Что же ты, глупышка, не спишь?
21 февраля 2023 г. в 22:38
— Арс, ну Арс... — Антон переворачивается на спину, и раскладушка предательски скрипит, прогибаясь, как гамак, под его тушкой. — Арс, хватит храпеть, — шёпотом умоляет он, но Арсений как продолжал, так и продолжает.
Антон уже что только ни делал: и свистел, и чмокал, и щёлкал пальцами, и булькал, и в сгиб локтя губами пердел — всё без толку. Ну, говорят же, что нужно воспроизвести какой-то звук, чтобы кто-то перестал храпеть. Якобы в этот момент человек немного просыпается, выходит из фазы глубокого сна и напрягается, следовательно, храпеть перестаёт. Или засранца, по совету Димы Позова, который как-никак врач (и неважно, что он стоматолог) можно перевернуть на бок, но такого кабанчика, как Арсений, хер перевернёшь. Да и добраться до его бренного тела тяжеловато — спит-то он на двухэтажной кровати, а не на диване. Хитрожопый, собака.
— Арсений Попов, перестань храпееееть, — нараспев тянет обречённый Шастун, невольно вспоминая литургии в церквях, и от этого становится даже чуточку смешно. Конечно, он бы смеялся с этого намного больше, если бы завтра не нужно было на работу.
Может, прочитать молитву? Хотя, «Отче наш» тут вряд ли поможет, а писаний по изгнанию демона храпа Антон не знает, к счастью или к сожалению.
Настенные часы в ночном мраке показывают без пятнадцати пять утра. Антон уже посчитал, сколько за три часа по проспекту проехало машин, изучил лепнину на потолке, позалипал в телефон, но ничего нового не нашёл, и уже даже хотел сползать на кухню за чем-нибудь, что можно пожевать, но будить других соседей не хочется.
Больше всего печалит тот факт, что он не спит уже вторые сутки. Казалось, режим сна потихоньку, очень медленно и непросто налаживался. У парня даже случилось фантастическое событие: он впервые за долгое время опять смог уснуть и проспать больше восьми часов, как в тот день, когда он только въехал в эту комнату.
А дальше опять начались бессонные марафоны. Он не спал сутками, чувствовал себя отвратно и не понимал, как вообще можно так существовать. Именно существовать, а не жить.
Шастун грезил мечтами о том, что будни сразу же пойдут как по маслу, когда он переедет на новое место. Однако жизнь всё также, по-старому продолжает трахать Антона в задницу, и масло она использует в качестве смазки.
И вот, сегодняшнюю ночь он собирался потратить именно на то, чтобы своими силами уснуть. Для этого Антон специально не пил кофе и энергетики с утра, когда глаза совсем слипались, словно намазаны клеем «Моментом», и в таком моменте, как пел Эльдар Джарахов, быть не хочется, ходил по офису, как сонная муха из-за бесполезной, как оказалось, идеи, но смог дотерпеть до вечера.
Оказавшись в постели (хорошо, что не перед Богом или не у Бога в постели), Антон завис в ютубе на долгих два часа, а когда воспрял в конце видео с прохождением какой-то игры, то даже с включённым шумоподавлением в наушниках слышал, как Арсений заливисто и громко храпит. Уснуть под такое крайне сложно.
Антон не выдерживает задушевных трелей, которые выдаёт его горячо любимый, в кавычках, сосед, и садится, свесив ноги с кровати. Холодный пол окутывает прохладой сильно нагретые одеялом стопы. Приятно.
Но всё портит жужжание бензопилы модели «АК-Арсений Попов» на фоне.
Антон сгребает свою подушку, делает её как можно плотнее, комкая пух внутри в кучку, и, размахнувшись со всей силы, злобно запуливает её на арсовскую половину, целясь в аккурат в источник звука.
Подушка, будто в замедленной съёмке, перелетает через книжную полку и попадает прямо в цель с глухим звуком. А следом за этим начинается светопредставление: Арсений резко вскакивает, чуть не ударяясь макушкой об потолок, резво оглядывает комнату заспанным, мыльным взглядом, пытаясь понять, что произошло, и шумно дышит от испуга. Антон почти сразу же жалеет, что так поступил.
— Антон, какого хера?! — возмущается тот и с остервенением кидает ему подушку обратно, но она не долетает и приземляется на пол. — Я же мог заикой остаться, ты это понимаешь?!
— Ну не остался же, — Антон отряхивает наволочку и пожимает плечами. Почему-то становится стыдно, но признавать этого не хочется. И не можется.
— Ты нормальный вообще? — Арсений возмущён до предела, но не настолько, чтобы истерить.
Что там говорят? Лучшая защита — это нападение? Кажется, так.
— Да ты блять храпишь уже три часа без остановки! Мне на работу завтра, а тут мать вашу бульдозер заводится без глушителя! — Шастун старается не шибко громко возбухать, но у него это плохо получается. Антон в принципе замечал, что когда он злится, то всегда жестикулирует активнее обычного, и голос у него становится чуть выше, чем в адекватном состоянии.
Арсений вновь укладывается на бок, закутывается в одеяло, как в кокон, чтобы нигде не поддувало, и бубнит в стену металлическим голосом:
— Я простыл вообще-то. И это не повод убить меня подушкой во сне, напугав и тем самым вызвав сердечный приступ. Спасибо, что не задушил.
Обиделся. Ну пиздец.
«А нехуй в пальто в ноябре ходить», — вот и сформировалась бабка у подъезда. Антонина Андреевна Шастун к вашим услугам.
Антон останавливает бесконечный поток мыслей. Стоп. Нельзя так много думать. Сон есть сон и если теперь никто не храпит, то его недостаток, точнее, полное отсутствие, надо восполнять.
Шастун так же, как и Арсений, поворачивается на бок, подтыкает везде одеяло, имитируя спальный мешок, закрывает глаза и глубоко дышит.
Проходит, кажется, целая вечность, но сонливости нет ни капли. Только вот жарко ужасно, аж пот по спине течёт, поэтому он высовывает ногу, а затем и вторую. Детский страх о подкроватном монстре напоминает о своём существовании, и спустя несколько минут Антон вновь прячет стопы под одеялом. Оно ж самая надёжная защита.
Провертевшись, как вошь на гребешке, с боку на бок продолжительное время и так и не найдя удобную позу для сна, Шастун вновь садится на кровати и находит в темноте тапки.
На кухне из старого, оставшегося ещё с советских времён деревянного двустворчатого окна тянет холодом — Алевтина Алексеевна опять забыла закрыть форточку.
Антон обжигает палец спичкой, когда ставит греться чайник. Вот тебе и куряка с многолетним стажем. Он начал курить в середине девятого класса, и это не было какой-то сверхважной необходимостью. Никакого эмоционального потрясения, или депрессии, или другой причины, из-за которой многие люди начинают курить. Только глупость. Одноклассники постоянно задирали его и дразнили девчонкой, поэтому он начал делать то же самое, что и они, ради их признания: записался в футбольную команду, потом втянулся в школьный КВН, где и познакомился с Димой, ну а венцом творения стала вредная привычка, с которой Антон живёт вот уже как десять лет. Была ли причиной его слабохарактерность? Безусловно, особенно в пятнадцать лет. Но тогда осуждение одноклассников казалось намного страшнее, нежели сигаретная кабала.
Антон, в принципе, и сейчас мог уже не курить, но со временем это семиминутоное удовольствие тире медленная травля самого себя стала как некий ритуал: всегда приятно повтыкать в одну точку, потупить и разгрузить мозг во время рабочего дня или же просто от безделья, в то время, как между пальцами тлеет синим дымом сигарета.
Шастун присаживается на широкий подоконник, достаёт из кармана клетчатых спальных штанов пачку, выуживает оттуда свою последнюю жертву, которую он сожжёт, как ведьму на костре в средневековье, и щёлкает зажигалкой.
Дым сизыми змейками уползает в открытую форточку. В колодезном дворе одинокий дворник уже давно принялся за работу, и из-под его метлы вылетает снег и ритмичные звуки, с которыми обычно чистят тротуары.
— Ложкой снег мешая, ночь идёт большая, что же ты, глупышка, — внезапно нарисовавшийся из-за угла коридора Арсений, шоркая тапочками, напевает песенку из советского мультика и смачно зевает, прикрывая рот кулаком, — не спишь?
Он без зазрения совести достаёт свою кружку из серванта с посудой и наливает кипяток из чайника, который, между прочим, Антон греет для себя.
— Тогда уж и мне плесни, — бормочет тот, затягиваясь.
— Двести долларов, — улыбается в ответ заспанный и лохматый Арсений, но чай всё же наливает.
— Ага, бегу, волосы назад. Там за такую цену не только чай, но и ночь большую показывать придётся.
Попов оставляет без внимания последнее предложение, будто его и не было вовсе, и аккуратно доливает заварку в кружку Антона.
— Да ладно тебе, я в хуях не заинтересован, я же парень, — отмахивается Антон небрежно, объясняя свою неудачную шутку.
Шастун несколько дней пристально наблюдал за ним, и некоторые вещи его, мягко говоря, удивили. Поразительным оказалось то, что Арсений в разное время абсолютно разный человек. Антон всё ещё продолжает свои шерлокохолмсовские наблюдения, но от полного удовлетворения он ещё далёк.
Например, Арсений выглядит очень молодо, почти как подросток, когда сбривает бороду. Случилось это величайшее событие во вторник, и, кажется, его нужно обвести красным карандашом в календаре и отмечать, как ежегодный праздник.
Вообще, Арсений тщательно следит за собой. У него всегда можно одолжить какой-нибудь заморочный и жутко дорогой крем из жира правой ягодицы молодой ослицы-альбиноса, которую выловили в горах в нечётный день лунного месяца високосного года. Попов делает маски для лица, у него всегда аккуратный маникюр без покрытия и кожа рук без единой трещинки.
Антон о себе думает, что ему и так нормально. Прыщ на лице вылез — можно выдавить. Губы обветрились — кожу можно содрать и съесть. А про чёрные точки, сальные нити и прочую хуергу он знать не знает. Про морщины вообще не стоит заикаться — какая разница, есть они или нет? Он же мужик, ему можно. Главное не вонять сильно, а для этого можно просто ходить раз в сутки в душ и стоячие носки-бумеранги стирать. Вот и весь секрет.
Арсений не кажется ему каким-то манерным и слащавым. Нормальный мужик. Вроде. Только повёрнут на внешнем виде. Но не настолько, чтоб от этого становилось мерзко.
Также он часто каламбурит, и чувством юмора, как оказалось, не обделён. Только вот почему-то на гениальные, по мнению Антона, шутки реагирует каменным выражением лица. А это ещё хуже, чем если бы Арсений постоянно шутил про говно.
Попов, к тому же, занимается бегом и каждое утро, вне зависимости от погоды, выходит на пробежку. Его упорство вызывает у Антона уважение.
Единственный вопрос, который так и остаётся покрытым мраком и за завесой тайны — кем же всё-таки он работает, ибо Шастун наблюдает за немыслимыми странностями в его графике: с утра, когда Антон уходит на работу, Арсений всё ещё тусуется дома и даже не планирует собираться. Ходит в своём махровом сером халате, галантно сжимая в руке чашечку кофе, под звуки какой-то утренней передачи, которую он смотрит каждый день. Он не носится по квартире, сметая всё на своём пути, как Антон, потому что бесцельно провалялся в тёплой постели. У Арсения каждое утро действительно доброе. Вечером, когда заёбанный рабочим днём, начальником и отчётами Антон вваливается домой, Арсений уже дома. То ли он вовсе не работает, то ли у него уж слишком гибкий график.
Но на безработного он не похож: не из воздуха же у него берутся деньги на хорошую одежду, дорогую обувь, машину и, просто-напросто еду. Но и нефтяной магнат или директор какой-нибудь супербогатой компании не стал бы жить в коммуналке. Арсений куда-то ходит, это точно, и где-то работает. Но где — это уже другой вопрос. Не может же Антон в угоду своему неуёмному, распирающему и свербящему в очке любопытству просто так взять и спросить. Это, как минимум, не тактично.
И с чего вдруг появилось слово «Тактичность» в его словаре?
Арсений садится напротив Антона за стол и с хрустом ломает в кулаке сушку на четыре дольки.
— Так чего не спишь-то?
— То ты храпел, то я теперь заснуть не могу, — Антон в форточку стряхивает пепел. Сигарета почти кончилась, осталось две затяжки. По коже проносится первая волна дрожи, и Антон замечает, что замёрз. Надо кончать со всем этим, лекарства слишком дорогие да и времени нет болеть.
— Нееет, ты не спишь каждую ночь, я заметил, — Арсений бесшумно мешает чай, в который бухнул, как минимум, две чайные ложки сахара. – То видео смотришь, то в игры играешь, то просто музыку слушаешь.
— А жопа не слипнется от сладкого? — хитро прищуривается Антон и переводит стрелки, растягивая губы в улыбке, похожей на улыбку кота.
— Не слипнется, не переживай. А если и случится такой казус, то помогут разлепить, — легко парирует он, — так что там со сном?
Вот же противный какой, а! Про себя ничего не рассказывает, но у всех всё выспрашивает.
Антон тушит сигарету водой из-под крана и выкидывает бычок в мусорку. Чай в кружке уже немного подостыл, а из сладкого в шкафчике ничего не нашлось. Надо будет купить завтра какой-нибудь вредноты.
Возвращаясь к теме об Арсении, Антон заметил вот ещё что — тот ест абсолютно рандомную еду, при этом не выглядит жирдяем или, наоборот, палкой. Антон вот палка, но он не особо из-за этого парится, ведь нужно ходить в зал, чтобы, например, избавиться от жирка на животе или накачать бицепсы, трицепсы и хуицепсы. Сожрать пачку чипсов в одно лицо и запить её колой более интригующее желание.
— Эй, ты чего завис? — Арсений щёлкает у него перед лицом пальцами. — Заснул что ли?
— Да заснёшь с тобой, как же, — цыкает Антон и водит пальцами по ободку кружки. — Бессонница у меня, причём уже давно.
И ожидает фразы, которую Арсений точно скажет в следующую секунду.
— К врачу ходил?
Бинго! Вот это было слишком очевидно. Антон готов поспорить, что следующим вопросом Арсения будет «А к психологу?».
— Ага. Сделали какую-то хуилограмму, чё-то там в мозгу смотрели...
— Электроэнцефалограмму, так, и дальше что? — Арсений не в первый раз умничает, поправляя Антона в течении разговора.
— Ну я и говорю, что ни хуя. Отвалил потом на кассе уйму денег и единственное, что мне посоветовали, так это какие-то супер-пупер крутые, якобы, витамины, которые стоили по цене крыла Боинга, — Антон нервно постукивает ногой. Зачем он вообще всё это рассказывает Арсению? Может быть, тот на него досье собирает, чтобы потом убить быстро и безболезненно? Хотя, такой человек, как Арсений, наоборот будет делать всё возможное, чтобы жертва страдала и металась в агонии — будет спрашивать, как ставится ударение в словах «сливовый, водопровод, маркетинг и исповедать» и заебёт со словами «одеть-надеть».
Арсений кучкует свои тёмные брови и, по всей видимости, слова Антона заставили его задуматься. Но через мгновение он выдаёт:
— А к психологу ходил?
Бинго 2х! Слишком предсказуемо.
Антон в ответ машет рукой:
— Арс, я вообще-то столько не зарабатываю, чтобы по психологам ходить. Там надо органами торговать, чтобы хоть какой-то толк был.
— Тоже верно. Кстати, знаешь, у всех людей ведь две почки... — лукаво улыбается Арсений и складывает ладони лодочкой.
Антон ржёт в ответ:
— Так, сделаю вид, что такого жирного намёка я не понял, — он зарывается пальцами в кудряшки и откидывается на спинку стула, вытягиваясь всем телом.
Арсений всё-таки не сдерживает смех и беззвучно смеется, прикрывая рот ладонью и забавно морща нос.
Холодный чай медленно кончается за беседой, а в квартирах напротив уже зажигаются первые огни. Люди начинают собираться на работу, выползая из своих тёплых и мягких постелей и сталкиваясь с холодной реальностью за окном.
— Кстати, как ты узнал, что я по ночам не сплю? — Антон первым нарушает долгую тишину после продолжительной паузы в разговоре, и словно режет воздух своими словами. Слишком уж необычно звучит его голос в полном бесшумии.
— Сплю чутко. И раскладушка у тебя скрипит, когда ты вертишься, как веретено, с боку на бок. Если почти не крутишься, значит, спишь, — Арсений потирает слезящиеся глаза и вновь зевает.
— Может быть, я дрочу, поэтому она скрипит, — выпаливает Антон полушутя и допивает остаток чая.
Арсений поднимает руки в воздухе, капитулируя:
— Даже не хочу об этом думать. Спокойной ночи, — задвигает с еле слышимым скрежетом стул и сваливает, именно сваливает, по мнению Антона, с кухни. Но почему-то без фразы «Тикаем, хлопцы», хотя его причёска позволяет — с этой ровной чёлкой Арсений похож на церковного дъячка или на Хому Брута из советского фильма «Вий», которого сыграл Леонид Куравлёв. В общем, причёска, которая называется «Под горшок».
Часы показывают половину шестого, а это значит, что через час нужно вставать на работу. А вот над продажей почек за это время можно подумать...
Шутка, конечно же. Всё-таки ночные диалоги — пиздец какая странная вещь.