Если бы я умела рисовать

Звонок от отца прозвучал так резко, что Аля выронила телефон из руки. Она подняла его и тихо сказала в трубку: — Ало. — Ало, Аля, привет. — Папа… здравствуй. Алина села на диван, накрыв ноги пледом и положив себе на колени небольшую подушку. Её почему-то начало легко трясти. — Как ты, доча? — У меня… всё хорошо вроде, — девушка бросила взгляд на карандаши, лежавшие на столе. — Я начала ходить на рисование. — Ох… на свои деньги? — Бесплатно. Мальчик из старшего класса согласился принять меня. — она небыстро рассказала отцу, как они встретились с Лёшей, что их свело и какой он сам по себе. — Кхм… ясно. — как же Аля ненавидела это пассивно-негативное «ясно». Что она сейчас-то не так делает? — Как Маша? — О, у неё всё хорошо. Она недавно в музей ходила и фотографии мне присылала…- — Ясно. — Аля также заметила, что он ни разу не спросил о маме. — Ну… хорошо. Я пойду, Аль, у меня сейчас встреча будет. — Хорошо, пока, папа. — Пока. — и он повесил трубку. Втянув побольше воздуха, Аля упала на бок, прикрыв глаза, так как они чересчур устали от света. Хотя, нет — они просто были полны слёз. Почему он даже ни разу не сказал, что любит её, что она молодец, потому что пошла на рисование, не спросил, как там мама? Может, он просто не любит её. Самый простой ответ, который напрашивался Алине в голову. Телефон снова тихо звякнул. Подняв его, Алина увидела, что сообщение от Лёши. Шмыгнув носом, она зашла в приложение. «Как ты?» «Средне, честно говоря.» Она набрала его номер и поднесла трубку к уху. Сначала послышалось тихое шуршание, а позже раздался ровный голос Лёши. — Ты чего позвонила? — Не знаю. Мне грустно. — Алина придвинула себе на ноги плед. Вроде бы папа привёз откуда-то. Выдохнув, она продолжила: — Ты занят? — Не особо. А что? — Можешь сказать… как тебе жить одному, почему принял решение жить один, почему принял решение рисовать? — её голос предательски дрожал, и звучал чертовски тихо. — А… с чего тебе так захотелось? Алина не знала. Совсем. — Хочется знать, что ты живой и услышать твой голос, — Аля едва заметно грустно улыбнулась, перебирая пальцы, чтоб отвлечь себя и — не дай бог -не заплакать. — У тебя точно всё нормальн… — Лучше не бывает, ясно?! Лёша вздохнул. — Жить одному прикольно, но обеспечивать себя труднее. Хоть родители и скидывают каждый день некую сумму. — Почему тебе захотелось жить тут? — Дом моих родителей почти на краю Москвы, считай, что я переехал практически ради художки. — он сказал это как-то слишком быстро. — Ясно… ты говорил, что сам не хотел этому учиться. — Это правда. Мать не смогла стать художницей в моём возрасте и решила слепить из сына то, что она хочет. Стало как-то непривычно тихо, отчего по коже Али пробежалась дрожь. — А… а отец? — Он был не против, так как знал, что художники довольно много зарабатывают сейчас. Так сказать, распланировали всё будущее. — А как же… ты? — Разве семилетний мальчик мог что-то сказать? Семь лет. Семь лет… — Это… даже грустно как-то. — Я не прошу от тебя сострадания, — Лёша фыркнул. — Я благодарен своим родокам за то, кем я стал. — Никому не верящим и без причин агрессивным человеком? Лёша хотел что-то сказать, но его голос оборвался. Он вдохнул, медленно сказав: — Я, в любом случае, успешный художник, я не говорю про мою личность. — А я как раз. Алина снова ожидающе замолчала. Было слышно тихое дыхание Лёши. Он как будто пытался успокоить своё дыхание, дышал медленнее, чем нужно. — Ты… уверен, что тебе не нужна помощь? — Что ты ко мне прикопалась… — Я просто волнуюсь за тебя! — поняв, что Аля только что сказала, она прикрыла глаза раздражённо. Вот ведь вырвалось… — Мои проблемы — мои, и я не чувствую себя несчастным. — Но… вдруг ты не хочешь, потому что до этого всем было наплевать на твоё мнение? — Это моя жизнь. — было слышно, что Лёша слегка волнуется. — Извини, если уж впустил меня туда, помни, у меня шило в одном месте. — Я… хорошо, блин, отвали уже, ладно. Ладно. У меня не всё всегда в порядке, но сейчас все зашибись, так что — пока! — он резко повесил трубку. Вот дурак, боже. Алина понимала, что лезть в его жизнь не надо, но она даже ничего такого не сказала! Просто предложила ему рассказать, если что-то его тревожит — а после маленького рассказа о себе это было явно видно. Но также Аля поняла, что она лишь всем мешает, иначе папа, Даня, Маша, Лёша слушали бы её внимательнее. Это не в новинку ей понимать, но… блин! *** Лёша сидел в широкой гостиной прямо на полу, даже не на ковре. Чуть дрожащими руками он отложил телефон как можно дальше, будто он был раскалённым и мог обжечь. Он прижал к себе колени и уткнулся в них лицом. Почему всё стало как-то неспокойно с момента знакомства с Алиной?! Он жил, жил, и тут эта дурочка прибежала, дескать, научи меня рисовать. Он вам что, закончивший художку учитель-доброволец? Жил бы как жилось, если бы в один день этот Даня — язык без костей — не сказал Але, что он виртуоз и может её чему-то научить. Сука! Следующая суббота уже скоро. Алина в школе будто избегала его, но у неё лицо было… счастливое, что ли. Так радуется, что они с Лёшей вроде бы дружат? Об руку мягко потёрся пушистый Рокки. Выдохнув, Лёша взял его себе на руки и стал медленно гладить. До сих пор было непривычно, что Алина спросила его о самочувствии. Кто-то когда-либо до неё вообще интересовался этим? Лёша не помнит. Всё его детство состояло не из прогулок с и так небольшим количеством друзей, а мокрыми уголками акварельных листов, которые намокли от слёз. Да, маме Лёши было не особо волнительно, если сын закрывался в комнате, лишь бы не идти в художественную школу, где он снова получит тройку, и снова его будут ругать. Её не волновало, что Лёша боится и встретиться глазами с матерью, потому что она может осудить за любой не так обронённое слово. Отец же просто смотрел — вау, вот это поддержка со стороны родителей. Всё было так до тех пор, пока Лёша не собрал чемоданы и не арендовал квартиру около центра Москвы. Мог просто рисовать столько, сколько ему было нужно. Он помнит, как однажды, когда мать окликнула Лёшу, просто хотя позвать есть, он разорвал от волнения весь свой альбом с рисунками. Он думал, что его снова хотят покритиковать, снова унизить. Он боялся всего на свете. Единственная стена, спасавшая Лёшу от эмоциональных переживаний — просто каменное лицо, будто маска, без определённо выраженных эмоций. Странно, но было легче. О боже, ещё и голова разболелась. Лёша потёр виски, зажмуриваясь от света, исходящего от лампы над диваном. Он прижал к себе своего кота, чувствуя вибрацию тихого урчания. Это было так нежно и приятно, что в носу у Ковалёва закололо. Когда-то у них с родителями было ещё два кота. Правда, обоих усыпили из-за болезни. Грустно, но лучше, чем они бы мучились перед смертью. Рокки Лёша завёл спустя месяц после смерти его двух котов. Он понял, что нет кота в доме — нет для него спокойствия. Странно, но Рокки поладил пока только с ним. Остальным он кажется хмурым и странноватым котом. Почему-то вспышка этих воспоминаний очень напугала Лёшу, он прижал к себе кота и нервно глубоко задышал. Это… это всё из-за Алины! Да… он тут ни при чем. Она влезла не в своё дело. Теперь у Лёши чувство, что его ненадолго вывернули наизнанку и узнали, что внутри. Почему он вообще думает об Але? Чем она заслужила его внимание? Но… она так заботливо себя повела… Нет. Лёша, забудь её. И точка. Если бы он мог сказать себе именно так… *** Следующая суббота, а вместе с ней и занятие с Лёшей наступили даже быстрее, чем предполагала Аля. Она выехала сегодня даже раньше, чтобы у неё было время прогуляться и осмотреться на большой улице, на которой живёт Лёша. Она вышла из автобуса и посмотрела на наручные часы. Без пятнадцати одиннадцать. Она уже запомнила, где стоит дом Алексея, так что не особо боялась пойти чуть в другом направлении. Она заметила для себя, что тут много игровых площадок, а также два парка. Она зашла в один из них. По сравнению с маленькими парками в переулочках, с еле попавшимися качелями, затёртыми до дыр, которые можно было найти в районе, где жила Аля, тут были чётко размечены асфальтовые дорожки, аккуратные клумбы цветов и красиво рассаженные деревья, огромный стадион и также немаленькая площадка. Алина чуть побродила меж деревьев, смотря на уже теплее греющее солнце, но выйдя, поняла, что это не то место, которое она запомнила, когда заходила. Вздохнув, она позвонила Лёше. До назначенного занятия оставалось уже почти пять минут. — Ало. — Лёш, я заблудилась походу. — Что? Где? — Если бы я знала, не звонила бы тебе. Но я… если не ошибаюсь, на Таганке. — она вздохнула. — Что ты видишь? — Ммм… кафе Андерсон. — Ясно… щас приду. Живой навигатор, ей богу… Алина сбросила трубку и стала ждать Лёшу, немного нахмурившись. Скоро она увидела этого блондина-гея, идущего к ней и махнувшего ей рукой. Он подошёл к ней, посмотрел на выход из парка. — Дурочка, мой дом вон там. — он указал почти в противоположное направление, где стояла Аля. — Не дурочка я! Просто я не узнала этот район, когда вышла… он был другой. — чуть вприпрыжку идя за Лёшей, чтоб успеть за его широкими шагами, Алина, чувствуя досаду, надула щёки. — Ты просто через другой выход вышла, глупая. — Лёша легко улыбнулся и отвернулся от Али, чтоб она не увидела, что ему смешно. — В… в смысле?! — Тут два выхода из парка. — Алина густо покраснела, когда услышала, как он тихо смеётся над ней. Алина вновь села напротив мольберта. Перед ней стояла та же композиция. Бутылки, призма, фрукты. Она это помнит. Лёша сказал, пройдя мимо неё: — Тут довольно холодно, так как отопление ненадолго отрубили. — О… — Алина сидела в одной футболке. Она поёжилась, открыла краски и налила в стакан воды, чтоб разбавлять акварель. Лёша подошёл к ней сзади и положил тёплую ладонь ей на руку, в которой она держала кисть. — Попробуй смешивать и добавлять цвета, которые, казалось бы, тут не к месту. Видишь, груша, например? Она желтоватая, но если присмотреться, то «отражение» цвета стола даёт о себе знать — в её тени есть красноватые оттенки внизу, если присмотреться. — Алексей аккуратно указал рукой на фрукты и бутылки. И правда. — Это называется рефлекс. И ещё в зелёной бутылке есть оттенки синего, того же красного… Алина похлопала глазами, переводя взгляд с постановки на краски, туда и обратно. И правда. Нужно смешивать побольше цветов. — Начни пока с заливания отдельных объектов на рисунке основным цветом. И бледным, почти незаметным. — Смешая с водой краски? — Именно. Вперёд и с песней. Давай. Лёша прошёл к дивану, сел на него и взял какую-то книжку — почитать. *** С небольшими подправками от Лёши, Алина через три часа закончила рисовать. Она так устала, руки были такие горячие и мокрые, что, когда Лёша дал ей кружку с водой, она выпила воду, едва не съев вместе с сосудом. Лёша задумчиво посмотрел на рисунок, сделанный Алей. — Ну… неплохо. Алина быстро отвернулась от него и подняла руки в небо. Да! Он сказал ей какой-никакой позитивный комментарий! Увидев это, Лёша хмыкнул. — Тебе бы подучить построение эллипса и распознавание оттенков. — Так может сам поучишь меня этому на следующих занятиях??? — Это я и планирую. — Лёша легонько ткнул в лоб Але. Он засунул в рот новую зубочистку и сжал её зубами. — Собирайся. Рисунок домой возьмёшь? — Хотелось бы. — А куда положишь? Скоро дождь будет. — У меня есть тубус. — Хорошо. — Лёша аккуратно открепил от планшета лист, дав ей в руки. Аля держала его, как какое-то сокровище. То, что она нарисовала! Сама! Наверное, эту работу она будет беречь больше, чем любую другую, которую она сделает потом. Сфотографировав рисунок и убрав его в тубус для рулонов бумаги, Алина обернулась. Лёша насыпал корм Рокки, но, похоже, кота не особо интересовала еда сейчас. Кот подошёл к Алине и, просто придвинувшись как можно плотнее к её ногам, он сел, явно без желания отодвинуться. — А… можешь попросить кота отойти? — Он делает что хочет. Вдруг Рокки легонько положил лапку на штаны Али, чем образовал когтями четыре дырочки. — А! — Алина выругалась. — Ох, Рокки, если тебе она чем-то «нравится», держи своё мнение в себе. — Лёша легонько улыбнулся и взял на руки кота, отцепив от штанины Алины. Опять эта бесящая ухмылка! Алина раздражённо надула щёки. — Да не волнуйся, дырочки не видно даже. Стоя перед входной дверью и закрыв её за Алиной, бросив короткое «пока», Лёша запер дверь. Почему-то в квартире вновь стало тихо, тишина вновь стала давить на Алексея, заполняя лёгкие и уши. Он вбежал в ванную, наспех умыв лицо, отчего вода немного попала на свисающие пряди волос и немного на футболку. Почему-то не легче. Лёша, хоть и открыто не хотел признавать это, хотел, чтоб Алина вернулась. Он хотел быть с ней больше. *** В понедельник Аля, едва увидев с остановки автобуса, в свете фонаря, который освещал улицу рядом со школой, потому что по утрам всё ещё было темновато, Даню, сорвалась с места и почти за несколько секунд добежала до него. Он немного удивлённо улыбнулся. — Ого! С чего это мы такие активные? — они направились в сторону школы. — Не представляешь, как я скучала. — Это же всего лишь выходные. — Данечка улыбнулся и, сняв с рук приятные на ощупь перчатки, спросил: — Ты в меня влюбилась, что ли? — Дурак! Почему по друзьям нельзя скучать? — Кстати о скучании. Не поверишь, но Лёха у меня вчера столько о тебе спрашивал… — Алина хмыкнула непонимающе. — Ему, видишь ли, нужно было удостовериться, всё ли у тебя хорошо, не идёшь ли ты ко мне, не обижаешься ли ты на него. Откуда мне знать?! Можешь сказать мне, чтоб я ему передал? — О… — Алина немного не ожидала, что Лёше есть до неё дело. Причём настолько. — Да… зачем. Я просто приду к нему… — А он сегодня не в школе. — Вот как. А что случилось?.. — Он не объяснил толком. Вроде бы у него снова… переживания. — Переживания? У него?! Да я его спрашивала об этом, он так меня послал… — Знаешь, он может показаться не самым приятным человеком, — серьёзно заметил Даня. — Но он просто не знает, как показать кому-то истинное переживание. Он… не знаю, в детстве не было у него опыта общения с обычными ровесниками, вот и всё. — Ох… — Алина задумалась. Почему стало как-то грустно? — Вы с ним, похоже, хорошие друзья. — Дружим с пятого класса, — Даня кивнул. А также Алина вспомнила, что скоро они уже дойдут до здания школы. Туров развернулся к ней лицом и стал аккуратно ехать на роликах спиной вперёд. — У него было воспитание паршивое. Честно. — Как вы с ним нашли общий разговор? — Если честно, я как будто липнул к нему. Сам он относился ко мне, как к надоедливому малолетке. — Уже тогда у тебя возникли гомо-мысли… — Аля насмешливо улыбнулась. — Эй, мы не про это сейчас! Короче, а потом переросло в нормальное общение. Сейчас, конечно, не такое близкое, но стараемся поддерживать. — Понятно. Я вчера свою первую картину дорисовала с Лёшей, кстати. — она чуть придержала Даню за рукав, чтоб тот не врезался в идущего в противоположном к ним направлении человека. — Ого! Покажешь? Аля достала телефон, показав фотографию натюрморта. Даня опёрся о перила на мосту и улыбнулся. — А мне нравится. Только почему бутылки кривые и чего это за треугольничек? — Это же мой первый рисунок, дурашка, я и этим очень горжусь! — Ну-ну. Ставлю свой радужный значок, что лежит у меня дома, на то, что следующие картины будут в тыщи раз круче этой. — Даня хихикнул. — И всё равно — молодчина! Продвигай. — Спасибо. — пытаясь показать лёгкую обиду, которой на самом деле не было, Алина надула щёки и нахмурила брови. Даня же засмеялся и, махнув рукой Але, мол, догоняй, поехал к школе. Алина впервые почувствовала, что чувствует себя хорошо. У неё есть хорошие друзья, между Лёшей и ней, хоть и ненамного, но сократилось расстояние в плане сложности понимания эмоций друг друга, и они уже не ненавидят друг друга открыто. Может… жизнь наладится? Пусть и за два с половиной месяца до переезда. Она хотя бы сможет жить по-настоящему.