, чтобы сбить с толку и заставить подумать, что все хорошо и дело только в тоске по ее семье. Каким же он был все-таки идиотом. И теперь он точно знал, куда на восемь лет пропала Яно. Она жила в аду и постоянном страхе. Теперь он знал, какую совершил ошибку, когда отправил ее одну на задание в Ден-ен-чофу, будучи рядом, и почему у нее такая одержимость всеми подобными делами. Он понял, что Яно ищет мести, но не мог представить насколько глубоко были пущены корни всего этого.       Годжо хотелось поговорить сейчас с девушкой, выяснить, почему она утаила это от него тогда, и почему молчит и по сей день. Но что будет, если он сразу же поставит ее перед фактом разговора? Это была не лучшая его идея, и закрыв дневник, убрал его на тумбочку. Снял повязку, прикрыл глаза, положив ладонь на лоб. Он был в смятении и не знал теперь что ему и делать, с одной стороны, если он сразу пойдет со всего, что он узнал, разразится такая буря, что места мало будет всем, с другой стороны… С другой он не может ей ничем помочь, ведь ничего знать и не должен был.       Хлопок дверью. Голос чародейки. Ее шаги к своей комнате.       Сильнейший, вскочив с кровати, тут же ринулся к ее комнате, чтобы вернуть чужую вещь на место, но как только книжонка коснулась поверхности стола, его взгляд столкнулся с ее. Эта неловкая пауза и нелепая ситуация, где все слова из головы куда-то пропадают.       — Что эта вещь делала у тебя в руках? — Голос Эми заметно дрогнул, а ее глаза расширились, и видимо, от испуга. — Годжо…       — Нет, ты не подумай. Просто я нашел ее на полу в коридоре, возможно, ты ее выронила, когда собиралась на прогулку. Ты ведь постоянно все свое носишь с собой в рюкзаке. Я вернул ее на место. — Маг выдохнул и старался сдержать себя, но в его глазах читалась тревога, и к его счастью, она могла свалить все на новости о Сугуру.       — Наверное, ты прав… Может и выронила… Последнее время память совсем никудышная.       — Ладно, я пойду. Ты не любишь, когда я стою рядом с тобой. Отдыхай, Яно.       Сатору подошел к двери, пропуская чародейку, а затем и сам переступил порог ее покоев и только хотел закрыть за собой дверь, как его остановил голос Эми. Оставалась такой же каменной, он готов был поклясться, что если бы не знал ее, то назвал бы стальной леди, но ее глаза бегали по комнате, а голос звучал достаточно тихо, чтобы не дать самой себе слабину.       — А что если… Гето жив? Я понимаю, что этого быть не может, но, а что если? — девушка обняла себя за плечи и села на край кровати.       — Знаешь, если думать обо всем как «а что если…» то многие вещи стали бы не легендами или мифами, а полным кошмаром для человечества, даже для шаманов. Я знаю, как ты боишься потерять Ясуду, ведь твоя жизнь без нее ничто, но я обещаю, что она не встанет на путь Сугуру. Ты веришь мне? — мужчина подошел и сел перед ней на корточки, подняв на нее свои голубые глаза, сталкиваясь с ее кровавым озером. — Да и она чиста для того, чтобы пойти на такую тропу, для нее это немыслимо.       — Да… Да, ты прав. Цуми слишком верна себе и никогда не изменит своим принципам. Она не бросит меня, как… — Яно закрыла рот, она чуть не назвала его, но кажется, что Годжо был совсем не таким дураком, как та думала.       — Как я? — маг встал и засунул руки в карманы, закрыв глаза. Он не понял, почему так резко ляпнул это и зачем, и может их мысли не схожи в том, почему и при каких обстоятельствах ему пришлось оставить Эми позади, но факт оставался фактом. Он бросил ее одну, когда был нужен. — Мне нужен ответ, Яно. Перестань играть со мной в молчанку, я устал гадать и постоянно бегать за тобой, в попытке узнать, что же произошло между нами.       — Да, как ты. — коротко ответила Амелия и прикрыла глаза. В комнате было тепло, даже жарковато, а внутри все сжалось и стало холодно. — Именно ты, Годжо. В то время, когда остальные покинули меня по причине того, что были уже не жильцами, ты просто… Черт, пошел прочь из моей комнаты, я не собираюсь с тобой это обсуждать!       Эми съежилась и зажмурила глаза, отвернула голову, в мгновение мужчина просто навис над ней, поставив руки по обе стороны и приблизился к ее лицу. Нет, ему вовсе не нравилось, когда эта грубая, высокомерная и дрянная девчонка отводила от него глаза или отворачивалась во время разговора. Взяв ее лицо одной рукой, чуть сжимая щеки, Сатору заставил ее смотреть на него, сталкиваясь взглядами друг с другом.       — Не смей отводить от глаза, когда с тобой разговаривает кто-то, особенно если этот «кто-то» Я. Мы здесь вдвоем, только ты и я, никого больше. Хотя бы раз откройся мне, я не могу больше гадать. У меня тоже есть терпение, и ты понимаешь, что уже не маленькая девочка, а взрослая леди. — Сердце начинало стучать с такой силой, что это было слышно. И не только у него. Напряжение в комнате нарастало, а терпение у обоих заканчивалось с каждой секундой. — Взрослая леди наедине с привлекательным и зрелым мужчиной. Ирония не правда ли?       — Ты уходишь от темы, Годжо, — без колебаний начала отвечать ему пламенная, сжимая в ладони запястье его руки, которой он держал ее лицо, — Я не хочу открываться тебе, и с каких таких мне делать это? Когда мне не хватало кислорода и было мало места, тебя вовсе не волновало ничего, связанное с нами, так зачем мне делать это сейчас? Это все из-за тебя Годжо. По твоей вине.       — Так дай мне все исправить. Дай мне шанс. Один чертов шанс на то, чтобы исправить все, что я натворил, хоть я не знаю, что. То, что ты запретила мне произносить твое имя, обращаться к тебе как-либо иначе, уже для меня сплошное наказание, Яно.       — Годжо, ты слиш —       — Я не договорил, — его ладонь закрыла ей рот, — То, что я жил без тебя чертовы восемь лет, уже для меня казнь. Я ненавидел эту жизнь, в которой не было тебя. Отпусти мои грехи, которые я не видел с высоты, Яно. Все эти годы, черт возьми. Я только отпустил тебя, но тут снова появилась ты.       Эми смотрела на него, ее веки дрожали, и она не понимала отчего, от желания пустить слезы или от страха снова сближаться с сильнейшим, который уже разбивал ее на миллион кусочков. Тело и вовсе перестало слушаться. Тишина, в которой было слышно его сердцебиение, его голос, что сливался с этим тревожным, для нее, звуком, и какие-то жалкие пару сантиметров, отделяющих их друг от друга. У обоих бегал взгляд от губ к глазам, он говорил, что хотел и ему совсем нечего было терять, разве что приобретать. Одно неверное движение и все разрушится. Одно неверное слово и все разрушится. Еще одна секунда и он снова влюблен в нее как самый последний идиот.       — Эми. Один шанс. Всего лишь один.