Меня утомляют ваши разговоры.

Зачем? Зачем он это сказал? Он же не признаёт меня. Ненавидит? Да или нет? Как мне это узнать? Как вдохнуть истинную, желанную правду? Хотелось овладеть ей, узнать суть произошедшего и сказанного. Стоя на сцене, реквизит покинул своё место назначение, бесцеремонно свалившись на пол. Оголив место выступления, заставив меня вздрогнуть и рассмешить смотрящих. Свет от прожекторов направлен на меня, дабы предоставить возможность исправить положение или же унизить меня. Руки трясутся, ноги подкашиваются, а слёзы давно начали проступать из глаз. хотелось уединиться, не наблюдать этих сверлящих взглядом и широких улыбок. Вот только так невозможно. Я — актёр немого кино, где не могу сказать и слова о своих истинных желаниях и чувствах. Под гнётом смеха и уходящей толпы я начинаю танцевать. Кружась на сцене, закрою глаза, не пропущу ни одного звука, или чего-либо недовольства. Есть сценарий по которому я живу. Другой вопрос: хочу так жить или нет? Не важно. Мне не предоставлен доступ к переписи хотя бы одного слова. Всё давно решил мой страх. Мгновение, люстра с преобладанием стеклянных украшений, подвешенных в обильном положении, разлетится по сцене, задевая зрителей. Хрустальные рожки, центральные колбы, подвески для люстры — всё это скоро окажется на полу под звуки возмущения и страха за свою жизнь. И даже с окровавленной ногой я буду продолжать танцевать на сцене. — Вот как. Любите даже такого? Докажите, — Гоголь будто проснулся от долгого и мучительного кошмара. — Я не тот человек, что будет навязываться, лезть к вам в душу и ограничивать свободу. Вы никогда больше не ощутите себя в клетке безысходности. Напротив, я сделаю всё, чтобы вытащить вас от туда. Именно этого вы желаете, верно? — Да, но ведь… — Я буду рядом тогда, когда будет нужно. С чего бы ему это вообще делать? Какова для него выгода от столь эмоциональных и жертвенных действ? Конечно, всё для собственной выгоды, благополучия и интереса. Преобладание над оппонентом, прибегая к привязанности и зависимости. — Простите за любопытство, Николай, но все же задам вопрос. Отчего вы признались мне в чувствах? Я не понимаю, почему вам понравился? — Что-ж, попытаюсь ответить. Гоголь, прищурившись, посмотрел, казалось, в самые глубины души Достоевского, и с ухмылкой продолжил: — Мне нравится твоя свобода. Помнишь ли ты случай три года назад на Ивана Купала? — Естественно. Такое при всем желании не забудешь. — Тогда повтори мне ещё раз ответ, который ты произнёс только что. _ Предлагаю вам окунуться в воспоминания, заключающие в себе празднование столь замечательного дня. Фёдор не был в сильном восторге от происходящего вокруг, конечно, это великий праздник на Руси. Но все же…