Февраль, 2012
Фейт спустилась с пьедестала под восклики пьяных мужчин. Софиты, гул разговоров, звон стаканов для пива. Новая ночь — старые действия. Она работала почти каждую ночь последнюю неделю, подменяла Кэт. Дома быть не хотелось. Там стояла напряженная обстановка, хоть они с бабушкой и помирились, кажется. Она вернулась к себе в комнату через неделю после ссоры. Бьянка смирилась, но о Джексе не спрашивала, не приглашала его на ужин, не хотела идти на какой-либо контакт, в общем, делала вид, будто мужчины и вовсе не существовало. Фейт это расстраивало, но она не настаивала. Её хотя бы не пытали холодным бойкотом. Бабушка вела себя, как раньше. Девушка кинула взгляд в сторону бара, там сидел Джекс, он пришел недавно, чтобы забрать её домой. Но до конца её смены оставалось полчаса. Фейт хотела бы поздороваться и поцеловать своего парня, но Лукас следил за ней, каждый раз, когда рядом был её мужчина, дабы она не отвлекалась. Бизнес есть бизнес. Джексу же заявить Лукас ничего не решался. Теллер улыбнулся и отхлебнул пива, она просияла в ответ. Фейт отправилась на другой освободившийся подиум, на который указал хозяин клуба. Когда рядом был Джекс, ей было легче танцевать. Ей это нравилось. Девушка фокусировалась на нем, танцевала для него и не обращала никакого внимания на остальных посетителей. Джекс развернулся на стуле и с вызовом взглянул на неё. Она ухмыльнулась и коснулась шеста. Девушка нагнулась и выпятила зад. Она также старалась не разрывать с ним зрительный контакт. Мужчина испустил смешок и сложил руки на груди. Фейт повернулась, села на колени и раздвинула ноги, коснулась края трусиков, затем бедер. Большой палец дотронулся до красной нижней губы. Она посмотрела на Теллер из-под накрашенных ресниц оленьими глазами. Мужчина глянул на свой пах и провел руками по бедрам. Фейт широко улыбнулась, почти рассмеялась. Сегодня её ожидала бессонная ночь. Поцелуи, конечности, запутавшиеся в простыни, толчки и бархатистый шепот. Девушке стало жарко. Когда Фейт закончила свой танец, Джекс уже не улыбался. Его глаза потемнели. Он был серьезен. Ей же было немного смешно, мужчине предстояло вытерпеть ещё несколько танцев прежде, чем он сможет до неё дотронуться. Их своеобразная игра, прелюдия. Он накаливался до предела из-за отсутствия возможности выплеснуть свою страсть. Джекс не хотел кого-то. Он желал её. И когда Фейт оставалась с ним наедине, у неё уже не было возможности выбраться, кроме как рано или поздно провалиться в сон. Фейт спустилась с подиума, намеревалась заскочить в гримерку, чтобы попить воды и поправить макияж. Но когда она проходила мимо зрителей, раздался шлепок. Ей вдруг стало больно. Она встала в ступор. Челюсть сжалась, язык отнялся. Взгляд забегал по залу в поисках помощи. Вокруг все было размыто, но не он. Фейт с мольбой уставилась на Джекса. Она не плакала, пребывала в прострации. Перед глазами пронеслась ночь на парковке. Девушка ненавидела туда возвращаться, хотя порою ночные кошмары тянули обратно и прижимали к холодному металлу машины. Снова и снова. Теллер встал со стула и не спеша пошел к ней. Напряженные плечи, сжатые кулаки, свирепый взгляд, вызывающий лишь страх, но не у неё. Фейт очень надеялась, что он обнимет её, закроет своим телом, но мужчина прошел мимо. Фейт не понимала, что делать. Ей хотелось бежать, но она не могла. Дурацкая беспомощность. Однажды такие плохие инстинкты доведут её до смерти. Она медленно повернула голову. Теллер подошел впритык к скалящемуся незнакомцу. Мужчина был доволен собой. Он расслабленно допил оставшиеся капли виски в стакане. — Что, блять, ты только что сделал? — прошипел Джекс тому в лицо. — А что не так? Я прилично заплатил. Имею полное право. — Развязно проговорил мужчина, усмехнувшись. Его язык заплетался. Фейт стало холодно. Он не видел проблемы. — Или это твоя шлюха? Не будь жадиной, мужик. Он посмотрел позади спины, видимо, на своих друзей в поисках одобрения, но те молчали. Теллер неприятно ухмыльнулся, коснулся пальцами бороды, ещё раз оценил ситуацию, а затем схватил его за волосы и ударил головой об стол, не моргнув и глазом. Мужчина рухнул на пол. Фейт зажмурилась. Звук был противным, как будто что-то сломалось, хотя она не была уверена, что это возможно. Джекс сел на корточки и снова схватил пьяницу. Ударил кулаком, на котором красовались перстни, в нос, ещё раз и ещё раз. Вокруг все молчали. Никто не решался влезть. Незнакомец болезненно промычал, глаза закатились от боли. Лицо окрасилось в красный. — Как ты её назвал, сукин сын? — зло ухмыляясь, спросил Джекс. — Что, неужто трудно повторить? Мужчина молчал. — Не можешь, да? Стыдишься? Или я тебе уже язык отбил? Джекс посмотрел на неё. Фейт не узнавала эту интонацию, не узнавала голоса, ни мышц, играющих на лице, ни бешеного взгляда, ничего. — Давай, будь хорошим мальчиком, извинись перед дамой. Незнакомец что-то неразборчиво пробормотал. Из его рта текла густая, темно-бордовая кровь, несколько зубов отсутствовали. — Так не пойдет, — Джекс разочарованно помотал головой, — старайся лучше, с толком, с расстановкой. — Простите, — повторил избитый, Фейт еле различила слова. — Жалкое дерьмо. Попадешься мне на глаза ещё раз — я тебя кастрирую, ублюдок. Теллер плюнул на него, откинул в сторону, тот издал жалобный стон, встал и развернулся к ней. Напряжённые желваки все ещё играли на крепко сцепленных челюстях, а ноздри раздувались от злости. Её мужчина только что избил человека из-за неё, ради неё. — Пошли отсюда, — проговорил он сквозь стиснутые зубы и положил руку ей на талию, сжимая кожу пальцами. Фейт последовала за ним. Он довел её до гримерки, не посмотрев на неё ни раз. Она почувствовала себя грязной. Ей хотелось расплакаться, но бесить Джекса ещё больше ей не хотелось. Слезам он уж точно бы не обрадовался. — Собери все вещи, ты сюда больше не вернешься. Девушка слышала, что он говорил, но не понимала. Действовала автоматом. Зашла. Переоделась. Собрала вещи и косметику в сумку. Вышла. Ни слез, ни криков, ни затрудненного дыхания. Он взял её за руку, не переплел пальцы, как обычно, а сильно стиснул запястье. Фейт беспомощно оглядывалась по сторонам. Парочка зевак и других стриптизерш смотрели то на них, то поглядывали на истекающего кровью мужчину, у которого собралась толпа. На паркете расплывались лужи крови. Холодный ветер. Весной и не пахло. Ей хотелось уткнуться в грудь Джекса, прижаться сильно-сильно и заснуть, но она не решалась сделать то, чего ей не говорил сделать мужчина. Он был зол, в ярости до сих пор. Избиение того человека, если его можно было так назвать, никак не понизило градус накала, даже наоборот. Ей хотелось его успокоить, она обязана была его успокоить. Джекс резко всучил ей шлем. Она пошатнулась, едва заметная боль пронзила грудь. — Садись. Все время поездки Фейт сидела с закрытыми глазами. Мужчина гнал выше любых ограничений. Ей было страшно. Они могли разбиться. Фейт казалось, будто она не дышит. Сердце перестало биться. Она чувствовала слабость, хотелось закрыть глаза и провалиться в сон, но тепло мужского тела оставляло её в сознании. Девушка доверяла ему и потому молчала. Стоило Фейт слезть с мотоцикла, как мужчина снова взял её за руку и потащил в дом. Он напрочь отказывался прерывать с ней тактильный контакт. Ей хотелось думать, что это потому, что он все ещё считал её своей. Другой не имел права к ней прикасаться. Дверь за ними закрылась. Они оказались в коридоре в тусклом свете. Они были одни, в безопасности. Фейт набралась храбрости и открыла наконец рот. — Джекс, — шепот, детский лепет. — Джекс? Мужчина резко опустил её руку и сложил руки за головой. Он стоял к ней спиной. Она с обидой прижала к себе отброшенную руку, сдержалась: не упала на колени и не расплакалась. — Джекс, я не хотела, чтобы так получилось… давай я взгляну на твою рану, её надо обработать, — едва слышно шептала Фейт. — Молчи! — гавкнул он. Фейт машинально сделала шаг назад. — Прости, Джекс, — девушка не знала, за что извинялась, но сочла это нужным. — Не надо, — он развернулся и ткнул в неё указательным пальцем, — я, блять, знал, что так будет. После той ночи каждый раз я боялся отпускать тебя в этот мерзкий гадюшник, приходил, следил, боялся, что ты можешь пострадать. Ты хотела работать, быть независимой. Я молчал, хоть это могло закончиться твоей смертью в ближайшей канаве ещё в октябре! Его громкий голос больно бил по перепонкам. Дом сотрясался, и она вместе с ним. Ей стало жарко, а потом холодно, раз за разом. А ещё ей было невыносимо стыдно. — В этом никто не виноват, кроме того человека, — она попыталась его успокоить, но его это только распаляло. Фейт ощущала себя бесполезной. — Ты выбрала работать там! — он продолжал свою песню. — А могла сидеть дома или, раз уж тебе не хочется использовать мои грязные деньги, работать в приличном месте! Фейт вновь оказалась в своей комнате в их с мамой квартире, и мать отчитывала её сотый раз за какое-то мелкое прегрешение — девочка купила себе красивые сережки с фальшивыми бриллиантами за пять долларов. — Мне не хотелось висеть у тебя на шее, милый, я ничего не имею против клуба… Фейт попыталась взять мужчину за руку, но тот отпрянул. — Ты уволишься! — Но мне нужны… — Ты уволишься, Фейт! Хочешь работать, я найду тебе другое место, приличное место. — Хорошо-хорошо, я уйду, пожалуйста, не злись, — бормотала она тихо, себе под нос. Фейт не прекращала попытки до него дотронуться. Ярость Джекса была слепа. — Нет, любовь моя, это ещё не всё. Я сидел молча достаточно. Он испустил ядовитый смешок. Девушка недоумевала, не понимала причину ссоры. Ей хотелось плакать, но слез не было. Тело было слишком напряжено, чтобы хоть как-то реагировать. Она будто шла по лезвию. — О чем ты? Я не понимаю… — Я нашел противозачаточные утром в ванной? И это после нашего разговора! — он рассмеялся дико, пугающе. — Я правда хотел поговорить спокойно, Фейт, но ты не оставляешь мне шанса. — Что? Я не понимаю… Фейт трясло. — Мы хотели завести детей, Фейт, разве не так? — её будто водой окатили. — Но мы не сможем, ведь ты пьешь долбанные таблетки, ведь каждый второй чертов ублюдок пытается изнасиловать и убить тебя на парковке. — Джекс, мы же… Они ничего не планировали, они говорили о далеком будущем, она же не могла все не так понять. Они не обсуждали… Голова кипела. Давление повышалось. Ей нужно было присесть. — Что?! Широко раскрытые голубые глаза стали синими. Он смотрел на неё, не моргая, не шевелясь. Боль, разочарование, гнев. Фейт не понимала, что она сделала, но явно была виновата. Остановись. Фейт хотела все прекратить. Почему он кричал? — Не злись, — девушка дрожащими руками дотронулась до пальцев мужчины, а затем коснулась костяшек губами, — пожалуйста, любимый. Он бросил на неё безжалостный взгляд. Джекс резко обхватил её горло руками. Она испустила вздох и схватилась за рукав его толстовки. Мужские губы впечатались в её. Тело Фейт расслабилась. Все хорошо, хорошо. Он больше не кричал. — Ты хоть представляешь, что бы со мной было, если бы с тобой случилось что-то страшное, непоправимое, м? — прошептал Джекс ей в губы, касаясь кончиком носа пунцовой щеки. Теллер прижал её к стенке. Тупая боль коснулась затылка. Безмолвный стон. Мужчина торопливо снял с девушки куртку, разорвал футболку и сжал грудь. Она всхлипнула от пронзительной боли и выставила руки перед собой. Фейт не хотела его отталкивать, но должна была. — Джекс, мне… Девушка не успела договорить, он снова затянул её в поцелуй. Он сжимал шею, вдавливал её своим телом в стену, кусал губы. Вскоре она почувствовала вкус крови. Джекс не собирался останавливаться. А Фейт не знала, что чувствовала. Ей больше нравилось, когда он не орал на неё, не тыкал пальцем. Девушка боялась все прекратить, тогда был шанс, что разъяренный Джекс вернется. Она не видела его настолько злым раньше и собиралась сделать все, чтобы это не повторилось. Фейт не выдержит ещё один раз. Это разорвет ей сердце. Бюстгальтер разорвали на куски, теперь он валялся на полу. Джекс затолкал её в спальню, параллельно расстегивая женские джинсы. Он не покрывал шею поцелуями, как раньше, он кусал ее, оставлял следы зубов на коже. Ни ласк, ни любви, лишь отравляющая похоть, смешанная со злостью. Джекс все ещё касался её, но не хватало былого восторга, неужели он исчез навсегда? Джекс толкнул её на кровать и стянул джинсы, чертыхаясь себе под нос, ведь они долго не поддавались. Она прикрыла грудь руками, защищаясь, и смотрела круглыми глазами на мужчину. Теллер снял толстовку с футболкой и нагнулся к ней. Она автоматом отвернулась по неизвестной ей причине, но он сжал её щеки и заставил посмотреть на себя. — Мне не нравится ссориться с тобой, Фейт, но ты меня сильно расстроила. Джекс почему-то ухмылялся. Ей не хотелось смотреть, не хотелось запоминать такую картину. — Прости, — промямлила она. Голос дрожал. — Я не хотела. Джекс ничего не ответил. Треск. Он разорвал её трусики по швам. Сердце неприятно закололо. Дыхание участилось, отнюдь не от возбуждения. Инстинкт в глубине души подсказывал бежать, но она лежала и не сопротивлялась. Мужчина расстегнул ремень, ширинку, даже не удосужился снять штаны. Он притянул её к себе, раздвинул ноги и вошел. Острая боль пронзила тело. Фейт выгнулась, раскрыла рот в немом крике и зажмурилась. Она пыталась не думать о том, что происходило. Она не знала, что происходило. Не хотела давать этому название. Фейт просто должна была пережить, немного потерпеть. Он больше так не будет, она не позволит. Джекс сжимал её бедра и входил быстро, ритмично, глубоко. Ей не было приятно, не было. Вдох, выдох, просто надо было привыкнуть. Она царапала шею ногтями, сдерживая крики. Теллер, заметив это, взял её за запястья и притянул их к себе. Джекс, мне больно. Не надо, не надо, не надо. Он не услышал или она так и не смогла вымолвить слова. Фейт наконец-то заплакала. Теллер перевернул её и поставил на колени. Запястья обдало холодом. Краем глаза она заметила на коже красные пятна с темными крапинками. Фейт уткнулась в одеяло, что прятало её слёзы. Руки сжимали ткань до побеления костяшек. Он притянул её за шею. Спина выгнулась. Тяжелое дыхание. — Ты больше никогда не появишься в том дерьмовом месте, — шёпот опалил ухо, — никто больше не коснется тебя, кроме меня. Ты меня поняла? — Да, я поняла, — она всхлипнула, он и не заметил. От этого стало больнее. — Кому ты принадлежишь, Фейт, скажи мне? — Тебе, Джекс, — пролепетала она едва слышно, — только тебе. Теллер коснулся её клитора. Она сжалась, от чего он простонал ей на ухо. Фейт не хотела достигнуть оргазма вот так, в эту минуту, когда мужчина рядом с ней виделся ей незнакомцем, страшным монстром, а не любимым человеком. — Молодец, — смешок, — моя девочка. У неё закатывались глаза от ощущений. Фейт не хотела, пыталась остановиться, но тело не могло сопротивляться касаниям Джекса. Она кончила, бормоча снова и снова его имя. Джекс довольно ударил её по ягодицам, будто пытаясь перекрыть того парня. Она — его. Факт, нерушимая правда. Легкий поцелуй в спину, как глоток свежего воздуха. Он сжал её грудь, стал входить медленнее, но до основания. До неё доносились звонкие шлепки тела о тело, но Фейт ничего не чувствовала. Теллер кончил в неё и отпустил. Холод комнаты обвил тело. Фейт упала на кровать и свернулась в позу эмбриона, вытирая пальчиками соленые капли с лица. Он даже не прикоснулся к ней, просто лег рядом под одеяло. Ей хотелось кричать, биться в истерике, но она продолжала давить свой голос и яростно стирать слёзы, за которые себя ненавидела. Джекс не мог так поступить, он не использовал её. Не мог, не с ней. Девушка не хотела с ним расставаться. Она любила его. Они не заснут так. Они не будут ссориться. — Фейт? Я жду, когда ты ляжешь ко мне, или мне самому к тебе лечь? С губ Джекса слетел звонкий, добрый смешок. Она сделала облегченный вдох, но губы ещё дрожали, а глаза краснели. — Хорошо, я иду, уговорила. Такой спокойный, такой ласковый. Джекс прижался к ней грудью, обвил тело руками и поцеловал щеку, а затем уткнулся носом в шею. — Я не хотела, Джекс, не хотела, прости меня, прости… — нервно лепетала она, закрыв лицо руками. — Все хорошо, любовь моя. — Поцелуй. — Я знаю. — Поцелуй. — Прости меня. Я не хотел повышать голос. — Поцелуй. — Тот ублюдок вывел меня из себя. — Прости, — она всхлипнула и живо вытерла слёзы. — Все в порядке, Фейт. Палец коснулся её щеки и развернул женское лицо к себе. Джекс нежно вытер мокрые дорожки и коснулся покрасневших губ. — Я тебя очень люблю. Она закивала и улыбнулась сквозь вновь появившиеся слёзы. — Я тоже, Джекс, очень люблю. — Она хотела успокоиться, но не могла. — Не делай так больше, пожалуйста, не надо. Не кричи. — Не буду, любовь моя. — Джекс пригладил её волосы, — не буду. Фейт уткнулась носом в его теплую грудь, коснулась её холодными пальчиками, хотела согреться. Он целовал её лоб и макушку снова и снова. — Я не могу забеременеть, Джекс, не сейчас. — Что ты имеешь в виду? — он отпрянул и заглянул ей в глаза. — Ты плохо себя чувствуешь? — Нет, все в порядке, насколько я знаю. Просто… моя бабушка — католичка, ярая. — Прошептала девушка. — Она меня на порог не пустит, если я рожу ребенка вне брака. — Фейт коснулась его подбородка. Голос ещё дрожал. — Не пойми неправильно, я не хочу заставлять тебя жениться на мне или ещё чего. Просто она — мой единственный живой родственник. Я не хочу её потерять, понимаешь? — Я понимаю, понимаю. Не беспокойся об этом. — Я просто не думала, что ты хочешь детей сейчас. Я не поняла… — Хорошо, я все понимаю, милая. Мы разберемся. Шепот звучал успокаивающе приятно. Ей стало легче дышать. Фейт прижалась щекой к нему и обвила рукой тело. — Все будет в порядке. Джекс поцеловал её в губы снова, и на этот раз они действительно занялись любовью медленно, приятно, как раньше, хоть тело ещё побаливало от прошлого опыта. Снова эйфория, снова приятная дрожь в ногах, страстные, пылкие поцелуи, нежные слова. После этого Фейт заставила мужчину встать и дать ей обработать побитые костяшки. Около шести утра она наконец-то смогла спокойно закрыть глаза.⸻
Следующим днём она встала пораньше и, пока Джекс спал, убрала дом, чтобы не осталось ни единого свидетельства их ссоры. Затем последовали очередной нерасторопный секс в постели и душ. Несколько часов после пробуждения Джекс засыпал её поцелуями и объятиями, поглаживал волосы, плечи, живот. Они вместе позавтракали, и Фейт засобирались домой. Она оделась, взяла сумку и подошла к зеркалу у выхода. Из-под кофты проглядывали следы пальцев на шее, синяки на запястьях, и ещё дюжина бордовых следов красовалась под нею: на бедрах, груди, плечах, талии. Фейт поправила вещь, чтобы спрятать нелицеприятные воспоминания, и надела куртку. Позади к ней подошел Джекс. — Мне сходить с тобой в клуб? — спросил он. — Для чего? — Чтобы уволиться. Она посмотрела на мужчину через зеркало. Он был доволен, улыбался. И ей хотелось это сохранить. — Я… нет, не надо. Я справлюсь сама. — Хорошо. Буду ждать тебя вечером. Поцелуй в щеку на прощание.