Луна освещает одиноко стоящий в конце улицы дом. Её бледный свет обволакивает каменные стены, не решаясь заглянуть в окна, где любовью сплетаются два тела. Тэхён не хочет ни с кем Чонгука делить, даже с Луной и лёгким дуновением ветра из приоткрытого окна, потому лежат они на кровати, спрятанной от внешнего мира шёлковой тканью балдахина. В гулкой тишине слышится лишь треск горящих свечей и заходящийся в наслаждениях стон.
Чонгуковы волосы, небрежно рассыпавшиеся по тёмно-синей подушке, напоминают звездопад. Его бронзовая кожа, лишённая сковывающей одежды, поблёскивает от оставленной чужими губами влажности. Сам он давится вздохами, которые с его уст срывают поцелуи Тэхёна.
Тёмный Повелитель губами исследует его тело, целуя шею, плечи и грудь. Несмотря на ту жажду, которую Тэхён испытывает на протяжении почти уже десяти лет, он не позволяет ей взять над собой контроль. С тем, кто под его прикосновениями обессилено и уязвимо дрожит, он должен оставаться в трезвом сознании, чтобы не запятнать его невинное тело животной грубостью. Тэхён целует неспешно, вдумчиво и беспощадно чувственно, вкладывая в каждое касание губ свои восхищение невероятной красотой его личного Божества и готовность быть для него не только сторожевым псом, но и родным домом, в котором тот может ощущать себя в абсолютных комфорте и безопасности.
Чонгук чувствует себя укутанным в тёплое одеяло, сотканное из лоскутов безграничной любви и искреннего обожания. Те моменты, когда он удовлетворял себя самостоятельно, не идут ни в какое сравнение с тем, что его сейчас заставляет испытывать Тэхён. Это удовольствие в тысячу раз сильнее, поскольку в нём заключено не только физическое наслаждение, но и эмоциональное. Все фантазии и мечты, которые позволял себе и юный принц, и новоиспечённый король, даже рядом с реальностью не стоят. У реальности прикосновения теплее, поцелуи — более чуткие и бережные, а выглядит она намного-
намного живописнее. Тэхён своих тёмных волос и глаз почему-то стыдился, а Чонгук думает, что это — полнейшая глупость, ведь тот, целующий его прямо сейчас в шею по-особенному ласково и мокро, в любом своём облике самый-
самый в мире красивый.
Чонгук на каждую даже незначительную манипуляцию того, кого любит каждой частичкой себя, дёргается и дрожит, не имея сил совладать с испытываемыми эмоциями.
Старший всё замечает, потому отрывается от шеи, чтобы поцеловать в уголок губ бережно и тихо спросить:
— Гу, всё хорошо? — и пальцами заботливо убирает волосы с его лба, в который в очередной раз целует. И уточняет немного смущённо и неуверенно: — То, что я делаю, тебе приятно?
Чонгуку приходится проморгаться и проглотить очередной засевший в горле вздох, прежде чем ответить сбивчивое, но искреннее:
— Хорошо. И приятно.
Очень приятно.
Тэхён сразу же целует Чонгука в губы, срывая с его языка эти слова и проглатывая их, как самый изысканный десерт. Ведь больше всего он насыщается только тогда, когда его солнечному мальчику хорошо.
А Чонгуку хорошо
так, что его возбуждение с каждым поцелуем и сказанным словом становится всё более нестерпимым.
Тот час, что они провели в кровати, Тэхён делал всё, чтобы доставить Чонгуку удовольствие. Аккуратно уложил на кровать, абсолютно невинно целовал, а потом, когда жар чужого тела стал невыносимым, он избавил его от мешающей одежды. Себя же самого он такой щедрости не удостоил, напрочь забывая о собственных жаре и сковывающем дискомфорте.
Чонгук — первоочерёден.
И когда Чонгук прерывает поцелуи, Тэхён на несколько секунд успевает даже испугаться, что сделал что-то не так. А тот, у кого глаза в каком-то опьянении прикрыты и губы от поцелуев распухшие, молча подаётся вперёд и начинает всё ещё находящегося в замешательстве Кима беззастенчиво раздевать, стягивая с него одеяние из перьев. И в эту секунду в сознании Тэхёна происходит короткая заминка.
С одной стороны он прекрасно понимает чужое желание быть ещё ближе, чтобы кожа к коже и ни сантиметра между, ведь и сам мечтает о том же, сам уже мысленно плавится в лужу от каждого горячего вздоха и стона, от каждого рефлекторного толчка навстречу блуждающим ладоням. Но с другой — всё ещё очень боится. Для них обоих это будет первый взрослый опыт, и Тэхён очень переживает, что ненароком причинит боль или вызовет своими действиями отвращение. Конечно, он прочитал множество разных книг, в красках описывающих все детали единения двух мужчин. Но книжки есть книжки, они нередко бывают далеки от реальности. В реальности Тэхён даёт себе отчёт в том, что реакции разных людей друг от друга могут отличаться. То, что кому-то кажется хорошей идеей для реализации в постели, у другого может вызвать дискомфорт. Чтобы суметь сделать максимально хорошо
своему человеку, нужно изучить его тело, познать душу, прислушиваться к вибрациям сердца. Своего партнёра во всём нужно научиться
слышать, а для этого нужно время, много из которого Тэхён и так потерял.
Но Тэхён, пусть даже волнуется и переживает, пусть даже упустил часть их настоящего, всё же осознаёт, что душу и сердце своего короля знает, как свои, и прекрасно потому понимает, что тот, кто успел уже добраться до тэхёновой нижней рубашки и начать спешно расстёгивать её пуговицы, не остановится. Он
не простит, если Тэхён лишит его близости, с мечтами о которой он так долго жил.
Тэхён и сам себя не простит. Он мечтами о Чонгуке и сам слишком долго жил.
Потому Тёмный Повелитель мысленно успокаивается, берёт с себя обещание быть предельно внимательным и осторожным с самой главной ценностью этого мира и, оставляя позади все мечты и фантазии, протягивает руки к своей
реальности.
— Я помогу, — Ким предпринимает попытку расстегнуть оставшиеся пуговицы своей рубашки.
Но его руки мягко сбрасывают, жалуясь:
— Позволь мне побыть самостоятельным.
Тэхён позволяет. Не сдерживает улыбку чужой настойчивости и, скидывая с себя уже расстёгнутую рубашку, притягивает Чонгука к своей обнажённой груди.
Он, касаясь губами хрящика его уха, шепчет:
— Теперь позволь мне позаботиться о тебе, — и целует от виска до линии подбородка. И медленно, с расстановкой, возвращается обратно. Ни один участок кожи не оставляет без внимания, параллельно блуждая кончиками пальцев по его спине и собирая мурашки. — Хочу, чтобы ты не думал ни о чём, кроме своего удовольствия.
Чонгук задыхается в глубине произносимых слов и прикосновений. Чувствует, как, несмотря на то, что его крепко сжимают в объятиях, он всё равно теряет способность ровно стоять на коленях.
Тэхён мягко опускает его на простыни и, сплетая между собой пальцы их рук, вновь нависает сверху. Он даёт себе время полюбоваться с этого ракурса красивым лицом Чонгука, который от получаемой ласки весь раскраснелся. Ким всё ещё понять не может, чем заслужил этого человека,
каким вообще образом удостоился права касаться его тела. Он мог бы предположить, что это щедрый подарок богов, но вот только для Тэхёна существует только одно Божество, в которое он верит, и это сам Чонгук. Возможно, тот решил проявить к своему верному последователю благосклонность и спустился сам. Сделал такой подарок, с которым и за тысячу жизней расплатиться не удастся.
Чонгук — бесценен.
— Тэхён, поцелуй меня, — подаёт голос Чонгук.
«Перестань смотреть на меня, как на дорогую картину.
С тобой я — чистый холст, нуждающийся в твоих красках».
— Конечно. Всё, что пожелаешь.
Тэхён медленно спускается к его губам и целует, поочерёдно посасывая. С наслаждением оттягивает то нижнюю, то верхнюю и углубляет поцелуй, заставляя своего мальчика блаженно стонать. Пока Тэхён кончиками своих пальцев вырисовывает на его ладонях узоры, Чонгук в этом трепете с головой утопает.
Тэхён хочет подарить внимание и заботу каждой части этого бесценного тела, потому, оставляя на время чонгуковы руки, перемещается к его талии. Узкой, немыслимо изящной. Нежно её поглаживая и сминая, он чувствует таящий на подушечках своих пальцев шёлк его кожи. Киму приходится периодически отрываться от поцелуев, чтобы заглянуть в чужие глаза, затуманенные удовольствием, и убедиться: Чонгук реальный. Не персонаж чьей-то сказки, не драгоценный экспонат городского музея, а из плоти и крови сотворённый человек. Загнанно дышащий, взъерошенный. Настоящий. Но всё равно выглядящий, как самая немыслимая, неосуществимая мечта.
— Ты невообразимый, Чонгук.
Чонгук не успевает что-либо ответить или хотя бы подумать — его вновь целуют. Проникновенно, настойчиво. Да и вряд ли он смог бы сейчас хотя бы попытаться адекватно выразить свои мысли, ведь все они просто плавятся под натиском горячего тела старшего. Чонгук пальцами судорожно впивается в его плечи, подставляя шею под влажные поцелуи. И неконтролируемо толкается навстречу, изнемогая от желания быть полностью охваченным этим пожаром.
Тэхён чувствует, что Чонгук под ним раскалился до предела, за грань которого переходить уже нельзя. Там будет ждать только бесконечная боль от отсутствия необходимой разрядки. Потому он смещает вектор своих поцелуев на ключицы и солнечное сплетение. Тэхён целует, лижет, трётся носом и обеими щеками, впитывая в себя каждую частичку, чтобы не только осталась на его собственной коже, но и проникла под. Чтобы на языке и губах вечным отпечатком горела.
Чонгук выгибается, покорно подставляясь под ласку, и дышит загнанно. Стонет, когда Тэхён не задерживается на одном месте, а продолжает спускаться всё ниже и ниже.
Тэхён размещается у разведённых чонгуковых ног и смотрит на него изучающе сверху вниз. Пытается заглянуть в полуприкрытые глаза, обрамлённые дрожащими ресницами, чтобы убедиться, что в них присутствуют желание и обоюдное
согласие.
— Могу ли я продолжить, Ваше Высочество? — уточняет Тэхён, кончиками пальцев ведя по бедру.
— Да, — коротко отвечает король.
Ему, честно признаться, разговоры даются с трудом.
Он совсем не смущается, когда Тэхён приподнимает его ногу и подносит к своим губам. Не смущается, когда Тэхён, не обращая никакого внимания на короткие волоски на его коже, расцеловывает пространство от голени до бедра. Ничего из этого абсолютно его не смущает, как он для себя предполагал прежде, представляя моменты близости. Чонгука это, скорее обезоруживает. Он чувствует, что такому — преданному и безгранично его любящему — Тэхёну готов отдать свою жизнь. Готов лично, без размышлений и промедления, напороться на острие его кинжала.
Но Тэхён этими поцелуями показывает, что этого не потребуется.
Что будет по-другому:
«Я буду оберегать тебя ценой своей жизни. Стану пушечным мясом на твоей войне. Разреши мне быть для тебя всем».
И целует во внутреннюю часть бедра, пуская волну дрожи по всему телу.
У Чонгука голова идёт кругом, и он с трудом продолжает держать глаза открытыми. Но ему нравится,
ему хочется смотреть на Тэхёна, веки которого блаженно прикрыты, словно он испытывает невообразимое удовольствие, пробуя Чонгука на вкус.
— Ты очень сладкий, знаешь это? — оторвав голову и посмотрев на Чонгука томным взглядом, говорит Тэхён. — Я бы вечность тебя целовал, Гу.
— Мне и вечности было бы мало, — парирует Чонгук, вызывая у Тэхёна игривую и немного смущённую улыбку.
И когда Тэхён возвращает губы обратно на мягкую кожу бедра, то ладонью сквозь бельё мягко накрывает и его возбуждённое естество.
Это происходит достаточно внезапно и очень,
очень приятно, чтобы с губ Чонгука непроизвольно сорвался сдавленный стон, а сам он обессилено откинулся на подушки. При этом так непосредственно и естественно, что он мгновенно забывает о существовании неловкости и смущения, которые мог бы испытать. Чонгук не считает, что должен краснеть и закрываться от того, кто знает и любит его лучше и больше, чем самого себя, кто второй час действиями это доказывает. К тому же, он сейчас слишком разнеженный и залюбленный, чтобы суметь проявить инициативу и попытаться подарить такое же наслаждение. Да и желания забирать себе «бразды правления» у него, честно говоря, даже нет. Ему нравится покоряться. А Тэхёну нравится покорять.
Тэхён, кажется, дразнится, поскольку долгое время продолжает поглаживать чонгуков член сквозь ткань белья, не заходя дальше и совершенно беспощадно при этом расцеловывая область вокруг. Чонгук, хоть и чувствует от этого некое сумасшествие, граничащее между «приятно» и «невыносимо хочется большего», всё же понимает, что именно так всё и должно быть. Он слишком долго об этом моменте мечтал, чтобы позволить ему быстро завершиться.
Тэхён обходительный, ласковый, нежный. Каждое его прикосновение пропитано невообразимой аккуратностью и заботой, из-за которых Чонгук чувствует себя по-приятному хрупким. Он то и дело, не прерывая ласк, поднимает взгляды на своего короля, желая убедиться, что всё в порядке. И восполняет отсутствие перед глазами образа того, по кому он ежесекундно скучает. Даже когда буквально находится рядом.
Возможно, прелюдия длится ещё час, возможно — всего лишь несколько минут. Чонгук не понимает, поскольку от накрывающего с головой удовольствия только и мог что комкать пальцами простынь и пытаться урвать губами побольше кислорода.
Но он нестерпимо ярко ощущает тот самый момент, когда его лишают белья и тэхёново горячее дыхание касается его сочащейся смазкой головки, а длинные тонкие пальцы обхватывают основание. Эта долгая секунда, когда Чонгук осознаёт, что прямо здесь и сейчас он сплетается с Тэхёном воедино, похожа на яркую вспышку света. Она выбивает из-под ног почву, заставляя Чонгука выгнуться дугой и в очередной раз обессилено откинуться на небесно-синие подушки.
Тэхён, сгорающий в нетерпении от быстро растущего внутри желания, сразу же насаживается на возбуждённый орган ртом. Он делает это по-приятному медленно, стараясь лучше изучить каждую линию и черточку, и первое время неглубоко, привыкая к новым для себя ощущениям. Но спустя уже пару коротких движений Тэхёну удаётся приноровиться, словно он ещё до сотворения мира знал, как его мальчику будет правильнее и приятнее, где нужно мазнуть языком, а где — провести рукой.
Словно они — два механизма, созданных исключительно друг для друга.
Но Чонгука всё равно, как ни старайся, невозможно знать наизусть, его нельзя выучить, как неизменную формулу. В нём всегда появляется что-то новое, прежде неизведанное, словно на глубине его души находится неиссякаемый источник. И каждый раз его надобно исследовать заново, открывая в нём новые вершины и грани. И это то, что Тэхён так сильно любит — познавать, постигать, изучать Чонгука.
Он с удовольствием прислушивается к чужому учащающемуся дыханию, впитывает в себя каждую мурашку и дрожь, стараясь уловить нужный ритм и подстроить свои движения ртом под чужие ощущения. Временами он ускоряется, подключая к процессу свои пальцы, и глубже насаживается. Так глубоко, что Чонгук в какой-то момент чувствует, как головка его члена упирается в заднюю стенку тэхёнового горла. Ему в Тэхёне горячо, влажно, хорошо. И теперь он наконец чувствует, что смущён, что хочет спрятаться от этой откровенности. Но происходящее так же порочно, как и невыносимо приятно, потому он позволяет себе отпустить все бессмысленные переживания.
Он зарывается в тэхёновы волосы пальцами, слегка надавливая на затылок и тем самым демонстрируя своё скорейшее приближение к долгожданной разрядке. И нет больше ощущения порочности момента. Это хорошо, правильно. Заботиться о комфорте и удовольствии своего партнёра, не задумываясь об откровенной неловкости позы — правильно. Любить, отдаваясь друг другу полностью — правильно. Глупец тот, кто, деля любовь по половой принадлежности и расе или статусу, считает иначе.
Чонгук, обильно и очень, до сухости в горле, громко кончая, не может сдержать слёз. Тэхён проглатывает всё до единой капли, чем в очередной раз удивляет Чонгука, но последний слишком эмоционально вымотан, чтобы как-то суметь среагировать. Находясь в оргазменной дрожи, Чонгук продолжает касаться тэхёновых волос и думает только об одном: он хочет так же познавать тело Тэхёна и доставлять ему удовольствие.
— Гу, всё хорошо? — Тэхён устраивается рядом и вглядывается в раскрасневшееся и покрытое испариной лицо Чонгука, который тяжело и часто дышал, пытаясь прийти в себя. — Хочешь пить? Или есть?
— Попить, пожалуйста, — разлепляя пьяные веки и разворачиваясь на бок, к Тэхёну, тихо отвечает Чонгук. — И в твои объятья хочу, можно?
Ким умилительно улыбается, смахивая с лица прилипшие влажностью пряди, двигается к Чонгуку ближе и шепчет нежное: «Можно». Он самостоятельно укладывает его на свою грудь, обнимая, и заботливо целует в висок.
В следующую секунду, помня о другой просьбе, Тёмный Повелитель выставляет руку в сторону, а потом в ней с помощью запретной Силы из ниоткуда появляется стакан воды.
— Вот, держи.
Чонгук, приподнимаясь на месте, с жадностью, до последней капли осушает стакан.
Утолив жажду, он вместо того, чтобы вернуться обратно, подрывается на месте, вызывая на лице старшего удивление, и внезапно седлает чужие бёдра. Это происходит так резко, что с тэхёновых губ слетает невольный вздох, который Чонгук сразу же ловит своими губами.
Он целует по-особому настойчиво и властно, будто та многолетняя жажда, которая ранее в нём успокаивалась чужой лаской, вновь взбунтовалась. Ведь невозможно одним днём насытиться человеком, который слишком долго у тебя отсутствовал. Сколько уйдёт времени на то, чтобы привыкнуть, что Тэхён теперь рядом? Тяжело вздыхает, задумчиво хмурится, поджимает губы. Как можно будет однажды проснуться и не захотеть пролежать с ним в кровати весь оставшийся день? Как его собственные родители могли сидеть друг с другом за одним столом и сдерживаться, чтобы не прикоснуться? Чонгук не может представить, что однажды у него будет так же. Ему кажется, что даже если он умрёт и спустя миллиард лет возродится человеком с абсолютно другими ценностями и набором качеств, то всё равно первой его мыслью будет Тэхён.
Тэхён, конечно же, на поцелуй отвечает, крепче сжимая Чонгука в своих руках. Проводит пятернёй по спине, широко растопырив пальцы в желании урвать себе побольше пространства для прикосновений.
Но через несколько секунд отрывается, тяжело дыша.
— Ты хочешь ещё? — спрашивает он с абсолютной лёгкостью, словно разговор идёт о том, чтобы подлить кипятка в чай.
«Я сделаю это ещё хоть тысячу раз. Когда я касаюсь тебя, сил во мне будто прибавляется. Мне очень нравится пробовать тебя на вкус, чувствовать тебя в своих руках. Знать, что тебе хорошо».
— Нет, хочу доставить удовольствие
тебе, — отвечает король, восседая.
Чонгук, несмотря на накрывающую его усталость, жаждет подарить Тэхёну ответное наслаждение. Чтобы до взрывающихся звёзд перед глазами, до оглушающего звона в ушах. Он тоже хочет увидеть отразившийся на лице любимого человека оргазм.
Но этот день его измотал и физически, и морально настолько, что сил, чтобы прямо сейчас не отрубиться, он задействует очень много. У него тело, словно ватное, а глаза сонно прикрываются, когда он в очередной раз опускается ниже, чтобы губами прикоснуться к чужим.
Тэхён ловит его губы своими, не может не. Но, чувствуя чужую сонливость, старается сбавить темп. Он отстраняется от Чонгука, заставляя того вернуться к положению сидя и недоумённо нахмуриться.
— Поверь, произошедшее принесло мне не меньшее, чем тебе, удовольствие.
И это чистейшая правда. Во-первых, после долгих лет сдерживания своих порочных мыслей, возможность даже просто Чонгука
касаться — невообразимая ценность. Если бы Тэхёну сказали, что всю последующую жизнь в качестве интимной составляющей ему будут предоставлены исключительно прикосновения к Чонгуку, а сам он не получит никакой физической разрядки, то он всё равно остался бы довольным. Разве может быть что-то прекраснее и приятнее, чем осознание, что ты приносишь своему человеку наслаждение,
счастье?
— Нет, я хочу, чтобы ты испытал
то же самое, что и я, — Чонгук дёргается, имитируя капризный «топ» ногой.
Тэхён прекрасно понимает чужое желание сделать приятно, продиктованное исключительно чувством любви. Однако он понимает и другое: Чонгук физически измотан, а его попытка сделать всё прямо здесь и сейчас не что иное, как страх «не успеть». Король так долго жил мыслями о невозможности быть с Тэхёном, что до сих пор боится, что завтра их счастье исчезнет без следа, а из-за углов повыскакивают, держась за руки, их осуждающие и презирающие.
— Обязательно испытаю, — Тэхён притягивает Чонгука к себе, прижимая к груди, и шепчет в ушко вкрадчиво. Так, чтобы все переживания в голове растворились: — Я ведь с тобой
навсегда и навеки, помнишь? У нас впереди много времени.
Слова срабатывают, как самое сильное успокоительное.
Поцелуй в растрёпанные волосы действует, как воин, не щадящий на своём пути ни одно сомнение или страх.
— Напоминай почаще. Я не скоро ещё привыкну, — Чон укладывается поудобнее, позволяя обнять себя за спину, и устало прикрывает глаза. — Знаю, что сейчас не самое подходящее для этой темы время, но мне важно знать: похищенных детей получится вернуть домой, к их родителям?
Тэхён слышит в родном голосе не только скопившуюся за долгое время усталость, но и боль, связанную с переживаниями за родное королевство. Возможно, ещё многие годы, даже находясь вдали от своего прежнего дома, Чонгук будет беспокоиться за его благополучие и винить себя за допущенные в прошлом ошибки. И это одна из миллиона причин, по которой Тэхён так сильно его любит: доброе сердце.
— Дети уже дома. Они теперь в безопасности, даю тебе слово.
С помощью Силы Тьмы, как и сказал ранее Чонгук, можно сделать много хорошего. Спасти жизни. Тэхён, убив преступника, занимающего должность министра финансов, сразу же отправился на поиски переправленных за море детей. Буквально сегодняшним утром, до встречи с Чонгуком, он за несколько часов разыскал каждого из них и благополучно вернул домой. Для него это было одной из главнейших задач, поскольку он знал, что для Чонгука это обстоятельство носило бы первостепенную важность.
— Спасибо тебе, Тёмный Повелитель.
Чонгук в конечном итоге от хороших новостей и приятной ласки окончательно успокаивается и под нежные, убаюкивающие поглаживания по всему телу засыпает крепким и сладким сном.
a few months later
— Ваше Высочество, ты опоздаешь, — между поцелуями неуверенно проговаривает Тэхён.
Возможно, чуть позже чувство вины сожрёт его изнутри, но прямо сейчас, несмотря на им же сказанные слова, он лишь крепче стискивает сидящего на его коленях Чонгука в своих объятиях и углубляет поцелуй.
Они проснулись всего полчаса назад, за которые Чонгук успел умыться и переодеться к предстоящим занятиям. Чего он не успел — так это насладиться утренними ласками своего мужчины, который, пока младший занимался утренней рутиной, готовил для них завтрак. И это абсолютно со стороны Тэхёна
несправедливо, думает Чонгук — вот так лишать его заряда любви и энергии на весь день. Им придётся провести в разлуке около шести часов, и, по сравнению с таким большим временным отрезком, опоздание на несколько минут ничего не значит.
— Возьму завтрак с собой, не страшно, — торгуется Чонгук, спускаясь влажными, опьяняющими поцелуями от губ к подбородку Тэхёна.
Это, наверное, могло бы сейчас сработать, заставив Тэхёна закрыть глаза на опоздание, поскольку он безоружен перед подобными ласками. Он перед всем, что делает с ним Чонгук, абсолютно беспомощен. Но говорить о пропуске завтрака всё же было лишним, ибо Тэхён становится строже всех бывших чонгуковых учителей вместе взятых, когда дело касается здоровья.
— Возьмёшь с собой, — подтверждает Тэхён. Он цепляет чонгуков подбородок, заставляя его оторваться от шеи, а затем целомудренно целует в кончик носа. — И сейчас тоже поешь.
Это не звучит, как предложение. Тэхён одним своим взглядом даёт понять, что это даже не обсуждается — Чонгук обязательно должен позавтракать. Но эта сотканная из заботы и обеспокоенности строгость, честно говоря, вызывает в младшем обратные, не совсем те, что намеревался вызвать в нём Ким, чувства: Чонгук ещё сильнее теперь хочет оказаться лежащим на их общей кровати и быть обласканным Тэхёном, который умудряется быть донельзя нежным, властным и строгим одновременно.
Однако Чонгук делает над собой усилие и, с показательным недовольством вздохнув, всё же встаёт с тэхёновых колен. Как ни крути, но тот прав — поесть всё же нужно, если он не хочет испортить себе желудок, а вести себя, как капризничающий маленький ребёнок, Чонгуку не хотелось.
— Не рассчитывай на мою покорность и вечером, — обиженно бурчит он, уходя на кухню, где его уже ждал тёплый завтрак.
Тэхён, следуя за ним, ничего не отвечает. Лишь присаживается за их маленький столик на двоих и, по-странному улыбаясь, кивает.
Ведь они оба прекрасно знают, что вечером все эти самонадеянность и уверенность будут в пыль стёрты тэхёновыми влажными поцелуями и юрким языком. Чонгук, всегда тающий от напористых и невероятно трепетных прикосновений, сдастся во власть любимого мужчины и проявит послушность. Ему нравится чувствовать себя защищённым, окружённым вниманием, любимым. А Тэхёну нравится все эти чувства ему дарить.
После плотного завтрака, держась за руки и с улыбкой приветствуя по пути прохожих, каждый из которых им лично знаком, они идут в сторону городской школы.
У Чонгука в новом городе была абсолютная свобода действий и предпочтений. Тэхён сказал ему, что теперь они могут позволить себе заниматься чем угодно, пробуясь в разных ремеслах и сферах жизни. Могут даже вообще ничего не делать, предаваясь лени. Но Чонгук подумал, что накопленные им за много лет знания и навыки не должны пропадать зря, а также чувствовал необъяснимую тягу быть полезным. По этой причине он пошёл работать учителем. В новый класс, обучение в котором мог начать ребёнок любого возраста, набралось тринадцать человек. Чонгук планировал пройти с ним путь в десять лет, после чего они завершат обучение и разбегутся кто куда. Станут его дети впоследствии великими полководцами или великими пекарями и флористами, не имело значения. Важнее ему было помочь им познать окружающий мир, воспитать в них честность, справедливость и доброту, а также стать их опорой и вторым домом, в котором всегда будут ждать понимание и поддержка.
Многие уроки, если предмет обучения того позволял, проводились на свежем воздухе. Каждое утро Тэхён провожал Чонгука до школы, где того встречали собравшиеся там дети, а потом уходил по своим делам. Но каждый раз он ненадолго, всего на пару часов, задерживался, со стороны наблюдая за тем, каким беззаботным и счастливым выглядел Чонгук, когда дети облепляли его, висли на нём и искренне радовались предстоящим занятиям. Эта картина заставляла Тэхёна чувствовать себя по-особенному счастливым. Чонгук — делал его счастливым. Одним своим существованием.
В свободное, пока Чонгук был на работе, время Ким контролировал спокойное течение городской жизни и регулировал возникающие проблемы, продолжил руководить процессами строительства, создавая всё больше и больше новых мест для учёбы, работы и развлечений людей, а также занимался поддержанием порядка в их с Чонгуком общем доме. Убирался, следил за садом, готовил. Тэхён старался каждый раз удивить своего короля новым блюдом и особое наслаждение испытывал, видя сердитое лицо Чонгука, когда еда казалась ему особенно вкусной. Эта странная привычка младшего — одна из Тэхёном любимейших.
Сегодняшний день немного выбивается из привычного ритма, в котором последние несколько месяцев жили Тэхён и Чонгук — Ким должен увидеться с человеком из прошлого, от отголосков которого он так упорно старался первое время младшего огородить.
Они встречаются на безлюдном зелёном холме, с которого открывается хороший вид на занятия учителя Чона. Двое старых знакомых первое время молча стоят и наблюдают с высоты своего положения за тем, как дети пишут картины, а Чонгук ходит меж их мольбертов, давая советы и комментарии. Тэхён, погружаясь в приятные его сердцу наблюдения, даже забывает о том, что находится здесь не один.
Однако гость, привлекая внимание, говорит:
— В последний раз, когда я видел тебя, то даже не был уверен, что ты вообще жив. А сейчас смотрю и вижу перед собой тот же сияющий взгляд, что когда-то был и у подростка, беззаботно бегающего по саду вместе с наследным принцем. Рад, что ты наконец счастлив.
Сокджин, скрестив руки на спине, с гордым и довольным видом поочерёдно переводил взгляд с работающего Чонгука на наслаждающегося этим Тэхёна.
Судьба заставляла все эти годы страдать не только их двоих, но и беспокоящегося Советника, который, узнав, что Чонгук ушёл к Тэхёну, последние несколько месяцев был относительно прежнего спокойным, но всё же не до конца уверенным, что плохой главе этой истории действительно пришёл конец. Именно с этой целью — увидеть своими глазами начавшуюся новую главу — он сюда и пришёл.
— В последний раз, когда ты видел меня, я действительно был мёртв. Чонгук
возродил меня одним своим только взглядом.
Сокджин, знающий, какое место эти двое занимали и занимают в сердцах друг друга, воспринимает сказанное почти буквально. Он даже не удивился, если бы вдруг узнал, что их любовь обладает даром исцеления или воскрешения.
Однако мужчина, услышав о Чонгуке, вдруг погрустнел и перевёл на него, знакомящего прямо сейчас детей с новой техникой живописи, печальный и виноватый взгляд.
Он попытался задать беспокоящий его вопрос:
— Чонгук...
Но Тэхён перебил его, на корню обрубив все неправильные домыслы:
— Просто пока не знает, что ты здесь.
Сокджин, почувствовав некую долю облегчения, часто закивал. Он очень переживал из-за того, что Чонгук мог возненавидеть его за ту ложь, на которую Советник вместе с Миндже его обрекал последние несколько лет, и потому не желал теперь видеться. И был бы в своём нежелании абсолютно справедлив. Но раз Тэхён говорит, что Чонгук просто пока не знает о визите, который Сокджин решил им нанести, то это немного успокаивает.
Однако:
— Думаешь, он захочет меня видеть?
Тэхён абсолютно беззлобно смеётся.
— Думаешь, у него есть причины не хотеть?
— Я знаю о произошедшем, — имея в виду отречение Чонгука от престола и его последующий уход из столицы, — лишь со слов Миндже, который отделался коротким: «Он ушёл к тому, в ком заключено его счастье», а ты и вовсе не выходил на связь. Вполне ожидаемо, что я предполагаю любые, даже самые худшие исходы.
Сокджин произносит это без каких-либо упрёков или обид, однако Тэхён всё равно чувствует вину за то, что не дал никаких объяснений человеку, искренне переживающему за местонахождение и состояние Чонгука. Наверное, стоило с самого начала послать хотя бы весточку о том, что всё в порядке, но Тэхён слишком сильно
был погружён в Чонгука, чтобы думать о ком-то или о чём-то другом.
— Нам нужно было время, чтобы восполнить отсутствие друг друга, — объясняется Тэхён. И, прерывая возникновение в голове Сокджина каких-либо на этот счёт красочных представлений, переводит тему: — Я уверен, что он будет очень рад тебя видеть. Единственная причина, по которой я решил встретиться с тобой чуть раньше: первым разузнать, как обстоят дела в Солнечном королевстве.
Тэхён не планировал и не планирует препятствовать их встрече, не собирается скрывать от Чонгука правду о происходящем в его родном королевстве. Он просто немного переживает за то, какие у Чонгука могут последовать реакции на неутешительные, если такие будут, новости, потому хочет первым обо всём разузнать. Чтобы самому морально подготовиться и быть готовым оказать любую поддержку.
— Что ж, спешу обрадовать: у нас всё хорошо. Не знаю, насколько тебя это удивит, но у Миндже не один, а два сына.
— Не удивит.
Сокджин поворачивает голову с отразившейся на лице фразой: «О, вот как?», а затем понимающе хмыкает. Он и не сомневался, что его преемник был достаточно умным и проницательным, чтобы знать о некоторых королевских секретах.
— В общем, после всего произошедшего Миндже многое переосмыслил и решил открыть всему миру свой секрет о том, что в Чимине течёт королевская кровь.
Сложно сказать, какие чувства вызывает в Тэхёне эта новость. С одной стороны, он, конечно же, рад, что спустя столько лет Миндже наконец образумился и решил встать на путь исправления. Возможно, поздно уже пытаться выстраивать хорошие отношения с Чимином, который вряд ли простит своего отца за долгие годы игнорирования и безразличия к жизни сына, но даже сам факт осознания и попытки это сделать уже о многом говорит, верно? Вот только Тэхён всё равно не может в полной мере этому порадоваться, ведь ценой переосмысления и исправления Миндже стал Чонгук, которому на своём пути пришлось пережить слишком много. Это как победа в войне, в которой была разрушена тысяча городов и погублена тысяча жизней. У победы есть вкус, но слишком уж он горький.
— Как отреагировала общественность? — не поворачивая головы и решительно избегая зрительного контакта, будто чего-то смущаясь, осторожно интересуется Тэхён.
— Ты таким образом пытаешься выяснить, как обстоят дела у твоего друга?
По следующему за этим молчанием Сокджин понимает, что именно это Тэхён и пытается выяснить. Он продолжает:
— Конечно, Чимин был шокирован данной новостью. Не каждый день человек, которого ты ненавидишь, оказывается твоим родственником. Однако предложение стать правителем принял. Цитата: «Хоть кто-то должен наконец навести здесь порядок».
Тэхён, позволив своему воображению нарисовать перед глазами надменно-недовольное лицо своего друга, улыбнулся. Чимин вообще часто бывал чем-то недоволен или раздражён, хмурился и закатывал глаза, однако в оказании помощи нуждающемуся никогда не отказывал. И всегда стремился поддержать человека, которому это требовалось. Сейчас этим человеком было Солнечное королевство, нуждающееся в новом правителе.
С того дня, когда принц и его Советник отправились на злосчастное испытание в Зачарованный лес, Чимин больше своего друга так и не видел. Тэхён того, кто так преданно ему подставлял каждый раз своё плечо, не удостоил даже единой встречи. Возможно, это оправдание звучит совсем уж по-детски, но Тэхён не хотел, чтобы у Чонгука, случайно узнавшего об их с Чимином встрече или хотя бы разговоре, появился новый повод для ревности и злости, потому и не стремился идти на контакт с Паком.
Сейчас совесть больно кусает Тэхёна, обрекшего друга на многолетние переживания, за кожу, заставляя выстраивать в голове план дальнейших действий в попытке «искупить» вину. Чимин, скорее всего, пробурчит при первой встрече что-то обиженное и колкое, но в своих дружеских объятиях всё же Тэхёна примет. Однако всё равно хотелось выразить благодарность за оказываемую прежде поддержку и показать, что он, Тэхён, тоже друга не забывал. Возможно, он отправит ему в честь коронации подарок. Возможно, если Чонгук согласится, они отправятся в Солнечное королевство лично.
Сокджин продолжил:
— Наш новый король неустанно работает на благо государства, — Сокджин говорит серьёзным тоном, однако взгляд его был немного хитрым, игривым. — Представляешь, он так отдаётся делу, что даже по ночам не забывает о долге перед королевством! Однажды я лично видел, как под утро из его кабинета выходил глава стражи. Весь взъерошенный, уставший. Наверное, трудились в поте лица.
— Ты ведь сейчас говоришь о Ким Намджуне? — вопрос был задан с той же серьёзностью, которой придерживался и Сокджин.
Однако поджатые в улыбке губы Тэхёна выдавали его искреннюю радость. Всё же покидающий Чимина глубокой ночью глава стражи вполне себе может восприниматься, как нечто позитивное в его личной жизни. Тэхён очень хочет, чтобы Чимин был по-настоящему счастлив. А Намджун, отличающийся своим умом, ответственностью и добротой, был неплохим кандидатом на роль будущей (или уже нынешней?) пары.
— Да, име…
В эту секунду Сокджин замолкает и резко уходит вперёд, отвлекаясь на разговоры проходящих мимо девушек и оставляя Тэхёна без слушателя.
— Король Солнца тоже будет присутствовать на фестивале. Я так рада!
— Как думаешь, ему понравятся приготовленные мной десерты? Мне хочется выразить своё почтение.
— Понравятся, я уверена! Только не скажи случайно «король Солнца», как мы привыкли. Ты же знаешь, что он просил называть его просто Чонгук. Вдруг он этому расстроится, а когда он расстраивается, то злиться начинает наше...
Услышать окончание фразы Сокджин, внимательно к нему прислушивающийся, так и не смог, поскольку говорящие отошли на большое расстояние. Когда девушки и вовсе покинули поле его зрения, он долгое время смотрел прямо перед собой отсутствующим взглядом, глубоко задумываясь об услышанном.
Два слова громко стучали в его голове, а перед глазами в единый пазл собирались отрывки из прошлого.
Король Солнца.
— Всё в порядке? — с неким беспокойством спрашивает Тэхён, внимательно следя за внезапно изменившимся Сокджином.
Старший возвращается в реальность, встряхнув головой. И, не удостаивая Тэхёна своим взглядом, подходит ближе к обрыву и устремляет взор на пейзажи расположившегося перед ним города Свободы. Густой лес, красочные фасады домов, яркие цветочные поляны, горы. Всё здесь выглядело, как в сказке. Даже воздух казался каким-то волшебным.
Помолчав несколько минут, Сокджин говорит:
— Пятьдесят лет назад, когда я был ещё совсем ребёнком, произошла одна из самых кровопролитных и ужаснейших войн. Целый город был охвачен битвой, оставившей после себя лишь выжженную землю и ни одного выжившего. Усилиями семи могущественнейших мудрецов эти земли, воздух которых был отравлен ядом, были отделены от всего мира магическим барьером. Если кому-то всё же удавалось каким-то образом пробраться на ту территорию, то он умирал спустя несколько дней от охватывавшей его тело смертельной заразы, — Сокджин резко повернул голову к Тэхёну, заговорчески прошептав: — Знаешь, где находится это место?
Тэхён, с каждым произносимым Сокджином словом становившийся всё мрачнее и мрачнее, конечно же, знал.
Потому, стиснув зубы, молчал.
— Правильный ответ, Тэхён, — на лице Сокджина не было ни намёка на что-то доброжелательное, а говорил он до неприятного холодно. Таким Тэхён помнил своего Советника в моменты, когда тот был разочарован или недоволен каким-то поступком. — Это место
прямо перед тобой.
Воцарившаяся после этих слов тишина была настолько некомфортной и пугающей, что ярко палящее в небе солнце казалось сейчас совсем неуместным. Атмосфера, скорее, требовала звуков грозы и сверканий молний. Последнего, однако, не требовалось, поскольку приёмные отец и сын смотрели друг на друга до страшного пронзительно.
Спустя несколько секунд Сокджин первым отвернулся, возвращая внимание прервавшимся на пятиминутную зарядку детям и Чонгуку, и продолжил разговор обычным, будто не он сейчас обнажил страшную правду Тэхёна, голосом:
— Я не сразу вспомнил об этом инциденте и не сразу сопоставил его местонахождение с этим городом. Плодородные почвы, растительность и живность, счастливые и здоровые люди. Как такое вообще возможно? — он звучал по-театральному удивлённо. — Моим ответом была Тьма. Я был уверен, что всё дело в её Силе, благодаря которой ты смог восстановить эти земли и так быстро построить здесь новый город. Так бы я и продолжил думать, если бы не разговор двух этих девушек. Они назвали Чонгука «король Солнца». Всё-таки Солнечное королевство находится совсем рядом, и оно отнюдь небезызвестно, потому это не должно было показаться чем-то необычным. Однако я задумался: почему же они не называют его «солнечный король» или «король солнечного королевства»? Это было бы более логично, учитывая его бывший титул, — он делает паузу, стараясь уловить тэхёновы реакции. Надеется, что тот прервёт поток его несуразных мыслей и убедит, что всё это полнейшая глупость. Однако тот продолжал смотреть перед собой отсутствующим взглядом, будто и не находился сейчас здесь. Советник, прикрыв на долю секунды от волнения глаза, продолжил: — Дело в том, что когда ты впервые встретился с людьми, то говорил им, что делаешь всё это — помощь, строительство, защита — «во имя своего короля». И, конечно, увидев Чонгука лично, они и назвали его король Солнца.
Тэхён на этих словах медленно разворачивается к Сокджину. Его выражение лица осталось прежним, однако плечи гордо и легко расправились, будто прежде им приходилось быть придавленными тяжёлым грузом. Взгляд стал увереннее и твёрже, но всё ещё оставался тёплым.
Он слегка склонил голову к плечу и заинтересованно ждал продолжения.
— Я много прочитал о Тьме и вот что выяснил: даже спустя всего полгода удерживания её в своём теле, человек умирает. Почему же ты, Тэхён, жив?
Сокджиновы пальцы слегка подрагивали, а дыхание заметно участилось. Но вовсе не от волнения — от липкого страха.
Имеет ли Сокджин право допытываться до правды?
Последует ли за этим наказание?
— Ты жив, потому что ты — Божество, убить которое Тьме не под силу. А Чонгук жив, потому что ты отдал ему частичку своего Света.
Советник, позволив мыслям обрести форму слов, облегчённо выдыхает.
Хоть он и сказал Тэхёну, что на подобные умозаключения его навёл разговор двух девушек, это было не совсем так. Сокджин задумывался о происхождении Тэхёна с самой первой встречи, как только уверенно поставленная речь маленького ребёнка коснулась его слуха, и продолжал задумываться каждый день.
Не имеющий ни родителей, ни дома, но непоколебимый в желании отыскать семью.
Не помнящий прошлого, но стремящийся в неизвестное будущее.
С огромным багажом знаний и навыков, но абсолютно безродный, одинокий.
Он был словно не от мира сего.
И вот посаженное в прошлом семя сомнения —
кто же он такой — выросло в окрепшее дерево истины:
Тэхён — Солнце, спустившееся в мир людей. И даже сама Тьма, как и было обещано легендой, перед ним оказалась бессильна.
Солнце на сказанные слова по-доброму хмыкает. И улыбается по-тёплому. Согревающе, защищающе. И липкий страх моментально тает под прикосновениями его взгляда. Он ни к чему. Бояться нечего. Тэхён пришёл в этот мир не за тем, чтобы наводить ужас на людей.
Но…
зачем?
Чтобы дарить веру и надежду на лучшее?
Чтобы направлять людей на путь истинный?
Или…
— Чонгуку я отдал не частичку… Я отдал ему весь свой Свет.
Чтобы любить?
— Во мне теперь осталась только Тьма.
Первородный Свет — ядро Божества, его Сила. Благодаря ему оно существует, может сотворить любое чудо, подарить или забрать жизнь. Но, приходя в мир людей, Божество не помнит о том, кем является. Новый мир стирает его прошлое, оставляя только настоящее.
Маленький Тэхён не был исключением. Не имея никаких воспоминаний, он быстро приспособился к условиям новой жизни и с нечеловеческой быстротой познавал мир. Несмотря на значительные успехи в получении знаний, всё это было для Тэхёна чем-то не тем, что было нужно, каким-то
пустым. Мальчик до боли в груди чувствовал, что должен кого-то отыскать. Это невозможно объяснить, даже сейчас он до конца не понимает, что именно вызывало в нём тогда эти чувства, но его буквально магнитом тянуло к кому-то, кого он даже не знал. Куда идти, он тоже не понимал, поэтому бесцельно блуждал по миру, осваивая всё больше и больше навыков и ремёсел, и надеялся однажды унять тревожащее его чувство пустоты. Но всё было безуспешно до тех пор, пока Тэхён не начал заниматься строительством: пустота наконец-то будто заполнилась, будто что-то сказало ему, что он на правильном пути. Мальчик тогда остался в том безызвестном городе, работая на местного короля. И по воле случая или же по замыслу Судьбы, Тэхён встретил Сокджина. И снова внутренний голос подсказал, что пойти с ним — будет правильно, потому ребёнок и не боялся незнакомца. Он верил своему чутью, которое отчаянно пыталось привести его к кому-то очень важному.
Так он встретил Чонгука.
Человека, унявшего тревогу и заполнившего пустоту.
Так он обрёл семью, которая Судьбой была ему предначертана ещё до появления людей.
В тот день, когда Чонгук коснулся кинжала и позволил Тьме овладеть своей душой, Тэхён вспомнил настоящего себя. Его предназначение и смысл жизни всегда заключались в том, чтобы принц был в безопасности, и как только последний оказался слишком близок к угрозе погибели, Божество
пробудилось.
Тогда же, познав свою сущность, Тэхён без раздумий принял решение отдать Чонгуку то, что являлось его собственной душой — свой Свет. Это было единственной возможностью уберечь его, самого главного в мире людей.
Со временем Свет должен был рассеять в Чонгуке Тьму, освобождая его из-под её заключения, однако этот процесс не завершался по щелчку пальцев — здесь нужно было много времени и терпения. Избегать Чонгука и не подпускать его к себе было вынужденной мерой, поскольку нужно было дождаться, когда Тьма отступит. Вместе с тем, Тэхён боялся, что его собственная Тьма, которую ему теперь было нечем из себя выжигать, могла вновь протянуть к Чонгуку свои грязные лапы. Такое случилось, когда они случайно встретились в ночном переулке. Старший, увидев вновь покрывшиеся чернотой глаза, до смерти тогда испугался. И преисполнился уверенностью, что поступает правильно. Чонгуку с ним небезопасно. Если Тьма вновь завладела бы Чонгуком, то это было бы концом всего, ведь Тэхёну нечем было бы его в таком случае спасать, поскольку того Света, что может бороться с Тьмой, в нём больше не было.
Всё, что у него было, он отдал Чонгуку. Свою душу, сущность. Всего себя, без остатка.
— Эта Тьма, что.. что есть сейчас в тебе… — сокджиновы губы дрожали, а сам он от страха за состояние, пусть и приёмного, но всё же сына немного заикался. Советник оказался не готовым к этой правде, к этой жертве. — Ты можешь что-то с ней сделать? — эту фразу он невольно произнёс в приказном тоне, будто умолял избавиться от того, что может причинить Тэхёну вред. — Она ведь со временем рассеется, как и в случае с Чонгуком?
Не поднимая взгляда, Тэхён тихо сказал:
— Тьма останется со мной навсегда. Каждый день я чувствую, как она, — он интуитивно прикоснулся ладонью к своей груди, — скребёт меня изнутри, пытаясь вырваться и завладеть мной. Каждый день я ощущаю сильную боль, которую мне приходится от Чонгука скрывать. И если это цена его благополучия, то я ещё сотню раз готов её заплатить.
Тэхён, посмотрев на Сокджина, мягко, по-отцовски успокаивающе, улыбнулся. Он постарался одним своим видом показать, что несмотря на сказанное, несмотря на Тьму и бесконечную боль,
всё в порядке. Тэхён в порядке. Беспокоиться не о чем.
Стоит только Сокджину увидеть его прекрасную улыбку, его красивые и до невозможного выразительные глаза, то внутри становится по-особенному тепло. Минувшие переживания и заботы моментально отходят на второй план. Остаются только умиротворение и вера в лучшее будущее. И он не может даже логически объяснить себе, с чем это связано.
Божество, не иначе.
Окончательно успокоившись и уверовав в чужие слова, Советник заговорил:
— Ты боялся, что твоя Тьма, как только вы встретитесь, ему навредит, но Чонгук всё же в порядке, — Тэхён кивнул. Тьмы в Чонгуке будто никогда и не было. Он не ощущает больше её присутствия. — Знаешь, почему?
— Знаю, — Тэхён подошёл ближе к краю обрыва, с высоты рассматривая ведущего занятия Чонгука. Увлечённый, счастливый. — Любовь сильнее Тьмы. А я глупец, который не понял этого. С самого начала я должен был наплевать на Миндже и весь мир и забрать Чонгука себе, чтобы всего этого избежать. Если бы Чонгук был окружён любовью, то никогда бы и не соблазнился словами Зла.
Сокджин подошёл ближе и заботливо опустил руку на плечо сына. Заглянул в его глаза и с улыбкой проговорил:
— Таков мир смертных. Живущим здесь свойственно падать, ошибаться и терять. Именно поэтому наш мир столь прекрасен, не так ли? — В глазах Тэхёна отчётливо читалось: «
Потому что в нём есть Чонгук». И ответ, который дал Советник, был похожим: — Потому что в нём есть любовь.
Спустя несколько минут они спустятся вниз, чтобы встретить Чонгука, который от удивления сначала лишится дара речи и застынет на месте, а потом, радостный, кинется Советнику в объятия. В сокджиновых руках он вновь окажется тем самым маленьким десятилетним мальчиком, искренность и нежность которого всегда всех обезоруживала и умиляла, а потом, когда они отстранятся и заглянут друг другу в глаза, старший скажет:
— Я очень скучал по сияющему огоньку счастья в твоих глазах.
А Тэхён мысленно ответит ему:
«Я буду делать всё, чтобы впредь так было всегда. Чтобы он был самым счастливейшим созданием из мира людей и никогда не жалел, что однажды подарил мне право быть с ним рядом».
Они будут гулять по городу Свободы и показывать Сокджину местные достопримечательности. Театр со сценой на открытом воздухе, торговые лавки, которые пестрят изобилием продуктов, изящный и величественный дворец бракосочетаний, над которым мастер строительства Тэхён почему-то постарался особеннее всего. Советник даже успеет познакомиться с местными жителями, которые отнесутся к нему с особым почтением, и окажется втянутым в уличные танцы, проводимые на главной площади под живую музыку. Ему занятие понравится так сильно, что Тэхён и Чонгук, потерявшие его на долгий час, решат уйти к фонтанам, чтобы там, сидя на бордюре, наглядно друг другу показать степень той тоски, которую они успели испытать за несколько часов разлуки. Они, никого не стесняясь и не страшась, поцелуются. Жадно, напористо. Но, как и всегда, неописуемо чувственно.
Чонгук, которому обо всех изменениях Солнечного королевства уже рассказали, поделится мнением:
— Поверить не могу, что говорю это, но я рад, что именно Чимин стал правителем. Уверен, у него всё получится! Ещё тогда, в детстве, я видел в нём лидерские задатки и нередко ему завидовал.
Чонгук новость о внезапно появившемся у него брате воспринял абсолютно спокойно и немного безразлично. Хотя бы потому, что на его жизнь это никак не влияет и ничего в ней не меняет. Ему главное — просыпаться прижатым щекой к тэхёновой груди и слышать его сопение, засыпать под его интересные рассказы о мире и чувствовать, как длинные пальцы зарываются в волосы, вызывая приятную щекотку. А остальное, происходящее за много от него километров, его, честно говоря, волнует мало. Однако всё, что касается непосредственно чиминового восхождения на престол, вызывает в Чонгуке некую радость и чувство облегчения. Пусть в прошлом он и ненавидел Пака или же, наверное, теперь уже всё-таки Чона, из-за своей ревности и неуверенности, но теперь причин для этого чувства нет. На смену ему приходит трезвое понимание чужих положительных качеств, способных родное королевство, о котором Чонгук, конечно же, всё ещё заботился, привести к процветанию. Чимин, как искренне полагает Чонгук, будет отличным королём.
— Даже если их с самого начала не было у тебя, не делает ли это тебя особеннее? — ответит Тэхён, который в Чонгуке, несмотря ни на что, всегда будет видеть достойнейшего из правителей. — Ведь ты, беспокоясь о благе своего государства, развил в себе нужные для его управления качества.
Чонгук каждый раз удивляется, как Тэхён любую ситуацию оборачивает в комплимент ему. Он его в ответ на это кротко и смущённо поцелует в щёчку, а потом тихо, с лёгкой ноткой волнения спросит:
— Знаешь, что сегодня у меня спросила Маргарет, когда ты пришёл за мной вместе с Сокджином?
— Что же?
— «А что это за дядя рядом с Вашим
мужем?».
Муж посмотрит с невероятной серьёзностью, с какой смотрят в моменты особой важности, словно на кону стоит
всё.
И уточнит:
— Скажи, нравится ли тебе мысль, что я мог бы стать твоим мужем?
Чонгук от волнения и смущения лишится дара речи, потому лишь молча, как маленький напуганный ребёнок, кивнёт. Но кивнёт уверенно, это важно. Ведь боится он отнюдь не того, чтобы скрепить себя узами брака с Тэхёном. Боже, нет, он об этом всю жизнь тайно мечтает. Боится он лишь того, что ему вдруг в лицо рассмеются и скажут, что в этом мире подобное невозможно.
— Тогда, полагаю, в ближайшее время мы устроим соответствующее празднество и будем принимать гостей. Потому что
и мне, Чон Чонгук, — он внезапно опустится на одно колено и, притянув обе чонгуковы руки к своим губам, поцелует, — до безумия нравится мысль о том, чтобы стать твоим мужем.
Подобное в этом мире, конечно же, невозможно, ведь ни одно государство на законодательном уровне не допускает однополые браки.
Но у них свой собственный мир, свой собственный город Свободы, с нуля Божеством построенный под желания и чувства самого главного создания в мире людей.
***
Есть история, о которой никто, кроме старого мудреца Кима, не знает.
Однажды Солнце, уставшее светить, спустилось на Землю. Ему было интересно узнать, каков же он, этот мир людей, которых ему так часто приходилось направлять на путь истинный. Солнце в новом мире долго чувствовало себя пустым и одиноким, но однажды повстречало маленького мальчика. Искреннего, доброго и до ярких вспышек красивого.
Мальчик дал попробовать Солнцу вкусы нового мира: радость, веселье, наслаждение, беспокойство, страх и страдание. Мальчик показал Солнцу, что значит жить: иногда падать и ошибаться, но всегда продолжать подниматься и идти вперёд. Мальчик показал Солнцу, что значит любить: отдавать и жертвовать, но получать в двойном размере обратно, быть неописуемо счастливым от одного только взгляда родных глаз и умирать внутри от каждой скатившейся по любимым щекам капельки.
Солнце полюбило мир людей и внезапно осознало, что не Оно всё это время направляло их на путь истинный, а они направляли себя сами. Своей преданностью, самоотверженностью, верой и любовью. Ему не нужно больше было быть справедливым и мудрым, не нужно больше было быть их путеводной Звездой. Люди давно уже сами стали звёздами друг для друга.
Солнце полюбило мир людей, потому что полюбило маленького мальчика. Верного, смелого, нежного и самого во всех существующих мирах красивого.
Солнце и маленький мальчик нашли друг в друге смысл и предназначение.
Они жили долго и счастливо, освещая мир вокруг себя, и больше никогда-никогда не расставались.
И даже сама Тьма оказалась перед их любовью бессильна.
