ᛣᛉ
Император с удивительно ровной спиной вышел на центр комнаты, облаченный в строгий черный мундир, поверх которого был накинут черного цвета ферязь, расшитый золотыми нитками. Они, переплетаясь, создавали неповторимый узор, прочитать который смог бы только знающий рунолог. Защита от врагов — вот главное предназначение такой вышивки. Походка, немного вразвалочку, делала его похожим на медведя. Мужчина медленно и степенно осмотрелся, глядя на всех из-под широких нахмуренных черных бровей, и выжидающе посмотрел на заведующего коляды, требуя пояснений. — Дело в том, что данные ученики неоднократно, так или иначе, нарушали правила школы, — взял себя в руки Георгий Владленович, вытянувшись по струнке. — Это я уже понял. Ведь ученики находятся в кабинете заведующего, а не классруков, значит, ситуация уже из ряда вон, — кивнул Борис Мстиславович и бросил короткий, но прямой взгляд на сына. Мирославе же показалось, что взгляд его не выражал ни гнева, ни беспокойства. Ничего. Половина его лица вовсе пряталась под густой и недлинной, но аккуратной бородой, пряча любое проявление эмоций. — Рогнеда Юлиевна Пень-Колода отпросилась на некоторый срок, поэтому ее здесь нет. А классрука колядников решил не звать Георгий Владленович, — пояснила Ирина Александровна отсутствие классных руководителей виновников происшествия. — Давайте сядем, в ногах правды нет, — выслушав ее и коротко кивнув, предложил Борислав Мстиславович, медленно двинувшись к столу и стульям. Преподаватели и император расселись по местам, смотря на учеников, что продолжали стоять. — Могу сказать сразу, что мне знакомы дети Третьяковых и Мирских. Иван и София были частыми гостями в нашем доме еще тогда, когда могли ходить пешком под стол. Думаю, надо познакомиться и с четвертой находящейся здесь юной особой, — Борислав Мстиславович сидел, рассматривая Мирославу, как мелкую букашку. Волосы ее были растрепаны еще после урока Зельеделия и отвароведения, а сапоги не чищены после школьных перемен, где в коридоре толпа спешащих по делам учеников наступала друг другу на ноги. — Меня зовут Полоцкий Борислав Мстиславович, — мужчина все же поднялся с места, подошел ближе и протянул ей правую руку, где на указательном пальце был надет платиновый перстень с морионом. Черный хрусталь неярко переливался при тусклом освещении кабинета. — Морозова Мирослава Михайловна, — протянула она свою подрагивающую руку императору. Он пожал ее и без удивления уставился на лабрадорит. Затем перевел взгляд на ее левую опущенную руку, на указательном пальце которой сверкал алмаз в железной оправе: тот искрил ярко даже при таком тусклом освещении. Прикосновение чужого фокусировщика энергии отозвалось в девочке непонятным чувством в районе горла, будто ей резко перестало хватать воздуха. Внешне мужчина был приветливым. Мелкая россыпь морщинок вокруг глаз от частых улыбок, глубокая морщина между бровей, образовавшаяся при сведении черных бровей. Волосы, некогда такие же иссиня-черные, как и у Яромира, сейчас были разбавлены сединой. Но глаза, черные, как и у его сыновей, смотрели прямо, будто бы в самую душу, от чего находиться с ним рядом было некомфортно. — Очень приятно! Хотел бы я сказать, что наслышан о Вас, — мужчина многозначительно посмотрел на сына. — Но Яромир, видимо, не посчитал нужным рассказать мне о своих друзьях! — Отец, — сквозь зубы проговорил парень, следя за родителем одними глазами. Он и сам чувствовал себя не в своей тарелке, как и бывало в присутствии отца. — Ты дружишь с девочкой, а я ничего не знаю, Яромир! Выставляешь меня круглым дураком, сын! — покачал головой император, улыбаясь. Но улыбка та не была доброжелательной. Казалось, будто он просто нашел очередной крюк, за который сможет дергать наследника. — Вот так женишься, а меня и на свадьбу, видимо, забудешь пригласить! — Вряд ли это вообще когда-либо произойдет, — холодно ответил младший Полоцкий, глядя прямо на отца и стоя все также прямо. — Я надеюсь, — кивнул тот. Мирослава нахмурилась. Он надеется, что его пригласят на свадьбу сына или надеется, что таковой никогда не будет? — София, не ожидал и от тебя такого поведения, — император повернулся к рыжеволосой девочке, и та склонила голову, нещадно краснея. — Ты-то что натворила? — Призналась мне в любви, — негромко сказал Георгий Владленович после недолгого молчания, и Борис Мстиславович отпустил руку девочки, которую знал с пеленок и долго считал, что она станет частью их семьи. Рыжеволосая и уже не по-детски красивая, с самого детства подающая большие надежды, воспитанная по нормам их высшего общества девочка. Но вхождению Софии в семью Полоцких в один момент не суждено было сбыться. — Мне подлили приворотное зелье, — хныкающим голосом призналась София, нервно кусая губу и краснея еще больше. — Правда? И кто же? — удивился такому повороту событий старший Полоцкий. — Яромир? Иван? — О, нет! — покачал головой Георгий Владленович, поведя плечами. — Эти двое здесь не причем. Точнее, подливали точно не они, но, может, и из-за них… — А что же, версия вполне себе: захотел парнишка приворожить красавицу, да зелье неправильно сварил, — предположил император, отворачиваясь от школьников и вальяжно присаживаясь на выделенный ему стул. — Подействовало оно просто на вас, а не на него. Георгий Владленович покраснел, Яромир фыркнул, Иван вообще не очень понимал, в чем его обвиняют. А Мирослава покачала головой, чуя фальшь в простоте голоса императора. Было ощущение, что он уже все давно знал. — Боюсь, что все не совсем так, — подала голос Ирина Александровна, сидевшая в своем удобном кресле и скрестив руки на груди. Она выглядела так, будто ее совсем уже не смущало ни присутствие императора, ни то, что тот был покровителем троих из учеников. Все повернули головы к ней, но она молчала, смотря на Мирославу. Девочка рвано вздохнула, чувствуя, что ее ноги почти приросли к тому месту, на котором она стояла. — Это я. Головы присутствующих повернулись теперь уже к ней. — Действие зелья безопасно, я уверена, оно выветрилось почти сразу же, не успели вы дойти до медзнахарей, — судорожно пожала плечами яриловка, нервно сминая подол школьного пиджака, и бросила взгляд на Софию, чувствуя, как от волнения у нее потеют ладони. Уж лекции Ягишны Виевны точно не прошли даром: та будто готовила Мирославу в свои подмастерья, спрашивая на каждом уроке больше остальных. Яриловка злилась, но сейчас даже была благодарна противной преподавательнице. — Вы направили действие приворотного в сторону меня! — нетерпеливо стукнул кулаком о стол Георгий Владленович. — Никто же не умер от этого, — подал голос Яромир, и все в очередной раз повернули голову. — В школе уже несколько нападений, а вы устраиваете истерику после глупой шутки вместо того, чтобы искать ту нечисть, которая это делает! — Не мешайте все в одну кучу, Полоцкий! Правила школьного устава никто не отменял! — встал с места Архаров, и его черты лица стали еще острее. — Могли бы вы выйти? — спокойно, и не ожидая отказа, произнес Полоцкий-старший совсем не вопросительным тоном, на что Георгий Владленович выпучил глаза. — Прошу вас, вы сможете назначить им любое наказание, но сейчас я хотел бы поговорить с ними сам. Ирина Александровна, прошу меня простить, личный разговор. Он поцеловал ей руку, и заведующие вышли в коридор. Император взмахнул рукой и над присутствующими в кабинете расползся невидимый купол, в котором не стало слышно ни потрескивания поленьев в печке, ни тиканья часов. — Мирослава, — вдруг обратился к яриловке Борислав Мстиславович, слегка нахмурив густые брови. — А вы знаете, кто мой сын? — О каком из трех идет речь? — нарочно тянула время девочка, хотя ей казалось, что невидимая петля на ее шее затягивается все сильнее. — О младшем, разумеется, — держа маску добродушия на лице, ответил император. — Он хороший друг и человек. — Знаете, какое у него здоровье? — он сделал акцент на последнем слове и внимательно посмотрел на девочку. Она, поймав настороженный взгляд Яромира, кивнула. — Вообще-то, я здесь и не надо говорить обо мне в третьем лице, — пробурчал парень, но ни Мирослава, ни Борис Мстиславович почти не обратили внимания на его слова. — Я знаю, — тихо сказала Мирослава, решив не юлить. София охнула, а Ваня посмотрел на Полоцкого, нахмурившись. Яромир все еще не мог позволить себе расслабиться. Мирослава облизала сухие обветренные губы в волнении, но смотрела прямо. Парень бессознательно сделал полшага к ней, будто просто переступал с ноги на ногу. — Вот как? — удивился мужчина и постучал пальцами по дубовому столу, около которого стоял. — И Вас это не пугает? — Нет. — Как наивно. Дружить вы можете, конечно, но… — Отец! Яромир, выглядевший как юная копия своего родителя, шагнул вперед в предупреждающем жесте. Он мелко задрожал, а пальцы сжались в кулаки. — Твоя подруга должна знать, ты не считаешь? — никак не отреагировал на юношеский выпад Борислав Мстиславович и только как-то грустно улыбнулся. Затем он встал и, аккуратно смахнув с глаз локон, выбившийся из челки, прошелся по комнате. — Я никогда не женюсь, и вот об этом, кстати говоря, — Яромир кивнул на рыжеволосую девочку, — София до сих пор мне это и напоминает! — Н-никогда? — Мирская удивленно охнула. — Я думала, дело только во мне… — Как удачно я зашел, такие страсти. — Борислав Мстиславович покачал головой, а Мирослава представила, как на его и так забитую политическими делами голову нежданно свалились и неуместные проблемы младшего сына. Будешь чаще в них вникать, чтоб за голову не хвататься, — злорадно подумала Мирослава, а мужчина тут же посмотрел на нее, будто услышал мысли. — Морозова, — протянул он и прищурил один глаз. — Вы не родственница боярыни Морозовой? — Нет, наверное, — пожала она плечами, вспоминая, что уже когда-то думала об этом. — А кто же ваши родители? — Они археологи. Папа заканчивал Ведоград, а мама не маг. — Простачка? Интересно. А ваша бабушка тоже здесь училась? — император по-свойски присел на край стола. — Да, тоже на ярила. — Ее фамилия в девичестве не Костогорова? Мирослава уже было хотела сказать нет, но поняла, что к своему стыду никогда не интересовалась этой информацией. — Я не знаю, — ответила девочка, и император улыбнулся. — Ну ладно, это все неважно, — император хлопнул себя по бедрам. — Отработок вам не избежать, это точно. Но хочу сказать одно, что вы, — он указал пальцем на каждого по отдельности, — обязаны вести себя достойно! Прекратите мстить, подставлять и устраивать козни друг другу! Мы все должны быть друг за друга горой! Отбросьте стереотипы и забудьте обиды! А я в свою очередь усилю расследование по произошедшим нападениям, обещаю! Закончив говорить, тут же вышел из кабинета, провожаемый четырьмя парами удивленных в разной степени глаз. — Речь отличного политика, но никакущего семьянина, — сказал Яромир, когда дверь тихонько захлопнулась, и все посмотрели на парня. — Не верьте ни единому слову. В кабинет вошли заведующие, и если Ирина Александровна была спокойна, то Георгий Владленович явно желал на ком-то отыграться за свое плохое настроение. После недолгой нервотрепки они назначили школьникам, даже Третьякову, который в прошлый раз напросился сам, а сейчас вообще был не причем, отработку на школьной ферме. — У нас еще и ферма есть? — спросила Мирослава после того, как их отпустили. Яромир был погружен в свои мысли от нежданной встречи с отцом и сначала даже не услышал вопроса. — В этой школе есть все! — недовольно ответила за него София, тряхнув рыжими волосами. — Мы пьем молоко местных коров. Мирослава же вовсе удивилась тому, что на ее вопрос ответила именно она. — Видимо, именно за ними нам придется и убирать, — покачал головой Ваня, шедший чуть впереди. Он как всегда улыбался, будто ни капельки не расстроился. — А ты думала, где Вершинин взял напрокат петуха? — спросил Яромир у подруги. — Напрокат? Тогда почему он все еще живет у нас в «курятнике»? Они рассмеялись, чувствуя, что груз с плеч потихоньку спадает. Так как обед подходил к концу, ребята разошлись по занятиям. На уроке литературы все писали сочинение по Льву Николаевичу Толстову "После бала". Кот Бай Васильевич вышагивал по классу и что-то мурлыкал себе под нос, пока группа скрипела пером по пергаментному листу. — Прости за сегодняшнее, — прошептал Яромир, пододвинувшись чуть ближе. Мирослава убрала перо от листа, чтобы чернила не капнули на выстрадано написанный текст сочинения. — Фигня, — пожала она плечами. Борислав Мстиславович ей не понравился, но дети не несут ответственности за деяния родителей. — Мне вот только теперь интересно... — она тоже наклонилась ближе к другу. — Что? — спросил он, приподняв левую бровь. — Зачем твой отец спрашивал о моей бабушке? Яромир закусил губу, размышляя. — Может, хотел узнать, кто моя семья или принадлежу ли я к какому-то знатному роду? — спросила девочка, но парень покачал головой. — Мне кажется, что такой человек, как мой отец, еще до распределения всех по группам знал досье каждого здесь находящегося, — он кивнул на одногруппников. Преподаватель литературы сел за стол и открыл какую-то книгу. Стул под ним скрипнул, но кот закинул шерстяные лапы на свой стол, не обратив на это внимания. — Тогда зачем он у меня это выспрашивал? — задумалась Мирослава и закусила кончик перьевой ручки. — Может, ты спросишь это у своей бабушки? Да и дело с концом. — Ну и что мне это даст? Если ее фамилия Костогорова, что с того? Это что-то меняет? — Если бы я знал, — пожал плечами Полоцкий. — У вас осталось десять минут! — промурлыкал Баюн, напоминая ученикам о времени. — Поторопитесь! Друзья, чертыхнувшись, бросились дописывать свои сочинения.ᛣᛉ
Вечером того же дня Мирослава вышла из своей комнаты хребта ярилиной общины и прошла по сквозным залам к выходу, где ее там же уже ждал Яромир. Друг был как всегда бледен и задумчив, однако по его лицу всегда было сложно определить, какие эмоции он испытывает. Парень был одет в черную льняную косоворотку с вышитой вереницей орнаментов и каких-то оберегов, разрез ворота был застегнут до конца на черные пуговицы. На поясе затянут кожаный ремень, подпоясывающий рубаху. Сверху на нем была меховая жилетка, а на голове кривовато сидела шапка-ушанка. Мирослава же шла в синих джинсах, толстовке, тулупе и шапке, еще она прихватила с собой теплые рукавицы. Кто знает, где находится эта ферма и что их заставят делать? — Идем? — спросила девочка, подходя к другу и чуть скользя по мраморному полу в школьных валенках. Яромир кивнул, растянув губы в полуулыбке. Мирослава давно привыкла к его мимике, но в первое время ей казалось, что парня будто хватают спазмы и болезненные судороги от любой попытки улыбнуться нормально. Но потом она поняла, что это его особенность, и совсем перестала обращать внимание. Пора было признать, что не все и не всегда любят выражать свои истинные эмоции. А таких людей, как Полоцкий, с самого детства учили этими самыми эмоциями управлять и контролировать. Они спускались к выходу, ведущему к Заколдованной Пуще, ощущая холодные сквозняки. — Эй, подождите!!! — раздался сзади знакомый голос, и друзья с удивлением обернулись. — А ты что здесь делаешь? — спросил Яромир у Никиты, который со всех ног бежал к ним, придерживая руками шапку на голове. — Опять петух понадобился? — предположила Мирослава, расплываясь в широченной улыбке. После того, как она услышала эту историю, то целый вечер подкалывала Персея, к которому напрочь прилипла кличка Коба. Тот сначала то ли стеснялся, то ли обижался, а потом наглядно демонстрировал всей комнате девочек под их громкий и задорный смех, как он справился с тем петухом. Завалив на столе вазу с засохшими цветами, которые давно никто из девчонок не менял, ворон душил ее горлышко своей лапой и угрожающе каркал, рассказывая уже то, чего и в помине не было. — Тепло, Морозыч! — запыхавшийся Никита остановился и глубоко вздохнул. — Поднебесная прознала, чья это была идея с петухом, поэтому предложила присоединиться к вам. — Прям-таки предложила? — прищурил черные глаза Яромир. — Ой, княже, — Вершинин отмахнулся, но увидев веселый взгляд друга, все же уточнил. — Ну… наказала! — То-то же! — Так что разбавлю вашу тухлую компанию своей персоной, — он втиснулся между одногруппниками, и обнял их за плечи. — Куда б мы без тебя, — ухмыльнулась Мирослава, и все в обнимку пошли к выходу. — Стойте! Эй, подождите! Теперь уже все втроем повернули головы. К ним быстрым шагом приближались Астра с Иванной, одетые в тулупы. Девочки торопились и на ходу повязывали расписные платки, закрывая шею. — А вы что здесь делаете? — нахмурился Вершинин, подозрительно глядя на одногруппниц. — Мы подумали, что, может, сможем вам помочь на отработке? — спросила Иванна, оглядывая друзей. Никита усмехнулся, почесав веснушчатый нос ладонью. — Что, хотите тоже таскать навоз на ферме? Девочки выпучили глаза, в их числе была и Мирослава. — Допустим, таскать навоз мы им не доверим, — ровным голосом произнес Яромир и кивнул увеличивающейся с каждой минутой компании. — Тогда пошли, работа не ждет! — А колядников ждать не будем? — спросила Мирослава уже на выходе из школы, вспомнив и про остальных провинившихся. — Сами дорогу найдут, — равнодушно отмахнулся Никита и подмигнул подруге левым глазом. Пятеро друзей шли по коридору к Пуще, но к лесу с поляной вела прямая тропинка, а к ферме тропа сворачивала налево и изгибалась в только ей понятном зигзаге. Перешагивая снежные сугробы, блестевшие при свете редких фонарей, которыми здесь служили кристаллы, яриловцы подошли к поляне. На ней находилось с дюжину больших ангаров, конюшен и сараев. Площадь поляны внешне была бескрайней, растягивалась на десятки гектаров. — И куда нам именно? — спросила Астра, уже углядев вдалеке что-то вроде манежа для лошадей. — Где-то здесь и Юра практику проходит, надо было, наверное, у него узнать заранее, куда нам... Все переглянулись. Потому что Юрий Рублев, старый знакомый Астры, исправно здоровался с ней каждый день. А вот сама девочка ни разу и не подумала переброситься с ним больше, чем стандартным "здравствуй!". — Пойдемте к ближайшему, — пожал плечами Яромир и повел друзей, идущих следом за ним, к невысокому, но длинному сараю. Он толкнул деревянную дверь и мысленно застонал. Не успел он зайти в коровник, как быки, телята и коровы дружно и протяжно замычали. Животные чуяли опасность. Из одного из загонов вышел мужичек в телогрейке, теплой жилетке и шапке-ушанке, давно видавших виды. Он шмыгнул носом, вытер рукавом лицо и широко улыбнулся, обнажив неполноценный ряд зубов. — Опачки, драсти! Школьники переглянулись. — Здравствуйте! — первая отмерла Мирослава, которую было не испугать ни коровами, ни мужиками неопрятного вида. Этого добра у бабушки в деревне было полно. — Мы вот на отработку… — А-а-а! — протянул мужик и подошел ближе. Борода с проседью была чуть желтоватой под носом, от чего Астра с неприязнью скривилась. — Так-с, работы много, это хорошо, что пришли-то! — И что надо делать? — спросила Астра, внимательно осматривая помещение. Несколько десятков загонов с самыми разнообразными коровами, сеном, корытами и другой различной утварью, помогающей ухаживать за животными, были и ей довольно привычными. Однако стихией Астры были лошади. Сзади послышался скрип, и внутрь сарая вошли София и Иван. Третьяков оделся просто и практично, как и Яромир, в отличие от своей одногруппницы. Девочка пришла в школьной форме и в низких валешах с пушистым белым бубенчиком на мысках. Сейчас она прыгала на одной ноге, хватаясь за Ваню и пытаясь вытряхнуть из них снег. — Что, еще отработчики? — удивился работник фермы, с улыбкой разглядывая Мирскую. Он покачал головой, что-то прикидывая. Затем скрылся в маленьком загончике, а через полминуты вышел, неся в руках какие-то вещи. — Держи, девица, иначе угваздаешь свои вещи! И не зыркай так на меня, а переодёвывайся. София скривилась, но руку протянула, беря вещи двумя пальцами. — А вы кто, собственно? — задала она вопрос, который никто до этого не успел озвучить. — Я — Никифор, заведую всей фермой, — он гордо выпятил грудь, кивая ребятам в знак приветствия. Они в разнобой кивнули в ответ. — А по батюшке вас как? — спросил Ваня, внимательно оглядывая фермера. — Вообще Геннадьевич, но не привык я к такому официозу, — мужичек отмахнулся. — Тогда мы готовы начинать, — хлопнул в ладоши Никита, растирая их в предвкушении. — Айда, за мной, — Никифор развернулся и для начала показал, куда можно повесить верхнюю одежду, а затем повел всех к загонам. Он оглядел присутствующих и тут же нахмурился. — От вас толку не будет здесь, не подпустят вас коровы к себе. Он ткнул грязным пальцем в Яромира и Ваню, те неловко переглянулись, прекрасно зная, о чем толкует фермер. Они обоюдно рассматривали мужичка с большим к нему недоверием. Яромир же не мог угомонить свою волчью чуйку. Вообще ему было неуютно находиться здесь. Огромное количество смешавшихся запахов свербило в носу и хотелось чихать. — Не понял, они не будут работать? — спросил Никита, уже схватив вилы в руки. — Будут, но к коровам близко пущай не подходют. Мирослава кинула быстрый взгляд на парней, но никто из них не спросил причину отстранения. Тут Никифор внимательно оглядел и ее саму. — А ты аккуратнее, а то школу без молока оставишь! Друзья тихо хихикнули на это замечание. — Что это все значит? Они в пол силы будут работать, а мы и за них, и за того дядю, получается? — спросила София, стягивая с себя школьный выглаженный мундир и натягивая сверху заношенную тельняшку с длинными рукавами. Ваня, сжалившись над девчонкой, быстро наложил очищающее заклинание, и от ткани ушел резкий запах навоза и пота. — Давайте не будем вести эти, как их, ядрена кочерыжка, светские беседы, во, а уже начнем-с! — не стал отвечать на вопрос школьницы Никифор. Он либо был проинформирован о второй личности подростков, либо сам оказался настолько тактичным, что не стал акцентировать на этом. Фермер выдал Яромиру и Ивану по лопате и поручил им вычистить подъездную дорожку к ангару от сугробов. Парни ушли, тихонько о чем-то переговариваясь. Никите, как единственному парню, который остался работать в непосредственной близости с коровами, было поручено натаскать воду в поилки в каждый загон. А девочки разошлись по загонам намыть корыта, натаскать душистого сена и свежей травы, которую выращивали специально для рогатых в теплицах школьники младшего уровня. — Фу-у, — в сотый раз простонала София спустя почти час работы. Она аккуратно ступала по полу коровника, пытаясь ни во что не наступить, но ее попытки были бессмысленны. — Да ладно тебе, Мирская, харэ ныть! — выходила из себя Астра, несущая в каждой руке по ведру комбикорма. Пройдя в загон, она высыпала корм в корыто и вздохнула. Коричневая корова Зорька заинтересованно смотрела на девочку большими черными глазами и не торопясь жевала длинную травину. Астра погладила ту по загривку, сдувая с лица выбившуюся из хвоста прядь черных волос, и повернулась к девочкам. — Они же такие милые, девчат, да? — Только уж больно вонючие, — вставила София, аккуратно облокотившись на деревянный заборчик. — Ты сейчас такая же, но, в отличие от этих созданий, совсем не милая, — пробурчала Мирослава, таща на вилах кипу свежей зеленой травы. Никита, таскавший ведра, хохотнул. Несмотря на то, что он обещал всех веселить, парень молча делал работу, не боясь грязи и запахов, и молчал. — Они и правда такие красивые, ластятся, будто коты, — произнесла Иванна, когда белая с черными пятнами корова носом ткнулась ей в руку. — Ну что ты, Марта? Сейчас и тебе принесут поесть! В этот момент Мирослава сбросила свой груз в загон Марте, и та благодарно замычала. За время работы девочка заметила странное поведение животных. Они все настороженно на нее глядели в то время, когда благодушно позволяли Астре и Иванне себя гладить, даже София спокойно подходила к коровам, хотя совсем не желала к ним притрагиваться. Никифор подошел ближе и оглядел проделанную работу. — Ну молодчики! — он искренне заулыбался полубеззубой улыбкой. Мужичек свистнул, и в сарай заглянул Ваня. Его шапка и ресницы покрылись инеем. — Чапайте сюда, хлопцы, чай вприкуску пить будем! Яромир, взмокший и непривычно раскрасневшийся, кинул лопату на место и облокотился о деревянный загон. Корова Марта резво отскочила в сторону, но парень проигнорировал ее поведение. Ваня же, все такой же бледный, как и был, встал так, чтобы не пугать бедных животных. Никифор отвел ребят в свою маленькую коморку, где их большая компания еле уместилась. Все сели за круглым столом, наблюдая, как хозяин фермы ставит сапог на самовар и четкими движениями раздувает подожженные кедровые шишки. — Я надеюсь, Никифор, этот сапог вы не носили? — уточнила Астра, морща нос и протискиваясь к своему стулу. София вдруг одобрительно хихикнула. — А ежели и носил? Чагось? Чаю не испьешь? — спросил мужичек, когда по комнатке разнесся приятный запах шишек. Астра и не подумала смущаться, просто улыбнулась, как бы говоря: «Извини, мужик, но старый сапог не внушает доверия!». — Разгорелся, пузатый, ему уже ого-го, старше меня будет! — кивнул Никифор на начищенный до блеска самовар. Как бы не подкалывали ребята фермера, Мирослава про себя отметила, что тот был и сам опрятен, хоть вещи его были заношены и перелатаны, но и утварь была начисто вымыта и аккуратно расставлена по единственной полке и небольшой тумбе. На окошке висели накрахмаленные занавески в мелкий желтый цветочек, прикрывающие только половину окна ровно до форточки. По стенам, вот странности, висел засушенный острый перец и чеснок, от запаха которых у Яромира свербело в носу так, что он еле сдерживал порывы чихнуть, а также путал запахи, сбитый с толку. Никифор достал баночку варенья из жимолости, рафинад и крендельки в расписных хохломой блюдцах и конфетницах. — Угощайтесь, ребятки, будем чай пить и разговоры разговаривать!ᛣᛉ
За пару недель таких отработок в лютене, как частенько называли февраль славяне и современные ведьмаги, все ребята смирились с присутствием друг друга и как-то сблизилась. Даже София уже не кривила губы, когда подходила к загонам, и спокойно гладила коров. Меньше спорила с фермером и однокурсниками и, к удивлению остальных, все чаще с интересом вступала в короткую беседу, однако ее благодушие испарялось тут же, как только школьники покидали ферму и уходили в школу. — Труд облагораживает, — негромко подвел итог их работе фермер, когда наблюдал за слаженной работой подопечных. За то же время прошло одно полнолуние, одно обращение Яромира, ускользнувшего в медзнахарские палаты, и несколько матчей по «шабашу». К слову, погода снова не сжалилась над игроками, и ватагам пришлось играть в бушующей метели, которую безрезультатно пытались утихомирить преподаватели и работники Ведограда, отвечающие за синхронизацию погоды в Подгорье (и на Лысой горе в частности) с погодой снаружи. Болельщикам на трибунах было легче, там были наложены согревающие чары, и ветер не проникал внутрь. Мирослава тайно радовалась, что ее команда в феврале не участвует в турнире, и им не придется снова отмораживать себе пальцы рук и щеки. — Не понял, как это ты не будешь отмечать? — выпучил глаза Никита, перекидывая лямку школьной сумки с одного плеча на другое. Рядом шел Яромир и безучастно смотрел прямо. — Не люблю свой день рождения, — в который раз за разговор повторил яриловец и остановился, почувствовав, что его тянут за плечо. Вершинин отпустил его руку, тут же замахав своей перед лицом друга, пощелкивая пальцами. Вокруг ходили кучки школьников, и ребята отошли к стене коридора. — У тебя день рождения и так раз в четыре года, а ты его еще и не любишь?! — Но не в этом же году! Сейчас не високосный год — пожал плечами Яромир и оглянулся. В этот же момент из-за угла вышли Мирослава, Астра и Иванна. Они улыбались и негромко о чем-то переговаривались, не обращая внимания на парней. Только Яромир повернулся к другу, чтобы предупредить того никому не говорить о его дне рождения, как Вершинин уже рванул, как оголтелый, девчонкам навстречу. — Вы не поверите! — вскинул он руки вверх, будто хотел дотянуться до потолка. Астра недовольно прищурилась, когда парень преградил им дорогу, а проходившие мимо школьники стали на него оглядываться. — Что случилось? — тихо спросила Иванна, с беспокойством оглядывая сначала Никиту, потом бросив взгляд на Яромира, который в этот момент глубоко вздохнул. — У нашего лохматого друга скоро день рождения, а он отказывается его отмечать! — Правда? — удивилась Астра, которая свой день рождения любила больше всех остальных праздников. Она заправила выбившуюся прядь черных волос за ухо и уставилась на Яромира. — Давайте не начинайте! — он театрально жалобно закатил глаза. Мирослава судорожно вспоминала, когда у лучшего друга день рождения, и стыдливо призналась, что точной даты не помнила. — Раз в четыре года есть малю-ю-юсенькая возможность поблагодарить Рода за подаренную жизнь, а он еще брыкается! — не переставал нагнетать обстановку Никита, и Мирослава мысленного хлопнула себя по лбу. Ну конечно! Двадцать девятого февраля! — Ты родился в Кощеев день? — удивилась Иванна, а Яромир коротко кивнул, совершенно не желая поддаваться воспоминаниям. Отмечался этот день раз в четыре года, в ночь с 29 февраля на 1 марта. Согласно традициям, проводились обряды по изгнанию Кощея в темный мир. Для этого надо было утром разбить сырое куриное яйцо, которое снесла курица в новогоднюю ночь. Тогда-то Кощей заберет с собой все невзгоды и несчастья, а весна будет теплой. — Ну и отлично, закончим велесовы обряды на ферме Велесовым днем! Он ведь в этих краях отмечается 28-го числа! И следом отметим твое шестнадцатилетие! — Велесов день? — закусив губу, спросила Мирослава, нервно расстегивая школьную сумку с учебниками. Никто уже не удивлялся ее неосведомленности, а просто спокойно рассказывал о тайнах и традициях их общества, а иногда, конечно, друзья немного подтрунивали над ней. — Да, Великий Велесов день, мы как раз в школьном активе готовимся к празднику, — начала Иванна, но ей пришлось перейти почти на крик из-за общего шума на перемене, и ребята все вместе скрылись в свободной нише коридора. Стало значительно тише. — Однажды Морена, Богиня зимы и смерти, решила уморить всех коров в деревнях и фермах, создав страшного духа, он так и назывался — коровья смерть. Друзья расселись на двух лавках, слушая почти всем давно известную легенду. — Перед праздником проходят сначала большие Велесовы святки, это во время колядок, и длятся они двенадцать дней. Празднуются они веселыми гуляниями и громкими песнями, наряжаниями в рога и маски, а перед самим Великим днем Велеса проходят малые Велесовы святки, чуть короче, дней шесть всего, они более серьезные, с обрядами защиты подворьев, дома и скотины. Дата плавает, в каждом регионе она своя, в зависимости от суровости климата. Выбирается самый холодный день в феврале. Именно в этот день и сбиваются рога зиме, — продолжала Иванна своим умиротворяющим голосом, заставляющим всех к нему прислушиваться. — Да, малые Велесовы святки еще называются волчьими, — подсказала Астра, не умеющая долго сидеть молча. Мирослава кинула быстрый взгляд на Яромира, тот выглядел совершенно безучастным, однако она немного научилась различать некое раздражение в его даже самых малейших эмоциях. — Волчьими? — отзеркалила Мирослава, переводя взгляд на Астру. Та заерзала на скамейке и кивнула. — Считается, что в эти дни волки играют свадьбы. Тут послышалось легкое фырканье из угла ниши — Полоцкий криво ухмылялся, мотая головой. Ему это казалось полным бредом. Какие еще свадьбы, Перун всемогущий? — Кстати, очень символично, что нас наказали отработками именно в коровниках, — улыбался веснушчатый Никита, перехватывая всеобщее внимание на себя. — Что у нас в активе, будем обряды проводить? Он обратился к Иванне, и девочка кивнула. — Сейчас как раз идет подготовка, всю неделю перед двадцать восьмым каждый день что-то будет. — А обряд опахивания будет? — подал хриплый голос Яромир. Он откинулся на стену и смотрел на друзей сквозь полуприкрытые глаза. Спать хотелось неимоверно, полнолуние прошло несколько дней назад, но все еще ломило кости. Все уставились на него, потеряв дар речи на несколько мгновений. Лишь Мирослава хмурилась и пыталась найти в чертогах памяти отголоски этой информации. Она ведь точно об этом что-то читала, хоть и не запомнила привязку данного обряда ко дню Велеса. — Я пока точно не знаю, но вряд ли... — тихо ответила Иванна, теребя кончик своей косы с вплетенными в нее нитями макраме. — Да и зачем? — Кхм, — прочистила голос Мирослава. — Опахивания? — Морозы-ыч, — протянул Никита и чуть тряхнул ее за плечи. — Наш ты простачок петербуржский! — Руки прочь, Вершинин, — она дернула плечами и скинула с себя его руки. — Серьезно, надо будет землю вспахать, я правильно понимаю? Все переглянулись. — Да, — серьезно кивнул Яромир и наклонился вперед, опираясь локтями о свои колени. — Девушки выходят зимой босиком в одной рубашке, хватают соху и обходят поселение или подворье вокруг, читая заговоры или напевая песни. Замыкая круг снежной бороздой, они избавляют население и скот от болезней. — Это и есть Велесов дар, тот самый, способный избавить от коровьей смерти, — Астра выглядела побледневшей и нервно закусывала губы. — Дар? Ходить по снегу голой поможет избавить всех от болезней? — к всеобщему изумлению рассмеялась Мирослава, остальные же выглядели задумчивыми. — Да там ведь самому можно копыта отбросить, эй, вы чего? — Ну не всегда же это происходило зимой, — пожал плечами Яромир. — Бывало на Купалу или, скорее, на Петров день, если эпидемия и мор приходили зимой, то в феврале на Велесов день было самым подходящим временем. — Не понимаю, как это может помочь? — Это магия, Мирослава, — строго сказал Полоцкий и встал с лавки, бросая взгляд на свои наручные часы. — Пора на урок. Он взял сумку подруги, забитую книгами и вышел из ниши, откидывая в сторону расписной узорами гобелен, отгораживающий общий коридор. Друзья вышли следом, каждый остался при своем мнении о данном обряде. За неделю до дня рождения Яромира, шествующим сразу за днем Велеса, начались обряды по борьбе с Мореной-зимой, чтобы окончательно заставить ее отступить уже до дня весеннего равноденствия. В день, называемым «студеным» школьники в составе своей группы с Дариной Павловной, заменяющей отсутствующую Пень-Колоду, посетили ферму. Первый день малых Велесовых святок обрушился сильными морозами, поэтому путь до фермы яриловцы пробегали, не теряя лишних минут, чтобы не отморозить носы. Если отработчики каждый день приходили на ферму, чистили снег, убирали в коровнике, кормили коров, то остальные побывали здесь в первый раз. Дарина Павловна с полным восторгом и профессионализмом учила подопечных доить коров, чему фермер удивлялся больше всех, наблюдая за молодой преподавательницей Гербологии и травничества, и вместе с остальными яриловцами повис на деревянном загоне. Ведьма скинула с себя цветастую расшитую меховую жилетку, взяла предложенную душегрейку от Никифора, подвязала ее поясом и закатала рукава. Повязав на голове платок, она подавала пример ученикам, когда многие из них с большим скептицизмом отнеслись к таким мероприятиям. Зато коровы довольно мычали, когда десятки рук угощали их свежей травой, гладили по бархатистому брюху и мокрому носу. Никифор поручил своим отработчикам объяснить новоприбывшим нюансы ухода за скотом, поэтому Яромир увел часть одногруппников на улицу чистить дорожки, забрав с собой Виталика Пожарского, Елисея Войновича и Власа Кочубея. Парни гребли широкими лопатами снег, с охотой взявшись за работу. Никита показал Леше Сороке, Матвея Оболенскому Паше Державину и Емеле Остроумову, где находится колодец с водой, остуженная вода в бочках и ведрах, а также показал, как почистить загоны от навоза, избавляя девочек от этой работы. А девочки в лице Мирославы, Астры и Иванны взяли шефство над одногруппницами, рассказывая, где хранится свежая трава, сено и комбикорм. Коров угощали яблоками, а потом подтаскивали им мел, так учил девочек Никифор, уточняя, что фруктовые кислоты связывают кальций, а его нехватка плохо скажется на здоровье костей и зубов животного. Ксюша Вуколова, Лиза Полесько и Мирослава двинулись в сторону загонов. Девочки вызвались помыть корыта и поменять воду на чистую. Вика Сечко, Настя Русак и Иванна таскали свежую траву и яблоки, а Астра выдала вилы Оле Измайловой и Лиле Ковтун: они носили в загоны свежее сено и подсыпали в отдельные чаши мел. Фермер уже стал привыкать к большому количеству школьников и в какой-то день поделился этим с Дариной Павловной, когда весь класс был угощен парным молоком и горячим чаем с угощениями. Места в его коморке не хватало, поэтому кто-то сидел на перекладинах загонов, кто-то на бочках, перевернутых ведрах, снопах сена, или же просто подпирал собой столбы ангара. — О-о-о, Никифор Геннадьевич, — преподавательница улыбнулась, делая глоток чая из большой кружки. — Не переживайте, у Рогнеды Юлиевны в классе есть те, для кого получать отработки — дело чести и личных рекордов, — класс рассмеялся и стал тыкать друзей-отработчиков в бока, пока они все, кроме веселого Никиты, недовольно кривились. — Так что будете видеться часто! На второй день Велесовой недели, обозначенный «коровятником», проводились обряды на защиту коров. Весь класс помогал Никифору накормить коров свежим хлебом, заранее испеченным девочками собственноручно. В такие буханки добавляли зерна из колосков пшеницы, которую выращивали на ближайших полях. Также на боках коров рисовали краской чиру Бога Велеса: она представляет собой символ в виде перевернутой заглавной буквы «А», разделенной поперек на две половины. У ближайшего перекрестка из двух тонких тропинок развели высокий костер, куда приносили требы Богу, завернутые в бумажные салфетки — сливочное масло, свежеиспеченный хлеб, кашу, оладьи, мед, грибы, орехи, ягоды. В момент подношения нельзя требовать от Велеса плохого для кого-то, а только благодарить Великого за помощь и охрану скота и дома, обращаться за здоровьем и защитой от злых духов. Стоя перед ярким огнем костра, в котором горели явства для Бога, и вдыхая морозный воздух, пропитанный ароматными запахами, ребята нараспев произносили заговор:Великий Велес, могучий и храбрый,
Защитник скота и людского здоровья,
Прими ты наши скромные требы,
Во славу добра и времен зимоборья!
Отныне уходят стужа с морозом,
Солнце засветит сквозь тучи и морок,
Пригреет поляны и первые грозы
Приблизятся к нам вместе с теплой весной.
Да сделай же так, наш Великий Велес,
Чтобы хворь и болезни прошли стороной
Мимо нашей семьи и скота на подворье.
Пускай сгинут во тьму все беды и горе!
На третий день малых святок, называемым «телятником», школьники пришли в коровник и узнали, что корова Дуня ночью отелилась: на свет появился пятнистый теленок. — Ну-с, как назовем? — спросил тогда Никифор у ошалевших школьников. Посовещавшись за очередной кружкой с парным молоком (кстати, Мирославу и близко не подпускали к месту, где доили коров, так как пару раз свежайшее молоко просто скисло), пришли к единой кличке — Буран. Метель в тот день, когда родился теленок, длилась уже который день подряд, от чего замело всю округу, и имя его показалось самым подходящим. После того, как галдящие одноклассники вышли из коровника, окинув нейтральным взглядом входящих внутрь Софию и Ивана, кто-то поздоровался с Третьяковым, пожав ему руку, а Мирослава, Астра, Иванна, Яромир и Никита стояли около дальнего сарайчика, куда временно переселили Дуню и Бурана, там было теплее. София охнула, увидев теленка, и с интересом заглянула внутрь. Буран бегал за матерью на слабых ножках и пытался ухватиться за вымя. Дуня же устало жевала шмоток сена. — Святая Жива! — воскликнула Мирская, наманикюренными пальчиками поглаживая морду коровы. — Он сегодня родился? Прям в Велесов телятник? Чудеса! — Сегодня, — ответила ей Астра, встав рядом и с умилением глядя на теленка. — А мы как всегда все пропустили, нашу группу водили в свинарник, Велес ведь и над свинюшками покровительствует, — усмехнулся Ваня, повиснув на доске у загона. — А как у них дела? Появились поросятки? — участливо спросила Иванна у Третьякова, и тот отрицательно мотнул головой, улыбаясь. — Говорят чуть попозже, пока ходят на сносях! Мирослава в это время запрыгнула на деревянную перекладину загона и вытащила из снопа сена одну соломинку. Засунув ее в рот, девочка с каким-то умиротворением в душе закрыла глаза и прокатила соломинку языком по зубам. Как в детстве! Яромир скинул рабочие перчатки и вымыл руки в рукомойнике, куда воду надо было заливать заранее и нажимать на длинный "носик", чтобы полилась вода. На ферме было предусмотрено все, чтобы живая магия не сильно действовала на животинок, поэтому все надо было делать своими руками, по-простому. Он набрал в сомкнутые лодочкой ладони колодезную воду и ополоснул лицо. Парень задержал дыхание, когда ледяная вода обожгла кожу, но резко выдохнул воздух и услышал еле знакомый юношеский голос. — Опачки, Никифор, ты что, мне компанию подобрал? — в коровник вразвалочку вошел Женька Тихомиров, широко улыбаясь и снова что-то жуя. Вроде, это был сорванный в местных теплицах огурец. — Мороз, ты что, тоже на отработке? Мирослава резко открыла глаза и при виде друга детства ей стало совсем хорошо. Тепло и чувство радости затопило ее и так умиротворенное в последнее время сердце. — Жека! — она спрыгнула с загона и кинулась к парнишке, который перешел почти на бег, двигаясь ей навстречу. Он приподнял подругу от земли и покачал из стороны в сторону. — Евгений, чагось снова натворил? — улыбался Никифор, выходя из своей коморки. — Вы что же, знакомы, что ль? — С детства, — ответил Женька и отпустил Мирославу на застланный соломой пол, но продолжал обнимать. — Я это, снова к тебе, думал, тебе помощь нужна, а у тебя тут целая бригада! — Прямо-таки обо мне и думал! — хрипло засмеялся фермер, хлопая хорошо знакомого отработчика по плечу. — Конечно! — серьезно закивал святич, подходя к группе ребят. — Будем знакомы, Жека! Он, отпустив подругу, подал руку Ване, и тот тут же ее пожал, отвечая такой же широкой улыбкой. — Иван Третьяков! Следом к Тихомирову кинулся и Вершинин, расплывшийся в хитрой улыбке и щуривший глаза, чисто в своей манере. — Спасибо за совет с петухом, все получилось! — он схватил руку Жеки и сильно ее потряс. — Слышал-слышал, — рассмеялся Женя, а София глянула на Третьякова, но тому явно было все равно, кто и когда пытался организовать раннюю побудку его общины. — Так это вы?! — она вышла вперед и уперлась взглядом в Женьку, а затем на Никиту. — С ума посходили, вы нас чуть до сердечного приступа не довели этим петушиным ором! — Эх, жаль, вообще планировалось, чтобы без «чуть» получилось, — просто ответил Вершинин, и Тихомиров одобрительно хлопнул его по спине несколько раз. — Позвольте представиться, — он шагнул к Мирской, чьи рыжие волосы сейчас словно огонь пылали на девичьей голове. Она распустила их, и густые локоны свисали почти до самой талии. — Евгений Тихомиров, второй курс общины святовита! Он взял ее протянутую руку и легонько поцеловал тыльную сторону ладони. София предательски покраснела, а Мирослава не выдержала и прыснула. Что-что, а втираться в доверие Тихомиров умел отлично, было у него такое качество. Сейчас и колядница попала под его чары обаяния, как когда-то и сама Мирослава.ᛣᛉ
В детстве она приезжала к бабушке в деревню и поначалу строила из себя городскую фифу. Долго ни с кем не общалась, пока однажды бабушка не выгнала ее погулять по селу. Так на полуразрушенной детской площадке она наткнулась на группу мальчишек, доламывающих качели. — Что, мозгов на большее, чем только ломать общественное имущество, у вас не хватает? — спросила она, сама не веря в то, что решилась первой заговорить с незнакомцами, еще и в таком тоне. Взрослые словечки сами пришли ей на ум, от чего она почувствовала себя старше и увереннее. Из толпы вышел низенький пухленький паренек, по его виду сразу стало понятно, что именно он и является главарем этой маленькой банды. — А тебе-то что, малявка? Ты кто вообще такая? — спросил коротышка, его рост был даже ниже, чем у самой девочки. — Кто надо, — заявила она, вздернув нос повыше. Бегать если что она умела отлично, да и на карате иногда ходила, когда прогуливала народные танцы. — Иди отсюда, подобру-поздорову, или мало тебе не покажется! — паренек подходил еще ближе, а его друзья противно захихикали и стали медленным шагом окружать девчонку, чтобы та не смогла сбежать, если такое и задумала. — Глядите на нее, какая-то шмакодявка из города смеет нас учить! — Сам ты шмакодявка! — слишком по-девчачьи крикнула она Димке Смолину. Он с братом уже состоял в деревенской "банде" Женьки. — А что у нее с глазами, видали?! Инопланетянка!— крикнул последний, и все подошли ближе посмотреть. — Парни, — гордо позвал он своих друзей-девятилеток, — там недалеко внизу оврага крапива растет, скинем ее туда! — Сначала догони! — ответила Мирослава, не желая сдаваться. Какие-то мальчишки, подумаешь! Сердце стучало быстро, но адреналин уже давал о себе знать. Поэтому, когда Володя попытался схватить ее висевшую через плечо вязаную сумочку и потянуть девчонку на себя, она просто пнула ногой в босоножке по колену задиры. — Ой-й-й! — взвыл мальчишка, хватаясь за ногу, а Мирослава рванула в другую сторону. — Хватайте ее! Мальчишка, хромая, бежал сломя голову с друзьями за беглянкой. — Эй, Вовка, бегите с Димкой с той стороны, вдруг она решит свернуть! — крикнул мальчик друзьям, и двое парнишек отделились, оббегая улочку слева, срезая путь через старенькие усадьбы. Мирослава бежала так, что казалось, если она сейчас вдруг оступится, то кувыркаться ей по гравийной дороге с десяток метров. Она пробежала между двумя сараями и оказалась у покосившегося дома с высоченным сплошным забором. Здесь был тупик. Подергав ручку чужой калитки, маленькая девчонка запаниковала. Было заперто. — Что? Далеко убежала, шмакодявка? — задыхаясь, спросил догнавший ее мальчишка. Он часто дышал и опирался ладонями о колени, однако прямо смотрел на свою новую знакомую, чуть над ней посмеиваясь. Остальные его друзья еще не подоспели. — Ел бы ты поменьше булочек, — ответила девочка, глядя, как пухляш не может отдышаться, хотя и бежали они всего несколько минут. Ее же дыхание уже пришло в норму, и она пыталась судорожно сообразить, как поступить. Не успел парнишка ответить, как из-под забора, где в земле был прорыт подкоп, высунулась морда собаки. Она громко и точно недружелюбно зарычала и протиснула туловище в подкоп, помогая себе задними лапами. Мальчишка чертыхнулся и сделал пару шагов назад, а Мирослава, завизжав во всю мощь, рванула со всех ног обратно на гравийную дорогу. Теперь уже они вдвоем бежали по улице, поднимая за собой пыль. Сзади послышался лай собак, и дети обернулись. Из-под забора вылезли сразу две сторожевые, быстро взяв след и помчавшись за убегающими. — Бежим! — спохватился мальчишка и вдруг схватил Мирославу за руку. Они помчались по улице, минуя край деревни и, перепрыгивая глубокую канаву, побежали сквозь пшеничные поля. Дыхание подводило, силы кончались, а ноги уже путались, когда собаки неслись во весь опор за детьми, раззадоривая своим громким лаем и соседских собак, сидящих на цепи. Те, в свою очередь, за компанию подвывали, вскакивали на будки и опирались лапами о штакетниковые заборы. Недалеко росли тополя, и Мирослава понадеялась, что там они смогут хотя бы взобраться на деревья, а там, гляди, собаки устанут их сторожить и убегут. Но ее надеждам не суждено было сбыться. Мальчишка бежал наравне с ней, сильно размахивая пухлыми плечами и длинными руками. Он постоянно оглядывался на собак, пока в какой-то момент не понял, что их разделяет не больше пятнадцати метров. Когда они добежали до тонкой линии высоких тополей, мальчишка чертыхнулся. Овраг! Как же он мог забыть! Перед ними в низине расположился тот самый овраг с крапивой, в который он грозился скинуть нахалку. Не сумев вовремя остановиться и размахивая руками, попытался удержать соскальзывающую вниз девчонку, но в итоге не удержал ни ее, ни себя. Так они и подружились. В ожогах от крапивы, рыдая от боли и смеясь от нелепости ситуации, дети вернулись в деревню уже лучшими друзьями, посчитавшими, что их дружба прошла посвящение ссорой, собаками и крапивой. Словно преодолела огонь, воду и медные трубы.ᛣᛉ
Яромир, вытерев лицо рукавом, подошел ближе и протянул все еще влажную ладонь Жене, вырвав тем самым Мирославу из воспоминаний. — Княже, вам поклон! — Женька театрально склонился перед Полоцким, на что тот недовольно скривился. Ему вообще Тихомиров казался чересчур позитивным. Яромиру позитива сполна хватало и от Вершинина с Третьяковым, поэтому еще один шутник никак не вписывался в его ближайшее окружение. — Тихомиров, успокойся, — протиснулась к парням Мирослава и повисла у него на шее, обхватив ее одной рукой. Тот легонько стукнул пальцем ее по носу, и она зажмурилась, улыбаясь. Яромир отвернулся и отошел к загону, где рядом стояла София, не спускавшая глаз с Жени. Он приготовился к тому, что Мирская начнет болтать без умолку, но она молчала, смотря в сторону. Что ж, так-то оно и к лучшему. — Ну как, приносили требы Велесу? — спросил Женька, когда Никифор пригласил всех на чай. — Да, разводили высоченный костер, — отозвалась Мирослава, надкусывая свежеиспеченный калач, сидя прям на загоне у пустого стойла. — Где жгли? — спросил Тихомиров всезнающим тоном, от которого у Яромира свело челюсть. — Да тут, недалеко, на перекрестке, — махнул рукой Никита, наливший себе чай из самовара. — Не повезло, мы вот в этом году к погосту ходили, туда требы носили. — Здесь и погост есть? — спросила изумленная Астра, чуть приоткрыв рот. Тихомиров важно кивнул, а Мирослава в очередной раз удивилась необъятности просторов Подгорья. На следующий день вся школа пекла пироги с луком, так как наступил четвертый день малых Велесовых святок — «лукавый» Велес. Считалось, что лук помогает от простуды, а также это было напоминанием, что Бог хитер и лукав, и не надо забывать об этом. Мирослава отнесла пироги к тому самому пеньку у кромки Заколдованной Пущи, где всегда оставляла гостинцы лешему Онисиму. Давно она не навещала их с Избушкой, но времени совсем не было, да и холодно было — жуть. На следующий день, обозначенный «серповидцем», все парни отправлялись в кузницы, проверяли серпы перед летним сезоном. Заодно затачивали ножи, косы и кинжалы, которыми школьники пользовались на уроках Зельеделия и отвароведения. Велес считается проводником живых в мире мертвых, дитем Нави, поэтому серп и коса — его атрибуты, а они должны всегда находиться в порядке. В день «житного деда» школьники плели лапти, которые не имели никакого практического значения, скорее служили историческим напоминанием и данью традициям. Мирослава, кое-как справившись со своими лаптями, которые пришлось плести совсем по другой схеме, снова сбегала к пеньку и положила на него лапти. Будет в чем Онисиму в избушке ходить, лапы мерзнуть не будут! Пирог с пенька пропал, и она понадеялась, что это не звери его стащили, а успел забрать да полакомиться гостинцем вдоволь сам леший. В день «зимобора», когда погода играла с природой злую шутку — днем было так тепло, что стаяла большая часть снега, а к вечеру ударил сильный мороз, превратив дорожки и тропинки в ледяной каток. Мирослава и друзья снова пришли в коровник, но внутри было как-то тихо и приглушен свет. Коровы тихонько замычали, когда увидели вошедших. — Геннадич? — крикнул Никита, поглаживая корову Марту по морде. Та довольно потерлась о его руку, подавшись к нему на встречу. — Хорошая, хорошая! Ребята прошли дальше, осматривая сарай, но фермер к ним на встречу так и не вышел. — Может, вышел куда? — подала голос София, надеясь, что сегодня отработка отменится. — Нас бы предупредили, наверное. И где его искать тогда? — не согласилась Мирослава, оглядываясь. Они заглянули в его каморку, но внутри мужичка не оказалось. Тогда Яромир, поведя носом, открыл дверь в маленький сарайчик, куда пару дней назад поселили новорожденного Бурана с Дуняшей. Там же сидел и Никифор прям на небольшом прямоугольном снопе сена. Он спрятал лицо в ладонях и даже не шевельнулся, когда скрипнула деревянная дверка. Корова слабо промычала, не поднимая головы. Она лежала на полу, застеленном соломой, рядом лежал и Буран, такой же слабый и неподвижный. — Никифор, что случилось? — дрогнувшим голосом спросила Мирослава, выглядывая из-под руки Яромира, который встал в проходе и никого пока не пропускал. — Что с коровой? — серьезно спросил Ваня у Полоцкого, и тот бросил на него долгий многозначительный взгляд, они будто молча о чем-то переговорили. — Перун всемогущий... Коровья смерть... Повисла гробовая тишина. — Это плохо, очень плохо, — распереживалась Астра и стала мять пальцами нижнюю задрожавшую губу. Иванна протиснулась мимо Яромира и подошла к Никифору. Фермер чуть всхлипывал, его спина неровно подрагивала. Она опустилась на колени и дотронулась до плеча мужчины. Он поднял лицо и смущенно вытер опухшие и покрасневшие глаза, которые все еще слезились. — Как же ж так, ребятки? — всхлипнул мужичек, хватая Иванну за руку. — Он же такой крохотный... Буранчик-то! А Дуняша! Совсем слабая после отела... — рыдания, которые, казалось, только начали стихать, снова разразились на весь коровник. — Что делать будем? — спросил Никита, с лица которого сошла вся краска, он выглядел испуганным и каким-то потерянным. Школьники растерянно переглянулись. — На помощь надо звать, — закусив губу и боясь разрыдаться вместе с фермером, Мирослава натянула шапку на голову. — Учителям рассказать надо!