ᛣᛉ
В пятницу двадцать третьего сентября занятия проходили сокращенно и закончились уже до обеда. Неслыханная щедрость, — думала раздраженная суетой и бесконечной подготовкой к празднику Мирослава. Без аппетита пообедав, она ушла в свою комнату, где и просидела за учебниками до самого вечера. В небольшой библиотеке, что располагалась в их хребте под милым прозвищем «курятник», можно было найти уйму книг, которые в последние недели стали для девочки верными спутниками и советниками. Понимая, насколько сильно она отстает от остальных одногруппников даже в простых и самых банальных вещах, Мирослава изучила вдоль и поперек все волнующие ее вопросы про Ведоград, «шабаш», магические перстни: металлы и камни, а также «Велесов Зарок». Из него она узнала: Во-первых, что все юные колдуны и ведьмы, родившиеся, живущие или имеющие отсюда корни, получают приглашения из школ, находящихся на этих территориях, и имеют право выбора, куда пойти учиться, какую магию изучать. И называются они — ведьмагами, вне зависимости от национальности. Во-вторых, что магический мир может существовать самостоятельно со своими институтами: быть политически, духовно, социально и экономически независимым. Соответственно, имеет право самостоятельно устанавливать и регулировать институт семьи и брака. Взамен Зарок гарантирует, что магическое общество не будет вмешиваться в дела немагического без ведома последнего, но и также будет всячески его поддерживать. В то же время представители немагического общества дали клятву о неразглашении тайны существования мира ведовства. Поэтому раз в квартал устраиваются большие собрания Вече, где присутствуют представители обеих сторон, разрабатываются стратегии развития, происходит обмен инновациями. Служащие государственных учреждений, армии и правопорядка часто присутствуют общих громких заседаниях, совместно принимают решения и выносят приговоры. Но как сделала вывод Мирослава, жизнь ведьмагов так тесно переплелась с жизнью простаков, что те почти и не скрывались. История славянских народов, народные сказки и былички плотно сидят в головах простых людей и по сей день, от чего они на неосознанном уровне знают, что есть в этом мире что-то потустороннее. Конечно, нельзя было подойти и просто сказать: «Я колдун, смотри, что умею», и поднять человека в воздух. Но, если простак и сам со временем об этом догадывался или даже смирялся, то переубеждать его никто не собирался. А если не смирялся, то это были его сугубо личные проблемы. В ином случае ему приходилось доказывать увиденное, при этом не испортив свою репутацию адекватного человека. В маленькую форточку спальни девочек громко постучали, от чего Мирослава резко подскочила и лбом ударилась о второй ярус кровати, выронив книгу. Потирая место ушиба, она ринулась к окну, запрыгнув на стоящую рядом табуретку и впустив ожидающего на узком подоконнике Персея. Его, кстати, не было больше десяти дней. Он небрежно скинул ей на руки письмо и полетел на рабочий стол, где в вазе постоянно стояли полевые цветы. Кстати, кто им их менял? Ворон нагло вытащил букет и засунул в вазу клюв, жадно напиваясь не очень свежей водой. Утолив жажду, он запихал цветы обратно, отщипнул желтый бутон и, пару раз прожевав, громко сглотнул. — Если б ты не летел несколько тысяч километров, то я подумала бы, что ты с бодуна, — саркастично сказала Мирослава и спрыгнула с табуретки, на которой стояла, удивленно наблюдая за птицей. — Кузьмич, падла, был больно рад меня видеть, так что отчасти ты права. А если б ты знала, как мне не любо соглашаться с такими людьми, как ты... — раскаркался в привычной манере ворон, но осекся и огляделся. — А девочки где? — Гляньте-ка, напился и сразу девочек ему подавай, — буркнула Мирослава. — Нет никого, сегодня праздник вечером будет, готовятся все. — А ты чего здесь торчишь? — наклонил черную голову Персей. — Читаю, — ответила на вопрос девочка и села на кровать, поднимая книгу и расправляя помявшиеся страницы. — Удивлен, — каркнул ворон, тихонько смеясь. — Как там бабушка? — проигнорировала насмешки над собой юная ведьма. Ее волновало совсем другое. — Серафима Николаевна была очень рада меня видеть, пить с нами отказалась, но просила поцеловать тебя при встрече. Тут, пожалуй, откажусь уже я, — услышав эти слова, Мирослава скривилась, вспоминая, что питаются вороны не только орешками и семечками. — Ты все рассказал бабушке? Она что-нибудь сказала? Или все в письме написала? — Рассказал-рассказал. Похмурилась, поохала, твое письмо прочитала, что-то да в ответ написала, — без конкретики «лил воду» ворон, меряя вороньими шагами рабочие столы. Разрывая конверт, девочка волновалась. Была ли у бабушки тайна? Или просто судьба решила на ней самой так отыграться, а ее родственники совсем и ни при чем? Дотронувшись пальцами до бумаги, сложенной вдвое, она вздрогнула от звука открывшейся двери. В спальню прошла Иванна с девочками, громко с ними переговариваясь. Заметив Персея, они дружно поздоровались и завели с ним очередную бессмысленную беседу. — Мира, держи, это твое, — протянула ей белую длинную рубаху Иванна Линь. Староста выглядела как-то измученно, видимо, подготовка к Новолетию ее вымотала. — Спасибо, Вань, — поблагодарила Мирослава, принимая рубаху. Так по-мальчишески стали назывались старосту одногруппники. — Сейчас мы все переодеваемся и спускаемся, косы заплетаем, — мягко произнесла Иванна и стала расстегивать свой мундир. Уже через десять минут весь первый курс толпился в небольшом холле хребта. Поверх рубах девочки накинули длинные ферязи и теплые яркие платки, а на ногах были надеты сапоги. Конкретных указаний по выбору обуви не было. Настроения веселиться и праздновать у Мирославы как-то тоже не наблюдалось. Она выглядела угрюмой, особенно на контрасте с галдящими без умолку девчонками, предвкушающими необычный праздник. Конечно, те, кто всю жизнь рос среди ведьмагов, отмечали Новолетие хотя бы символически. Основное празднование все равно было приурочено к государственному Новому году с тридцать первого декабря на первое января, но дань традициям и предкам отдавать было необходимо. День зимнего равноденствия, именуемый Карачуном, у них отмечался особыми тайноведными обрядами, об этом тоже рассказали на занятиях. А вот те, кто, как и Мирослава росли вдали от обычаев и традиций славян, просто радовались очередной возможности отлынить от учебы и, конечно же, еще больше влиться и стать частью ведьмаговского общества. — Может, поговорим? — вырвал из невеселых дум Мирославу хриплый голос. Яромир стоял позади нее, словно стена, и смотрел прямо перед собой, не выражая эмоций. Да что с ним было не так?! Не парень, а статуя! — Может, и поговорим, — кивнула девочка, втайне ощущая разливающееся внутри спокойствие от его присутствия. — Я виноват, — тем же сдержанным голосом признался Яромир. Он не обращал внимания на голоса вокруг. Ему и так тяжело было решиться подойти и извиниться. Для него это было нетипично. Нет, он, разумеется, всегда осознавал свою неправоту и часто шел мириться первым. Но вот робеть перед девчонкой — такое было редкостью. — Не здесь и не сейчас, — отрезала Мирослава любую возможность продолжения разговора. Не хотелось ей, чтобы их кто-то слышал. Однако отходить от него она не стала. Так было комфортно. Тем более к холлу стали подтягиваться и старшие курсы, от чего всем остальным тоже пришлось встать друг к другу почти вплотную. Слышались крики и ругань, кто-то наступал кому-то на ноги, пихался и налетал сзади на спину рядом стоящего. Вперед вышли старосты, в их числе Илья и Саша. — Сейчас мы с вами будем спускаться. Придется выйти через школьный корпус в самый низ. Попрошу никого не отставать, поток будет большой, где мне вас искать потом?! — кричал Илья, возвышаясь над первогодками. — Все здесь? Первый курс, за нами, вперед!!! Парень пошел впереди колонны, Саша шла позади, стараясь никого не потерять. Через долгих полчаса извилистых коридоров, гротов и узких горных проходов ученики пришли прямиком к лесу. Да как это было вообще возможно, чтобы на глубине десятков, а, может, и сотни метров под горой рос лес, а в стороне текла широкая река?! Там, вдали, даже виднелись ферма, небольшое поселение и гектары полей, где паслись лошади и коровы, а также росли пшеница, рожь и картошка. Лес был густой и смешанный, богатый березами, липами, елями и соснами, тополями и карагачами. Тут росла рябина, а там дикая малина с шиповником. Как услышала из окружавших ее разговоров Мирослава, река именовалась Росинка. Да только Росинка была такой полноводной, что казалось: от одного до другого берега невозможно переплыть самостоятельно. Закатное искусственное солнце приближалось к горизонту, еще чуть-чуть и начнутся осенние сумерки. Что не порадовало, так это полнота всей флоры и фауны. Комары и мошки сразу учуяли свежатину и накинулись на прибывших людей. Старосты на каждого подопечного старались наложить антимоскитное заклинание, и вот, вроде бы, маленьких летающих «вампиров» стало меньше. Они только летали вокруг, громко жужжа и пытаясь найти брешь в чарах. После этого все вышли на огромную поляну, куда подтягивались и остальные курсы, но места, как ни странно, хватало всем. Школьный оркестр, в котором музыканты играли на балалайках, волынках, гуслях, домрах, бубнах и свирелях, создавал особую атмосферу. Красиво и как-то по-родному, что ли. — В Заколдованную Пущу не ходите, гуляйте по поляне. Сразу после того, как ночью будет сожжено чучело, встречаемся здесь же! — сказала подошедшая к своим подопечным Рогнеда Юлиевна. Она выглядела непривычно: в белой длинной рубахе с надетым поверх нее синим сарафаном. Черные волосы были заплетены в толстую косу до талии. Однако излюбленные солнцезащитные очки все еще сидели на шрамированной переносице, а также кожаный ферязь был перекинут через руку. — Поверьте, устрою вам такую взбучку, если кто-то потеряется, что мало не покажется всем! Последние ее слова немного приструнили школьников, но как только все разбежались в стороны, быстро забыли о том, как надо себя вести. Мирослава почувствовала прилив энергии. Она крутила головой, осматриваясь. Там, где было возведено большое соломенное чучело птицы, украшенное полевыми и садовыми цветами, возвышалась импровизированная сцена, на которую взбежали двое старшеклассников — парень и девушка. На парне была красная, декорированная золотой узорчатой тесьмой льняная косоворотка, подпоясанная атласным поясом, холщовые черные штаны, заправленные в высокие сапоги, на голове у него был надет черный картуз с приколотым красным цветком. Девушка была одета в белую льняную рубаху, манжеты объемных рукавов и ворот были отделаны легким кружевом, поверх рубахи был надет свободный сарафан красного цвета, украшенный яркой вышивкой. Длинные пшеничного цвета волосы собраны в толстую косу, в которую была вплетена красная лента, а на голове по лбу повязана яркая повязка с узорчатым орнаментом. На сцене не было микрофонов, но их голоса были слышны всем и каждому. — Здравствуйте, гости дорогие! — поздоровался ведущий. — Здравствуйте, учителя и ученики славянской школы магии Ведоград! — вторила ему девушка. — Настасья, кажется, не так мы поздоровались... — Ах, ну да, Митя, совсем не так... — С Новым годом, друзья! — С осенним Новолетием! Ребята подходили ближе к сцене. Поодаль находился большой экран, на который транслировалась сцена, чтобы всем было хорошо видно. Магия, что сказать. — А вы не удивились, что мы вас с Новым годом поздравляем? — спросил Митя у ребят, которые находились ближе всего к сцене. Это были учащиеся младших классов. Они еще не проходили распределения и получали школьное базовое образование. Восторженная ребятня в разнобой стала отвечать: «Нет», «Да», «Новый год зимой!». — Новолетие, друзья, в народной традиции отмечалось в конце календарного лета и приурочивалось к окончанию полевых работ по сбору урожая! — рассказывала Настасья, а Мирослава тем временем попыталась протиснуться ближе к сцене. — Словом «лето» наши предки обозначали целый год, отсюда в русском языке осталось выражение «сколько тебе лет?» — пояснил Митя. Далее вышли волнующиеся первоклашки на сцену и зачитали «потешки» про осень:«Одеваемся, дружок,
Во дворе кружит «снежок»,
Желтым кроет он листком
И дорожки и газон!»
«Красит осень в желтый цвет
Травку, листики. В рассвет
Паутинки полетели,
Листьев желтые метели!»
Пока на сцене начинался концерт, в стороне открывалась осенняя ярмарка, где все ученики, кто пек пироги, несли их к соломенному чучелу. На ярмарке можно было взять имбирный чай или сбитень, попробовать разные сорта меда и вкусную выпечку: коврижки, блины, баранки, хворост, вафельные трубочки. Так как ужин был отменен, предлагались и более сытные национальные блюда: соленья из огурцов и помидоров, засоленные арбузы, икра красная, черная и баклажанная, строганина, солянка, окрошка, соленые грибы, пироги с мясной, картофельной и сладкой начинками, варенье из шишек, кедровых орехов и лесных ягод. А также многое другое, что еще не успела разглядеть Мирослава. В общем, праздник праздником, а обед, как говорится, по расписанию. — Как тебе размах? — к Мирославе подошел Иван Третьяков. Он держал две деревянные кружки с облепиховым чаем и одну протягивал девочке, которая в это время высматривала Яромира. Они как-то потерялись, когда вошли в лес, и ее это волновало. Хотелось наконец поговорить. — О, благодарю, — она взяла в руки ароматный напиток и чуть подула на него. — Красиво здесь. — Это самое начало, солнце сядет, и будет настоящее веселье. — Да? А что еще обычно делают? Парень задумался, закусив нижнюю губу. — Будем сжигать чучело, будут конкурсы, песни, пляски и хороводы, — перечислил он то, что смог вспомнить. — Как у тебя дела? Мирослава пожала плечами и улыбнулась. — Не поверишь, но чай сделал этот вечер лучше, — рассмеялась яриловка, делая еще глоток. — А у тебя? — Ну… примерно также, — улыбнулся Ваня, слегка прищуривая глаза. Нет, он точно знал себе цену, и Мирославу это смущало. — Как твои успехи в покорении библиотеки? — Потихоньку изучаю. Времени, помимо учебы, очень мало, еще и тренировки. Кстати, ты уже начал шить себе рубаху для игры? Ваня кивнул, делая глоток ароматного чая. — Вообще-то... она у меня уже готова, но помогала мне моя домовушка, еще летом, — рассказал колядник. — Летом? Разве летом ты уже знал, что в команду попадешь? — удивилась Мирослава, краем глаза наблюдая, как на сцене школьники поют русскую народную песню. — Не знал, но хотел, — пожал плечами Третьяков. — А ты уже начала шить? Девочка закусила щеку, но все-таки рассмеялась. — Жили б мы в старые времена, меня бы никто не взял замуж. Из меня ужасная хозяйка и такая же швея, — рассказывала о своих умениях Мирослава. Она не стеснялась этого. Никто и никогда не уверял ее, что для современной девушки это столь уж важное умение. — Правда? Почему ты так думаешь? — парня позабавила ее самоирония. — Вот лазать по деревьям и приходить домой в порванной об забор футболке в связи с тем, что мы с друзьями полезли воровать яблоки у соседа, а я, как лохушка, повисла на штакетнике — вот это обо мне. А нитку в иголку я никогда не вдевала. Ваня захохотал. — Погоди, ты воровала яблоки? — О, и не только! Еще мы с моими друзьями, где-то пару лет назад, бегали на кукурузное поле. А хозяин поля уже нас ждал, так как заметил, что кукуруза кое-где обломана. Ох, и болела потом пятая точка от соли! — Соли? — Ага, сосед ружье солью зарядил. Как говорится, не столько больно, сколько обидно. Но все же пару дней сидеть было неприятно. А еще сложнее было не спалиться перед моей ба, она бы еще и сверху всыпала. Ребята смеялись, обсуждая деревенские приключения Мирославы. Уж тут у нее историй было хоть отбавляй! В самом разгаре разговора ее нашла Астра. Она бросила не по-детски кокетливый взгляд на Третьякова и потащила одногруппницу за руку. — Пойдем венки плести! Отдав Ване кружку, Мирослава с Астрой побежали к остальным. В большом кругу сидели девушки с младших и старших курсов, запевая песню, которая была многим знакома. Они все готовились к сегодняшнему празднованию, заучивая тексты. Одна девочка играла на дудочке, задавая ритм словам:В лесу зачарованном, ночью волшебной
Горит на поляне костер.
Четыре колдуньи со смехом веселым,
Танцуя, плетут наговор.
Коль страхом твое вдруг наполнилось сердце,
На нас ты взгляни и смотри, не дыша.
Поймешь, что у ветра, тела и страсти
Одна на троих душа.
Поймешь, что у ветра, тела и страсти
Одна на троих душа.
Цветы украшают их длинные косы,
А взмах руки – звон бубенца.
И лунные тени собой озаряют
Четыре прелестных лица.
Коль болью твое вдруг наполнилось сердце,
На нас ты взгляни и смотри, не дыша.
Поймешь, что у ветра, тела и страсти
Одна на троих душа.
Поймешь, что у ветра, тела и страсти
Одна на троих душа.
Рассвет приближается, песня все льется,
И в алой заре тонет магия слов.
Прекрасные ведьмы, смеясь, обратились…
В четырех колдунов!
(песня гр. Блуждающие огни — колдуньи)
Мирослава сидела рядом с одногруппницами, сразу включившись в общее пение. В венки вплетались пшеничные и ржаные колосья, грозди рябины и калины, а также разных оттенков кленовые и дубовые листья. А девушки уже запели новую песню, подбадриваемые игрой гармони:Меж лесами
На светлой поляне
Задевало пламя Небосвод.
Солнце-птица
За реку садится.
Пой, пока кружится хоровод
Хей, на праздник собирался.
Хей, народ славянский.
Хей, пусть ветер разгулялся.
Хей, костер не погасить.
Меж лесами
На светлой поляне
Задевало пламя Небосвод.
Солнце-птица
За реку садится.
Пой, пока кружится хоровод
Хей, взмывайте длани к небу!
Хей, Ярилу славим!
Хей, ой воздадим мы требу
Хей, славянским божествам!
(песня хоровод — пламя в нас)
Когда девочки сплели себе венки, водрузив их на головы, то отправились к общему празднованию. Мирослава, Астра и Иванна пробрались сквозь толпу к образованному кругу, где в центре танцевали народные танцы парни, соревнуясь, у кого лучше получится. Неподалеку вживую играл ансамбль русской народной песни «Солнечная Сирин», на сцене браво выплясывал балалаечник, пока девушки запевали в зачарованные малахитовые статуэтки:Уж как Ванюшка
По горенке похаживает,
Он сапог и об сапог приколачивает.
Он сапог и об сапог приколачивает.
Свои крупные речи да разговаривает.
Свои крупные речи да разговаривает.
Уж, как ты меня, Сударушка, высушила.
Уж, как ты меня, Сударушка, высушила.
Без морозу, да без огня Сердце вызнобила.
(русская народная песня Порушка-Параня)
Мирослава подошла ближе, заметив на краю круга Яромира, который аплодировал Ивану Третьякову, в это время активно отплясывающему. Он делал своеобразные хлопки ладонями о бедра, разводя руки в стороны, приседая и ударяя правой ладонью о левую ногу. Затем движения повторялись на другую сторону. Когда-то в детстве Мирослава ходила на русские народные танцы. Ее бабушка хотела, чтобы внучка занималась именно этим, а внучка хотела пойти на карате. Таким образом, бегая и туда, и сюда, не успевала вообще никуда, и в итоге родители наказали заниматься учебой, а не маяться дурью. Поэтому вместо чего-то полезного девочка, часто предоставленная сама себе, изучала родной город, его заброшенные дома и мистические места. Удивительно, но ей это нравилось, а чувство самосохранения и природное везение позволили не влипнуть в непоправимые неприятности. Ваня закончил свою партию и отошел назад, аплодируя сопернику. Полоцкий, даже сейчас отчего-то угрюмый, все же умел привлекать к себе внимание, и сейчас кривовато улыбался. Он поставил руки на бедра, выходя в круг и делая поочередные выбросы ног вперед, будто пинал воздух, затем прошелся приставными ритмичными шагами полукругом. Чуть ослабив внимание зрителей, Яромир высоко подпрыгнул, рассекая ногами воздух, и сел, согнув колени. Затем стал выпрыгивать, делая взмахи руками, туловище наклоняя в одну сторону, туда же направлял и маховую ногу. Далее движения повторялись несколько раз по кругу. Подпрыгнув, он встал на обе ноги и игриво поправил картуз. Стоящие неподалеку девушки с других общин не сводили с него заинтересованных взглядов, зачарованно глядя на высокого черноволосого и обычно неприступного парня. Однако Полоцкий и сейчас полностью игнорировал их, выглядя чересчур серьезным. Третьяков же, как всегда открытый и обаятельный, улыбался каждой, от чего юные ведьмы покрывались румянцем и принимались перешептываться. Парни вдвоем вышли в центр круга, с разбега подпрыгнув и столкнувшись грудью. Согнув руки и встав в боевую стойку, сначала шел Ваня на Яромира, затем они менялись, повторяя действия и при этом успевая отбивать сценические удары. Ухватив друг друга за плечи, чуть наклонились и по очереди делали замахи ногой к бедру напарника. Оттолкнувшись друг от друга, Яромир сделал прыжок назад через спину, что-то вроде сальто, а Ваня прыгнул через бок. Вышла другая пара танцоров, перепляс продолжился, вызывая бурю эмоций у зрителей. — Вот это да! — кричала Иванна. — Я не знала, что Полоцкий умеет так танцевать. Мирослава восторженно хлопала и согласно закивала. Она точно так же об этом даже не подозревала. Сколько у него еще секретов? — И что это было? — обняла их обеих Астра и встала меж них посередине. — Что за пляски местных петухов? — Почему петухов? — хором спросили девочки, обнимая Астру в ответ. — Да потому что слишком много экспрессии, да и в нашу сторону оба постоянно смотрели, — объяснила Кузнецова. — И, к моему глубочайшему сожалению, не на меня. Иванна нахмурилась, а затем улыбнулась. — Ах, вот оно что! — Что? — спросила Мирослава, внимательно глядя на одногруппниц. — Придется выбирать, два бравых хлопца на тебя одну. Не поймут в нашем обществе! — хохотала Астра, чуть не уронив венок на землю. Мирослава побледнела, медленно понимая, к чему они клонят. Срочно, ей срочно нужен Яромир! Чего они удумали?! Она вырвалась из девичьих объятий и побежала, сама не представляя, куда снова пропал одногруппник. Однако бежать ей долго не пришлось. Недалеко была видна еще одна толпа людей, но большого веселья там не наблюдалось. Растолкав зевак, Мирослава увидела тех, кто ей как раз и нужен был. Плясовая музыка, разносившаяся со всех сторон, делала ситуацию какой-то абсурдной, потому что парни, между которыми завязался совсем недружеский разговор, стояли друг к другу нос к носу. Не успела Мирослава хоть что-то предпринять, как Яромир, схватив Ваню за рубашку, практически приподнял того от земли, а затем резко отпустил. Колядник, недолго думая, припечатал кулак к подбородку однокурсника. Завязалась драка. — Боже ж ты мой! — в ушах Мирославы раздался истеричный визгливый голос. Девочка оглянулась, но никто рядом не издавал таких звуков. Тут до нее дошло... Это она так противно визжит?! Не давая себе времени на размышление, ринулась к ним. Яриловец и колядник уже перекатывались по траве, пропитывая свои рубашки вытоптанной травой. — Вы с ума сошли?! — заорала Мирослава и попыталась оттащить Полоцкого, сидевшего верхом на сопернике, если так вообще можно было назвать Третьякова в данном контексте. Однако сделать это было сложно и травмоопасно. А в это же самое время на сцене продолжался концерт: — А вы знаете, что в день Новолетия принято отмечать переход от детского возраста к подростковому? — спрашивал чуть охрипший Митя. — И как же проходил этот самый переход? Был какой-то обычай? — интересовалась Настасья. — Да! Обычай заключался в следующем: сажали юношу на коня и давали самостоятельно на нем проехать. У кого получалось — становился на новую возрастную ступень! — Здорово! Может, и мы тогда проверим, стали ли наши парни взрослее за лето? — спросила Настасья, и они с Митей оказались среди толпы, где катались по земле два первогодки. — О, вот и кандидаты, — ничем не выдавая панику, ровным голосом сказал Митя и с помощью еще одного старшекурсника растащил нарушителей порядка. При этом делали они это все молча, не привлекая внимания учителей. Сработали грамотно, видимо, не впервой. Яромира и Ваню, взвинченных и помятых, поставили на ноги. — Задача следующая, — начал ведущий, стараясь говорить, как ни в чем не бывало. — Садитесь на коней, да-да, не надо удивляться, мы и коней тут для вас припасли. Как знали прям... Кхм, садитесь на коней, проезжаете до вот того столба! В прежние времена там стояла девушка, и надо было сорвать с нее платок. Но мы вам не доверяем! — он многозначительно прокашлялся. — Поэтому платок будет привязан к столбу. Кто быстрее доберется до приза, тот и победил! — Митя повысил голос на последних словах, явно делая акцент и на способ разрешения их конфликта. — Как раз и девушка тут есть, — Настасья подошла к оторопевшей Мирославе. — Одолжишь свой платок, девица-красавица? Та кивнула, стягивая его с плеч и оставаясь в рубахе и ферязе. Что тут происходит? — Яромир! — позвала она парня. Тот кинул на нее бешеный взгляд, который лишь немного смягчился при виде одногруппницы. — Может, не надо? Он отрицательно и решительно покачал головой. — Считай мою победу извинением, — сказал Полоцкий и удалился, хватая за вожжи черного коня. Ваня, смотря только перед собой, подошел к коню шоколадного окраса. Ведущие магией отправили по воздуху платок и подвесили его на столб, когда парни резко вскочили в седла. Дорога к столбу была подсвечена факелами, летающими над головой и освещающими большое пространство. — Итак, на счет "три" начинаем! — закричал Митя. — Хором! Раз! Толпа мгновенно подхватила счет. Как говорится, им бы только хлеба и зрелищ… — Два! Парни пригнулись и напряглись. — Три! Два коня сорвались с места, перемешивая копытами с подковами свежую траву с рыхлой землей. Кони ржали, подбадриваемые своими наездниками, но черный конь, хоть и был меньше по размеру, оказался более резвым. Белый, расписной золотыми и красными букетами платок оказался в руках Яромира. А Мирослава стояла, обняв себя руками за плечи. В ее прежней жизни мальчишки, с которыми она бегала на рыбалку и воровала клубнику у какой-то бабушки с огорода, общались с ней только потому, что считали ее «своей в стае». Ее принял в компанию Женька, друг детства, поэтому приняли и все остальные. Мальчишка в юбке, не более. Парни, с которыми она училась в гимназии в Питере, все же внимание проявляли. Что уж, она не была серой мышкой. В классе была активной и громкой, да и лицом вышла. Одни глаза чего только стоят… чтоб их! Но просто ей это было все неинтересно: с парнями она общалась, дружила, гуляла в общих компаниях, но не более того. За лето вот только сильно выросла, даже Серафима Николаевна говорит, что похорошела. Но бабушка на то и бабушка, чтобы любить и лелеять единственную внучку! Но что происходит здесь? За нее два парня устроили сначала танцевальный поединок, потом драку, а сейчас гонки на конях? Ей это доставляло дискомфорт. Ей это было не нужно! Она провела вспотевшими ладонями по лицу. Замечательно, Морозова, вот теперь и разгребай эту кашу. Джульетта недоделанная, — думала Мирослава и с кислой миной смотрела, как ее товарищи, именно ими она их и считала раньше, скачут рысью обратно. К всеобщему удивлению, Яромир, с ровной спиной сидя на коне, протянул Ване руку, а тот, недолго подумав, все же крепко ее пожал, как всегда широко улыбаясь. Они перебросились парой слов и спешились с коней, выглядя так, будто не дрались еще пять минут назад. Толпа ревела, кто-то громко свистел, девчонки пищали, тут и там Мирослава слышала громкие обсуждения по вопросу хозяйки платка, а когда показывали на нее, ощущала, будто кипит изнутри. Она стояла, сложив руки на груди, когда оба конника подошли к ней. — Дружба? — хором спросили Мирославу улыбающиеся парни, и она закатила глаза, а затем показательно сделала жест «рука-лицо». Девочка обняла их обоих одновременно, выдыхая с облегчением, но тут Астра, резко выбежавшая из толпы, схватила Третьякова за руку. — Мне нужен напарник для ручейка, отказы не принимаются! — и Ваня, улыбнувшись, махнул им на прощание, убегая с не в меру активной Кузнецовой. Толпа зевак постепенно рассосалась, и Мирослава повернулась к Яромиру. Он протянул ей честно добытый платок. — Он твой. Считай это трофеем и белым флагом нашей размолвки, — улыбнулась девочка, и внутри потеплело, когда улыбнулся и одногруппник. Но все же небольшая недосказанность ее гложила. — Я не лучший ведьмаг, с которым можно дружить, Мира, — качнул он головой. — Я обязательно все тебе расскажу, но... Я не готов пока... Ты не готова. И вот это... — он обвел рукой пространство. — Все, что ты здесь видела, ни к чему тебя не обязывает. Третьяков мой старый знакомый... Наше общество старомодно, я это ненавижу всем сердцем… В общем, просто выяснили для себя кое-что, не подумай чего лишнего... — Да и слава Яриле, — у Мирославы вырвался нервный смешок. — Не готова я на шестнадцатом году жизни мужа себе присматривать. Хотя я читала, что заключение ранних брачных договоров между некоторыми семьями вообще в норме и не порицается ведьмаговскими властями. — Совершеннолетие в нашем мире наступает так же в восемнадцать. Хочешь — заканчивай три курса по магическому образованию и иди занимайся делом семьи или иди в отшельники, путешествуй, познавай магию в диких условиях. Хочешь — продолжай учиться, получай высшее, совершенствуйся. Но вот заключение брачных договоров происходит годам к семнадцати. Поэтому к совершеннолетию некоторые уже помолвлены, — пожал он плечами. Для него, как для ведьмага, что родился и вырос в Магической народной империи, это не вызывало удивления. Но это не означало, что ему хотелось стать частью подобной традиции. — Это дикость. У простых людей в таком возрасте задумываются о женитьбе, только если девушка заберем... — Мирослава осеклась и тут же ярко покраснела. Тема их разговора зашла слишком далеко. Яромир не обратил внимания на неловкость девочки, ибо опять же понятие девственности в империи воспринималось по большей части как магический атрибут и помощник во многих обрядах, а не как нечто постыдное и тайное. Парень обхватил Мирославу за плечи и чуть потряс, привлекая к себе внимание. — Давай с тобой договоримся вот о чем, — он смотрел прямо в ее яркие глаза, к которым до сих пор не мог привыкнуть. Ее радужка вызывала у него… восторг, смешанный со страхом. — С этого дня никаких обид и недомолвок. Кроме тех, которые касаются моего здоровья. Я болен, хоть и не смертельно, но ничего с этим не поделаешь. Я тебе чуть позже все расскажу, хорошо? Мирослава ошарашено кивнула, а Яромир продолжил: — Я всегда буду рядом, а когда ты встретишь кого-то, и вы начнете встречаться, то я буду как старший брат тебя оберегать. Либо же исчезну, если ты того пожелаешь, согласна? Мирослава кивнула во второй раз, хотя все сказанное Яромиром ее удивляло. Зачем вообще это сейчас обсуждать? И какие еще парни, господи, о чем он вообще говорит... — Поэтому предлагаю быть открытыми друг с другом. Все, что бы ни случилось, мы можем спокойно обсудить и придумать решение проблемы. Я младший сын в моей семье, у меня два старших брата. Они уже давно закончили Ведоград, а я всегда хотел сестру. Ты хоть и не пай-девочка... Она легонько и как-то игриво пихнула его в плечо. — Эй, — улыбнулся Яромир. — Вот, я об этом и говорю! Ты мне как сестра, которая и мне еще может щей прописать, но все-таки девочка. — Могу. Я в семье вообще одна у родителей, поэтому против брата ничего не имею, — с облегчением сказала Мирослава и обняла Яромира, но тут же расцепила руки, ощутив его мокрую спину. — Даже такого нечистоплотного, — она посмотрела на рукава своей некогда белой рубахи, которые стали грязно-зелеными из-за рубахи парня, ранее валявшегося на земле. — Так значит, да?! Парень схватил девчушку и обтер руки об ее предплечья. — Дурак! — вырываясь, взвизгнула Мирослава, не представляя, как это отстирывать. — Друзья? — Друзья! Отсмеявшись и выплеснув все скопившиеся за эту неделю отрицательные эмоции, они пошли в сторону ярмарки. Набрав себе разных кушаний на поднос, сели за деревянный стол, с удовольствием уплетая горячую солянку с сосисками, гречку со шкварками и запивая все это имбирным чаем вприкуску с вишневым пирогом. На душе стало легче, когда решился этот висевший в воздухе и накалившийся до предела вопрос. Дружить она умела, и так ей было легче, чем заводить ненужные романтические отношения. Нет, Полоцкий был хорош собой, разумеется. Но… все ведь в жизни успеется, а сейчас необходимо сосредоточиться на том, чтобы не вылететь из Ведограда за неуспеваемость. Жуя сладкий пирог и разглядывая толпу, Мирослава увидела Ягу. Она стояла в сторонке и нервно, как показалось яриловке, оглядывалась. Выглядела она при этом, как молодая девушка. Яромир, поймав направление взгляда и найдя объект внимания подруги, напрягся. — Сегодня все учителя здесь? — спросила девочка, отпивая чай из кружки и не сводя глаз с преподавателя. — Наверное, а что? — Не знаю, просто... — она и сама не знала, что было не так. Или это чувство неприязни к этой женщине так на нее действует? — Куда это она? — спросил Полоцкий, наблюдая, как Ягишна Виевна короткими шажками направляется к лесу. В центре гуляний все собирались поджигать чучело соломенной птицы и делать подношения предкам, поэтому сосредоточение гуляющих было там. — В... туалет? Он поморщился. Сам спросил, сам предположил, молодец. — Кабинки с биотуалетами находятся не там, — ответила Мирослава и резко подскочила с места. — Пойдем, посмотрим. — С ума сошла?! А если она по личным делам, там, ну или еще куда... — растерялся парень, но все же двинулся следом. Дал обещание всегда помогать — имей мужество его выполнять. — Да ладно! Проверим, что ничего противозаконного, и уйдем с чистой совестью. Они шли по узкой петляющей тропинке, которая, чем дальше они углублялись в заросли, все хуже освещалась. Платок, который все же нацепил на подмерзшую девочку Яромир, теперь цеплялся за ветки кустарников, там и тут приходилось его отдирать. Ферязь она оставила на лавке у ярмарки, о чем сейчас очень жалела, так как рубашка уже была вся в колючках, а также и температура воздуха с заходом солнца значительно понизилась. Спустя некоторое время, когда силуэт Яги стал скрываться в темноте, ребята пробирались практически на ощупь. Тропинка была едва утоптана, а слева и справа от нее сразу росли кусты. Так и шли. — Мира, что мы делаем? — зашептал Яромир, когда уже не видно стало ни зги. — Если честно, я и сама уже не знаю, — ответила Мирослава, но где-то впереди послышался хруст ломающегося дерева. Девочка остановилась, а Яромир потащил ее подальше от тропинки в чащу, чтобы можно было спрятаться. Шум продолжался, а затем послышались голоса. Один точно принадлежал Яге, когда та была в ее старческом обличии. Второй, более низкий и грубый, какой-то гортанный, было очень сложно расслышать. Ребята затаились и прикрыли рты ладошками, чтобы можно было хоть что-то услышать, не мешая себе громким дыханием. — Прекрати все крушить! — раздался тихий голос Ягишны. Снова какое-то шевеление, будто кто-то прорубал себе путь, расчищая дорогу огромным серпом. Мирослава посмотрела туда, где находилось лицо Яромира. Парень тоже был напряжен. Второй говоривший имел странный акцент, либо же говорил на незнакомом языке или наречии. Но распознать слова было невозможно. — Цыц! — заткнула бабуся своего собеседника. — Бестолочь бесстыжая! Обещания я выполняю, тебе их и давала! Но сроков мы не обговаривали! Как ты себе это представляешь?! Да меня же при первой возможности метлой поганой отсюда погонят, а ты без меня здесь точно сдохнешь! — шипела Яга. Послышался скрип дерева, который Мирослава вообще не могла приписать ни одному явлению. Кто-то терся о стволы деревьев? Или стволом какой-нибудь несчастной березки себе в зубах ковырялся? — Твою за ногу! Как я это сделаю?! Давай распугаем всех мелких идиотов, да нас все учителя дежурные сразу и прикокошат! — гневалась Яга. — Сиди и не высовывайся, повторяю для тупоголовых. А иначе я свою голову под топор из-за тебя подкладывать не буду! Жди!!! Голоса стихли, послышался еще какой-то шум раздвигаемых в стороны кустарников. Собеседник Яги уходил в пущу, а где же она сама? Ребята сидели, притаившись еще пуще прежнего. Спустя пару минут, когда ничего не было ни видно, ни слышно, Мирослава уже попыталась встать, но Яромир быстро пригвоздил ее на место и закрыл собой. На нем был темно-синий ферязь, отлично сливающийся с общей темнотой, а белое одеяние девочки могло и в ночной мгле их выдать. Послышались шаркающие шаги, и Яга прошла мимо них по направлению к ярмарке. Выждав пять минут, яриловцы встали и быстро пошли в ту же сторону. Яромир держал Мирославу за руку и отпустил только тогда, когда стало отчетливо видно и тропинку, и даже пылающее чучело в центре поляны. Друзья подошли к толпе, кинули в костер по пирогу, почитая и благодаря предков, а также и Богов за плодородное лето. Огромное соломенное чучело птицы ярко полыхало, протягивая к темному звездному небу свои огненные крылья. — Дорогие ученики славной школы Ведоград! — сквозь толпу прошла молодая женщина со светлыми, длиною до колен волосами и в длинной белой атласной рубахе с красной вышивкой. Полы ее расписного платка с длинной бахромой летели над вытоптанной тропинкой. — Поздравляю всех вас с осенним Новолетием! Пускай новый год в Подгорье будет для нас плодотворным и, главное, счастливым! — Это кто? — шепнула Мирослава стоящему рядом Яромиру. Парень, нагнувшись к ней, ответил: — Хозяйка Подгорья. Девочка во все глаза уставилась на их директора, что славилась мудростью, острым умом и невиданной красотой. Голос ее был мягок, словно мед обволакивал уши, привлекая внимание активных подростков и вынуждая к нему прислушиваться. — Я рада приветствовать тех, кто вновь вернулся в Ведоград, а также добро пожаловать нашим юным ведьмагам, которые только-только начали постигать родную магию! — раздались громкие овации. — Давайте же проводим эту ночь, благословя наш дом! Нашу школу, наших предков, нашу магию! По взмаху руки Хозяйки забили барабаны, приглашая школьников и учителей организовывать хоровод. Будто бы из ниоткуда взялись Астра, Никита и Иванна, затянув Яромира и Мирославу в общую суету. Когда все заняли свои места, заиграла громкая музыка, от которой по коже бежали мурашки, и дружный хор голосов запел:Мы — внуки наших славных предков,
Их имена, как майская гроза,
Не забываются и чтятся крепко,
Тем самым очищая небеса.
Объединили нас четыре Бога,
И обрели мы дом отцовский у Алатырь-камня’.
Мы — словно солнце в свое время года,
И зовут нас Святовит, Ярила, Купала, Коляда.
Сердца в груди набатами стучат,
Открыта к знаниям и таинствам дорога.
Из древних рукописей магию беря,
Несем ответственность перед самой природой.
Не в наших правилах пред образами падать.
Мы — внуки, не рабы своих Богов.
В крови славянской дух мятежа витает,
Он честен, храбр и способен на любовь.
Учиться ведовству имеем честь у лучших,
О них былички сложены, о подвигах сказы.
В них магия течет волшебным руслом,
Мудростью и знанием славятся волхвы.
Здесь под горой, под сотней метров толщи
Приют и отчий дом найдет ведьмагов мириад.
Он крепок и могуч, как спутник ведовской души,
И носит имя славное наш дом — великий Ведоград!
Допев, вдохновленные друзья вместе со всеми отправились в школу, по пути обмениваясь одновременно немыми и говорящими взглядами, но вслух решили ничего не обсуждать. Сначала надо все переварить. Пожелав друг другу спокойной ночи, Мирослава и Яромир разошлись по блокам. Скинув с себя осточертевшую рубаху, девочка сходила в душ, переоделась в пижаму и, не имея сил на вечерние переругивания с Персеем, упала на свою кровать, тут же проваливаясь в сон.ᛣᛉ
Утро наступило быстро. Решив, что теперь сам будет заниматься режимом девушек, ворон, прочистив горло, громко и никого не щадя, заорал: — Подъем, мои голубушки! Все бы ничего: вроде и назвал ласково, и заботу проявил, не дав проспать завтрак. Да только сегодня была суббота, а, значит, что и завтрак был позже. Да и вообще, гортанный баритон птицы плохо действовал на нервы спящего молодого организма. — Кто рано встает, тому Ярила подает! — выдал новую порцию девиза на день ворон. — Я не Ярила, но сейчас я тебе точно дам... по клюву! — вылезла из-за полога не выспавшаяся и злая Мирослава и схватила тапок. Персей взлетел, ловко уворачиваясь от тапка, но снося все на своем пути. Когда они оба приблизились к окну, ворон юркнул в открытую форточку, решив, что бегство — лучший выход из ситуации. — Кошмар, поспали подольше, — зевала Астра, вставая с кровати и потягиваясь. Мирослава залезла на кровать и накрылась одеялом с головой. Ну уж нет, она доспит положенное ей время! Да вот только остальные девочки, резко вырванные из сладких сновидений, спать уже не собирались. Началась утренняя суета, хлопанье тумбочками, кто-то искал свои носки, кто-то резинку для волос. Стойко пролежав до максимально возможного времени, Мирослава все же сдалась и встала. Все уже ушли, поэтому в комнате царила тишина и небольшой бардак. Даже Персей улетел на улицу в форточку, не решившись остаться один на один с разозленной ведьмой. Собравшись, она пошла на выход из хребта, где у больших дверей ее ждал Яромир. Ребята кисло друг другу улыбнулись. — Выспалась? — спросил парень после приветствия, когда они спускались вниз по главной лестнице. — Будто и не спала. Еще и Персей сегодня решил, что надо поднять весь блок на час раньше положенного. А ты? — Вроде да, но голова гудит, — ответил юноша, и тут Мирослава была с ним согласна. — Не пришла в голову никакая версия увиденного в лесу? Девочка покачала головой. — Это может быть все, что угодно, но я уверена, что это явно нечто нехорошее. — Согласен, надо только понять, что именно. Вскоре они вышли к столовой, в которой уже кипела жизнь. — Чего всем сегодня не спится? — сама у себя спросила девочка. Яромир ухмыльнулся, и они двинулись к своему столу. Вскоре гул, стоявший при каждом приеме пищи, постепенно стих. Ребята, не придав этому большого значения, шли дальше, пока не стали замечать на себе взгляды. — Не понял, — сказал Яромир, оглядываясь. — Чего тишину все поймали? Школьники смотрели то на него, то на Мирославу непонятными взглядами. То ли осуждали, то ли боялись... — Чего уставились? — вспылила яриловка и пошла дальше за стол, где их уже ждали. Усевшись на свое место, Яромир сжал челюсти. — Хоть одна падла мне сегодня скажет, что происходит?! — спросил он, оглядывая ребят. Астра плакала навзрыд, что не могло скрыться от Мирославы. — Иван Третьяков найден сегодня в лесу. Мертвым, — выдержав паузу, тихо сказал Никита то, что все присутствующие в столовой уже, видимо, знали. С лиц прибывших сошла вся краска, они переглянулись, не зная, как реагировать. — А что случилось? Нашли убийцу? — взволнованно спросила Мирослава, обнимая уже рыдающую взахлеб Кузнецову. Все за столом покачали головой. — Он истек кровью, больше ничего неизвестно, — ответила Иванна, тарелка которой была пуста. Аппетита ни у кого не было. — Подождите, — опомнилась Мирослава. — Он же уходил с тобой, Астра? Вы потом разошлись? Во сколько? Кто последним его видел? Девочка в ответ всхлипнула и высморкалась в салфетку. — Почти в конце, когда уже зажигали птицу, он сказал, что отойдет ненадолго... А потом... Когда все возвращались в школу я его не нашла, подумала, что он уже и сам пошел с остальными из своей общины... — Старосты, обходя комнаты после отбоя, не обнаружили его в блоке и сообщили дежурным учителям. Те обошли школу, прочесали Пущу, а там... Нашли, в общем, его уже под утро... — продолжил Никита упавшим голосом. Яромир сидел, поставив локти на стол и запутавшись пальцами в черных волнистых волосах. — Твою ж... — только и выдавил он из себя. — Погодите, — снова начала Мирослава, — а почему все на нас так пялились? Яромир поднял голову с покрасневшими белками глазных яблок, будто у него резко поднялось давление и лопнули капилляры. Все за столом переглянулись. — Почему-то все думают, что это ты его убил, — тихо сказал Никита другу, а в столовой снова воцарилась мертвая тишина. — Из-за тебя, Мира. Наверное, привязали вчерашнюю драку. Мирослава подавилась воздухом от такого заявления. — Вы башкой что ли все долбанулись?! — тут же выдала реакцию девочка и оглянулась, смотря всем присутствующим в глаза. Побежали шепотки, но тут же смолкли, когда Полоцкий резко встал, с противнейшим звуком отодвигая стул. — Я. Его. Не. Убивал! — громко сказал он и развернулся к выходу. Мирослава подорвалась следом за ним. — Кто хоть слово сейчас вслед скажет, я сама вас лично прокляну! — прошипела девочка, яростно оглядывая присутствующих. Хоть она и не знала ни одного настоящего проклятья, сейчас чувствовала, что ее магия может и без этих знаний сделать такое, за что ее по головке не погладят. Но и бросать друга одного наедине с такими обвинениями Мирослава не собиралась. Надо было все выяснить.