*****
Передвинув красный прямоугольник на календаре, сделанном в стиле любимой дорамы, Джин тяжко вздохнула. Совсем скоро придется вновь отправиться на пары, а она еще не отошла от того семестра с самой тяжелой за два года обучения сессией, да и Донхён и разлад с семьей радости не прибавили. Еще и пропажа Чана и его появление… Нет, об этом лучше не вспоминать и сделать вид, что всё случившееся было лишь страшным сном. За эти каникулы отдохнуть совсем не удалось, стоило решить одну проблему, как тут же появлялась еще одна, требующая внимания. Да и Джин понимала, что раз она переехала и собирается жить самостоятельно, у нее не получится только лишь учиться, работать на полставки всё в той же кофейне тоже придется, так что от одного из хобби придется отказаться. Но фитнес бросать было нельзя ни в коем случае, а еще лучше — добавить к нему еще какие-нибудь физические занятия. Йона вот собралась на пилатес, возможно, можно попробоваться позаниматься с ней. А пока Джин думала об этом, то наводила порядок в доме, зная, что мать и Виён сегодня вечером будут особенно придирчивы к каждой пылинке и даже неровно висящей шторе. Они сообщили, что приедут, весьма внезапно вчера вечером, не поинтересовавшись, когда Джин работает, хотя бы ради приличия, и им сильно повезло, что они попали на ее выходной. Ноги уже, конечно, привыкли к тому, что стоять приходится целый день, а лицо — к тому, что нужно постоянно держать улыбку, но всё же в свободный денек хотелось позвать в гости Йону и поболтать до пяти утра, желательно случайно не забывшись и не сказав что-то о Чане. Джин всё еще медлила с тем, чтобы сказать правду, боясь не столько реакции на их отношения, сколько на длительную ложь. Уже несколько месяцев прошло с тех пор, как они начали водить Йону за нос, еще и подключили к этому парней. Да и Хан какой-то странный, сказал, что когда он вернется из Йоджу, им нужно будет встретиться и о чем-то серьезно поговорить. Бедный парень, кажется, влюбился, по крайней мере если судить по тому, что об их прогулках и поцелуях рассказывает Йона. Думая обо всем этом комке лжи и странностей, Джин случайно уронила трубу от пылесоса себе на ногу и крикнула громкое «Айщ!», решив, что это ей наказание свыше за вранье. Но Йона в любом случае не придет, а отправится с семьей на какой-то светский вечер, хотя ее поддержка бы не помешала. Чан тоже не сможет поприсутствовать на ужине, потому что занят на работе, и от этого вдвойне грустно. Возможно, с ним готовиться к встрече с матерью и сестрой было бы не так одиноко. Решив поставить на фон видео на YouTube, Джин вернула пылесос на место, достала все необходимые овощи и принялась интенсивно нарезать их, внимательно слушая, что там рассказывает блогер об очередном показе «Victoria's secret» и его проблемах. Отлично, будет что обсудить с Хёнджином, когда они снова встретятся. Ну или зачем ждать? Можно просто написать. Чан наоборот только за их общение, в отличие от какого-нибудь Донхёна или бывшего, не дававшего и шагу спокойно ступить, прям как родители. Нарезав овощи, Джин скинула их в миску и открыла рецепт дакджим. Повар из нее, конечно, не ахти какой, но перед матерью, вечно критикующей ее за кулинарные навыки, нельзя было ударить в грязь лицом. Однако лучше было не очаровываться. Уж госпожа Мун найдет, к чему придраться. Сделав соус и дав ему настояться, Джин взялась за салаты, потом зажгла ароматические свечи и поставила их на стол. Время почти подошло к семи как-то даже чересчур быстро. Успеть бы переодеться. Перерыв свой гардероб, которому следовало бы уже лет сто как обновиться, Джин достала блузку, которая нравилась Чану, надела брюки и всунула ноги в лодочки, чтобы босые стопы не портили и без того весьма «так себе» образ. В дверь как раз постучали. Джин глубоко вздохнула, ощутив волнение и страх каждой клеточкой тела, словно к ней пришли не мать и сестра, а самый настоящий ревизор. Хотя, в целом, это одно и то же. Наспех закинув остатки выкинутых из шкафа вещей обратно, Джин постаралась сделать серьезное лицо и, проходя мимо зеркала, поняла, что забыла накраситься. Теперь уже было поздно что-то менять, раздался второй нетерпеливый звонок, по ту сторону двери стояла Виён с телефоном в руках и мать, переминающаяся с ноги на ногу. Возникла крамольная мысль их не пускать, возможно, однажды стоит так и сделать, но явно не сегодня. — Привет, — Джин натянула радушную хозяйскую улыбку, расцеловала мать и сестру в щеки и запустила в квартиру, бегая по гостиной глазами, проверяя, чтобы, не дай боже, где-нибудь не завалялась ручка. — Я уже накрыла на стол, будем есть из новой посуды, мы с Йоной вместе выбирали, — похвастала Джин и проследовала за молчащей матерью на кухню. — Красивые, — похвалила госпожа Мун, рассмотрев одну из трех бирюзовых керамических тарелок. — Я голодна после работы, мы привезли вино. Фужеры ведь есть? — Да, да, конечно, — Джин тут же засуетилась, доставая фужеры из шкафа и радуясь, что хотя бы первые пять минут прошли нормально. Госпожа Мун и Виён сели на стулья рядом друг с другом, и Джин заметила, как их глаза блуждают по кухне. Как и в случае с Чаном, они не ожидали увидеть что-то хоть сколько-нибудь приличное, а в итоге остались в немом восхищении. Далеко не каждая студентка могла себе позволить себе снять такую большую квартиру в шаговой доступности от университета. Разумеется, всем было понятно, что съем жилья оплатил Чан, но Джин скорее была рада этому, чем огорчена, потому что теперь она могла прямо заявить Виён, что их парни равны по статусу. Госпожа Мун сама разлила вино по фужерам, как самая старшая, и решила поднять тост: — Выпьем за то, что наша крошка Джин стала уже достаточно взрослой, и за то, чтобы у нее и дальше всё было хорошо как в личной жизни, так и с финансами. Об учебе и карьере тоже, конечно, забывать не стоит, здесь главное не раствориться в одном человеке и помнить, что прежде всего ты личность, которая должна чего-то добиться. Не работать же всю жизнь в кофейне, — медленно проговорила госпожа Мун, разбавив бочку меда ложкой дегтя, но Джин продолжала улыбаться, чуть крутя фужер в руках. — Так что как бы я хорошо ни относилась к господину Бану, не думай всё время только о нем, ладно? — как-то слишком ласково спросила она, и Джин согласно кивнула под едва слышное фырканье Виён. Интересно, что ее так рассмешило. — За новую жизнь Джин! — За новую жизнь! — чокнувшись со всеми и отпив вина, Джин испытала облегчение и даже нечто похожее на любовь к матери. Неужели госпожа Мун несколько одумалась и нашла нужные и правильные слова? Чувство, что в этом есть какой-то подвох, не покидало, но Джин постаралась тут же забыть о нем. — Кстати, а господин Бан не придет? Я хотела поинтересоваться насчет его безглютенового кафе и сходить туда. Не так-то просто найти хорошее место для свадьбы, вот мы с Дэвидом и подумали, что неплохо было бы заглянуть и рассмотреть как вариант, — Виён обнажила зубы в улыбке, закинув ноги на стул и подперев коленкой фужер. — Я… я могу спросить у него, но он сегодня не придет. Много работает, — пояснила Джин, отправилась за дакджим и разложила его по тарелкам. В глазах матери она заметила легкий интерес с примесью скептицизма, так что оставалось надеяться, что получилось как надо. — Я думала, ты хотела свадьбу в шикарном ресторане или под открытым небом. — Хотела, но оказалось, что даже в Сеуле подходящее место найти не так-то просто, — Виён допила вино залпом. — Дашь мне номерок Бан Чана? Я сама ему напишу, чтобы согласовать время, когда он будет свободен, и посмотреть на его кафе. Видимо, хорошее местечко и приносит много денег, раз хватило на съем этой квартиры и тот шикарный комбинезончик. Не одолжишь мне его как-нибудь? — Если на тебя налезет, — вырвалось у Джин, и ее глаза встретились в гневными парами двух других. Она тут же развела руками, как бы извиняясь, и потянулась за телефоном, чтобы сбросить Виён контакты Чана. — Сообщи мне потом, подошло ли вам с Дэвидом, мне теперь тоже интересно. Кстати, приблизительная дата уже назначена? — Мы посоветовались и решили, что конец сентября — отличное время, — ответила вместо Виён госпожа Мун, уплетая дакджим. — Будет тепло, но не жарко, как летом, осенние листья — замечательный пейзаж для фотографий. И передай Йоне, что нам понадобится ее помощь в выборе платья. Она ведь лучше знает, в каких бутиках закупаться, и будет подружкой невесты. Выберет наряды нам всем. — Едва ли она много знает о свадебных платьях, но может поспрашивать у знакомых, — кивнула Джин, вся сжавшись внутри. Даже несмотря на то, что сестра у нее под боком, Виён всё же предпочла ей Йону, очевидно, помимо родительской любви, решив себе присвоить еще и лучшую подругу. Только бы после свадьбы они вместе с Дэвидом укатили куда-нибудь подальше в свадебное путешествие и не возвращались ближайшие лет пять. Пока госпожа Мун изъявила желание посмотреть всю квартиру полностью в перерыве между блюдами, Виён что-то долго и упорно строчила в телефоне, судя по жестам, переключаясь между чатами. Джин решила присмотреться, ей очень не нравилось то, что теперь у сестры есть контакты Чана. Мало ли что она может придумать. Однажды, еще когда они обе были школьницами, Виён жестоко подставила свою соперницу, встретившись с ее парнем и напоив его, а потом прислав той девушке фото в постели. Ничего между ними, естественно, не было, но скандал тогда случился знатный, даже Джин, особо не участвующая в обсуждении сплетен, слышала, как об этом случае то и дело переговаривались в коридорах и классах. Так что стоило ожидать чего-то подобного. Если Виён попробует провернуть этот же трюк с Чаном, то Джин поклялась вырвать ей все волосы и уничтожить все ее любимые наряды. — Ванна широкая, два человека поместятся, — удивленно проговорила госпожа Мун и рассмотрела все масла и шампуни. — А здесь красиво, хороший ремонт. Если денег на оплату будет не хватать, обязательно пиши нам с отцом, а еще лучше — возвращайся к нам домой. Сначала я разозлилась, а потом зашла в твою пустую комнату и поняла, что… — она прервалась, глаза покраснели и начали наливаться слезами. — Поняла, что тебя там нет и уже не будет. Помню, когда Виён уехала, я тоже плакала… Тогда было еще больнее. «Кто бы сомневался», — подумала Джин. Секундой ранее она, растроганная, хотела обнять мать, но слова о Виён и о том, что тогда было больнее, встали как кость в горле. Вот пусть все вместе и переезжают в США, раз так любят друг друга. — Мамочка, ну что ты волнуешься? Джин же рядом, может приезжать хоть каждый день, а я постараюсь бывать как можно чаще, — Виён прижала мать к себе и начала гладить ее по голове. Джин сделала то же самое, приличия ради, но заметила, как сестра злобно на нее зыркнула, словно мегера. — Не плачь, мамуль, мы сейчас все вместе, рядом. Жаль только, что Джин так и не пришла к нам, отец ведь соскучился. — Да, Джин, почему ты так и не пришла? Твой отец обижен, ты поступила очень некрасиво, — госпожа Мун вытерла все слезы и вернулась на кухню, усаживаясь на свое место. — Ты же его знаешь, первый шаг никогда не сделает, поэтому ты, как дочь и как женщина, должна пойти на примирение первой. — Мы с ним даже не ссорились, — возразила Джин. — Поэтому он и страшно обижен, даже сюда идти не захотел. Позвони ему хотя бы, — всё это госпожа Мун говорила с вымученно жалостливыми нотками в голосе не без толики обиды, и Джин пришлось согласиться. Настало время подавать салаты, и если дакджим госпожа Мун осталась довольна, то остальное ей явно не понравилась, ну или же в ней взыграла обида. Раскритиковав всё, от формы нарезки до заправки, она разлила оставшееся вино по бокалам и предложила Виён сходить за закуской, раз уж «хозяйка» не догадалась. Что произошло и почему мать из ласковой и любящей снова превратилась в жестокую и властную женщину, Джин так и не поняла, но, проанализировав весь разговор, подумала о том, что это всё Виён со своими дочерними ласками и напоминанием об обиде отца. Всё время только и делает, что пытается насолить, в этом нет ничего нового. Но Джин еще поставит ее на место. Борясь с текущими по щекам слезами и радуясь, что на ней всё же нет макияжа, она кинула взгляд на стол, чтобы посмотреть, какую посуду можно убрать, и заметила телефон Виён. — Посмотрим, что ты там и кому пишешь, — сама себе сказала Джин, села на стул и запросто разблокировала телефон сестры, прекрасно зная ее графический пароль. Для архитектора и художника нет ничего сложного в том, чтобы проследить за движениями пальца, даже быстрыми, и повторить их. — Так, это всё мне не интересно… — шептала сама себе Джин, даже не заботясь о том, что кто-то может прийти. — Ага! Решила тут же написать Чану, как только дорвалась до него! Будешь слать ему сердечки — вырву твое и сложу в шкатулку, — заметив красное сердечко рядом со словом «привет», пробурчала она. — Не для тебя он, овца, «Red lights» писал… Так… подружки… Джин хотела зайти в чат с одной из ее американских подруг, но вдруг всплыло уведомление о пришедшем на электронную почту письме. На аватаре обозначился логотип университета, в котором училась Виён, и это уже было очень интересно. Пробравшись через гору формальных приветствий, Джин прочитала кое-что, что заставило ее зажмуриться, допить свое вино и перечитать письмо еще раз, в котором важными были всего несколько слов — «К сожалению, ваших баллов оказалось недостаточно для поступления». Чтобы убедиться, что она точно всё перевела правильно, Джин заглянула в переводчик, и тот всё подтвердил. Так вот как, оказывается, Виён на самом деле не училась в «одном из лучших университетов США», как утверждала, а… Интересно, а что она делала? — Джин, принеси мне телефон, у меня там вбиты все карты. Только шевелись, а то мать стоит на кассе… — Виён прошла на кухню прямо в обуви, поняв, что сестра молчит. Там она заметила Джин, довольно крутящую в руках телефон, и стукнула каблуком, попятившись назад. — Ты что там делаешь?! Кто тебе разрешил брать чужие вещи?! — Ты не поступила, Виён, баллов оказалось недостаточно, — Джин кинула телефон на стол, заблокировав его, и сложила ноги на стул. — Один из лучших университетов США, говоришь? Красивая жизнь в Майями? Родители ведь наверняка не знают, правда? Давно ты водишь их за нос? Виён тяжело вздохнула, поняв, что нет смысла кричать и притворяться. — С самого начала. Я никуда не поступила, до сих пор, хотя пытаюсь каждый год, — она сняла шарфик и положила его на телефон. — Мне не хватило баллов, но я не хотела падать в глазах родителей, переехала в Майями и несколько лет работала там хостес, так мы с Дэвидом и познакомились. Не то чтобы это произошло случайно. — Дай угадаю, ты оценила стоимость его одежды и часов и поняла, что это твой идеал, — фыркнула Джин, не испытывая ничего, кроме отвращения. Только теперь надо понять, что делать с открывшейся информацией. — Не совсем так. Подруга подстроила нашу встречу, и всё вышло более чем удачно. Таких мужчин, как он, очаровать легко, а вытянуть из них деньги — еще легче. Уже через месяц он предложил поселиться у него на вилле, а через два сказал, что жить без меня не может. В вопросе секса я держала его на расстоянии до тех пор, пока он не сделал мне предложение. Даже Дэвид не знает, что я пытаюсь поступить, иначе бы давно заплатил за обучение или купил мне диплом, но я хочу хотя бы самой себе доказать, что смогу всё сама, — Виён, до этого отрешенно глядя в пол, посмотрела на Джин умоляющими глазами. — А теперь кались, что будешь делать с этой информацией? Сдашь меня, чтобы отомстить за все обиды? Ты этого хочешь? — Зачем же сдавать, если можно шантажировать? — Джин с удивлением поняла, что совсем не испытывает к Виён жалости. Только презрение и торжество от того, что дочь, которой родители так гордились, по сути продала себя богатому мужчине, оставшись без образования и карьеры, на которые возлагались такие большие надежды. И отличное знание английского здесь никак не помогло. — Будешь снова настраивать мать или отца против меня, лезть к Чану, пытаться выставить меня перед ним полной дурой или делать Йону своей подружкой — я всем расскажу о том, как ты на самом деле провела эти несколько лет в Майями. Но если перестанешь вставлять мне палки в колеса, то после свадьбы сможешь спокойно уехать обратно и жить там счастливо. — Что ж, идет, — оскалилась Виён, протягивая руку. — Тогда будем жить счастливо. — Да, только жаль, что мне приходится тебя шантажировать, чтобы донести одну мысль: я тоже, как и ты, хочу быть счастливой, — Джин выбросила бутылку из-под вина в мусорный бак и услышала хлопок двери. — Виён, ну где ты там?! Я оставила продукты на кассе! Джин, что ты как глупая овечка, могла бы и сама принести сестре телефон! — прокричала с порога госпожа Мун, и Виён, схватив телефон, выбежала к ней. — Мамуль, Джин не виновата, телефон закатился в угол. Тебе взять что-нибудь вкусненькое? — спросила Виён у сестры, параллельно обуваясь. — На ваше усмотрение. Вот так бы сразу, вот так бы всё время. На этой неделе Джин не только избавилась от занозы в виде Донхёна, но и приструнила сестру, а с ее помощью повлияет и на родителей. Жизнь ощутимо налаживалась, хотелось петь и танцевать, а также постараться оставить еще одну проблему под названием «тайные отношения» позади. Схватив телефон, чтобы похвастаться Чану перемирием с Виён, Джин увидела, что он сам уже прислал две фотографии. Одну, где лежит в кровати, закутавшись в одеяло, и улыбается, а вторую — где держит в руках градусник с написанными на нем страшными цифрами — тридцать девять и два. Хорошее настроение как рукой сняло, Джин немедля начала печатать сообщение с вопросом о том, есть ли в квартире лекарства, и получив ответ, что их почти не осталось, решила немедленно закончить ужин, а там Виён и мать пусть думают что хотят.*****
В честь открытия бутика на стены повесили множество разнообразных шариков белого, золотистого и черного цветов, гостей встречали портье и относили верхнюю одежду, если таковая имелась, в гардероб, между столами сновали официанты с маленькими тарталетками и шампанским, повсюду раскрашенные манекены с надетыми на них изящными и необычными нарядами, дресс-код — белый с золотым. Поодаль сомелье консультировал гостей, коих было очень много, хотя снаружи бутик казался весьма небольшим. Хозяйка вечера, Ча Суми, раскланивалась с каждым и рассказывала о том, как ей пришла идея для создания того или иного наряда, чем она вдохновлялась и сколько экземпляров она собирается продать. — Как по-европейски, — фыркнул Минхо, чувствуя себя неуютно в этом золотистого цвета костюме, который купил буквально вчера для этого вечера. Было весьма неудобно, да и лакированные туфли жали. — Уж лучше бы я дальше в покер играл. Даже не знаю, на что смотреть противнее: на те пьяные и упаровшиеся рожи или на эти самодовольные. — Давай сойдемся на том, что отвратительно в равной степени, — Феликс раскланялся с одним из гостей и ярко ему улыбнулся. — Пока что делаем вид бурной заинтересованности, найдем Ли Бора и поговорим с ней, когда стемнеет, чтобы не вызывать подозрений и дождаться, пока она выпьет. Досье при тебе? — Отдал его вместе с сумкой портье, потом заберем. Минхо остановился у одного из манекенов, находящемся на платформе, рассмотрел все детали: темно-зеленые перья на воротнике, черный корсет, идущий далеко вниз подол, который, очевидно, должен был тащиться по полу, куча странных украшений, какие-то жемчужины… Нет, Минхо как никогда раньше осознал, что далек от всего этого высокого искусства и ему больше по душе что-нибудь кожаное, как истинному байкеру. Взглянув в сторону, он заметил Феликса, мило беседующего с компанией мужчин и женщин лет за тридцать, очевидно, пытается завести знакомства и таким образом добраться до Ли Бора, чтобы потом было легче ее разговорить. Наверное, стоило заняться тем же самым. Только вот Минхо выбрал себе собеседников, приближенных к нему по возрасту, взял шампанское, взглянул на себя в зеркало, надеясь, что выглядит достаточно мило, тронул белокурую с распластавшимися по плечам локонами за плечо и увидел… — Минхо? — удивленная Йона повернула сначала голову, а потом и всё тело. — Что ты здесь делаешь? Ты что, узнал меня издалека и решил подойти? — Нет, хотел познакомиться с красивой приятной девушкой, а напоролся на тебя, — вздыбившись, словно кот, сказал Минхо и услышал хихиканье других девушек. О поцелуях Хана и Йоны он был наслышан, но ничего не говорил и качал про себя головой, думая о том, в какое же дерьмо вляпался белка по своей неопытности и в какие дебри его это заведет. — А ты что здесь делаешь? Неужто пришла искать новых женихов? Чана с Хани не хватает? — Я пришла сюда вместе с родителями по приглашению, беспардонное ты создание. Однако и здесь ты меня нашел и решил испортить и без того шаткое настроение, — Йона стиснула пальцами локоть, накрыв грудь рукой, и цокнула, оценивающе рассматривая Минхо. — Золотой тебе не идет, Лино, подумай о чем-нибудь сером и невзрачном, таком же, как и ты. А то твои комплексы постоянно лезут наружу. Обидно, что я посмотрела не на тебя, а на Чана и Хани? — Я могу на тебя посмотреть, — сказала девушка, стоящая позади Йоны, и подошла поближе, забирая из рук Минхо бокал шампанского. — Не слушай ее, она не в духе, золотой тебе очень даже идет. А как вы познакомились? Я не видела тебя раньше ни на одном мероприятии, иначе бы запомнила. Йона прикусила щеку, поняв, что когда трогают этих восьмерых парней, даже если это Лино, ей не нравится. Будто знакомые из мира богачей пытаются вмешаться в тот уютный мирок, в который Йона уходила, будучи с Джин или друзьями Феликса. Особенно обидно и горько, когда пытаются очаровать Джисона, так внезапно уехавшего в Йоджу и оставившего ее одну, пусть даже и на несколько дней. Поняв, что снова внезапно заскучала по нему, Йона отошла от флиртующих знакомых и принялась рассматривать манекен, постоянно чувствуя, что Минхо смотрит ей в спину. Но было и кое-что хорошее — к ней подошел Феликс. — Не ожидал увидеть тебя здесь, — с улыбкой проговорил он и посмотрел на тот же манекен, засовывая руку в карман. — Как ты? Джин говорит, часто сидишь дома в последнее время, — Феликс по одним только поджатым губам понял, что Йона не хочет об этом говорить, и решил перевести тему на неприятную лично для себя. — Как Рэйчел? Часто пишет? Как там в Австралии? Оливии пока что запретили со мной общаться, так хоть через тебя узнаю… — от того, что втянули Оливию, Феликсу было больнее и горше всего. — Мы в одинаковом положении: я тоже не знаю. Рэйчел писала мне много раз, я отвечала на всё, кроме вопросов о тебе, и она обиделась, — Йона пожала плечами: ей было нисколько не жаль из-за ссоры с кузиной. Она втянула в игры Рэйчел не только Феликса, но и Хана, и поняла, что ее используют как источник информации, а как дела у самой Йоны, было не интересно никому. — Но с Оливией мне никто общаться не запрещал. Давай сфотографируемся для нее? Думаю, ей будет приятно. Йона открыла переднюю камеру и направила ее на них с Феликсом, стоящих на фоне безобразного безвкусного манекена. Улыбаясь и корча рожицы, они сделали несколько фотографий и отправили их Оливии, а потом решили записать еще и небольшое видеообращение. Вернее, Феликс вышел на улицу, чтобы сделать это, стараясь сдерживать слезы и не думать о том, когда они с Оливией поговорят вновь. — Я знаю, что тебе запрещают общаться со мной и ни в коем случае не сержусь. Вернее, это я виноват, что так выходит, и не знаю, сможешь ли ты меня когда-то за это простить, — он покивал, поджав губы, и продолжил: — Но я тебе обещаю, что совсем скоро мы увидимся, а пока будем общаться только через Йону. Но это наш секрет, хорошо? — он назидательно направил указательный палец в камеру. — Знаю, знаю, ты уже взрослая, чтобы разговаривать с тобой так, но не могу, потому что вспоминаю, что уехал, когда ты была куда младше, — Феликс понял, что одна слеза всё же выкатилась, стер ее рукавом и решил, что пора заканчивать, хотя сказать хотелось еще много. — Я тебя люблю и делаю всё для того, чтобы поскорее увидеть. Главное, чтобы у тебя всё было хорошо. Он прекратил съемку видео и ощутил, как из груди вырывается судорожный вздох. И чем он это заслужил? За какие грехи? Феликс почти пришел в себя сразу же, как только вошел в бутик, услышал красивую классическую музыку и нашел глазами Йону. Она улыбнулась, когда он протянул ей телефон, и, взяв под руку, отвела к другим коллекционным нарядам, попутно жалуясь на золотистые блестки, которые царапают ей руки, и некрасивые каблуки. Но образы на сегодня подбирала мать, а ее в таких вопросах ослушаться было невозможно — всё равно настоит на своем. Феликс увидел госпожу и господина Чхон издалека и сам не понял, какие чувства начал испытывать, но в нем словно всё перепрыгнуло с ног на голову. Теперь, зная, почему Йона так вела себя с Чаном и кто этому причина, Феликс был зол и вдвойне захотел убежать от всего своего семейства подальше. Хан сказал, что его что-то очень беспокоит и он хочет поговорить с ним и Джин с глазу на глаз. Какие скелеты в шкафу еще может прятать господин Чхон и что он творит каждый день со своей дочерью? — Феликс! Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть! — госпожа Чхон радушно расцеловала племянника в обе щеки и погладила по плечам. — Не знала, что ты любишь посещать подобные мероприятия. Неужели интересуешься тем, что происходит в мире моды? — Да, вместе со своим другом, — имея в виду Хёнджина, проговорил Феликс, а потом вспомнил, что здесь на самом деле Минхо, но имени называть не стал. — Я давно никуда не выбирался, вот решил развеяться. Может быть, однажды куплю что-нибудь в мужском бутике, когда он тоже будет открыт. В следующем месяце недалеко отсюда, кажется? — О, да наш племянник, как оказалось, тот еще модник, — господин Чхон выпил остатки шампанского залпом и небрежно поставил бокал на край стола. — Если хочешь, я могу познакомить тебя с Ча Суми прямо сейчас. Она точно сделает тебе хорошую скидку, если будет знать, что ты мой племянник. — Д-да, было бы здорово… — Феликс нашел глазами Минхо и отправился вслед на господином Чхон, чтобы поговорить с Ча Суми, хотя больше всего ему хотелось забрать Йону и убежать отсюда подальше. Правда, он не подумал о том, насколько сильно затянется эта беседа. Едва узнав о том, что Ли Феликс — племянник небезызвестного бизнесмена Чхон Джуна, Ча Суми представила его всем гостям во всеуслышание и наговорила гору комплиментов: что он запросто может работать моделью в ее доме моды, что ему к лицу любая одежда, что он идеальное попадание в стандарты красоты, что им срочно нужно встретиться завтра за обедом и обсудить условия контракта, потому что Ча Суми не собирается отпускать от себя такое сокровище. А тем временем время неумолимо бежало вперед, уже значительно сильно темнело, а они не приблизились к цели ни на шаг. У Феликса не было возможности выбраться из тисков Ча Суми, но зато, стоя на подиуме, он заметил нужное им лицо и сказал, что хочет танцевать. Все остальные гости, успевшие заскучать, поддержали его затею и попросили дать им музыку для вальса. — Разрешите, — Феликс пригласил сначала Ча Суми, но в течение всего танца не сводил глаз с Ли Бора, кружащейся с неизвестным мужчиной. Йону много кто пытался пригласить, но она с улыбкой отказывалась, ссылаясь на головную боль, и просто смотрела на остальных, качаясь в такт музыке. Еще одна протянутая рука, на этот раз не чья-нибудь, а Минхо, нахально улыбающегося в приподнимающего бровь. Цокнув, Йона приняла приглашение, хотела было съязвить, что он наверняка неуклюжий и его планом было отдавить ей все ноги, но он вел танец слишком уверенно и выверено, словно занимался профессионально. — Удивлена, что я умею танцевать? — спросил Минхо, прочитав ее мысли по выражению лица, и крепче сжал ладонью ее талию. — Не поверишь, но танцую я с десяти лет, в том числе обучался и бальным танцам. — Талантов у тебя явно больше, чем мозгов и вежливости, — Йона ощутила, как Минхо подхватил ее ладонями и поднял наверх, пока ее втянутые руки опирались на его плечи. — Знаешь, я даже соскучилась по нашим перепалкам, правда. Давно не виделись, — сказала она, когда Минхо снова опустил ее на пол и взял за руку. — Нам с тобой вместе еще Джисони от всех отбивать, нужно научиться сотрудничать. — Я как раз собирался отбить у тебя Хани обратно себе, — несколько угрожающе сказал Минхо и покрутил Йону вокруг своей оси. — Не хочу, чтобы ему потом было больно из-за того, что ты найдешь кого-то другого, а его бросишь и оставишь ни с чем. — Во-первых, мы просто хорошие друзья, — нахмурилась Йона, сжав ткань его смокинга. — Во-вторых, я сама не понимаю, что между нами происходит, просто знаю, что однажды это прекратится против моей воли. И он тоже об этом знает, а потому сможет отпустить, когда придет время. Что бы ты себе ни думал и каким бы ужасным человеком меня не выставлял, Лино, но я дорожу Джисоном, едва ли не больше, чем Феликсом, и насчет меня ты можешь не беспокоиться, — она судорожно вздохнула, когда Минхо наклонил ее к полу и зарылся носом в волосы, оставляя на шее теплое дыхание. — Вот интересно, дорожишь ли ты мной, — сказал он ей шепотом, медленно поднимая, но не отводя губ от края ее уха. — Поцелуй я тебя на улице, ты бы ответила, как ответила Хани? Ты же ревновала меня, когда со мной начала флиртовать твоя подружка, верно? — он глухо рассмеялся, чувствуя, как Йона начала цепенеть в его руках и как нервно сжимает его руку, не прекращающую двигаться в темпе вальса. — Ты настолько сильно хочешь заграбастать себе всех, включая меня? Йона думала всего секунду, прежде чем нашла что ответить: — А ты бы хотел, чтобы я забрала тебя себе? В тебе говорит ревность, Минхоша? — Возможно, стоило это проверить чуть раньше? Тогда бы и с Ханом всё могло зайти не так далеко, — Минхо повел ее к тому самому месту, в котором пригласил на танец, и решил закончить вальсировать там. — Но не обольщайся, тут нечего ревновать. Поверь, женским вниманием я отнюдь не обделен. — Ты козел, Минхо, — с прищуром сказала ему Йона и вскинула уголок губ. — Но в одном ты не ошибся: ты мне дорог, даже если я и не понимаю сути наших взаимоотношений. В любом случае, жизни без твоих беспардонности, вредности и злобы на весь мир я уже не вижу. Спасибо за танец, всё было прекрасно. Йона чмокнула его в скулу, словно издеваясь, взяла со стола фужер шампанского и осушила его почти залпом, причмокнув. И что это всё такое было? Они устроили друг другу сцену ревности и взаимную проверку на прочность? В любом случае, всё закончилось, а вечер продолжался. Минхо задавался теми же вопросами относительно Йоны, и из раздумий его смог вывести только тихий шепот Феликса, агрессивно пытающегося привлечь его внимание. Видимо, пришло время. Забрав из гардероба собственную сумку, Минхо вручил ее другу и сказал, что будет ждать на улице и оберегать разговор от любопытных ушей. — Не желаете немного подышать свежим воздухом? Думаю, Ча Суми не обидится, если мы немного поболтаем, я хотел спросить совета, — Феликс взял Ли Бора, согласившуюся сразу же, под руку и повел к входной двери, попутно хватая со стола сумку Минхо. Лесть пока еще никогда не подводила. — Так вот, меня заинтересовало предложение Ча Суми о работе, и я хотел бы спросить стоимость маникюра без покрытия и стрижки в ваших салонах, — сказал он, отведя ее подальше от бутика. — Да, едва ли Ча Суми теперь выпустит вас из своих цепких лап, — Ли Бора однозначно понравилось, что звезда сегодняшнего вечера решил спросить у нее совета, и подключила все свои профессиональные навыки. — Я думаю, стрижка здесь не понадобится, напротив, следует отрастить волосы и перекрасить их… например, в черный, вам должно пойти, так лицо будет казаться еще худее и стройнее. — Спасибо. Тогда у меня к вам еще один вопрос, — с улыбкой проговорил Феликс, отвел Ли Бора еще немного в сторону, чтобы она не столкнулась с велосипедистом, и вынул из сумки досье. — Я бы хотел знать ваше мнение относительно этого. Ли Бора с улыбкой и одновременным непониманием в глазах открыла папку и увидела свое фото со скрепкой в углу, а потом принялась читать, хотя глаза уже зацепились за слово «Кальмар». Куча цифр, в которых Ли Бора не разбиралась, напугали ее еще больше, дальше — даты последних пяти встреч клуба, проходивших в ее собственном доме, адрес, а также список предполагаемых наркотиков, которые она подсыпала гостям. Ли Бора кинула папку в Феликса и обратилась в бегство, будто это что-то изменило бы, но не преодолев даже метра на своих каблуках, врезалась в скалящегося Минхо. — Да, многие именно так и реагируют, — вынимая руки из карманов, проговорил он и грубо развернул к Феликсу. — Тут всё, госпожа Ли, — Феликс постучал пальцем по обложке папки, — точно такое же досье у нас было на Канг Юнга, а теперь он за решеткой. Если не хотите оказаться там же, то назовите имя вашего поставщика и скажите, где его найти, — он прибрал папку в сумку и решил, что им всё же стоит отойти подальше, на них и так смотрела Йона по ту сторону витрины. — Я решила выйти из дела сразу же, как только в новостях заговорили о Канг Юнге, клянусь! Прошлая встреча была последней, я сказала всем, что с этих пор не буду давать дома ни ужинов, ни обедов, — Ли Бора погладила свой вздернутый носик, а Минхо задумался над тем, что сейчас идет разговор между аж тремя людьми с фамилией Ли. Заодно и всё нытье пропустит мимо ушей. — Я не хочу за решетку, у меня муж, маленький ребенок… пожалуйста… — Нам нужно лишь имя или прозвище поставщика, вот и всё, — тяжело вздыхая, проговорил Феликс. Ну вот опять: слезы, попытка убеждения и выставления себя несчастной заплутавшей овцой, бегство. Из раза в раз не меняется ничего. — Вы можете устроить нам встречу с вашим поставщиком? Например, послезавтра? Тогда я отдам вам эту папку, а вы сможете делать с ней, что хотите. — Да, при том условии, что не возьмется за старое, — хмыкнул Минхо, — иначе по вашу душу снова явятся, госпожа Ли. Ли Бора долго не могла выговорить ничего внятного из-за слез, боялась, дрожала, несмотря на то, что на улице было тепло. Пыталась всучить деньги, уговорить обойтись только прозвищем, но и Феликс, и Минхо были непоколебимы. Им уже до смерти надоела беготня по закоулкам и притонам, расспросы и допросы, постоянное общение со всякими отбросами, которые могут знать настоящее имя курьера или дилера. Нет, не в этот раз. Они больше не потратят так много времени на то, чтобы гнаться за блеклой тенью. Теперь всё и сразу, а главное — быстро. Под напором и угрозами Ли Бора пришлось сдаться. Она записала себе телефон Феликса и обещала позвонить сама, прекрасно понимая, что если она посмеет не выйти на связь, то содержимое папки окажется и в прессе, и в полиции, и тогда милосердия от закона ждать не стоит. Если уж Канг Юнг с огромным количеством денег и связей не смог избежать тюрьмы, то на что надеяться остальным? — Вот и всё, это было не так сложно, — проговорил Феликс, возвращаясь в бутик. Им нужно пробыть здесь еще хотя бы час, чтобы ни у кого не закрались подозрения. — Пойду приглашу Йону на танец, она что-то сегодня слишком грустная, тебе так не показалось? — Мне наплевать, — бросил Минхо и, собираясь избежать нотаций, пригласил на танец ту самую девушку, которая пыталась флиртовать с ним пару часов назад. На улице уже совсем стемнело. — Я украду? — спросил Феликс у нескольких девушек, галантно протягивая Йоне руку, и начал кружить ее в вальсе так же профессионально, как и Минхо. — Ты в порядке? Тебе нужна какая-нибудь помощь? — Да, скажи Джисону, чтобы перестал передавать всё, о чем я ему рассказываю, вам, — ответила Йона, которой меньше всего хотелось, чтобы ее жалели. Может, поэтому ей в последнее время было проще общаться с Минхо, чем со всеми остальными: он никогда не жалел. Этого не позволено даже Джин, ну, разве что за редким исключением. — Ты поссорился с Ли Бора? — чтобы избавиться от возникшей неловкости, спросила Йона. — Что случилось? Мне показалось, она была напугана. — Ерунда, задрала слишком высокий ценник на стрижку, а Хёнджин не очень хорошо отзывался о ее салонах. Сказал, что явно не стоит своих денег, — Феликс понимал, что это оправдание — глупое, но надеялся, что Йона больше не будет задавать вопросов, потому что ничего правдоподобнее он придумать не смог. — Хоть тебе и не нравится, что тебя жалеют, — решил таки сказать Феликс, — ты моя кузина, и я люблю тебя. Если тебе вдруг понадобится помощь, ты знаешь, куда прийти, — и он прошептал адрес ей на ухо. — Серьезно? Доверишь мне адрес? Не боишься, что я тут же сообщу его Рэйчел? — рассмеялась Йона, хотя явно была польщена. — Я ведь пыталась вызнать у Джисона информацию о тебе, откуда такое доверие? — Просто я знаю, что сумел переманить информатора на свою сторону, — Феликс потрепал Йону по волосам, не заботясь о ее прическе, а она сделала это в ответ. — Ладно, мне пора идти, Ча Суми уже зовет. Видимо, считает, что я ушел чересчур надолго. Сделав поклон, Феликс направился в самую гущу событий, не успевая отвечать на вопросы. Напрасно он пытался задобрить Йону и перевести тему, думая, что она поверила сказкам о ценах в салонах. Она не поверила и решила таки разобраться в том, что здесь происходит.*****
Насилу выпроводив мать не без помощи ставшей покладистой Виён, Джин не стала закрывать дверь. Побежала переодеваться и, натягивая черные джинсы и полосатую водолазку, думала, какие лекарства нужно купить. Наверное, лучше было спросить в аптеке, но после обзоров на работу фармацевтов и информации о том, что они просто отрабатывают план, предлагая клиентам пустышки вместо таблеток, Джин передумала и решила порыскать в интернете. Сама она болела редко, чаще всего выздоравливая без всяких лекарств, поэтому и не знала, что делать. Вдев наушники и спустившись в метро, Джин просмотрела кучу разных сайтов, радуясь, что здесь ловит связь, хоть и с перебоями. Оказавшись на месте, Джин залетела в ближайшую аптеку и купила всё, на что были хорошие отзывы в интернете: несколько жаропонижающих, антивирусных, спреев для горла, спреев от насморка, витаминов, а в продуктовом — чай и пару шоколадок. Слушая музыку и глядя на приближающийся дом Чана, Джин поняла, что в этой суматохе и беспокойстве совершенно забыла взять с собой вещи для ночевки, хотя бы даже трусы на завтрашний день. Но ей уже не привыкать. Код от подъезда, лифт, коридор, долгий и упорный звонок в дверь. Открыли далеко не сразу, возможно, Чан спал, и Джин нашла этому подтверждение, когда увидела его в спортивных штанах и футболке, всего помятого и протирающего уставшие сонные глаза пальцами. — Да ты весь горишь! — потрогав его лоб, Джин быстро прошла в квартиру, закрыла дверь, сразу же почувствовав уют, едва только загорелся голубоватый свет, и посадила не успевшего ничего сказать Чана на кровать. — Так, сначала ударная доза противовирусных! — Джин достала коробочку, вынула из нее инструкцию по применению и пластину с таблетками. Вытащила оттуда три штуки, налила воды и подала засыпающему на ходу Чану. — Вот, пей! Сейчас поставлю чайник, растворю в нем порошок и подам тебе. — А который час? — хриплым голосом спросил Чан, запив таблетки и поставив стакан на тумбочку, едва не промазав мимо нее. — Почти одиннадцать! — крикнула из кухни Джин. Как только зашумел чайник, она вернулась в спальню и села рядом с Чаном, беря его за руку. — Лето еще даже не кончилось, а ты так разболелся. Может, вызвать скорую? У тебя же температура выше тридцати девяти! — Нет, нет… — отмахнулся Чан, наконец начав просыпаться. Однако его бил озноб, не давал покоя насморк, горло стянуло давящей болью, очень хотелось закрыть горящие из-за температуры глаза и больше не просыпаться. — У тебя есть что-нибудь от насморка?.. Я искал у себя, но не нашел, а до аптеки дойти не смог. — Ты должен был сразу позвонить мне, — пожурила Джин и достала из пакета четыре спрея от насморка, не зная, какой именно может помочь. — Вот, держи. Горло начнем лечить сразу после того, как выпьешь ту растворимую ерунду с очень сложным названием. Чайник как раз вскипел. Джин быстро размешала в кипятке порошок ложкой, подала Чану и заставила пить, невзирая на его возмущения о том, что на вкус это просто отвратительная гадость. Ну хотя бы насморк пока что перестал беспокоить. Решив включить телевизор и найдя канал, на котором обычно шли различные глупые фильмы, Джин проследила, чтобы Чан допил всё лекарство и не оставил ничего на дне, а потом подала спрей для горла, заставив встать с кровати, которую он даже расстелить не удосужился. Свернув покрывало, Джин взбила подушки, расправила одеяло, поставила все лекарства на тумбочку и попросила не засыпать, пока она не вернется. Наспех помыв голову и почистив зубы, надела тунику и упала рядом на кровать, сев на ней в позе лотоса. — Я не позвонил тебе раньше, чтобы ты не приехала и не заразилась, а ты собралась спать со мной в одной кровати? — посмеявшись, сипло спросил Чан, высунул руку из-под одеяла и потрепал Джин по влажным волосам. — На диване мне не понравилось, — отмахнулась она, перехватывая его руку и целуя костяшки пальцев. — И я останусь здесь, чтобы заботиться о тебе, пока на ноги не встанешь. Только вот сбегаю завтра домой и возьму свои вещи, а то мне надоело просыпаться каждое утро в надежде, что трусы успели высохнуть. — Давно пора была выделить тебе полку в шкафу, — Чан снова улыбнулся и чуть прикрыл глаза, всё еще чувствуя резь. После того противного порошка становилось легче, симптомы отступали, по телу расплылся жар, выступил пот. — Я лишь боюсь, что ты тоже заразишься. — Я никогда ни от кого не заражалась, у меня крепкое здоровье. Джин зачем-то продемонстрировала бицепсы, чмокнула Чана, уставившегося в экран телевизора, в щеку, встала и взялась за расческу, начав распрямлять спутавшиеся мокрые волосы. А потом, затейливо ухмыльнувшись, начала напевать что-то себе под нос, причем весьма-весьма знакомую мелодию. Прислушавшись, Чан различил несколько фраз: «скажи, что ненавидишь меня сейчас…», «даже если борешься, чтобы убежать…», «я вижу только красные огни…» Чан нервно сглотнул, узнав текст, и вскочил на кровати, не понимая, что Чанбину и Хану было непонятно в словах «скинуть все песни, кроме «Red lights», а ее не сметь ни в коем случае». Джин вытащила волосы из расчески, достала увлажняющий крем, оставленный здесь на прошлых выходных, из ящика и принялась растирать руки, не переставая петь. — Твой голос красиво звучит, — сказала Джин, пытаясь не ухмыляться и наблюдая за его реакцией. — Ты ведь сам написал? Когда? — Я просто согласился ее спеть, но писал Хёнджин, — отрицательно покачал головой Чан, но Джин смотрела на него так выразительно и заискивающе, что он решил добавить: — И ты не поверишь, но ему помогал… Чонин, — выпалил Чан, вспомнив о том, что в бордель ходили именно они: Хёнджин и Чонин. — Влюбился в одну девушку по имени Джимин и мается теперь, изливает душу в песнях. Но ему стыдно ее петь. — Чонин, значит? — спросила Джин, чуть причмокнув губами. — Что ж, возможно, я многого о нем не знаю, но в любом случае твой голос звучит идеально, — выключив свет и снова забравшись в кровать, сказала Джин, стараясь сделать вид, что поверила в это очевидное вранье. Она уже придумала кое-что интересное, связанное с этой песней, осталось только дождаться выздоровления. — Я горжусь тобой, Чани. — А я благодарен, что не бросила меня одного, — он сгреб Джин к себе в объятья и получше накрыл одеялом, вдыхая запах ее кожи и геля для душа. Телевизор играл где-то на фоне, на экране признавалась друг в другу влюбленная пара. Под эти звуки Чан с Джин и уснули.