ᛣᛉ
Уже спустя полчаса после того, как гонцами плохих вестей были назначены Яромир и Иван, оповестившие каждый своего заведующего, в коровник вошла Хозяйка Подгорья — Алена Васильевна Малиновская. Она гордо шла по соломе, а подол ее голубого платья плыл прямо над грязным полом. На ее плечи был накинут белый норковый полушубок, на спинке которого красовались расписные сине-голубые цветы с короткими, почти черными лепестками, имитирующие роспись гжель. Молодая женщина не выказывала ни единой эмоции, кроме той, в которой читалось полное сосредоточение на происходящем. Следом шла обеспокоенная Ирина Александровна Поднебесная. Она держалась стойко, как и всегда, лишь немного хмурилась, предчувствуя причастность своих подопечных к произошедшим событиям. Она стянула с головы платок и скинула свой темно-синий приталенный тулуп на перекладину ближайшего загона. Далее шел Георгий Владленович Архаров. Заведующий общиной коляды был как всегда опрятен и нетороплив, а лицо с острыми чертами выглядело слегка раздраженным, будто его отвлекли по делу, которое к нему самому не имеет никакого отношения. Последними шли заведующий купалы Богдан Олегович Знаменский, низенький пухлый мужчина лет пятидесяти, шапка которого постоянно съезжала по его лысине и норовила упасть; а также заведующий святовита — статный и седовласый старичок с длинной бородой и многослойными одеяниями до пола. Поверх плеч был накинут бордовый меховой ферязь, такой тяжелый, что даже заставлял ведьмага горбить плечи. Или же это просто годы не щадили его спину? Звали его Август Кондратьевич Роса. Если Знаменский был полон энергии, сразу включился в развернувшуюся ситуацию, то Роса выглядел скучающим. Старичок стоял в сторонке, опираясь на кривоватый посох. Среди заведующих он был самым взрослым и, кажется, его сложно было чем-то удивить. Алена Васильевна открыла дверь в теплушку, где содержались Дуняша с Бураном, очертила в воздухе руками полукруг и покачала головой, когда ее перстень с малахитом чуть завибрировал. — Это она. Ее голос прорезал неуютную тишину. Хозяйка коротко опросила фермера, когда он впервые заметил ухудшения состояния, уточнила об обрядах, проводимых им и школьниками на малой Велесовой неделе и об условиях содержания коров. Этим же временем в коровник протиснулась Яга в своем девичьем обличье и цветастой одежде до самого пола и сразу упала перед живностью на колени, наклоняя голову к самому брюху Дуняши. Вдруг корова жалобно замычала, а Яга, что-то бормоча, обратилась в свой настоящий облик. Сухонькая старуха с длинным носом тяжело вдохнула воздух, почти касаясь носом коровьей шкуры. — Да-а, Алена Васильевна, плохи наши дела, — она кое-как поднялась с колен, приняв от Вершинина помощь в виде протянутой руки. Яга отряхнула юбку от сена размашистыми движениями. — Сама знаешь, что делать надо. — Это безумие! — вмешался Георгий Владленович, за спиной которого в теплушку уже заглядывали Константин Петрович Афанасьев, Велеслав Трофимович Горынов, Алексина Егоровна Муромцева и еще несколько других преподавателей. Они были также напуганы, как и дети. — На улице лютый мороз! Все — и школьники, и учителя, и заведующие — переглянулись. — Сегодня как раз возвращается с командировки Рогнеда Юлиевна, — задумчиво протянула Хозяйка, на что тут же еще пуще прежнего вскинулся Георгий Владленович. — Пень-Колода?! Уважаемая Алена Васильевна, милая, одумайтесь, это ужасная затея! А Рогнеда вообще, как говорят простаки, с пулей в голове! Ребята, наблюдающие за этой сценой, негодующе уставились на заведующего коляды. За своего классрука они готовы были стоять горой. — Ох, и не любит же он ее! Интересно, чем Рогнеда ему не угодила? — шепотом отозвался Никита, повиснув на плечах Мирославы и Яромира, находившихся по обе стороны от парня. — Кто бы знал, — отозвался Полоцкий, не сводя глаз с Хозяйки и Архарова. Мирослава пожала плечами. — Позвольте! — вперед вышла Ирина Александровна, поднимая руку с перстнем. — Рогнеда Юлиевна прекрасный специалист, ее помощь в этом вопросе будет как нельзя кстати! Не надо наговаривать! Архаров чуть было не задохнулся от возмущения. — Дети и так пропустили полтора месяца ее предмета, а без заговоров нет толку и от остального обучения! Мы с преподавателями, — он окинул взглядом присутствующих учителей, — в силу своих знаний даем под запись и для заучивания ученикам некоторые заговоры, но этому должно уделяться много времени в рамках самостоятельного предмета! — Вот это шоу, — прошептала Астра, а Иванна, все еще обнимающая приходящего в себя фермера, лишь косо на нее посмотрела. Цвет ее волос стал отливать ярко-красным. Кузнецова смолкла, но беззаботно пожала плечами, мол: Ну, а я что, когда тут такое? — Не фырчи, Георгий, — подал голос Август Кондратьевич, который до этого не проронил ни слова. Старый ведьмаг подошел ближе, тяжело опираясь на посох. — Решение всегда остается за Хозяйкой! — Это вот верно! Это правильно! — поддержал его, закивав головой и придерживая шапку, сказал Богдан Олегович, глядя на Росу. Тот смотрел своими блеклыми глазами на Алену Васильевну, которая внимательно смотрела на того, чьи слова для нее, вероятно, были авторитетными. Послышались шепотки, и Малиновская, решительно поджав губы, элегантно приподняла руку с длинными пальцами. — Делать нечего, — холодно сказала Хозяйка, и все разом смолки. В коровнике снова разлилась тишина, даже коровы, казалось, прислушиваются к важному решению. — Рогнеда Юлиевна завтра же приступит к своей работе. А пока, нам надо принять решение по вопросам животных и их защите. Как мы знаем, коровья смерть может покарать не только коров, но и свиней, коней, коз, кур и уток в том числе. Не забываем про заповедник аспидов, это будет катастрофа для ведьмаговского сообщества, если погибнет хоть одна особь. Мирослава нахмурилась. Почему-то она не задумывалась об этом, ведь аспиды живут в заповеднике, расположенном на Лысой горе, а не здесь у Заколдованной Пущи. — Вы понимаете, что родители нас засудят, если мы прибегнем к ЭТИМ методам?! — не сдавал напора Архаров, прямо смотря на Хозяйку. — А вы сможете взять на себя ответственность перед всей империей, если коровья смерть выйдет за пределы Подгорья? — голос Августа Кондратьевича был ровным, хоть и слегка скрипучим. Георгий Владленович потупился. Видимо, его не прельщала подобная перспектива. — Если мор начнется на поверхности, это будет катастрофа, я не преувеличиваю! — Хозяйка медленно повернулась вокруг себя. — Приказываю школьникам вернуться в Подгорье и прошу настоятельно никому ничего пока не говорить, дабы не сеять панику! Заведующие, оповестите всех, чтобы через час все преподаватели явились ко мне в кабинет совещаний! И она вышла на улицу, где уже который по счету день не прекращалась метель. Школьники возвращались в школу, проходили по коридору, отряхивая шапки и верхнюю одежду от снега. Валенки по старинке обмели вениками, совершенно забыв, что они уже проходят основы магического домоводства. Все молчали, погруженные в свои мысли. София, которая все эти недели относилась к коровам с прохладцей, вдруг разрыдалась, тихо глотая горячие слезы. Она тихо всхлипнула, чем привлекла всеобщее внимание. Иванна подошла к девочке и приобняла ее, что-то шепча той на ухо. Астра на это только закатила глаза, не посчитав нужным кого-то успокаивать. Все вернулись по своим хребтам и вскоре легли спать. День клонился к завершению, и сил у ребят совсем не осталось. События, набиравшие обороты нагоняли на всех неопределимый страх, хотя каждый про себя надеялся, что взрослые в лице их преподавателей, а может даже и подключенных к беде родителей, разберутся в этом деле сами и без происшествий.ᛣᛉ
Мирослава встала на следующий день разбитой, ощущая себя старым корытом. Астра и Иванна выглядели примерно также. Завтрак за их столиком проходил в гнетущей тишине, в то время, как остальные ученики привычно галдели на всю столовую. Иван Третьяков коротко кивнул ребятам в знак приветствия, а София лишь удостоила их недолгим взглядом. Никто другого от нее и не ожидал. Первым уроком были назначены Заговоры, и группа яриловцев с нескрываемым предвкушением ждала встречи со своим классруком, которая отсутствовала в школе последние недели. Круглый кабинет, в который они прошли по выщербленной в каменной стене узкой лесенке, казался маленьким и каким-то пустым. Здесь не было ничего, за что взгляд мог бы уцепиться хотя бы с малой долей интереса. Деревянные столы и лавки, предназначенные для учеников, стояли в три ряда, а напротив них стоял маленький учительский стол и стул со спинкой. На первый взгляд мебель выглядела хлипкой, но так лишь казалось. Все расселись по своим местам, томясь в ожидании. Спустя мгновение после удара школьного колокола, в класс быстрым вихрем пронеслась их преподавательница. Все встали в приветствии, и сели тут же, как только учитель им кивнула. — Итак, — начала Пень-Колода, на вид который было от силы лет двадцать. Рогнеда уселась за преподавательский стул и, положив руки на стол, сцепила их в замок и внимательно оглядела класс. — Начну с плохих новостей. Она смотрела светлыми глазами на учеников почти не мигающим взглядом и явно специально нагнетала атмосферу своим молчанием. Но как только удостоверилась, что все ее слушают, заговорила: — Не успела я приехать, как меня «обрадовали», — Пень-Колода согнула указательные и средние пальцы на обеих руках, изображая кавычки, — разбушевавшейся коровьей смертью в Подгорье. Просто блеск, этого нам не хватало! На этих словах молчание класса закончилось, все повскакивали с мест, по кабинету разнесся шум громких и взволнованных голосов. — Малые Велесовы Святки, как вы заметили, подходят к своему завершению, — преподаватель не повышала голоса, от чего все тут же стихли и вынужденно прислушались. — Двадцать восьмого февраля, которое будет уже послезавтра, наступит Велесов день. Хотите вы этого или нет, но некоторые примут в нем участие. — И что же нам надо будет делать? — спросил Лешка Сорока, сидящий за второй партой первого ряда вместе с Пашкой Державиным. Оба парнишки с тревогой смотрели на преподавательницу. — Конкретно вам, — она поочередно показала на парней. — Ничего. Класс снова недоуменно переглянулся, а Иванна охнула: — Это правда? Обряд опахивания состоится? — ее голос чуть надломился от волнения. Мирослава округлила глаза и снова повернулась к Яромиру. Парень выглядел раздраженным и лишь поджал губы в тонкую полоску. Да что с ним такое?! — Да, Ваня, вам на старостате просто об этом пока не говорили, — коротко ответила Рогнеда Юлиевна. — Сегодня мы с вами запишем обрядовые песни, которые избранные для опахивания девушки будут запевать для изгнания коровьей смерти. — Простите, но разве это не опасно? — спросила Лиза Полесько, высокая светловолосая девушка с вытянутым лицом. Ее подружка и соседка по парте Вика Сечко нервно переплетала свою рыжеватую косу. — Не опаснее, чем то, что может произойти, выйди это проклятье за пределы Подгорья, — казалось, будто преподавательница вообще не видит в этом обряде ничего выходящего за рамки. — Но там же лютый мороз! — Виталик Пожарский встал с места, сам того не подозревая, что повторил слова заведующего коляды. Матвей Оболенский, сидевший рядом, вжал шею в плечи. — И что? — не поняла Рогнеда, откинувшись на спинку стула и посмотрев на своего ученика исподлобья. — Ну... можно заболеть… — стушевался Виталик и огляделся, ища поддержку. — Они же будут в одних рубашках… Преподаватель тяжело вздохнула, понимая, что ее подопечные не понимают надвигающейся трагедии. — Кажется, вы не до конца поняли, куда приехали учиться, — она как-то злорадно улыбнулась, от чего ее шрамы натянулись по лицу, делая образ своей хозяйки еще более пугающим. — Защита Подгорья — наша прямая обязанность! Моя, — она сначала указала разрисованным символами пальцем на себя, а потом указала на учеников, — и ваша! Тем, кого выбрал сам Велес, придется согласиться! Ни ваши родители, ни опекуны или другие высокопоставленные родственники не смогут оградить избранных от обряда. Класс затих. Казалось, что в воздухе стал еще отчетливее летать страх, заползая под рубашки и вызывая дрожь. — То есть как, сам Велес выбрал? — недоуменно спросила Мирослава, не поднимаясь со своего места. Ее тело будто оцепенело. — А так, — ухмыльнулась Рогнеда. — Хозяйка Подгорья владеет поистине огромными знаниями, которые никому из вас и не снились. Она провела обряд, на котором дух Велеса подсказал, кто должен принять участие в опахивании. — И кого же Велес выбрал? — спросила притихшая Астра. — Девушек поведу я, — просто пожала плечами преподаватель. — Остальной состав будет вам объявлен позже. Дальше урок пошел своим чередом, хоть сосредоточиться получалось с трудом. На пергаментных листах все записывали обрядовые песни, восхваляющие и просящие Бога Велеса, покровителя скота, прогнать Морену с этих земель. — Напоминаю, что все листы надо сохранить и подшить к вашим старым записям. Так у вас получится первый заговорник, по нему вы будете готовиться к контрольной в конце года! — затем Рогнеда отпустила учеников, как только прозвенел колокол. Класс, выйдя в коридор, шумно обсуждал все то, что недавно услышали. — Где это видано, чтобы в двадцать первом веке мы опахивание проводили! — сомневалась всполошенная Астра, идя под руку с Иванной. — Астра, — подал голос молчавший все это время Яромир. — Ты разве жила среди простаков? Девушка нахмурилась, явно обидевшись на такое замечание, ведь Полоцкий прекрасно знал, что Кузнецова потомственная колдунья, жившая в одном из ведьмаговских городов. — Я выросла в Южноморье! — Может, тогда ты хоть раз участвовала в подобном, чтобы сделать вывод о бесполезности обряда? — он остановился, глядя черными, как ночь, глазами на одногруппницу. — Нет, но… — Тогда просто прими как данность. И если случится так, что выберут тебя, сделай все от себя возможное, чтобы спасти всех от надвигающегося мора. Парень развернулся и пошел в другую сторону, быстро скрывшись в толпе. Вершинин двинулся следом, пожав на прощание плечами и состроив на лице мордочку в стиле: Что с него взять?! Мирослава проводила их долгим взглядом, оставшись с недоумевающими подругами. — Офигенный совет, Полоцкий! — крикнула ему вслед Астра и встала, приняв позу руки в боки. — Девочки, скажет кто что? Иванна? — Давайте дождемся списка, кого выбрали, а там и панику будем наводить! Тем более, я думаю, выберут старшеклассниц, нам по пятнадцать-шестнадцать лет, они же не совсем изверги! — девочка натянуто улыбнулась. Ей тоже было страшно. К глубочайшему облегчению Астры, слова Иванны оправдались. На общешкольном собрании, прошедшем на следующий день в Императорском зале, в котором обычно проводились школьные концерты и балы, заведующие объявили, что с каждой общины выпала честь восьмерым девушкам со старших курсов принять участие в обряде. Одна группа из шестнадцати человек будет опахивать территорию фермы, другая заповедник аспидов. Вторую группу поведет Полевая Дарина Павловна. Она стояла на сцене рядом с Пень-Колодой. И если Дарина Павловна не скрывала своего волнения: вытирала вспотевшие ладони о длинную зеленую юбку, теребила ткань меховой жилетки и часто облизывала губы, то Рогнеда Юлиевна выглядела спокойной. Вся в черном, она стояла, сложив руки за спиной, и внимательно слушала инструкции. Также всех предупредили, что никто не должен выходить на территорию Пущи и Лысой Горы, особенно парни. Считалось, что только женщины могли прогнать Морену, а мужской пол все испортит. Еще надо было опасаться попасться на пути девушек и женщин, совершавших опахивание, ибо они должны были заколотить до смерти каждого, кого встретят на своем пути. Было поверье, что в такого путника вселилась Морена, богиня зимы и холода, помутнила его разум и заставила прервать обряд. — Да-а-а, — тихо протянул ошалевший от полученной информации Вершинин, слушая объявление. — Лучше и правда будет дома посидеть. — Девчонок выбрали, конечно, красивых, — кивнул Пашка Державин в сторону сцены, где избранные девушки-старшекурсницы, и правда будто сошедшие с обложек гламурных журналов, слушали инструкции. — Но быть запинанным до смерти, такое себе удовольствие! Сидевшие рядом одноклассники закивали, соглашаясь. — Перспективы так себе! — прошептал черноволосый и широкоплечий Влас Кочубей. — И девчонок жалко… — Виталик Пожарский выглядел непривычно бледным и казался тенью самого себя. Его друг Матвей Оболенский, являющейся в их паре неким отшельником, привычно вжал шею в плечи. — У них все получится, — как-то неуверенно произнес Елисей Войнович, задумчиво кусая тонкие губы и бессмысленно уставившись прямо перед собой немигающим взглядом серых глаз, оттенком похожих на его мышиного цвета волосы. Лешка Сорока и Емеля Остроумов, сидевшие дальше всех в конце ряда, тихонько о чем-то перешептывались. Казалось, будто парней даже больше девчонок волновал данный обряд — их волнение витало в воздухе. — Обряд будет проводиться ранней ночью с двадцать восьмого на двадцать девятое февраля, времени у нас мало! Просим всех проявить благоразумие! — обратился к залу заведующий святовита своим глубоким и хрипловатым голосом. — Свободны, ребятки! — Итак, — потер руки Вершинин, когда поток школьников хлынул прямиком из Гранатового зала в столовую на ужин. — Княже, как прикажете праздновать ваш день рождения? Девочки мигом оживились, а Яромир закатил глаза. — Яриловцы! — к ним подошел какой-то не в меру бледный Ваня, а София нехотя тащилась за ним следом. — Сразу вопрос на засыпку, наши отработки, я так понимаю, закончились, раз нам нельзя на ферму? — Нам никто ничего не говорил, — пожала плечами Мирослава, — наверное пока всем не до нас. — Ну ладно, — пожал плечами Третьяков и тут же слабо улыбнулся. — Так что, у молодого княжича днюха, правильно понимаю? — Я вроде говорил, что не хочу отмечать? — холодно спросил Полоцкий, игнорируя общее негодование. — Тебя никто не спрашивал, вообще-то, — Астра, не церемонясь, хлопнула одногруппника по плечу. — Мир, а ты что думаешь? Мирослава, следившая за тем, как Мирская не сводила пристального взгляда, полного обожания с Яромира, не сразу услышала вопрос. Она вздрогнула, когда обратились к ней во второй раз. — А? — девочка неловко повертела головой, будто искала того, кто задал вопрос. — Поня-ятно, — протянула Астра, — летаем в облаках? — А помнишь, как во дворце отмечали твой день рождения, в детстве, по сколько нам было? Лет по семь? — вмешалась София и почти вплотную приблизилась к черноволосому хмурому яриловцу. — Примерно столько, — тот удивленно посмотрел на нее, будто только что заметил ее присутствие в их компании. — Ты бы еще вспомнила мое четырехлетие! Ничего себе у тебя память! — скривился Ваня, покачав головой. — Это было очень торжественно и весело, ну, конечно, если судить по детским меркам, — София продолжала болтать, а Мирослава вздохнула. Иванна посмотрела на нее понимающим взглядом, и девочки улыбнулись. — Проводились и карнавалы, и различные тематические праздники! — Может, придумаем что-то вроде этого? — быстро подхватила Иванна идею. Астра молчала и отчего-то дулась. Они с Софией явно не ладили. — Карнавал? Детский сад! — не одобрил Никита и скривился. — А тебя не заберет отец домой? — испуганно спросила Мирская, хватая Полоцкого под локоть. — Это вряд ли, — ответил он настолько сухо, что скривился даже Никита, которому вдруг стало жаль попытки Софии привлечь внимание его нелюдимого друга. — Тогда давай отметим? А, Яромир? Ну, соглашайся! — щебетала Мирская, а этот же момент Мирослава почувствовала, как кто-то схватил ее за локоть и она резко развернулась. — Жека! — произнесла она одними губами. Тихомиров лукаво улыбался, приложив палец к губам. Пока София донимала Яромира расспросами, яриловка незаметно прошмыгнула с другом поперек толпы. — Пошли, Мороз, — он вальяжно бросил руку ей на плечо, а она обняла его за талию. — И куда мы идем, позволь спросить? Женька был ее комфортным человеком, тем, перед которым не надо было из себя кого-то строить. Их отношения были похожи на братско-сестринские, они так же крепко дружили, как и ругались. Но обычно ссоры долго не продолжались и, как только обоим становилось скучно, кто-то из них всегда шел навстречу другому. — Погуляем, — пожал плечами Тихомиров, ведя ее куда-то по незнакомым коридорам. — Ты уже поел? Мы как раз шли на ужин… — ее желудок еще на общешкольном собрании предательски урчал. Парень хохотнул и засунул руку под школьный мундир темно-бордового цвета. Он вытащил оттуда край какой-то белоснежной с красными ажурными края ткани. — Предлагаешь поужинать простыней? — ухмыльнулась девочка, а Женька поцокал языком. — Думаешь, я позволю своей закадычной подруге умереть голодной смертью? Это самобранка! Мирослава округлила глаза и, выпутавшись из объятий друга, ткнула пальцем его в то место, где торчала белая ткань. — Ты спер ее из столовой?! — она восторженно посмотрела на Женьку. — Прими мои аплодисменты! Она театрально громко похлопала в ладоши и вдруг заозиралась. — А где это мы? Они прошли по коридорам школьного корпуса, но свернули куда-то не туда, и Мирослава уже успела испугаться. Она вспомнила, как много плутала по этим лабиринтам, пока не стала хотя бы примерно ориентироваться и запоминать, где какой класс находится. — Идем ко мне в гости, надо же показать тебе Медвежий угол святовита! — улыбнулся Женька и повел ее за собой. — «Берлога»! — вспомнила девочка народное название их хребта. — Пойдем! Спустя пятнадцать минут длинных переходов и нескольких обсуждаемых тем для разговоров, они вышли к главной лестнице. Она не была такой высокой и длинной, как та, которая вела к «курятнику», а вела учеников запутанными ходами. Пройдя внутрь, Мирослава охнула. Перед ней пролегали еще несколько проходов, которые петляли и кое-где пересекались друг с другом. — И как вы тут ориентируетесь? — спросила она у Женьки, который свободно и расслабленно шел к нужной комнате. Они пару раз свернули влево, столько же вправо, спустились на несколько пролетов, а потом снова свернули куда-то в сторону. Стены и пол были деревянными, отчего складывалось впечатление, что они бродят по обычному дому. Просто его архитектор перед тем, как приступить к чертежам, явно злоупотребил конопляными булочками. Схема напоминала кротовые норы, по-другому это описать было невозможно. На стенах висели незамысловатые картины, редко встречались тумбочки, на которых стояли вазы с цветами, а еще висели указатели «Где я?» с картой этих самых «нор». — Пришлось запомнить, спать-то хотелось, — рассмеялся Тихомиров и снова свернул в очередной коридор. Здесь было шумно, туда-сюда шныряли ученики, многие здоровались с Женькой и косились на Мирославу, отличавшейся от святичей в бордовых мундирах своим синим. Мимо прошел парень, на вид которому можно было дать лет семнадцать-восемнадцать. Он улыбнулся, завидев Женьку, и пожал ему руку, а затем скрылся в одной из множества комнат. — Погоди, у вас не по курсам комнаты расположены? — догадалась девочка, что-то обдумывая. — Ага, — легко ответил парень. — У комнат нет логики, но так получилось, что вокруг меня живут старшекурсники. Ох, и доставали они меня на моем первом курсе! Но на этаже можно встретить ребят с каждого года обучения. Тем временем он толкнул дверь, как близнец похожую на другие размером и материалом. Только вот на ней не было ни таблички, ни какого-либо другого опознавателя. Мирослава замечала на дверях символы, рисунки и знаки, но имен нигде не было. — Я не стал марать свою дверь рисунками, — будто прочитав ее мысли, ответил Женька и пригласил девочку пройти внутрь. Комната без преувеличения оказалась очень маленькой, вмещала в себя только кровать, сундук, двустворчатый шкаф, рабочий стол и стул. Над кроватью висело несколько полок, полностью забитых книгами. Оставалось еще немного места на полу между кроватью и столом, чтобы, допустим, поотжиматься на коврике. Также было небольшое квадратное оконце, сейчас приоткрытое, чтобы комната проветривалась. — Что ж, очень… аскетично, — заключила яриловка, закончив недолгий осмотр обстановки. — Мне больше и не надо, если честно, — пожал плечами парень и стянул с себя мундир, оставшись в школьной белой рубашке с вышитыми оберегами. — Сама знаешь, в деревне у нас с мамкой дом тоже небольшой, я привыкший! Мирослава вспомнила их крохотный домик с деревянными перегородками и комнатками чуть больше этой, и грустно улыбнулась. Да у нее, можно считать, сейчас хоромы, хоть они и жили с девочками вдевятером, хоть кроватей и было десять. Она села на односпальную узкую кровать, кое-как заправленную красным стеганым одеялом. На столе стояли стопки книг и пергаменты, заполняющие всю поверхность столешницы. Женька одной рукой сдвинул эти нагромождения на край стола, а на свободное место кинул скатерть-самобранку. Он потер руки в предвкушении. — Та-ак! — А как на ней еда появляется? — спохватилась Мирослава, подсаживаясь ближе к столу. В столовой она появлялась на столе сама собой, поэтому девочка раньше не задумывалась об этом. — Ты о физимагических законах или о кодовых словах? В первом я, конечно, кое-что понимаю, но если ты гуманитарий, то вряд ли поймешь. А слова такие: скатерть-самобранка, изволь ужин подать, яствами угощать! — прошептал скатерти Женька, и тут же на белом полотне появилась тарелка с пышущими жаром пирожками с грибами, тарелка с солянкой и кружка чая. Но только на одну персону. — Вау! Откуда узнал? — рот девочки наполнился слюной, и она схватила пирожок, обжигая пальцы. Перекидывая его с ладошки на ладошку и дуя на пышное ароматное тесто, Мирослава откусила кусочек. С картошкой! — Секрет фирмы, правда, забыл указать, сколько порций надо, — улыбнулся Тихомиров и, отодвинув стул от стола, перевернул и сел на него задом наперед, опираясь руками на спинку. Схватив пирожок, он макнул его в густую солянку и тут же закинул в рот. — О-о-о, боже, вкуснота! Несколько минут они ели в тишине, уплетая с одной тарелки солянку с мясом, по очереди передавая друг другу вилку и кружку с чаем. Пирожков оказалось достаточно, чтобы утолить голод двух подростков. Когда Женька схватил свой пятый пирожок, а Мирослава забрала с тарелки последний третий, они довольно закряхтели. Девочка откинулась на стену, хватаясь за живот. — В тесноте, да не в обиде, — подытожил Тихомиров и плюхнулся на кровать рядом с подругой. — Хорошая вещь, — закивал он головой, отвечая своим мыслям и глядя на скатерть. — Надо бы вернуть, как думаешь? — нехотя предложила яриловка, также с тоской глядя на аккуратно сложенную ткань. — Ага, — тут же отозвался Женька, а это означало, что вероятнее всего, поступит он наоборот. — Слушай, — Мирослава поднялась, глядя на друга сверху вниз. — Мне вот интересно, в прошлом году тоже на ферму обрушилась эта коровья смерть? Парень отрицательно покачал головой. Глаза его закрывались, сытый организм явно решил дать хозяину возможность выспаться. — Жека! — девочка потрясла его за плечо. — О-о-ой, — он широко зевнул и улыбнулся. — Чего ты скалишься, тебе меня еще провожать, а ты дрыхнуть собрался! Парень тут же вскочил, часто заморгав, и хитро прищурился. Она знала этот взгляд! И знала, что за ним следует! — О, нет! — захохотала Мирослава, но ничего не успела предпринять. Святич набросился на нее, заламывая руки над ее головой одной рукой, а другой щекоча острыми пальцами по ребрам. Ее визг и ненормальный смех разразились по всей комнате, а возможно, было слышно и в соседних спальнях. Кто-то постучал в дверь. — Тихомиров, эй, все нормально у вас там? — раздался за дверью мужской голос. — Да! — отозвался Женька, но это его и отвлекло. Мирослава вырвала руки из цепкой хватки и принялась щекотать парня по шее. Теперь уже его дикий смех, граничащий с истерикой, наполнил комнату. — Тихомиров!!! — спустя мгновение в дверь забарабанили с удвоенной силой. Яриловка сжалилась и отступила, давая ему отдышаться. — Все нормально, Слав! — ответил он тому, кто долбился к нему в комнату. Видимо, парень узнал говорящего по голосу и поэтому обратился к нему по имени. После этого никто к ним больше не стучался. — Ну и все же, не было такого, да? — вернулась к незаконченной теме Мирослава, стараясь привести себя в порядок. Она пыталась расчесать пальцами запутавшиеся светлые кудрявые волосы, поправить уложенные Иванной «шишечки» и заправить выбившуюся из брюк рубашку. — А? — сначала не понял Тихомиров, но подложив себе под спину подушку, удобно умостился и задумчиво почесал подбородок. — Вообще нет, я лично первый раз с таким сталкиваюсь. Я недавно заскакивал к Никифору, он говорит: коровья смерть приходила в Подгорье лет сорок назад, может. И это опахивание… Слава Перуну, девчонок постарше выбрали, как представлю, что ты бы в одной тонкой рубашке по снегу ходила несколько часов… Бр-р-р… Это ведь очень опасно, понимаешь? Мирослава понимала. Каким бы важным и нужным не был этот обряд, это не отменяло того, что в мороз надо было бы тащить за собой соху, напевая песни. Как минимум, можно было бы заработать пневмонию и обморожение конечностей, а как максимум… Даже думать об этом не хотелось. — Как вам Пень-Колода? Огонь-баба? — Женька лениво посмотрел на подругу, но у той непроизвольно появилась на лице непонятная кислая мина. — Не понял, не понравилась что-ли? — Она постоянно в командировках каких-то, но уроки, на которых она появляется, преподает вроде хорошо. — Тогда дам шанс узнать ее получше самостоятельно. — Эй, ну расскажи поподробнее, если ты что-то знаешь! — Нет! Мирослава хмыкнула и с большой неохотой встала с кровати, поправляя форму. Она кинула взгляд на часы, которые показывали почти девять вечера. — Я хочу еще в библиотеку забежать, проводишь? Иначе, боюсь, не выйду и до утра из ваших лабиринтов. Женька кивнул и схватил свой мундир с золотым дубовым листом на бордовом воротничке, цвета общины святовита. Они довольно быстро вышли в общий коридор, откуда можно было пройти в библиотеку или в свой хребет. — И верни на место самобранку! — усмехнулась Мирослава, когда друг отпустил ее из своих медвежьих объятий. Тихомиров лукаво прищурился и, ничего не ответив, скрылся в лабиринте коридоров. Она добралась до библиотеки за несколько минут: в храме знаний почти никого не было, лишь изредка девочка встречала кого-нибудь проходящим мимо высоких стеллажей или сидящим в одиночестве за длинным столом в окружении книг и свитков. Сейчас Мирослава хотела найти книгу по Травничеству, о которой на уроке говорила Дарина Павловна. Им было задано изучить связь звездочтения и ведических свойств некоторых трав в знахарстве. Так надо было разобраться в принадлежности растений к тому или иному чертогу. Решив, что почитать она сможет и в комнате, Мирослава схватила несколько объемных томов, листья которых уже пожелтели от времени, подошла к библиотекарскому табло в виде лекторской тумбы и приложила книгу к его экрану. На нем сразу высветилось название книги, год издания, номер секции, стеллаж и полка. Приложив к экрану перстень с алмазом, на нем другим цветом появились фамилия, имя, отчество читателя, а также номер учебной группы. Торопясь и от того на ходу засовывая книги в сумку, у который как назло заел замок, она со всего размаху влетела во встречного человека, раскидав все книги по мраморному полу. Шум разнесся громким эхом по почти пустующей библиотеке. — О, Морозова, ты-то мне и нужна! — раздался девичий тягучий голос. — Мирская, тебя не учили не выскакивать на людей, словно ошалевший олень?! — Мирослава потирала ушибленный о плечо Софии лоб. — Мне некогда с тобой отношения выяснять, — оглядываясь, протараторила София, нервно заправляя рыже-красную прядь за ухо. Яриловка застыла на месте, осмысливая факт: сама София Мирская не хочет разводить скандал? — О, я гляжу, серьезный разговор намечается? Ну давай! Ведай, внимаю! — Мирослава закинула книги в сумку и сложила руки на груди. — Ты не знаешь, где погост? Ну тот, на который святичи ходили требы подносить? Яриловке показалось, что у нее сейчас выпадут из орбит ее округлившиеся глаза. — Мирская, ты с ума сошла?! Тебе-то туда зачем?! — Надо! — рыжеволосая девочка нервно закусила нижнюю губу и как-то странно задергала ногой, сгибая ее в колене. — Не знаю! Подойдет такой ответ?! — Мирослава сделала пару шагов в сторону, чтобы обойти свою вынужденную собеседницу, но та схватила ее за локоть. — Погоди! — София еще раз огляделась, вызывая у яриловки смутные подозрения, что дело тут нечисто. — Меня Яромир пригласил… Мотнув головой, Мирослава нахмурилась, при этом улыбаясь, как умалишенная. — Куда пригласил? На кладбище?! София закивала и потерла шею. Она старалась не смотреть на Мирославу, постоянно отводя взгляд. — Он записку написал, что хочет встретиться, только чтобы никто не знал… — Записку? Можешь показать? — Морозова, ну ты и нахалка! Мало ли, что он мне еще там написал, тебе-то это зачем знать?! — София инстинктивно убрала сумку за спину, боясь, что Мирослава не поскупится и выхватит драгоценный клочок пергамента. — А мне ты это зачем тогда все рассказываешь?! — у Мирославы заканчивалось терпение. Что она от нее хочет?! Чтобы она порадовалась за них?! — Я подумала, может, ты спросишь у своего друга, как его, у Евгения, где этот погост находится? Яриловка уставилась на Софию таким взглядом, от которого у колядницы в ответ побледнело лицо. — Вы с Яромиром совсем с ума сбрендили?! Ему там от шапки мозоль на мозгах не натерло?! Или ты считаешь, что я обязана бегать и узнавать что-то для тебя?! — Ну и не надо! Сама найду! — София нервно задрала рукав мундира и нахмурилась, глядя на золотые наручные часики, браслет которого болтался на тонком запястье. — Я уже опаздываю, а еще надо собраться и привести себя в порядок! И она быстрым шагом скрылась среди стеллажей, оставив яриловку одну в полностью выбитом из привычной колеи состоянии. Она медленно побрела на выход из библиотеки, пытаясь осмыслить то, что сейчас услышала. Яромир, который, насколько она знала, в последнее время совершенно не обращавший на Мирскую внимания, вдруг приглашает ее… куда? И считалось ли это за свидание?! А может, Полоцкий увидел, что ее саму увел за собой Тихомиров, и решил таким образом отомстить? Да ну нет, это никак не вязалось. Они с Яромиром были хорошими друзьями, и он сам говорил, что считает себя за ее брата, хоть и не кровного. Тогда зачем ему понадобилось звать Софию на встречу с собой? Что Мирослава пропустила, пока ходила в гости к Женьке?! Свернув на перекрестие коридоров направо и собираясь выйти к главной лестнице, ведущей к «курятнику», девочка снова на кого-то налетела. — Ой, — она схватилась за свой нос, который царапнулся о пуговицу мундира. — Мира, Перун тебя побери, сильно ударилась? — раздался знакомый голос, и Мирослава подняла глаза, держась за покалеченный нос. — Ты чего еще не в хребте?! Яромир схватил ее за плечи и внимательно осмотрел, а затем быстрым движением попытался расправить на и так изрядно помятом мундире подруги складки. Мирослава вырвалась, отходя на пару шагов. — Я в библиотеке была, — она недовольно на него скосила взгляд, пытаясь что-то для себя понять. Затем состроила невинный вид. — А ты-то чего еще не наверху? Парень, лицо которого плохо освещалось от света факелов, было искажено игрой бликующих теней. Он чуть скривился и посмотрел на Мирославу. — Вот собирался идти, — Яромир легко пожал плечами. — А как же София? Некрасиво заставлять девушку ждать, — ее голос непроизвольно выдавал нервозное состояние. — Причем тут Мирская? — не понял яриловец, направляя подругу к коридору, ведущему в их хребет. — Ну вы же с ней собрались на свидание! — выдала все с потрохами Мирослава, взбешенная тем, что друг делает вид «я тут не причем». — Что?! — парень ухмыльнулся, останавливаясь. Он изумленно уставился на подругу. — Она сказала, ты написал ей записку… — в одно мгновение девочка стушевалась, понимая, что что-то тут не так. Ну не мог Яромир вот так в наглую стоять перед ней и врать. — Так, я все больше ничего не понимаю, Мирослава! — яриловец стащил отяжелевшую от книг сумку девочки и повесил ее себе на плечо. Он глянул на часы и чертыхнулся: — Пошли в хребет, скоро комендантский час начинается, хватит с нас отработок. Весь его вид сквозил усталостью, и парень явно не собирался никуда идти, кроме своей спальни в «Каменном» блоке. Яриловка невольно задумалась: А не могла ли Мирская наврать? Вот просто так, ради потехи? Они двинулись в сторону лестницы быстрым шагом. — Позволь спросить? — Полоцкий повернул голову, от чего волнистая черная прядь с челки упала на прямой нос. — С чего ты взяла, что я вообще иду на свидание? Мирослава вздохнула и почувствовала себя полной дурой из-за того, что повелась на идиотский розыгрыш. Наверняка она выглядела еще глупее в глазах Софии, явно хорошо с нее повеселившейся. — Я встретила Мирскую, и она сказала, что ты написал ей записку, где приглашаешь встретиться… — она не договорила, когда Яромир громко прыснул. — Да, теперь я понимаю, чего ты такая злющая в меня врезалась. Ты поверила ей? — А не должна была? Она сегодня на тебе висела целый день! — Да, изрядно надоела. А записку ты не читала? — они ступили на едущую к хребту яриловцев лестницу. — Она не дала, — Мирослава ухватилась за перила, привычно пошатываясь на школьном импровизированном мраморном «эскалаторе». — Ну и понятно почему, я же ничего не писал… — он задумчиво потер острый подбородок. — Я видел, что ты ушла со своим… ммм… другом, но и мы все вскоре разошлись кто куда… Там вообще случилось кое-что… Яриловка с нетерпением уставилась на друга. — Что? Парень облизнул губы, будто не решаясь озвучить то, что хотел рассказать.ᛣᛉ
— Тебе исполняется шестнадцать, и твой день рождения наступает раз в четыре года, друг, мы должны отпраздновать! — никак не мог угомониться Никита, который ради этого даже спокойно терпел присутствие колядницы, идущей под руку с Полоцким. — Вы же от меня по-другому не отвяжетесь, да? — Яромир закатил глаза, но когда опустил взгляд, уставился на идущего рядом с ними Третьякова. Парень сегодня был сильно молчалив, чем прежде никогда не отличался. И сейчас чутье яриловца кричало о какой-то еле ощутимой опасности. — Так, мне надо отойти, можете все подготовить за меня, либо вообще ничего не придумывайте. В общем, мне пора… О! — он повернулся к Астре с Иванной. — Пускай Мирослава меня не теряет, если что, я скоро! — девочки кивнули. Следом он глянул на Никиту. — Вершинин, остаешься за главного! Третьяков, ты со мной! Иван удивленно на него воззрился, но, махнув всем на прощанье рукой, пошел следом. Никита растерянно стоял посреди коридора, но тут же собрался и повернулся к Софии, от которой доносились жалобные стенания об уходе Яромира. Он затянул девчонок в обсуждение дня рождения друга, а дальше Полоцкий, уже изрядно удалившийся от них, уже ничего не слышал. Он шел, практически не разбирая дороги, желая выяснить все окончательно. Волчий слух позволял ему не оборачиваться, чтобы знать, что Третьяков шел следом, пусть и практически бесшумно. — И куда ты меня ведешь? — прервал тот тишину, когда вот уже целых пятнадцать минут они шли молча. Яриловец остановился и медленно повернулся. — Что с тобой? — задал он вопрос, на который уже давно знал ответ. Иван нахмурился и покачал головой. — Не понимаю, о чем ты… — Понимаешь! Я не спрашиваю: кто ты такой, а спрашиваю: что с тобой такое?! Третьяков тяжело и как-то порывисто вздохнул, сделал несколько шагов на встречу к Яромиру и прошипел сквозь зубы. Его обычно аккуратно уложенные волосы цвета шоколада сейчас лежали в беспорядке и выглядели тускло, потеряв блеск. — А то что?! Лютый волколак не потерпит еще одну нечисть на своей территории?! Полоцкий не отступил, а только лишь презрительно глянул на однокурсника и старого бывшего друга, держа маску спокойствия на лице. Спасибо, отец, хотя бы за этот навык. Он даже не выказал удивления тому, что кто-то знал его тайну. — Похвально, упырь, похвально. — Не называй меня так! На этих словах Третьяков, будто сорвавшись с цепи, рванул на собеседника. Завязалась драка. Схватив друг друга за грудки, парни упали на пол, когда кто-то из них потерял равновесие и потащил другого за собой. Яромир старался дышать через раз, ибо запах, очень тонкий и чересчур сладкий, с примесью железа, вызывали у молодого оборотня рвотный рефлекс. Несмотря на то, что полнолуние будет через десять дней, луна все же дарила своему «сыну» большую силу не только в ту самую ночь. Нет, природа волка подарила своему человеку чуткий нюх, острое зрение, быструю реакцию, силу и чутье. То самое волчье чутье, о котором все говорят. Вампир был силен. Яромир видел в его глазах тот самый огонек, который мог превратиться в страшный пожар лишь с одним взмахом ресниц. Этого допускать было нельзя. Нельзя было переступить ту самую черту. Если его подсчеты были верны, сейчас был тот самый период, когда давно выпитая порция крови истощилась, и организм упыря требовал еще. В этот период вампир был не в себе, но намного слабее обычного. Пара ударов куда-то в район живота, и вот Третьяков падает на каменный пол с глухим стуком, глаза его закрыты. Не веря, что у него получилось справиться с молодым обращенным вампиром, Яромир, сплюнул кровь, набежавшую из разбитой губы. Он схватил однокурсника, закинул себе на плечи и молился всем Богам, чтобы путь до медзнахарских палат был пуст. Где-то в дальних концах коридоров он слышал тихие разговоры, пару раз прятался в нише, но все же донес Третьякова до обителей медицинских знахарей. Коротким пинком Яромир открыл незапертую дверь. Валентина Петровна сидела за своим столом, отгороженным ширмой от главного холла госпиталя и уже хотела отчитать того, кто открывает дверь ботинками, но только охнула и побежала показать нужную палату, в которой Яромир скинул Ивана на больничную койку. — Вы правы, молодой человек, — подтвердила Пирогова слова Полоцкого, когда тот описал свое предположение о состоянии однокурсника. — Я не понимаю, почему он не пришел вовремя, срок был еще вчера. Сами понимаете, ему теперь до конца жизни надо подпитываться кровью хотя бы раз в месяц, чтобы существовать. На этих словах Яромир позеленел. — Он пьет кровь? — Нет-нет, что вы, мы капаем ему ее внутривенно, пока организм удается обмануть… — Простите, а чью кровь ему вливают? — парень взял из рук медзнахарки протянутый стакан лимонной воды, помогающей унять тошноту. Как хорошо, что он не поужинал. — Донорскую, не думаете же вы, что мы выкачиваем из кого-то кровь насильно! — она всплеснула пухлыми руками. — Его отец ежемесячно пополняет запасы, у него договор с какой-то больницей в Москве… Так, что-то я разболталась. Она открыла двери своей обители, тактично намекая на выход. Яромир отказался на предложение и ему переночевать здесь, аргументируя хорошим самочувствием и важной завтрашней контрольной по Магографии. Хотя на самом деле, ему очень не хотелось встретить свой день рождения, лежа на больничной койке. Этот день, хоть и не был любимым праздником, но все же он приходит так редко…ᛣᛉ
Яромир договорил, когда лестница привезла их на этаж к хребту. — Это типа что, у него приступ был? Я не заметила даже… — как-то раздосадовано прокомментировала Мирослава, но тут же вспомнила, что во время той беседы ее отвлекала София, виснувшая на Полоцком, а потом ее утащил Тихомиров. — Да, истощение начиналось, а это грозило всем… — он осекся, не желая продолжать. — Слушай, так и куда я там пригласил Мирскую? В этот момент они уже прошли в хребет, где старосты разгоняли всех по комнатам, и главная дверь за ними закрылась. Яромир пытался перевести тему, и Мирослава задумчиво ответила: — На погост. — Через пять минут ранний комендантский час, все быстрее проходим! — кричал Илья Ярославцев, подрабатывая регулировщиком. Он, несмотря на свою тучность, ловко выхватывал пробегающих первогодок и отправлял обратно по спальням. Собственно, такая картина разворачивалась каждый вечер, ничего необычного. — Сегодня велено всем лечь раньше! Быстрее! Яромир, застывший на месте, прищурил черные глаза с густыми, нависнувшими над ними бровями. — На погост?! Что за чушь, кто ходит на свидания на кладбище?! Мирослава и до этого момента уже поняла абсурдность ситуации, поэтому сейчас лишь пожала плечами. — Ты ничего не путаешь, Мира?! Девочка уставилась в одну точку, но ошибки быть не могло. — Не путаю. — Ну-ка, быстро по спальням, етижи-пассатижи! Потом докудахтаете, цыплятки мои! — Илья схватил их обоих за ворот мундиров и, не слушая недовольные бурчания подопечных, отправил по спальням, подтолкнув в спины. — Через полчаса все точно улягутся, в честь наступающего дня Велеса ранний отбой, поэтому как девчонки уснут, хватай Персея и встретимся у выхода, — парень быстро прошептал подруге указания и скрылся за дверью своего «Каменного блока». На ватных ногах от тяжелого дня и навалившейся информации, девочка прошла в спальню, еле передвигая ногами. В комнате было шумно, как и в коридоре хребта. Яриловцы совсем не умели быть тихими: крики, визг, смех и громкие споры были постоянными их спутниками и своеобразной визитной карточкой. Персей, как обычно, веселил девчонок, а они покатывались со смеху. Мирославе было не до этого. Она с каменным лицом прошла к своей кровати и стала молча стягивать с себя форму. Ее слух уловил снижение уровня шума, и она обернулась. Голоса и смех соседок смолкли, сейчас все взгляды были направлены на нее. — Ложимся спать! — рявкнула яриловка, сама от себя не ожидая такой грубости. Но ее психика явно давала сбой. Кто-то уже в очередной раз заманивает обманом школьников к Пуще, и уж на этот раз они не допустят печального исхода. Но для этого ей нужно было, чтобы все улеглись по кроватям и поскорее уснули, иначе ей не отделаться от их вопросов, когда она будет уходить. Астра недоуменно на нее уставилась, сидя на ковре около своей кровати и перебирая в шкатулке украшения для волос. Она кинула взгляд на ошарашенную Иванну, никак не ожидавшую от Морозовой помощи в успокоении блока. Именно ей всегда приходилось налаживать тишину и порядок, так как она была старостой. Придя в себя, девочка мотнула головой со светлой косичкой, в которую были вплетены нити макраме, и замахала руками. — И правда, давайте спать! Сегодня ночью все закончится, коровья смерть уйдет, а завтра уже сможем навестить Никифора, Дуню и Буранчика! Суета, которая началась, раздражала Мирославу еще больше. Она кинула взгляд на Персея, вышагивающего по рабочему столу и тот, взмахнув крыльями, влетел за полог, усаживаясь на своем гамаке. Его черные глаза-бусинки неотрывно следили за девочкой. — Не засыпай, у нас еще дела, — яриловка, сбросив мундир, влезла под одеяло прям в школьных брюках и резко задернула полог. Она оставила между тканью и кроватью небольшую щелочку, чтобы контролировать ситуацию. Как только все уснут, ей надо незаметно выскользнуть из блока, чтобы наконец разобраться в разгулявшемся в Подгорье мракобесии.