Утоли мои печали

Бланка Салина с грустью посматривала то в окно кареты, медленно двигающейся по горной дороге в окружении вооруженного отряда, то на сидящих на руках нянек двух маленьких мальчиков, сердито надувающих губы и сонно трущих глаза. Сегодня детей подняли рано, и они были сначала довольно веселы и с любопытством смотрели из кареты на незнакомые места, но через пару часов усталость стала брать свое. Бланка, придерживавшаяся в воспитании строгого режима, не хотела, чтобы они заснули именно сейчас: вечером тогда их было бы сложно уложить. Она постучала в окно кареты, привлекая внимание начальника эскорта, рея Гонсало Гуилермо. Тот подъехал немедленно и вопросительно посмотрел, ожидая распоряжений. — Следовало бы сделать привал, рей Гуилермо. Пусть дети немного разомнутся. Далее дорога более трудная, остановится нельзя до самого дель Корво. Рей кивнул, но тут же нахмурился — Ворчать будет, — коротко заметил он. Маркиза Салина гневно свела брови, вспомнив о полковнике Аттале, встретившем их с небольшим отрядом на выезде из Алвасете. Коротко отрекомендовавшись, он протянул Бланке письмо с королевским гербом. Ее величество королева-мать выражала надежду, что маркиз Алвасете и его брат прибудут в столицу к дню рождения принцессы Анжелики. Бланке не было известно об этом событии, да и кузен мужа не давал никаких указаний на этот счет, что, в общем-то, было бы довольно странным в сложившихся обстоятельствах. Но они все равно держали путь в Олларию, где кузен несомненно сам примет решение по этому вопросу, и она согласно кивнула. С этих пор полковник не давал покоя, стараясь подгонять всех при любой возможности. Она злилась, кэнналийцы хмурились, но так как все происходило в рамках приличий, приходилось молчать, хотя день ото дня на душе у нее становилось все тревожней. Рей Гонсало разделял ее настроения, но тоже не вступал в споры. Вот и сейчас, услышав о привале, полковник подскочил к карете. — Зачем? Только выехали с постоялого двора! Надо спешить, чтобы до темноты миновать перевал! Лицо у офицера раскраснелось, уголки губ, обиженно опустились вниз, словно Бланка своим решением о привале нанесла ему личное оскорбление. — Разве вы не читали волю Ее величества? Вы рискуете опоздать и разгневать королеву -мать! Можно ли быть такой неосмотрительной? И тут маркиза не выдержала, холодно напомнив распоясавшемуся вояке, что, во-первых, она, Бланка Эуфемия Каталина Тереза Анна Салина, урожденная Монтеро не является подданной Талигской короны, ее суверен- герцог Алва и только его приказы она обязана выполнять, а во-вторых, всем следует помнить, что дети только что понесли тяжелую утрату и вряд ли им пристало присутствовать на торжествах, даже если речь идет о дне рождения ее высочества. Полковнику осталось лишь поклониться. — Ее величество королева-мать сочувствует их горю. Она от всей души желает помочь мальчикам. При дворе много маленьких детей, среди них- ровесники ваших подопечных. Играя с ними, дети забудутся! Поверьте, все хотят только помочь! Он вежливо поклонился и отошел к своим людям. — Не нравится мне это, — тяжело вздохнул рей Гуилермо. Уж больно он командует, а что будет, когда мы покинем Кэналлоа? Бланку мучили те же мысли. Она ругала себя, что не сумела отговорить Рокэ Алву от мысли перевести детей в Талиг, где им легче будет забыть о своей утрате. Можно просто было отправить в один из многочисленных замков или забрать на Мариккьяре, где ее девочки, обожавшие маленьких кузенов, возились бы с ними целыми днями. Можно… да что уж говорить! Никто не ждал такой трагедии, вот и растерялись. Да и сам Рокэ, несмотря на постигшее горе, не мог задерживаться, его ждали в столице какие-то неотложные дела. И Диего, как на зло, не было: он пребывал с дипломатической миссией в Агирнэ. Вот и случилось, что случилось… Впереди послышался гул, земля под колесами кареты дрогнула, а потом донесся грохот, заглушивший крики ужаса, раздававшиеся вокруг. Няньки завизжали, но детей из рук не выпустили, судорожно прижимая их к груди. Младший, Лоренцо, жалобно всхлипнул, закрывая ладошками лицо, а вот его старший брат, Рамон, маркиз Алвасете, лишь замер, закусив губку и сжав кулачки. — Рей Гонсало! — закричала Бланка, распахивая дверцу кареты и буквально вываливаясь наружу. –Что? Что это? — Осыпь, маркиза. Тряхнуло не сильно, но карета не пройдет. Вариантов у нас несколько: или ехать верхней горной дорогой, но она для кареты крайне неудобна, можем застрять Или остановиться и ждать, когда завал разберут, но это только завтра, или возвращаться назад. — Зачем возвращаться! — холодно прозвучал голос у них за спиной.- Если верхняя дорога нехороша для кареты, соберанито и его брата можно провести верхом, а внизу перевала нанять карету. Вы, маркиза, догоните нас, когда дорогу разберут. Бланка застыла, потеряв дар речи и пропустила момент, когда полковник и его люди попытались окружить карету, оттолкнув охрану. Но кэналлийцы, повинуясь жесту своего командира, перегруппировались и оттеснили чужаков от кареты. — Вы с ума сошли? — Бланка гордо вскинула голову. — Это покушение на детей соберано! Такого здесь, полковник, не прощают! — У меня приказ доставить детей в Олларию, — возразил Аттале.- И я его выполню. Хочу обратить ваше внимание, что если сейчас начнется потасовка, мальчики могу пострадать. Его слова заглушил новый гул и камни посыпались уже сверху. — Верхняя дорога! — констатировал Гуилермо. — Боюсь, что теперь, полковник, покинуть пределы Кэналлоа здесь не удастся даже на лошадях. И я не буду иметь удовольствия в ближайшее время доставить вас в Олларию лично, прямо к соберано, которому вы и объясните свое преступное поведение. Сдайте оружие. При этих словах Аттале неприятно усмехнулся, сообщив, что, по его сведениям, у герцога Алвы не будет возможности в ближайшее время заниматься его поведением. — Сдайте оружие, — повторил рей. — К карете вас никто не пропустит, вы окружены и лишь зря сложите головы. Мы отвезем вас в Алвасете, где вы и будете ждать решения своей судьбы. Полковник поднял руку с пистолетом, словно собираясь дать команду к атаке и в этот момент, неизвестно откуда взявшийся огромный булыжник шлепнулся вниз. — Уходим! — скомандовал Гонсало. — Быстрее! Разве вы не видите, нас не пускают! Страх перед чем-то грозным и неизведанным заставил всех отложить распри и, развернув карету, торопливо двинуться в обратный путь, пугливо прислушиваясь к происходящему. Но камни, словно удовлетворившись достигнутыми результатами, молчали.