ᛣᛉ
Вечером в кабинете Зельеделия и отвароведения два ученика ярилиной общины начищали ступы и песты, отмывали разделочные доски, тщательно оттирали и просушивали в жаровне печи ножи, которые испачкали ученики старших курсов, так как у них, в отличие от младших, сразу же начались практические занятия. Ягишна Виевна занималась своими делами и не спускала глаз с отработчиков, поэтому возможности отвлечься от нудной работы разговорами у ребят не было. К десяти вечера Яга отпустила их, смерив презрительным взглядом, и наказала завтра явиться на отработку в то же время. Ученики, попрощавшись с учителем, вышли в коридор и с облегчением выдохнули, однако осмотрительно не стали обсуждать последние два часа, не отойдя от кабинета «бабки», как обозвали ученики их группы Ягу, на приличное расстояние. — А я думала, что она посадит нас на лопату и засунет в печь в качестве наказания, — хохотнула Мирослава под одобряющий ее шутку взгляд товарища. Учебные дни полетели с бешеной скоростью. Так в следующий вторник они познакомились с преподавателем Литературы и Русского языка, который проводил занятия у их потока. Им оказался большого размера кот. В славянских сказках его называли котом-людоедом, однако их кот был вполне дружелюбен, умен и разговорчив, а еще являлся их преподавателем и читал лекции по зарубежной и отечественной магической литературе, и литературе простаков, а также внедрял в головы учеников правила русского языка. Звали этого кота, рост которого едва доходил Мирославе до плеч, Бай Васильевич Львов. В среду был урок, который назывался «Славянская мифология». Они зашли в темный кабинет, который был заставлен какими-то клетками, на стенах висели старые плакаты с изображением всего славянского бестиария, а на стеллажах стояли диковинные приспособления, до этого Мирославе не встречавшиеся. Когда группа расселась по своим местам, из двери по левую сторону от учительского стола вышел мужчина средних лет. Выглядел он так, будто только что вернулся со встречи с президентом. Преподаватель был одет в строгий черный, на талии подобранный кожаной портупеей костюм, очень похожий на их школьную форму. Несмотря на свою ярко-выраженную худобу и впалые щеки, мужчина был довольно привлекательным. Мелкие морщинки под глазами говорили о том, что он много улыбается, а тонкие черты лица придавали его немного болезненному виду аристократизма. Иванна, Астра и еще некоторые девочки восхищенно охнули при виде своего учителя. А Яромир вместе с одногруппниками сморщился от этого зрелища и был втайне рад, что Мирослава не выказывает лишних неуместных эмоций насчет преподавателя. Хотя разве мог он знать наверняка, что творится в голове девчонки? — Здравствуйте, славяне, — поздоровался он и бросил на стол их журнал. — Меня зовут Константин Петрович Афанасьев, я преподаю дисциплины в Ведограде столько, сколько себя помню с момента получения высшего магического образования. Любить меня не обязательно, а вот внимательно слушать и выполнять требования — это пожалуйста! Урок сразу потек своим чередом, без долгих вступлений, рассказов о целях и задачах его предмета, Константин Петрович сразу приступил к первой лекции, на которой рассказывал о сущности Алконоста — райской птице с женским лицом и сладостным голосом, голову которой украшает богато инкрустированная корона. Алконост — птица мудрая, но узнать ее секреты могут только те люди, что обрели за свою жизнь огромные знания. Как и другим птице-девам, ей дана власть над погодой, а эмоции, которые вызывает пение Алконоста, сравнивают с любовью. Яйца она несет посреди зимы, "на крае моря", но не высиживает их, а опускает в морскую глубину на семь дней, а затем те сами всплывают на поверхность. После этого птице-дева высиживает их семь дней на берегу, а затем еще неделю после того, как вылупятся птенцы. Во все эти дни устанавливает спокойная погода, бури сменяются легким ветром. В конце урока преподаватель попросил завести отдельный пергамент для ведения личного бестиария, где будут краткие записи обо всех существах, которые они будут изучать на занятиях или самостоятельно. В четверг ребята первым уроком отправились в класс Превращений. Предметы, которые были напрямую связаны с миром волшебства по типу этого, вызывали у Мирославы неописуемый восторг и предвкушение, в отличие от того же Русского или Иностранного языка, Естествоведения или Высшей арифметики. Однако в Ведограде упор был сделан не только на узкопрофильное обучение, но и на предоставление знаний, которые давала средняя школа простаков, поэтому приходилось терпеть и обыденные предметы. Класс Превращений же был длинным помещением с высоким потолком, здесь было светло и много воздуха. Преподаватель Велеслав Трофимович Горынов сразу смог увлечь ребят интересной подачей материала. Выглядел он очень просто, с него можно было бы даже описать типичного мужчину славянской наружности: светлые, чуть растрепанные волосы, круглое лицо и широкая улыбка. Он был очень широк в плечах и чуть неповоротлив, хотя и не имел лишнего веса. Одет был в простую белую косоворотку, рукава которой закатаны до локтей. Ну просто народный богатырь! На первом занятии по его предмету ребята пробовали превратить колодезную воду в квас после того, как записали главную формулу. Работа, как рассказывал преподаватель, была несложной ввиду того, что и то, и другое представляло собой жидкость. Надо было лишь поработать над ее вкусом, не затрагивая других свойств. Яромир не до конца преобразовал одно в другое, но это был хороший результат для первого занятия, а вода Мирославы лишь немного покачивалась в чашке. Занятие было сдвоено с группой первого курса коляды, где отличился ученик Иван Третьяков, получивший похвалу от учителя. Среди яриловцев преобразовать жидкость до конца удалось Иванне, буквально со второго взмаха ее ладонью, на указательном пальце которой сидел золотой перстень с янтарем, напиток изменил свои свойства. Велеслав Трофимович, отпив из ее объемной деревянной кружки, довольно причмокнул губами и допил квас до последней капли, поставив ученице «твердую» пять. А вот в пятницу был назначен урок Колдоведения. Муромцева Алексина Егоровна была взрослой женщиной. На переносице у нее сидели очки с толстыми линзами, делающими ее зрачки еще больше. Одета она была в строгий пиджак с юбкой до пола и с накинутым расписным платком на плечах. Однако цвет ее костюма был изумрудно-зеленый, что в совокупности с очками делало ее похожей на человекоподобную стрекозу. — Это наш с вами первый урок и ваше первое разрешенное колдовство в этом кабинете, — говорила преподаватель, сидя за учительским столом. — Я попрошу изучить вас дома первую главу со страницы три и до страницы восемь. Это введение в предмет. Сегодня же мы будем пробовать первое заклинание, входящее в программу вашего курса. Запишите себе в пергамент, оно называется «Леваре», что с латыни переводится как «облегчать, поднимать». Класс зашуршал бумагой и перьевыми ручками, скрипя ими по поверхности шершавых листов. — Первый раздел нашего предмета: домоводство. Эти навыки вам точно пригодятся. Научитесь заколдовывать утварь, и в вашем жилище всегда будет чисто. Итак, положите перед собой на стол ваши художественные кисточки и поднимите вашу рабочую руку с перстнем. — Кисти? Как они помогут нам в домоводстве? — хохотнул какой-то мальчишка с задних парт. Звали его Енисей Войнович — паренек с пепельно-русыми волосами. Карие глаза у него были такими круглыми, что черты лица его казались похожими на оленьи. С ним сидел Влас Кочубей, черноволосый и широкоплечий, наверное, как подумала Мирослава, в своей школе точно пользовался популярностью у девчонок. Вел он себя расслабленно, всегда улыбался и не стеснялся громко шутить. Сейчас Влас хохотнул на реплику соседа. — А вы, молодой человек, думаете, что сразу сможете поднять в воздух веник? Я бы с удовольствием на это посмотрела, но я работаю не первый год! Готовим кисти! Заклинание «Леваре» делает предмет невесомым, позволяющим поднять его в воздух. Все выполнили требования и приготовились. Мирославу удивляло, как серьезно каждый подходил к обучению. Опять же, в ее гимназии многие учились из-под палки. Учитель приподняла свою руку и сделала легкое движение кистью вправо где-то на двадцать пять градусов, а затем плавно приподняла указательный палец, чуть рассекая воздух снизу вверх. Ее длинная кисть с пушистой щетиной легко взлетела и зависла в воздухе. Объяснив всем технику выполнения, она стала наблюдать. Из разных концов класса стали доноситься пыхтения, одобрительные возгласы или раздраженное «цоканье» языком. Мирослава чуть подождала, наблюдая за своим соседом по парте. Кисть Яромира с пятого раза все же взмыла в воздух, зависнув прямо перед глазами парня. Она висела в воздухе неровно, будто балансировала, но все же оторвалась от парты. Алексина Егоровна одобрительно кивнула головой. Когда Мирослава сделала свою первую попытку — ничего не произошло. Магия, которую она раньше чувствовала в районе перстня — теперь замолчала. Повторив движение еще несколько раз, девочка поняла, что устала так, будто целый день копала картошку. Ну или отсидела на шести уроках по Высшей арифметике... — Что такое, Мирослава? — подошла к ней преподаватель. — Дай руку? Она аккуратно приподняла левую кисть девочки и осмотрела перстень, кивая мыслям в своей голове. — Сложно. Необыкновенно. Нужен другой подход, попробуй... — учитель не договорила, так как в другом конце класса раздался визг учеников. Виталик Пожарский, у которого случился рассинхрон со своим перстнем на классном часу, в очередной раз доказывал принадлежность к своей фамилии. Его кисточка тоже висела в воздухе, но пылала таким сильным огнем, что искры летели во все стороны. Его сосед Матвей мгновенно вскочил и отошел в сторону от греха подальше. Сидящие за ними Влас Кочубей и Елисей Войнович громко заржали. Алексина Егоровна махнула рукой, и огонь пропал, а она внимательно посмотрела на мальчика. — Столько талантов поступило в этом году, — улыбнулась женщина, чем удивила Виталика, который уже ждал нагоняя за нарушение техники безопасности. — Виталий, останься после уроков, я объясню правильную технику. Учитель повернулась обратно к Мирославе: — Твой камень горд, учти. Вряд ли кто-то из ныне живущих подскажет тебе, как с ним работать. Будем пробовать разные подходы, — она почесала квадратный подбородок. — Приходи в следующий понедельник. Пока поработай с этим перстнем, может еще отзовется. У вас до которого часа уроки на следующей неделе? — Расписание выдадут на выходных, но обычно после обеда последнее занятие, — ответила Мирослава, чувствуя обиду. Она была единственной, чья кисть вообще не оторвалась от поверхности парты. — Вот приходи потом сразу ко мне, как закончатся уроки. Выходные пролетели так, словно их и не было. Все сидели за уроками, конспектируя и отвечая на вопросы после параграфов. Кипы раскрытых книг были разложены по всем столам в комнатах учеников, из-за чего не видно было их самих. В воскресенье все валились с ног от непривычно большого объема домашней работы и рано легли спать, проболтав с друзьями и соседями совсем недолго. Утром второго понедельника сентября девочка, к ее удивлению, не встретила Яромира ни в момент выхода из хребта, ни на завтраке. Никита и девочки тоже только пожимали плечами. Парни вчера рано легли спать, а когда объявили подъем, то его в постели уже не было. Ее соседки по комнате тоже его не видели. Они так же, как и Мирослава, не знали, в какой комнате он живет. Никита уже чуть позже сказал, что их заселили в правую комнату «Каменного» блока. Мирослава, вспомнив, что Полоцкий последние дни выглядел каким-то разбитым и слишком бледным, решила быстро сбегать до палат медзнахарского госпиталя. Однако медзнахари ее не пустили, аргументируя тем, что многие ученики с непривычки к такому влажному воздуху Подгорья заболели, и ей не стоит разносить заразу. На деле и она сама в последнее время мучилась с противным насморком… День тянулся мучительно медленно, а сидеть одной за большой партой было безумно скучно. Оказывается, они с Яромиром даже на занятиях умудрялись много общаться и постоянно друг другу помогали. Ощутив яркий контраст, девочка чувствовала себя немного потерянной, хотя она все перемены общалась с девчонками. Они, будто чувствуя ее поникшее настроение, ни на минуту не оставляли одногруппницу в одиночестве. На самом деле адаптироваться к новым условиям жизни оказалось легче, чем она себе представляла. Третья пара, которой был поставлен английский язык, закончилась, и Мирослава двинулась к кабинету Колдоведения. Как разбираться в этих "норах-коридорах" школьного уровня она так и не поняла, но, что удивляло — кабинет всегда находился сам, так что больше за прошедшую неделю никто не опаздывал на занятия. Громко постучав, Мирослава открыла дубовую дверь и заглянула внутрь. Алексина Егоровна склонилась над пергаментами и что-то перечеркивала в них красными чернилами. Наверное, проверяла чью-то самостоятельную работу. Подняв голову и прищурившись сквозь толстые линзы очков, она махнула девочке рукой, приглашая войти. Перенеся оценку в журнал, преподаватель убрала все листы в сторону и, тяжело вздохнув, посмотрела на ученицу: — Как тебе Ведоград, Мирослава? — женщина выглядела приветливой и немного уставшей. — Нравится, — улыбнулась девочка, ни разу не кривя душой. Она подошла ближе, встав от учительского стола в паре шагов. — Это самое главное, — кивнула Алексина Егоровна. — Ты не рассматривай наше занятие как «подтягивание отстающего двоечника». У тебя особый случай. Алмаз сам по себе камень противоречивый. На прошлой неделе я написала мастеру, который тебе изготавливал перстень: он уверяет, что тандем на удивление гармоничен, а это прекрасно и странно при союзе благородного алмаза и брутального железа. Мирослава это уже и так знала, а теперь ждала, подскажет ли ей кто-нибудь, что с этим делать. — Я могла бы сказать, что тебя ждет непростая судьба, и что вообще передо мной сидит будущая великая ведьма, но я не предсказательница, увы. Однако все те, у кого был раньше перстень с таким камнем — были поистине могущественными волхвами, воеводами, колдуньями и всеми прочими, которых можно объединить одним словом — ведьмагами. Но не будем вешать на тебя такие неподъемные ярлыки! Девочка жевала нижнюю губу. Почему алмаз выбрал ее? Себе она не казалась ни великой, ни, тем более, могущественной. Да уж, могуществом так и пышет, да только кисточку не может в воздух поднять. — Мастер в письме мне написал, что своему алмазу ты будешь доказывать право его носить. Долго он будет тебя изучать, может быть, даже очень долго. А это, к сожалению, непозволительная роскошь в наших условиях, как ты понимаешь. Мирослава нахмурилась. И что же ей делать? Ждать десяток лет, а потом самой изучать все с нуля? Или, может, ей вообще потребуется покинуть школу? Муромцева, заметив, что девочка поникла, тут же попыталась ее подбодрить. — Погоди расстраиваться! Я пообщалась с вашей заведующей, Ириной Александровной! Такой вопрос никак не мог остаться на уровне обсуждения с классруком, к тому же она пока не приехала. Николай Михайлович подтвердил, что наша идея вполне реализуема, поэтому сегодня он наконец освободился и ждет тебя у себя. Мирослава неприлично открыла рот, пока ничего не понимая. — Простите, мне придется поменять перстень? — спросила удивленная юная ведьма. Она уже слышала от ювелира о таком варианте, но почему-то ей совершенно не хотелось расставаться с кольцом. — Да, увы!ᛣᛉ
Через тридцать минут Мирослава шла по Малахитнице рядом с Алексиной Егоровной, из-за своих тяжелых дум не замечая красоты этого места. Женщина держала ровную осанку, что в очередной раз напомнило девочке не горбиться. Но тот факт, что именно у нее в жизни и учебе все шло через Пень-Колоду, как говорила бабуля, сильно ее подкашивало. Взрослая жизнь началась слишком резко и спонтанно, к этому, как оказалось, сложно быть готовым заранее. Хоть она и все ее одногруппники были пятнадцатилетними подростками, выглядели они старше своего возраста. Видимо, магия побуждала их быстрее взрослеть и расти, чтобы поместиться в них самих без вреда для здоровья. Но вот, в отличие от внешности, взрослые проблемы юная психика была пока не готова решать. Не было опыта... Вскоре они оказались около Чеканного двора. На улице, где располагались административные здания-терема, было немноголюдно. Служащие еще дорабатывали свой рабочий понедельник, а студенты и аспиранты находились на занятиях. Улицы пустовали. Пройдя по высокому крыльцу и зайдя в приемный холл, они вместе прошли к мастерской Николая Михайловича Болина. Преподаватель Колдоведения постучалась и, услышав громкое: «Войдите!», открыла дверь и прошла внутрь, пропуская перед собой ученицу. — А, вот мы и снова встретились, сударыня, — улыбнулся мастер-чеканник, привстав со своего рабочего места. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, а штаны висели на подтяжках. — Здравствуй, Мирослава! — Здравствуйте, — кисло кивнула та на его приветствие. — Алексина Егоровна, чайку? — засуетился мужчина, оглядывая мастерскую в поисках чайника. — Нет, спасибо, скоро ужин, — отказалась женщина и вышла в коридор, пообещав дождаться Мирославу за дверью, чтобы не мешать процессу замены перстня. Мастер пригласил девочку сесть и сам примостился на свой рабочий стул. — Итак, сударыня, сейчас мы поступим следующим образом, — без лишних вступлений начал Николай Михайлович, сомкнув мозолистые пальцы в замок и положив руки на стол. — В моей практике такое бывает, иногда ученики не уживаются со своими помощниками. Это порой случается ни с того, ни с сего даже на старших курсах! Он достал тот самый бархатный мешочек, из которого девочка в первый учебный день выудила свой алмаз, а также коробочку с металлами. Мирослава понуро наблюдала за его неторопливыми и размеренными движениями. — Алмаз капризой оказался, ждет твоих подвигов, чтобы понять тебя. Поэтому и молчит, как партизан. А как подвиги совершать, когда магии нет, верно? — спросил мастер, не ожидая ответа. — Извини, что ты потеряла почти две недели учебы зазря, но мне надо было согласовать свое решение с одним отделом. Неважно, главное, что мы можем попробовать подобрать второй перстень! Он протянул девочке бархатный мешочек, держа его мозолистыми пальцами. — Первый раз мы сначала выбирали металл, но то было на ведущую руку, теперь же подбираем перстень для ведомой, а тут порядок обратный, — пояснил мастер. Мирослава засунула дрожащую руку в мешочек по самый локоть. Она, как и в свое первое посещение, перебирала пальчиками камушки, ища свой. И он нашелся. Одномоментно. Почувствовав те самые импульсы, школьница вытащила руку, раскрывая ладонь. Николай Михайлович активно и одобрительно закивал головой. — Прекрасно, прекрасно! Девочка не знала, что за камень она вытащила. Но он был похож на... Конечно, на ее цвет глаз! Переливы голубого, зеленого и фиолетового! Открыв шкатулку с металлами, мастер по очереди предлагал ученице кругляши. Действуя в обратной последовательности, с конца списка ей был предложен первый металл какого-то грязно-черного цвета. Со скептицизмом взяв его в руки, Мирослава смотрела на стрелки странного прибора, который помогал мастеру определять его свойства. — Это он, — просто сказал мужчина, и девочка отдала кругляш обратно. Николай Михайлович молча забрал металл, измерил некоторые показатели на специальном приборе во второй раз, скидывая все в отдельный мешочек и делая заметки на маленьком клочке пергамента. — Я бы на вашем месте, — обратился он к ученице, — внимательно изучил свою родословную. Мирослава чуть изогнула светлую бровь, а мастер просто закивал, без слов подтверждая сказанное ранее. Но на этот раз он не отпустил девочку, а попросил ее ждать здесь. Нельзя было допустить, чтобы она в одиночестве примеряла второй перстень, так как последствия могли быть самыми неожиданными. Через час тоскливого ожидания и бездумного рассматривания интерьера мастерской, если этот творческий беспорядок и хаотичную расстановку приборов можно было назвать интерьером, мастер наконец вышел из кузницы. Красный, с каплями пота на лбу и шее, он прошел к рабочему столу, вытирая руки тряпкой. — Позови Алексину Егоровну, пожалуйста. Девочка вышла и пригласила преподавательницу пройти. Оторвавшись от книги, женщина ловко встала с лавочки и последовала внутрь. — Все готово, — ввел ее в курс дела мастер и достал деревянную шкатулку. Мирослава отодвинула крышечку с выгравированным молотком и уставилась на необычное, словно северное сияние, произведение искусства. — Но давай сделаем так... Не снимай пока перстень с левой руки. Пускай он тоже к тебе привыкает, раз ему нужно время. Она вытащила изделие и просунула в него указательный палец правой руки. Взрослые застыли в ожидании. Но единственное, что произошло — серебристая нить из перстня с алмазом соединилась с яркой нитью из второго перстня, переплелась и объединилась, а затем исчезла. — Полная гармония! — восторженно заключил Николай Михайлович, хлопнув в ладоши. — Простите, а что это за камень? — спросила Мирослава, когда нити исчезли в перстнях. — Лабрадорит, — ответил мастер и, видя все еще непонимающий взгляд школьницы, стал рассказывать: — Это идеальный камень в нашем случае. Он отлично раскроет весь твой потенциал, возможно, даже откроет нам твои тайные способности. А в совокупности с титаном, который станет твоим верным спутником до конца, будет давать мощную, сильную и, главное, стабильную энергию. Может, опробуем, а, Алексина Егоровна? Женщина кивнула. Она стояла, сложив руки на груди и молча наблюдая. — Помнишь, что мы изучали на уроке? — учитель повторила своей рукой замысловатое движение и произнесла «Леваре». Девочка кивнула, давая понять, что готова, и завертела головой, придумывая, что бы можно было поднять. Николай Михайлович предложил ей свою перьевую ручку. Собравшись с духом, Мирослава на автомате повторила движение с поворотом кисти и разрезанием воздуха указательным пальцем. Левая рука, к ее удивлению, также чуть приподнялась и развернулась ладонью вперед, чисто интуитивно, ведь этому ее не учили. — Леваре! Ручка взмахнула вверх так быстро, что это было практически незаметно глазу, но тут же остановилась, когда школьница интуитивно притормозила ее левой рукой. — Поразительно! — восхитилась учитель Колдоведения, а мастер лишь одобрительно хмыкнул. — Николай Михайлович, дайте ей, пожалуйста, что-то потяжелее! Мастер заозирался, крутя головой в разные стороны, и подал длинную тяжелую щетку с густой щетиной, которой стряхивал пыль и остатки металла. Школьница, взмахнув руками, спокойно подняла и ее, почти не ощущая разницы в весе этих предметов. — Отлично! Теперь добавь к заклинанию Леваре слово Веро! Леваре Веро! — и Алексина Егоровна показала замысловатое движение. Мирослава, сосредоточившись, произнесла заклинание и с удивлением обнаружила, что щетка, поднявшись, принялась энергично сметать все предметы и мусор со стола мастера, беспорядочно скидывая их на пол. Получилось! Восторг! Счастье!ᛣᛉ
На следующий день Яромира все еще не было ни на завтраке, ни на уроках. Иностранный язык, Мирослава выбрала английский, а следом и Естествоведение прошли довольно-таки интересно. Лекции проходили не скучно: на Иностранном учитель много спрашивал учеников, чтобы определить их уровень знаний, а на Естествоведении преподаватель объяснил, что на его уроке будут изучаться стыки физики, химии, биологии, астрономии, географии и геологии, а также соответствующие им явления живой и неживой природы. Учителя и старосты, которых Мирослава донимала расспросами о друге, ничего толком не объясняли. Только лишь то, что он скоро поправится и вернется к учебе. Решив не испытывать судьбу и наспех пообедав, она заранее выдвинулась на урок Высшей арифметики, чтобы не опоздать. Петляя по коридорам, юная ведьма подошла к кабинету и оперлась спиной о стену. Сегодня было лекционное занятие, предполагавшее совмещенную лекцию с общиной коляды. Потихоньку у кабинета стали собираться ученики, кучкуясь маленькими группками. — И где же твой верный пес, Морозова? Отпустила с поводка? — выкрикнула в сторону Мирославы девочка с рыже-красными волосами, когда яриловка вышла в нужный коридор и подошла к аудитории. Вышивка одного дубового листа на белом воротничке и на груди светло-серого мундира указывала на принадлежность рыжей девицы к первому курсу коляды. Мирослава, оглядевшись, поняла, что яриловцы пока не спешили на урок: беспечные, они часто приходили на занятия в самый последний момент. — Может, для начала представишься? Ты меня, видимо, знаешь, а я тебя вижу в первый раз, — все-таки ответила яриловка, стараясь не выглядеть испуганно. У нее было немного подруг, а, точнее, только Катя, поэтому опыта в общении с девочками было недостаточно. В этот момент в голову стрельнуло осознание: как же ей не хватало ненавязчивого Яромира, отсутствующего из-за его болезни. Пускай выздоравливает быстрее! В коридоре повисло молчание. Колядники навострили уши и повернулись в сторону громкого разговора. — София Мирская, — задрав нос, представилась первокурсница и вышла чуть вперед, будто ее фамилия должна была о чем-то рассказать собеседнице. — Мирослава Морозова, — коротко кивнула Мира, хотя уже четко понимала, что девочка знает ее имя, раз вообще завела подобный разговор. — Так что ты там говорила про Яромира? — Думаю, ты все услышала с первого раза, не люблю повторяться! Выпрямив спину, Мирослава уставилась на собеседницу, понимая, что выглядит та так, словно была сказочной красавицей. Рыжие густые локоны, миловидные черты лица, стройная фигура. Мирослава и сама не была гадким утенком, но в присутствии таких красивых людей часто терялась. — Не вижу смысла отвечать на твои провокационные заявления, — она и сама удивилась, как по-взрослому прозвучала фраза. Что ж, молодец, пора учиться решать конфликты словами, а не кулаками, как приучили ее мальчишки в деревне у бабули. А именно дружба с Женькой, ее другом из поселка Славенки, научила ее решать вопросы не совсем дипломатичным способом, а за такое могли и исключить. Тяжело вздохнув, она помолилась всем малоизвестным ей славянским Богам, чтобы те дали ей терпения. София ухмыльнулась, чуть наклонив голову вбок. Ее рыжая шевелюра красиво покачнулась влево. — Вообще-то, я его давно знаю. — И? — не понимала такого долгого вступления Мирослава. Она нервно облизала губы, заметив, что стали подходить ее одногруппники. Так было спокойнее, хотя она не успела с кем-то подружиться настолько, чтобы за нее вступались. — Просто не понимаю, — пожала плечами София. — Ну, возможно, умственная деятельность слишком тяготит твой не натренированный думать мозг. Ты немного поработай над этим, и мы вернемся к разговору. Послышались смешки со стороны яриловцев, что чуть подбодрило представительницу их общины, участвующую в споре. — Очень смешно, — протянула София и снова тряхнула длинными закрученными волосами. — Скорее всего, тут замешана твоя родословная, ищет подружку себе под стать, ничего более. — Что за бред? — улыбнулась Мирослава: этот разговор явно не собирался близиться к логической развязке, что бесило. — Никто за мной не бегает, а я никого к себе не привязываю. Мы просто хорошо общаемся! Когда София подошла еще ближе, Мирослава выпрямилась. Не будучи сильно высокой, сейчас она была в проигрышной позиции, смотря на недружелюбно настроенную собеседницу снизу вверх. — Как же, просто общаетесь. Наверняка история с твоими перстнями его привлекла, — она специально повышала голос, чтобы разговор точно стал достоянием всего Подгорья. — Мы познакомились еще до того, как меня выбрал алмаз. А второй перстень на замену мне подобрали вообще только спустя почти две недели после начала учебы. София недовольно хмыкнула и тоже повернулась к своим одногруппникам. Те выглядели озадаченными и тихонько перешептывались. — Раньше и мы с ним также хорошо общались, пока не раскрылись некоторые подробности. — И какие же? — О, так ты не в курсе? Забавно. — Этот разговор мне надоел. Что тебе надо? София вздохнула так, будто на ее плечах лежал весь груз и тлен этого мира. Хорошая актерская игра. — Сиди и не высовывай свой нос, а еще держись от него подальше. — Это предостережение? Или угроза? — Мирослава задрала нос повыше, так как была ниже ростом. — Он — демон во плоти. Несмотря на ангельскую внешность, — это было сказано уже тише. Интересно, почему? Мирослава сжала челюсти еще сильнее. Она не понимала совершенно ничего из того, что сейчас было сказано, поэтому раздражение все сильнее забурлило в венах, заменив собой кровь. Неподалеку встали Астра с Иванной и непонимающе наблюдали за разговором. — Мира, что происходит? О ком речь? — громко и строго спросила черноволосая Астра, настороженно глядя на Софию. — Мирская, чего тебе снова надо от всех? — Кузнецова, остынь, — отмахнулась от нее колядница, хотя все же напряглась, явно не желая вступать с Астрой в спор. Они что, знакомы? — Некрасиво так говорить, тебе не кажется? Тем более, если раньше вы дружили, — заметила Мирослава. — Ты его уже защищаешь, — покачала головой рыжая, переступив с ноги на ногу. — Я скажу так. Раз уж ввязалась, то держи его на коротком поводке. Не хочется, чтобы в школе вдруг начали умирать ученики. Или еще чего похуже. Мирослава не знала, что может быть хуже смерти. Она поправила лямку сумки, давившую на плечо, и пыталась выровнять свое участившееся от раздражения дыхание. Яриловка просто хотела развернуться и уйти, оборвав всю эту бессмыслицу, но София продолжила: — Его-то папочка отмажет, а вот кому-то здоровье уже будет не вернуть... Тут терпение Мирославы кончилось. Скинув с плеча тяжелую сумку, она кинулась на обидчицу своего товарища. Схватив ее за длинные волосы, потянула на себя. Та, не ожидая этого, громко завизжала и попыталась оттолкнуть яриловку, но не тут-то было. Общаясь все детство с мальчишками, Мирослава не раз участвовала в уличных драках и, уж тем более она никогда не давала обвинять ее друзей при всех. Это было подло! Почувствовав, что ногти Софии впились в ее щеку, резко оттолкнула девочку и тут же левой рукой залепила той пощечину. Драка возобновилась по новой, когда девочки снова вцепились друг другу в волосы, вырывая их с корнями. Толпа учеников стала увеличиваться, и кто-то все-таки решил разнять дерущихся. Когда Мирославу обхватили за талию и подняли в воздух, оттаскивая подальше, она замотала ногами, один раз попав той по руке форменным сапогом. Мирскую также оттаскивал ее одногруппник Иван Третьяков, крепко держа ту в тисках и не давая вырваться. — Тварь! — визжала она. С ее губы текла кровь, видимо, удар пришелся перстнем именно в это место. — Никогда не позволю говорить плохо о моих друзьях! — Психованная! Видишь, Яромир, она тебе не ровня, простачка, никаких манер! Яромир, оказывается, это он держал Мирославу и выглядел очень больным, в ответ на обвинения просто покачал головой. Он, в отличие от остальных, прекрасно понимал, что здесь произошло, хоть и успел только к концу представления. Софию юноша знал уже давно. — Прекрати, Мирская, не позорься еще больше, — холодно процедил яриловец. Мирослава яростно вырывалась из его хватки, но он был не только выше нее, но и сильней. Намного, раз спокойно удерживал на весу подругу. — Со мной дружить тебе нельзя, а с ней можно, так, получается?! — переходила на крик София, также сдерживаемая одногруппником. Старосты появились, словно из ниоткуда, не давая возможности рассудительно ответить старой знакомой. — Расходимся! — громко кричал раскрасневшийся Илья Ярославцев. Он, скорее всего, бежал, потому что дышал очень часто и прерывисто. — Слав, разгоняй своих, а участников драки к заведующим, — обратился он к высокорослому старосте коляды. Тот выглядел недовольным, но ничуть не удивился произошедшему. Такие стычки с яриловцами были практически обычным делом. Однако чаще это происходило в темных коридорах, где дрались тихо и по делу, а не перед началом урока средь бела дня. Ярославцев повернулся к Яромиру и, оглядев его пленницу, просто указал в сторону выхода в другой коридор. Мирослава не могла унять адреналин, а злость не утихала. Она была рада видеть Полоцкого, однако было неловко, что она влезла в драку именно из-за него. Он шел рядом и выглядел так, будто который день болел гриппом, а его кости все еще ломило от болезни. Слова Софии не укладывались и вовсе у нее в раскалывающейся голове. Уже второй раз за пару недель Мирослава подходила к кабинету заведующей. Кажется, это уже стало превращаться в плохую традицию. За драку ей точно грозит отчисление. И неважны мотивы. Илья пропустил их внутрь, а сам заходить в кабинет не стал. Около стола Ирины Александровны Поднебесной стоял и заведующий общиной коляды. Мужчина лет сорока стоял, сложив руки на груди. Он чуть покачивался, перекатываясь с пятки на носок. Его темные волосы были аккуратно зачесаны по боковому пробору. Черты лица были настолько тонкими и грубыми, что казалось, о них можно порезаться. Следом за яриловцами зашла София, встав от них как можно дальше. — Не кажется ли вам, моя дорогая Ирина Александровна, что ваши ученики слишком часто нападают на моих? В этом году прям рекорд поставили, на дворе двенадцатое сентября. Поднебесная кинула строгий взгляд на мужчину. — Давайте не будем пороть горячку, Георгий Владленович. Разберемся, а потом будем ставить рекорды. Она повернулась к ученикам, поправляя синий платок на плечах. — Что произошло? Ученики молчали. Георгий Владленович довольно хмыкнул. Казалось, ему эта ситуация доставляла удовольствие. — Причина драки? Отвечать явно никто не собирался. Тишина прервалась, когда в дверь громко постучали, и Ирина Александровна махнула рукой, открыв ее. В кабинет прошла хмурая девушка, ступая по каменному полу вальяжной, но очень тихой, как у кошки, походкой, хоть на ногах и были надеты тяжелые сапоги по типу тех, что носили школьники. Все ее лицо было испещрено шрамами, а один из самых крупных шрамов проходил по левой щеке и даже чуть задевал веко. — Не успела я приехать, а мои уже в кабинете заведующей общиной. Хоть что-то в этом мире неизменно! — она весело заулыбалась. Мирослава посмотрела на Яромира, обменявшись с ним непонимающими взглядами. Архаров тем временем скривился, будто вместе с классруком яриловцев в кабинет влетел неприятный запах. — Рогнеда Юлиевна, очень хорошо, что вы уже вернулись! — Ирина Александровна доброжелательно кивнула ей, а потом повернулась к яриловцам. — Это ваша классная руководительница — Пень-Колода Рогнеда Юлиевна, прошу любить и жаловать! Черноволосая девушка с высоким конским хвостом, одетая в узкие джинсы, высокие сапоги и кожаный длинный ферязь, коротко кивнула всем присутствующим. Кажется, преподавательницу не очень расстраивало то, что ее новые подопечные уже что-то натворили. — Предлагаю продолжить. Яриловцы опять устроили средь бела дня мордобой! — вставил слово Георгий Владленович, прищурившись. Рогнеда фамильярно села на край стола заведующей и посмотрела тяжелым взглядом на школьников. Но она не скрывала явного восторга от того, что видела. — Грех не колотить ваших колядников, когда они не следят за языком! — девушка покопалась пальцами, сплошь разрисованными какими-то знаками, во внутреннем кармане ферязя, и вытащила какую-то коричневую палочку. Откусила и начала ее смачно жевать. Сера, как догадалась Мирослава. Бабушка жевала такую же, предпочитая ее современным фруктовым жвачкам. — Я бы вас попросил! — взвился Архаров, услышав последнюю реплику. — Лучше б вы занимались воспитанием своих подопечных, а не шлялись где попало! Рогнеда Юлиевна не двинулась с места, а лишь продолжала щуриться, наблюдая пронзительными светло-голубыми глазами с черным ободком вокруг радужки за учениками. — Да-да! Ближе к делу! — она повернулась к ребятам, посмотрев именно на Мирославу, обалдевшую от нетипичности поведения их учителя. — Из-за чего сцепились? Школьники молчали. Ирина Александровна же только наблюдала, стоя около своего стола. — А в ответ... тишина! Прям рай для учительских ушей. Только тишину надо было соблюдать десять минут назад, а не устраивать бои местного значения! Дети известнейших, благородных семей! — почти кричал Архаров, нервно выпячивая нижнюю челюсть. — Это моя вина, — раздался голос Яромира. Однако даже признавая свою вину, виноватым он не выглядел. Больным — да, но виноватым — точно нет. — Что, девочки, не поделили молодого князя? Да еще какого! С приданым! — усмехнулся Георгий Владленович и, засунув руки в карманы брюк, стал нервно расхаживать по кабинету, громко топая каблуками сапог. Заведующая ярилиной общиной гневно посмотрела на него и склонила голову вбок, что-то обдумывая, а потом обратилась к ученику: — Яромир, ты покинул медзнахарские палаты около получаса назад. И тут же организовал драку, так, получается? Мирослава, услышав про это, кинула взгляд на товарища. Значит, ей не показалось, что выглядит он все еще болезненно. Пень-Колода тоже уставилась на парня, сама себе кивнув. Наверное, учитель сразу поняла, кто перед ней стоит. — Получается так, — ответил парень, пожав плечами. — Ничего не понимаю, — сказала Ирина Александровна, сев от усталости на стул. — Да что тут понимать. Кого-то он выгораживает. Остается определить, кого именно, — выразил свои догадки Архаров. Девочки все так же молчали. Только Мирослава стояла, почти не шевелясь, а София изредка охала от боли, когда вытирала разбитую губу или пыталась распутать волосы. Рогнеда Юлиевна в упор и без стеснения уставилась на колядницу, но задать вопрос не успела, ее опередил Архаров: — София Сергеевна, может, вы нам поведаете причину драки? Ученица поморщилась, как от резкой зубной боли, но ничего не ответила, тем самым удивив Мирославу. Она-то думала, что София мигом выболтает все, что произошло в школьном коридоре. Георгий Владленович взял три папки с личными делами. — ЯроМИР Полоцкий, — прочитал он его имя в личном деле, делая акцент на корне слова. — София МИРская, Морозова МИРослава. Такие МИРовые имена! Да только поступки совсем НЕ мирные! Скучно стало? Значит, будем вас мирить. Ребята подняли головы. С интересом также посмотрела на заведующего общиной коляды и Ирина Александровна. Пень-Колода же фыркнула, явно не одобряя его идею. — Итак, вот что я скажу, — продолжил он, — молчите, значит. Сдавать друг друга не хотите. Значит, будем воспитывать. С этого момента каждый день, пока мне не надоест, вы будете изображать сиамских близнецов. Совместная лекция? Сидите вместе. Отработку назначили кому-то одному? Идете втроем. София поджала губы, даже не борясь с читаемыми на лице эмоциями раздражения. Мирославе эта идея не понравилась в равной степени, и она пониже опустила лицо. Ее мучил стыд. Яромир же выглядел безразличным. — Слышали, что на старославянском мир значит? — спросила Рогнеда Юлиевна, привлекая к себе внимание. Мирослава нахмурилась, а ее друг и новая знакомая в лице Софии утвердительно кивнули. — Это крестьянская община, — решила все-таки уточнить классрук яриловцев, увидев, что не все в курсе. — Раз некоторые на это намекают, — подхватил Георгий Владленович, — то опустим вас на несколько титулов пониже и приобщим к обычной крестьянской жизни. — Свободны, — наконец объявила Ирина Александровна, но тут же добавила: — Отработки за сегодняшнюю драку вы будете проходить в столовой. Разобьете хоть одну тарелку — наказание будет продлено на один день. На данный момент назначаю неделю. Магию не использовать. — Будто они чему-то научились, — недовольно заметил Архаров. Коротко извинившись и первым выйдя из кабинета, Яромир ускорил шаг и вскоре скрылся в лабиринте коридоров. Мирослава, глядя ему вслед, только сейчас ощутила, что ее щека вся поцарапана, но кровь уже остановилась и засохла красными разводами. Потерев царапины рукой, яриловка тихонько зашипела. София, игнорируя свою новую оппонентку, двинулась в противоположный коридор, бросив на нее гневный взгляд. А Мирослава поплелась третьим путем, решив, что надо бы успеть сделать на завтра все задания, ибо вечером у них назначена «развлекательная программа» в виде отработки на кухне, а на урок они уже опоздали. — Мирослава Морозова? — окликнула ее Рогнеда Юлиевна, выходя из кабинета заведующей. Девочка остановилась, а невысокая преподавательница подошла ближе. — Хотела и с Яромиром заодно поздороваться лично, но, я так понимаю, он уже ушел? — Да, — кивнула Мирослава, чувствуя неловкость при взгляде на лицо классрука с глубокими шрамами. Та, поймав направление ее взгляда, легко стукнула ладонью девочку по плечу поверх школьного мундира. — Не бери в голову! Есть у меня хобби вне школы, которое не совсем безопасно для внешности! Они медленно пошли по коридору. Преподавательница шла очень тихо, от чего девочке казалось, что она и вовсе идет одна, да еще и топает, как медведь. — Вы у нас будете заговоры вести? — спросила Мирослава, не зная, о чем можно говорить с незнакомым взрослым человеком. — Да. Я вот, что хотела сказать: будь аккуратна. Не привлекай к себе лишнего внимания. Но и терпилой не будь! — коридор был пуст, и их голоса разбивались о каменные стены, создавая легкое эхо. Яриловка удивленно уставилась на учителя. Но только девочка открыла рот, чтобы уточнить: почему ей не надо привлекать к себе внимание, как преподавательница цокнула языком, все еще жуя серу. — Без лишних вопросов, Морозова! И Рогнеда Юлиевна быстро скрылась в ближайшем коридоре, поглубже запахнувшись в ферязь и подмигнув девочке напоследок. — Все чудесатее и чудесатее, — пробормотала Мирослава, нервно поправив ворот своего мундира.