Сложное соседство

Работа бариста, как считает Кавех, это не только умение готовить кофе. Это еще и работа с гостями. Ведь от того, как ты поговоришь с посетителем, зависит твой средний чек. Улыбнулся, сказал комплимент, спросил у постоянщика, как у него там дела, – ты в выигрыше. “Вам так идет этот оттенок помады. Не желаете к вашему капучино чизкейк?” Эта врожденная обаятельность помогает ему скрыть, как на самом деле у него мало опыта в приготовлении кофейных напитков. Он и попал то в кофейню случайно, наврав с три короба во время собеседования. Учиться ему приходилось буквально на месте, закидывая своего “учителя” разнообразными вопросами. К счастью, он был достаточно смышленым, а хорошенькая внешность помогала сгладить углы. Но, кажется, этот день был особенным. – Вы неправильно держите питчер. Кавех отрывает взгляд, переставая гипнотизировать булькающее молоко, и переводит его на мужчину за стойкой. Тот выглядит, словно сошел с обложки журнала Форбс. Либо же прямиком с сайта Онлифанс. Он еще не определился. – Что, простите? – Питчер. Вы держите его неправильно. Он проглатывает реплику: “Вообще-то, я здесь бариста, а не вы”. И продолжает делать напиток молча. Мужчина, тем временем, не останавливается: – Нужно держать за ручку. Неужели вы думаете, что она просто для красоты? Когда вы держите питчер за дно, ваша ладонь нагревается куда быстрее, чем металл. Просто держите за ручку и периодически проверяйте дно. Кавех поджимает губы, игнорируя непрошеный совет, и ставит перед мужчиной бумажный стаканчик, накрывая тот крышкой. – И вы не спросили мое имя. – Вы единственный гость, так что, думаю, это было необязательно. Гость приподнимает бровь, забирая свой стаканчик, одновременно расплачиваясь по карте. И, как только бариста слышит одобрительное пиканье терминала, стаканчик приземляется обратно на прилавок. – Холодный. Я же говорил. Он уже хочет выдавить из себя: “Давайте я вам переделаю”. Но мужчина уходит просто так, даже не требуя оплату обратно или другой кофе. Кавех тут же пробует напиток, стоит двери захлопнуться. И, черт побери, он холодный! А ведь его руку почти расплавило от жара питчера. Теперь он держит его исключительно за ручку. – Вы плохо затемперировали кофе. Это произошло через неделю после первого посещения “мистера душного” – так теперь Кавех звал этого постоянщика. Как оказалось, он частенько терроризировал разных бариста. Кавех старается не обращать на мужчину внимания, простукивая темпером, чтобы разровнять кофе. – Пролив будет неравномерный и вкуса почти не будет. Кавех сжимает зубы, считая от десяти до одного и удерживая себя от того, чтобы кинуть темпер в лицо гостю. – И вы снова не узнали мое имя. От десяти оказывается слишком мало. – Могу я узнать ваше имя? – Меня зовут аль-Хайтам. Бариста хмыкает от какой-то внутренней шутки и подписывает стаканчик быстрым росчерком маркера. Показательно ставит напиток перед мужчиной, чтобы продемонстрировать фирменную подпись, и возвращается к приготовлению напитка. – У вас красивый почерк, – произносит аль-Хайтам. Чтобы через несколько мгновений, получив свой латте, добавить: – Жаль, это не влияет на вкус кофе. Он снова оставляет свой стаканчик на стойке, не отказываясь за него платить, но отказываясь подождать новый. Словно специально оставляет его Кавеху. И ведь он тут же пробует, чтобы понять: вкус воды и молока с сиропом. Ни больше, ни меньше. – … И вот теперь он постоянно приходит, начинает бубнеть и учить меня! Ты понимаешь?! Он пыхтит яростнее. Сегодня впервые смена с кем-то еще из бариста: Кавех стоит с Тигнари. Если быть точнее, ему предложили выйти и сделать дополнительно заготовки, пообещав заплатить сверху. Так что сейчас он стоит спиной к Нари (и пока отсутствующим посетителям), поместив чашу блендера на весы, и добавляет туда сахар, сушеные персики и розовый перец. – Он просто твой Призрак Оперы. Только вместо того, чтобы научить тебя петь, он учит тебя делать кофе. Кристина, ангел мой, сделай мне латте. – Латте с лавандой и бобами тонка, я попрошу! – Вот видишь, ты уже выучил его вкусы. Он закатывает глаза и ставит чашу на основание блендера, закрывая ее крышкой, и нажимает на кнопку, чтобы превратить все в однородную смесь. Наверное, именно из-за шума он не слышит, как к прилавку кто-то подходит. А, выключив блендер, попадает лишь на конец фразы: – … Большой, с лавандой и бобами тонка. – У вас есть наша карточка? Этот голос! Кавех тут же оборачивается, чтобы встретиться взглядом с мистером душнилой! Он хочет подойти к Тигнари, чтобы шепнуть ему: “Вот, это он!” Но чужой взгляд пригвождает к полу. – Почему у вас нет таблички на то, какое сегодня зерно? И он действительно придирается ко всем! – Еще не успели поставить, только загрузили, – Нари спокойно улыбается гостю, начиная готовить напиток, заодно рассказывает про зерно. – Сегодня у нас Кэнди, никакой кислотности, эспрессо получается плотный, с нотками горького шоколада, жженого сахара и специй. Аль-Хайтам, удовлетворенный ответом, кивает. – Тогда я буду две порции. Один латте от вас, а другой от второго бариста. Кавех смотрит на гостя, как на безумца. И лишь спустя несколько мгновений отмирает. – Тогда вам придется дождаться моей смены. Сегодня я не на ней. Хайтам явно поражен таким явным отказом, но на его лице ни единой эмоции. Он тянется к карману своего пальто, достаёт оттуда кошелек. Купюра в десять долларов занимает свое место в банке для чаевых. Кавех берет фартук. – Ты чего, – шипит ему Тигнари, делая пену с помощью капучинатора, – не твоя же смена. – Не моя, но десять долларов – это десять долларов. Он следует по пятам за Нари, отставая на один шаг. Ставит стаканчик с кофе на несколько мгновений позже, чем коллега. Аль-Хайтам окидывает взглядом Кавеха. – Разве бариста должен подавать кофе с таким кислым выражением лица? Вот это не ему говорить! – Я не на смене. Вне смены моя улыбка стоит еще десять долларов. Аль-Хайтам явно деревенеет от такой наглости, а затем все же лезет в кошелек. Теперь деревенеют уже Тигнари с Кавехом. Всего мгновение, и гость произносит: – О. К сожалению, это была моя последняя наличка. – Вы можете оставить чаевые по qr-коду. В этот раз от возмущения задыхается уже второй бариста. Вот так нагло! А их гость, хмыкая, достает телефон и наводит камеру на код, переводя ему десять долларов. Кавех даже гордится собой. Но ровно до того момента, как аль-Хайтам пробует кофе. Он берет стаканчик Тигнари и отпивает свой напиток, прикрывая глаза. Кавех видит, как уголки губ посетителя едва ползут вверх. Он… Улыбается? Это тяжело понять, но его улыбка искренняя, хоть и короткая. Такой нет, когда он пробует его латте. Аль-Хайтам уходит, прихватив первый кофе. Кавех едва сдерживается, чтобы не кинуть свой стакан ему в спину. – Да что в этот раз то не так?! Напарник успокаивает его легким касанием к локтю. – Я просто наливал сироп в само молоко, а не в стакан, чтобы он не осел на дне. Ему так больше нравится. Новичок сжимает зубы. Он наизнанку вывернется, но угодит этому постоянщику и заставит его улыбнуться. Признать свое мастерство. Их следующая встреча случается только через месяц, и Кавех понимает: момент настал. Он выслушивает заказ, хоть и знает наверняка, что это будет латте с лавандой и бобами тонка. Бариста пишет на стаканчике имя посетителя и ставит его рядом с кофемашиной. Темперует кофе, создавая плотную таблетку, закрепив холдер, наливает сироп в питчер, затем добавляет туда молоко. Держит питчер исключительно за ручку, проверяя температуру, касается изредка ладонью дна. Даже, черт побери, делает маленький листик на молочной пенке. Его гость стоит молча. Ни одного комментария. Даже на его вопрос, закрыть ли напиток крышкой, просто кивает головой. И также молча оплачивает. Кавех, не выдерживая, взрывается: – И что, все?! Ни одного комментария по этому поводу? Аль-Хайтам отпивает свой кофе, вновь прикрывая глаза, и улыбается. А затем хитро смотрит на бариста. – Может быть, только один. Ты не написал свой номер телефона на стакане.