Бананово-ванильный смузи

Они не ушли в другую фирму и не переехали, хотя до этого только и мечтали снять квартиру попросторней и выбраться из бедняцкого района. Но теперь, имея деньги и возможность не экономить, вдруг поняли, что прикипели душой к этому паршивому жилью, уединённому внутреннему дворику и санузлу с поющими на все лады трубами с лимитированной горячей водой. Двумя голосами против одного было решено сделать небольшой ремонт и прикупить мебель поновее. Хозяин, которому принадлежала не только их нора, но и весь дом, — хмурый горбун, весь пропахший кальянным дымом, с ругающимся какаду на плече — против улучшения своего имущества не возражал. Только взял арендную плату за полгода вперёд и прислал таких же, как он, ароматных грузчиков забрать свои диваны. Ремонтом занимался Макс, чтобы не сходить с ума от безделья, пока заживает нога. Так их патио заимело мозаичный пол и раскидистый фикус в кадке, унылые серо-зелёные стены комнат покрылись обоями, а старый, ржавый холодильник уехал в ближайшую круглосуточную лавчонку, чтобы окончательно умереть уже там. Рыжий выкупил своё золото из ломбарда, не устояв и перед какими-то серёжками, которые планировал подарить Джонатан, если она всё же решит выйти замуж за пафосного мудака, который тягал её по Европам и, сам того не зная, приносил Рыжему невыносимые страдания. Джонатан слала ему фотографии в обнимку с Лордом то из Вены, то из Праги. На них она мечтательно улыбалась, Лорд не сводил с неё влюблённых глаз, Рыжий ревновал и бесился до рези в животе. Он так и не мог простить Лорду интерес к мужским анусам.       — Дебил, — говорил Макс. — Он просто современный, незашоренный предрассудками парень, готовый к экспериментам. Неужели ты сам никогда даже не дрочил за компанию?       — С кем я живу?! — хватался за голову Рыжий и метался по потолку и стенам.       — Давай, попробуй, — не унимался Макс. — Такое чувство, что ты рос в католическом монастыре.       — Да я рос, ты даже не представляешь, — бледнел Рыжий от воспоминаний. — Там не то что... там трахались, где кого прихватит и с кем хотели, не стесняясь ни детей, никого, под вечным кайфом. И ты мне тут не заливай про то, что трусы — это ограничение и социальные нормы! Мне и Джонатан сестра только по матери, а отцом мог быть любой, кто там шатался с зудящим хером. После такой тирады Макс, проникнувшись к детской травме Рыжего, всё же иногда натягивал шорты, если мог их найти. А Рекс просто работал. Вставал до рассвета, ехал собирать туристов с отелей или встречать в аэропорт, подменял заболевших или уволившихся, не ропща и не жалуясь. И носил в кармане свёрнутый пополам конверт, переданный секретаршей Волка. В конверте лежал давным-давно просроченный билет с открытой датой вылета. Ни подписи, ни надписи, ни сопроводительной записки, но Рекс и так прекрасно знал, кто оставил ему этот билет, — Ральф. Ральф, простивший их за все дурацкие комбинации и подставы, спасший от потери человеческого достоинства, выплатив долг Волку. Ни за что, просто так, по большому счёту, как бы Рекс ни грел себя мыслью, что эти действия были следствием безумной влюблённости. Он не решился, струсил — и маялся тревожными снами каждую ночь, оправдываясь во сне перед самим собой. Придумывал тысячу причин и объяснений, и даже поменял номер телефона, купив новую сим-карту.       — Да уж, братик, похоже, из нужного места у тебя вырос только член, и то я не уверен, — высказался Макс, когда выяснил, что было в конверте. — Всё остальное из задницы. Наконец он собрался в клуб, привычно нарисовав лицо и нарядившись. Правда, решил сменить камерные Единороги на популярный Coral Beach&Jazz. Пляжная дискотека с бассейном, в котором обжимались любители, чтобы на них смотрели, слегка прикрытые мыльной пеной. Толпы народа, как отдыхающие, так и ищущие приключений на одну ночь местные. Рекс надеялся, что всё будет как прежде. Он сбежал оттуда через час после того, как здоровенный бугай с бородой дровосека ухватил его за шею и потащил в туалет с вполне ясными намерениями. Его спасло то, что рядом оказался один из охранников клуба и по крикам Рекса понял, что это не ролевая игра влюблённой парочки. Больше он не рисковал, а все наряды снёс в комиссионку и даже на предложения Макса составить компанию, развести кого-нибудь на тройничок и попробовать что-то остренькое в своей пресной жизни не реагировал. Новый год здесь приходился на сезон дождей, это снижало поток туристов, но ненамного. Море оставалось всё таким же тёплым, пусть и более бурным, что привлекало всяких виндсёрферов и любителей парусных регат. Макс пропадал на причалах и пирсах, среди этих ребят, влюблённых в ветер, волны, спорт и своё тело. Там было немало таких же взглядов и предпочтений, как он. Рыжий валялся у телека, ностальгически вздыхая по снегу, морозу и оливье с нормальной колбасой, а не картонным суррогатам. Рекс сидел у двери во двор, дышал дождём, наполняя лёгкие тёплой влагой, и жалел, что они так и не сбились на полог, чтобы закрыть их патио от осадков. Фикус с тремя пластиковыми шариками и одной звёздочкой блестел мокрыми широкими листьями. В телевизоре зазвонили куранты, там, дома, только наступил Новый Год, на двенадцать часов позже, чем у них.       — С Новым Годом, — сказал Рыжий и протянул Рексу бутылку шампанского, они чокнулись и выпили. — Под ёлочкой тебе подарок, если не смыло. Он бы мог выйти из самолёта в числе первых, благо сидел на пятом ряду, но Рекс ждал до последнего, тянул время, отодвигая неизбежное ещё на чуть-чуть, ещё на минуточку. Он распрощался со стюардессами и не спеша поплёлся по рукаву трапа, волоча за собой скромный серенький чемоданчик, большую часть которого занимала тёплая куртка и ботинки. Надо бы зайти в туалет, переодеться, и очень хотелось курить. Рекс оглянулся по сторонам, но комнаты для курильщиков рядом с кабинками паспортного контроля предусмотрено не было. Он встал в конец очереди. Билет, зимнюю одежду и чемодан ему купили Рыжий и Макс, это был их подарок. Они же выцыганили двухнедельный отпуск для него у Волка и забрали из кадров паспорт. А теперь висели над ним как дамоклов меч, требуя, чтобы он написал смс Ральфу.       — Хоть что-то сделай сам, Рекс. Напряги свои тщедушные мозги, твою мать! — ярился Макс, только силой воли удерживая себя от желания навалять брату подзатыльников и пинков. — Ты же уже на тень похож, один нос и остался! Живёшь как муха в янтаре!       — Да год уже прошёл! Год! — Рекс швырялся паспортом и толкал ногой безответный чемодан. — Он уже про меня и думать забыл!       — Если бы я отвалил за какого-то сракотраха пол-ляма зеленью, я бы не то, что не забыл. Я бы его фоточку на стену повесил в спальне и дротики кидал. Я бы куклу вуду сделал и каждый вечер ей в задницу штопор вкручивал по самую ручечку.       — Именно, — соглашался с Рыжим Макс и совал телефон в руки Рекса. — Пиши! И Рекс написал. Никаких признаний и страдающих соплей, а просто день, время и номер рейса. Он даже не подписался, надеясь на то, что Ральф просто проигнорирует странное сообщение с неизвестного номера. Ответ пришёл на следующий день. А дальше Рыжий и Макс везли его в аэропорт, зажав его трепетное (со слов Макса), не отягощённое лишними килограммами тело между собой. Они довели его до трапа, нарушив все правила безопасности, с помощью очередной любови Рыжего — мрачной девицы с набитой на руке крысой. А когда Боинг взревел двигателями и пошёл на взлёт, что-либо изменить стало уже невозможно. Стоя на эскалаторе, Рекс смотрел на сияющие огнями кафе и магазины огромного зала. Нужное ему он увидел ещё сверху, большая круглая стойка в самом центре, украшенная тонкими силуэтами шпилей и куполов соборов, знакомыми с детства. Искусственная зелень, запах кофе и выпечки, и гул голосов провожающих и встречающих. Островок спокойствия в океане мятущихся людских волн. Ральф сидел, потягивая напиток из высокого стакана, украшенного рассечённым на половинки колёсиком ананаса с сахарной каёмкой.       — Что это? — собственный голос был чужим и неожиданно низким, как будто Рекс уже успел простудиться, даже не выйдя на улицу.       — Бананово-ванильный смузи, — ответил Ральф. Его рука лежала на стойке рядом с рукой Рекса, и он ощущал холод, идущий от неё.       — Ну и как? — Рекс отрицательно покачал головой на вопросительный взгляд бармена. Он не сможет ничего пить, ему бы не осыпаться, не разбиться на кучку блестящих от счастья осколков.       — Не очень, — Ральф накрыл нервную худую ладонь с подрагивающими пальцами, согревая и успокаивая.       — Мы... — Рекс облизнул губы, привычное слово «отель» чуть было не сорвалось, но он удержал, поймал его на кончике языка.       — Домой, — вздохнул Ральф, слезая с высокого стула. — Только заедем коту еды купим. Он так и не отпустил руку Рекса, ведя его, как маленького, сквозь броуновское движение спешащих людей. Рекс подумал, что надо бы написать ребятам, что он долетел и всё нормально, он так и не перевёл телефон из режима полёта в рабочий. Завтра, он напишет им завтра. На улице огромными хлопьями валил снег.