Неужели никому больше не пришла в голову идея сжечь всё к чертям?
— Убери эту мину, Энид, — Эстель поправляет волосы с серебряными прядями и хмурится сильнее — Ты должна нам помогать. -Ближе к делу, я же попросила — Одни хорошие люди согласились принять тебя в свою семью, наплевав на то… — Женщина оглядывает придирчиво дочь — Что ты бракованная. — В чем я бракованная? — Энид сдерживает свои эмоции, сжав руки в кулак — В том, что не смогла стать юристом? В том, что не оправдала ваших мнимых ожиданий? Или в том, что решила сама выбирать свою судьбу? — Их сын, Дэмиан, очень статный молодой человек, — Эстель, кажется, игнорирует любые слова — Ему тридцать пять, он хорош собой, его родители — важные люди в нашей сфере. — Вот и выходи за него, — Девушка поднимает одну бровь, сложив руки в замок и закидывает ногу на ногу — У меня своя личная жизнь. Ты сама отказалась от меня. — Энид! — Адам вскрикивает, чуть-ли не моля собственное чадо о сдержанности — Послушай же! Ты одинока, он одинок и у вас много общего! — У меня есть партнёр, отец, — Энид качает головой и берет в руки телефон, отпечатав Уэнсдей короткое «брак по расчету» и переводит взгляд на родителей — Вы привели сюда моего брата чтобы надавить на жалость? — Он, в отличие от тебя, уже заключил помолвку с девушкой из хорошей семьи, — Эстель сжимает плечо сына, задавив своим авторитетом в ложной гордости — И хватит нести чушь! Партнёр — не муж. — Жена — Жена?! — Женщина морщится, явно оскорблённая таким открытием — Ещё лучше! Выйдешь замуж за хорошего мужчину и забудешь об этих…экспериментах! Тебе уже не… — Мама, — Энид перебивает, выставив руку перед лицом, затыкая — Мне двадцать семь. Я осознанная женщина, сама зарабатываю себе на жизнь и лучший диагност в «Неверморе». Я уже вышла из того возраста, когда за школой пробуют травку ради «эксперимента». — Ты оказалась ещё и бракованной в выборе людей! — Эстель хватается за сердце и откидывается на спинку стула, закрывая глаза в мнимой боли — Ты — сплошное разочарование, Энид! — Спасибо, я знаю это, — Блондинка морщится, сдерживая слезы. В свои года не отпустить мерзкое пятно под названием «мать» казалось чем-то смешным — Ты всё сказала? — Ты не в браке! — Миссис Синклер делает очередной эмоциональный выпад — Ты правда думаешь, что кто-то возьмёт такую взбалмошную девчонку в жены?! Я для тебя стараюсь! Дэмиан — лучший и единственный вариант для тебя! — Я возьму, — За спиной раздается спокойный голос и Энид резко оборачивается, сталкиваясь с такими знакомыми тёмными глазами — Уэнсдей Аддамс, мэм. — Аддамс… — Адам пробует фамилию на вкус и сразу расцветает в фальшивой улыбке — Как дела у Мортиши, Уэнсдей? Не видели тебя уже лет десять, как поживает Пабло? — Пагсли, — Уэнсдей одергивает его и кладет руки на плечи своей девушки — Что вы говорили про бракованность? Можно и меня считать «бракованной»? Энид кладет руки поверх чужих и сжимает, мысленно прося сбавить обороты. Она совсем не желает скандала. Просто уехать отсюда и забыть. — Энид — молодая и очаровательная женщина, — Эстель кривит душой и говорит совсем не то, о чем думает — Ей уже давно пора остепениться и найти свою «тихую гавань». Увы, но время беспощадно, ей уже двадцать семь лет. Я лишь…предлагаю сделать правильный выбор. — Да как ты… — Энид собирается вскочить и закричать от чувства позора, которое та всучила ей в самую душу такой нелепицей, как Аддамс падает на одно колено и смотрит прямо в душу — Уэнс, ты… — Энид Синклер, — Уэнсдей смотрит прямо, внимательно следя за чужими эмоциями и излучает уверенность всем своим нутром — Ты спасла жизнь моему брату, плотно поселилась в моей душе и играешь её струнами как тебе вздумается. Ты чертовски непредсказуема, ветрена, очаровательна в своей нелепой ночнушке с утятами. И, если ты покинешь меня и перестанешь вызывать бурю эмоций в моем, казалось бы, мертвом сердце, то я устрою кровавую баню во всём «Неверморе», лишь бы добраться до тебя. Энид молчит, слушает внимательно, забыв дышать. Её руки прикрывают дрожащие губы и слезы пеленой покрывают недавно пылающие от злобы глаза. В душе переворачивается всё, что только существует, а сердце пропускает удар, как только бледные руки возлюбленной достают из кармана брюк черную коробочку. О боже… — Энид Синклер, — Аддамс слабо улыбается, скрывая собственное волнение и бешеный ритм сердца в ушах и открывает крышку бархатной коробочки — Sii la mia morte. -… — Девушка молча падает на колени рядом и дрожащими руками накрывает чужие — Я уже твоя, Уэнси. Энид не слышит криков матери, попыток успокоить ее визги от отца и неловких поздравлений от брата. Всё, что она слышит — собственное сбитое дыхание и перед глазами лишь чужие темные глаза. Тянется губами к чужим и чувствует взрыв фейерверков по всему телу, когда чужие губы берут на себя всю инициативу за поцелуй. Палец ощущает холод от серебряного колечка с ярким красным камнем, а щеки чувствуют невыносимый жар.Энид Синклер впервые благодарна длинному языку собственной матери.