часть 2
Перерыв все привезенные с собой диски вверх дном, Сыльги не нашла ни одного французского. Неужели она их забыла или, может потеряла где- то по пути, может в они выпали в аэропорту или она случайно забыла их в кармашке сиденья самолета, в любом случае сейчас их не было. Единственный выход- идти и покупать заново, у Сыльги и так уже были отложены некоторые деньги на сиди, но теперь вместо новых артистов или альбомов придется восстанавливать старые. Сегодня была пятница, а это значит, что завтра снова будет семейный ужин, а это значит, что завтра она снова начертано не будет понимать. Всю неделю Сыльги не вынимала носа из учебников, пару она привезла с собой, но еще больше скупила. Писала диктанты сама с собой чтобы запомнить лексику, читала бесконечные тексты и засыпала щекой на странице. Идя в сторону музыкального, Сыльги намеренно называла, все, что попадалось ей на пути.— Porte, buissons, pigeon, gens, vitrine, descente vers le bas, encore une porte, on est sur place.Дверь, кусты, голубь, люди, витрина, спуск вниз, снова дверь, мы на месте.
Сложно ориентироваться по разделам, когда ты еще не выучила как они называются. Сиди магазинчик был немного тесным, с низкими потолками и арочными желтыми стенами. Черные полки с дисками едва доходили до уровня плеча, так что казалось, будто ты прогуливаешься в лабиринте для карликов. Зато стены все, до самого потолка были засыпаны дисками, единственное место где их не было- была касса, вся увешанная плакатами с одиноким зеленым, непонятным цветком, он вился по стенам, чутка по столу с кассой и, казалось, мог доползти и до кассирши- девушки, в коротком белом топике, с огромными наушниками на голове. Интуитивно Сыльги пришла, чуть- чуть побродив, к нужному разделу. Она искала Françoise Hardy, прогуливаясь между рядами, напивала мотив ее Le temps de l'amour под нос, но только дойдя до буквы F, под которой и должен был стоять ее диск, она ничего не обнаружила. Сыльги еще раз повторила весь алфавит, вытащила все диски, но так ничего и не нашла. Глубокий, раздраженный и разочарованный вздох вырвался из ее груди, теперь будто все было сделано против нее: и фасон брюк и углы полок, которые бились об ее бедра, эта духота, да даже руки на ощупь теперь казались ужасными. Полная раздражения и пара в ушах, Сыльги подошла к кассе в последний раз попытать ее удачу. Боже и эта девушка, она будто тоже делала все Сыльги наперекосяк: слишком радостно танцевала, слишком мило улыбалась и слишком не обращала на нее внимания.— Эй, ты на работе или где!— Не сумев с собой совладать, Сыльги вдруг выкрикнула, но слава богу рефлекторно на корейском, а на французском. — А?— Девушка быстро одернулась, отодвинув один наушник, застыла на пару секунд в позе будто бы героини комиксов, но потом опомнилась.— Да, простите, чем могу вам помочь?— Она стянула наушники на проглядывающиеся ключицы и уткнулась локтями в лавку. — У вас чтоли совсем не осталось Françoise Hardy?— Все еще злясь, предъявила Сыльги. — Неужели на полке совсем ничего не осталось?— Девушка внезапно, чуть не уткнувшись головой в живот Сыльги, высунулась за лавку так, что можно было видеть как парят в воздухе ее ноги.— И правда..— Так же резко она покачнулась обратно за стойку. Сдув челку, она еще раз осмотрела ошеломленную Сыльги, какой же разгневанной фурией она была, у нее не удалась вся неделя, начиная с визита этой проклятой Айрин, слониного топота ее каблуков и зверской, ужасной улыбки, заканчивая этим чертовым диском, все не так! Все идет против Сыльги! Наперекосяк! Ну ничего уже точно не сможет испортить такой хреновый день! — У нас сегодня была новая поставка, я посмотрю на складе, вдруг ее привезли.— Совершенно без злобы, без раздражения она выпорхнула куда- то за дверь, и Сыльги, растопырив глаза, опустила свои плечи. Ей вдруг стало приятно- обидно от этой ее легкости, приятно от того, что ее диск может все- таки найдется, а обидно от того, что она вот так незачем разозлилась. — Да, вот он.— Так же быстро, она, топая, по звуку, балетками, вбежала обратно за кассу и протянула именно тот диск, который искала Сыльги. А Ги только и могла что стоять вся красная разинув рот.— И не о чем было так переживать.— Сыльги снова отвлек ее голос. — Да, простите, просто плохой день был…— Запинаясь во французском, Сыльги протянула деньги. — У вас кстати смешной акцент.— Нежно хихикая, она отвела глаза.— Вы приезжая.— Со звоном открывая кассу, девушка вдруг застала в расплох Сыльги. До этого самого момента, она почему- то и не осознавала, что говорит и понимает на французском, насколько захватили ее эмоции. — А, да,— И снова все знания повылетали из ее головы.— Я только недавно начала учить язык.— Сыльги уткнула голову в пол и начала перебирать пальцами ремешок старой сумки. — Как давно? — Ну, я начала его учить в старшей школе, но усердно начала заниматься только сейчас…— Сыльги была вся красная. — Тогда для начинающего у вас очень хорошо получается!— Она протянула Сыльги диск, и та аккуратно уложила его в сумку, но уходить не собиралась. — Правда?— Ну все, уши совсем красные. — А Françoise Hardy вы тоже ради языка слушаете? — Ну тут сложная ситуация, у меня были диски, которые я слушала еще до того как переехала сюда, но я, видимо,— Сыльги с досадой вздохнула.— Растеряла их всех в дороге и теперь мне приходится восстанавливать.— Сыльги слегка боялась поднимать глаза, поэтому ее взгляд постоянно бегал где- то. Да даже не страшно, а скорее стыдно, да, ей было жутко стыдно и за крики, и за недовольное лицо, и за свое некультурное поведение. — Какой ужас! То есть вы вообще без музыки остались? — Можно на ты!— Сыльги пока что не считала, что не заслуживает такого уважения, чтобы называть ее на «вы», все- таки, на вид, эта девушка была плюс- минус ее возраста. — Конечно, конечно. Но это же катастрофа! Не представляю как я бы жила без музыки! Может тогда тебе порекомендовать что- нибудь?— Она склонила свою голову по- собачки набок, а глаза ее налились грустью и сожалением. — Нет, нет! У меня пока не хватит денег на еще один диск!— Отмахивалась Сыльги руками. — Тебе не обязательно покупать, хочешь, я могу включить на плеере и мы вместе послушаем! Можешь вообще в любое время приходить если захочешь послушать музыку.— И грусть в глазах так же быстро сменилась дружелюбием. Сыльги еще раз оглядела ее, будто не веря такому подарку судьбы. А подарок весь был такой яркий, словно правда из мультика или из комикса. На ее футболке красовался розовый графичный принт, а волосы были пушистые и короткие, чуть ниже челюсти, постриженные все на разном уровне, словно в форме шара или что- то типа того. — Правда? — Да! Я все равно торчу здесь одна, а ты французский будешь практиковать. Если не сразу увидишь меня за кассой, то подойди и спроси когда Венди придет, а то я же не круглосуточно работаю. — Хорошо!— Сыльги снова, за неумением строить взаимоотношения с людьми, замолчала. — Кстати мне тоже очень нравится Françoise Hardy. Хоть песни и старые, но такие красивые. — Они старые? — Ну да где- то из шестидесятых, точно не помню. Знаешь что,— Она завертелось на месте, ища что- то.— Запиши себе или запомни Alizee.— Она пере-лопала по всему столу.— Блин бумажки нет. — А зачем?— Венди не поднимала ее глаз, и лишь найдя несчастный чек, успокоилась. — Можно я тебе на чеке напишу?— Получив одобрительные скромный кивок от Сыльги, Венди мигом записала очень расплывчатым и непонятным почерком, больше похожим на каракулю.— Как зачем, чтобы ты пришла и послушали что- нибудь по-новее.— Совсем растрепав свои волосы, Венди ради одной лишь улыбки, подняла свою голову.— Я покажу тебе кое- что поновее. И Сыльги, наверное, улыбнулась впервые за эти несколько недель. У нее есть друг. Живой, не нарисованный, добрый друг. И чего она только злилась? Не в силах снять улыбку, Сыльги маленькими шажками выбежала на улицу, мельком попрощавшись. И воздух был чище, а сердце колотилось в сто раз быстрее. Вечерний ветер раздувал ее волосы, завивая из словно петли. Сыльги шла спокойно, так по- детски наивно улыбаясь, и Париж ей казался в миллион раз красивее чем обычно. Закатное солнце отражалось в каждом резном, вычурном окне, а воздух был еще теплый, такой, какой бывает только в сентябре, когда уже нельзя ходить в футболке, а осенние куртки еще слишком теплые. И все ей было мило. Сыльги, вспомнив о своей покупке, скорее достала свой компактный плеер, что цеплялся прямо на джинсы, и наушники вместе с ним. Да, C'est le temps de l'amour, Le temps des copains et de l'aventure. И Сыльги улыбалась еще сильнее ,понимая каждое слово, и она не могла нарадоваться, налюбоваться этой красотой. Quand le temps va et vient, On ne pense à rien malgré ses blessures Осталось лишь зайти за продуктами для завтрашнего ужина, Сыльги была полностью готова. Она знала, что уже точно не облажается, и это придавало ей сил готовится к завтра. По дороге к дому как раз была булочная, а пару метров от нее- фруктовая лавка. Поднявшись по каменным ступенькам, Сыльги с улыбкой вошла в небольшое помещение с очень высокими ажурными потолками. Закатный свет пробивался через окна, смешиваясь с теплыми лампочками. За кассой была небольшая очередь, и Сыльги решила осмотреть витрину сначала. Запах хрустящей, свежей выпечки окутал ее с ног до головы. Нарезные слойки смотрели на нее своими яркими узкими глазками, а бриошь подмигивала, наливаясь пышнотой. В конце концов, Сыльги выбрала для себя самый обычный багет и парочку пирожных в подарок. С улыбкой она развернулась на кассу. Но шагу сделать не смогла. Мягкий свет поджигал ее волосы, воспаляя каждую прядь, устраивая пожар во всей булочной. Нет, она никогда не узнает как прекрасна была тогда, и как Сыльги растеряла все слова, лишь обернувшись и увидев ее. Словно в театре, весь свет падал на нее, на ее прекрасные темные глаза. Он отражался в них так же цветут цветы, мягко, рассыпаясь сотней лепестков. Солнце уже почти зашло, оставив лишь ее в своих теплых любящих лучах. Ничего теперь не видела Сыльги, все ветрины вдруг погасли, весь ночной Париж перестал светить. Не слышно было шума машин, звона кассы и пустых разговоров по бокам. Не слышно было ничего. Почему, почему именно здесь, сейчас, почему именно я? А она все так же светилась, так же ее не замечала, намеренно или специально, пока Сыльги этого еще не знает. Она была комом в горле Сыльги, ее перехваченным дыханием, тем ради чего она жила эту неделю. Она была пожаром и глубоким морем, и они спорили горячо и постоянно. Она накрывала волной, топила и поджигала, жгла свои волосы на закатном солнце, Жгла Сыльги, жгла и танцевала, жгла и смеялась, она ее не видела, или просто не поворачивала голову. Она сожгла всю эту булочную. Она превратила Сыльги в горсть черной сажи, и размазала ее по своим щекам. — Ай- рин.