Бананово-ванильный смузи

      — Останови здесь, — попросил Рекс, когда понял, что больше терпеть не может. Он — грязный. И если сейчас же не вымоется, то просто задохнётся, потому что эта липкая, как смола, грязь закупорит все поры его тела, проникнет под кожу, заклеит трахею и выплеснется из ноздрей, обрывая дыхание. И он умрёт от удушья. Чёрный вильнул к обочине, ничего не спрашивая, и Рекс был ему благодарен за молчание. Он вывалился на тротуар и даже не стал искать спуск, а просто спрыгнул с бетонной ограды, огораживающей променад от широкой пляжной полосы. Песок тут же забился в обувь, проникая через перфорированную кожу, тёр ноги. Рекс разулся, бросил пиджак на землю, и где-то на периферии мелькнуло удивление, что ему не жалко дорогую вещь, ему всё равно. Рубашка, смердящая туалетной водой Лорда, полетела следом. Стаскивая брюки, Рекс оступился и упал, и даже зарычал от нетерпения.       — Эй, с вами всё в порядке? — кто-то из гуляющих, оставшихся досмотреть закат, окликнул его, ему было плевать.       — Пьяный, наверное. Он упал в воду, как только зашёл чуть выше колен. Сегодня волна — это хорошо. Может, его унесёт и заодно вымоет добела всё произошедшее, сотрёт из памяти, как ластик стирает неудачный рисунок. Ярко освещённая примерочная в ультрамодных малиновых тонах, он, сидящий на пуфе, и Лорд с расстёгнутой ширинкой перед ним. И зеркала, зеркала, зеркала, грамотно и умело выставленные так, чтобы клиент видел себя со всех ракурсов, не упустил ни одной детали или нюанса. Зеркала, бесстрастно и бесстыдно отражавшие всё происходящее перед их сияющими очами. Рекс нырнул, глотнул воды и чуть не проблевался, вода была такая же солёная, как и семя Лорда. Смыть привкус не получилось, наоборот, он как будто наполнился им до краёв. Рекс лёг на спину, расслабился, пусть волны тащат его в открытое море, пусть какие-нибудь хищные акулы, которые здесь не водятся, съедят его, крабы обглодают кости, а в черепе поселится осьминог-отшельник. Он — дешёвая шлюшка, сосущая любой хер за сотню. Не ври себе, голосом Макса, возразило ему подсознание. Мало кто может похвастаться, что брал в рот за штуку зелёных, да ещё и выплаченных вперёд. И не любой, а вполне себе приличный, намытый, набритый и надушенный. Волна качнула, а следующая накрыла, заставила барахтаться и отплёвываться. Он торговался даже тогда, когда Лорд уже достал свой торчащий конец и в нетерпении поддрачивал, он бы заплатил и вдвое больше. Просто согласие было получено, а все жалкие попытки Рекса оттянуть неизбежное закончились, когда Лорд просто тыкнулся влажной головкой ему в губы, ухватил за волосы на затылке и сказал, что пора работать, а не болтать. Рекс опять нырнул, не закрывая глаз, в глубине мелькали синие огонёчки криля. Как он посмотрит в глаза Ральфу? Как будто у него будет шанс это сделать. Воздух кончился, и лёгкие начали гореть, Рекс вынырнул, оглянулся, далеко ли его отнесло? Но море не хотело принимать дурную рыбёшку, оно, играя, толкало его к берегу и со следующей волной он почувствовал ногами мягкий песок дна. Как будто у него есть шанс? Есть, подумал Рекс и улыбнулся, волна дала пинок под зад, выгоняя его на берег. В неравной борьбе соблазна с запретом всегда побеждает первый. Так или иначе. На берегу несколько теней копошились у кучки сброшенной им одежды.       — Суки! — взревел Рекс и побежал. Какие-нибудь обкуренные растаманы из обоссанных подворотен нижних улиц сейчас стырят его потом и кровью заработанные деньги. Потом, слюнями и сосанием, внутренний голос тут же скрупулёзно внёс правки в способ заработка. Рекс подхватил вынесенную водой корягу и, выкрикивая ругательства и оскорбления на местном диалекте, нёсся рвать, калечить и убивать. Гнилая деревяшка сломалась тут же, стоило ему от души садануть по спине тощего наркошу, запустившего руку в карманы брюк. Справа прилетело в ухо, в глазах полыхнуло электросваркой, сам он мёртвой хваткой вцепился в рукав пиджака, готовый умереть, но не отдать. Драка была яростной и бестолковой: возня, пыхтение и ругань, глухие шлепки ударов, острая боль от того, что дёрнули за волосы и даже выдернули прядь. Забыв о брезгливости, Рекс зубами вцепился в грязную ладонь, вгрызаясь изо всех сил и рыча от ненависти. Его повалили на землю, но пиджак он отстоял и прижимал его к груди, как мать детёныша. Несколько ударов по рёбрам оказались практически безболезненными, воришки были босыми. Задыхаясь и отплёвывая песок, Рекс сел. Пиджак был цел, как и деньги, спрятанные в потайной карман подкладки. А вот брюки с двадцаткой Макса, рубашка, общие лоферы и носки стали воровской добычей. Весь его навар, заработанный ценой искреннего презрения к себе, равнялся нулю. Рекс захохотал во всё горло, сгибаясь и хватаясь за живот. Рассечённая губа тут же выпустила ручеёк крови, наказывая за веселье, Рекс языком ощупывал повреждения и морщился от острой, пронзительной боли. Он плюнул на ладонь, в пенной от слюны крови сахарно белел выбитый зуб.