the curse of the anime protagonist (проклятие аниме-протагониста)

Как вариант, «затишье перед кровавой бойней», но автор уже пошутил на эту тему. -------------------------------------------------------------------------------------------------------- В итоге в лазарете для Изуку устраивают небольшую импровизированную вечеринку. Не потому, что Изуку должен оставаться в лазарете, и не потому, что они хотят там быть — скорее, чтобы и Каччан, и Тодороки могли присоединиться к празднованию, поскольку они оказались там из-за своих матчей с Изуку. Хотя Каччан не сломал спину, ему все же пришлось провести остаток дня в лазарете, чтобы Исцеляющая Девочка вылечила его и отдохнула от навалившейся усталости, Тодороки, все еще лежащий в своей постели и завернутый в кучу одеял, тихонько вздохнул, когда к нему вошел Каччан в сопровождении Изуку и Исцеляющей Девочки. — Еще один пошел ко дну, — негромко произносит он, удивляя Изуку настолько, что тот смеется. — Сначала Урарака-чан, потом Тодороки-кун, а теперь Бакуго-кун! — добавляет Исцеляющая Девочка с забавной ноткой в голосе. — Практически все, кого отправили сюда в лазарет, были теми, с кем ты сражался, Мидория-кун! Неужели ты не жалеешь о нанесенных тобой травмах? — Эй, я просто пытался ранить их, пока они не ранили меня, — усмехаясь, протестует Изуку. — Если честно, то мне показалось, что ты хотел превратить его в мороженое, — Тодороки-кун, — соглашается Исцеляющая Девочкака, подводя Каччана к кровати и осторожно помогая ему забраться на нее. — Так что переохлаждение — это, похоже, возмездие Кармы. — И тебе действительно удалось превратить Яширо в мороженое, — добавляет Изуку. — Так что и это тоже. — А как же моя гребаная спина? — вмешивается Каччан, бросая взгляд на Изуку. Изуку пожимает плечами. — Ты ударил меня по ребрам, — просто говорит он и понимает, что Каччан закатывает глаза — это его пренебрежительный и неохотный способ сказать «touche». — Извините! — стучит кто-то снаружи комнаты. Все смотрят друг на друга, гадая, кто бы это мог быть, пока Исцеляющая Девочка не открывает дверь и видит Кими и Яширо, несущих охапку еды на вынос. — О, Изуку! — радостно воскликнула Кими, заметив Исцеляющую Девочку у двери. — Ох! О, нет — извините, если мы вас побеспокоили, но мы друзья Изуку и решили, что он может быть здесь! Мы хотели удивить его едой перед церемонией награждения! Он, должно быть, устал и проголодался после всего, что сегодня произошло — я уверен, что всем здесь не помешает перекусить! — Вам не нужно было приносить все эти вещи… — начал Изуку, но его прервала подушка, брошенная ему на голову. Обернувшись, он увидел Каччана, который оскалился. — Лучше бы ты не отказывался от бесплатной еды, придурок! — рычит он, с голодом глядя на еду в руках Яширо. — Ну, это правда! — говорит Исцеляющая Девочка, сверкая глазами. — И это очень заботливо с вашей стороны! Я как раз собиралась предложить всем легкую закуску, учитывая, сколько всего они сегодня пережили. — О, хорошо, потому что мы принесли много еды, а заодно и других людей! Кими и Яширо отходят в сторону, чтобы пропустить внутрь Урараку, Хацумэ и Шинсо — у Урараки и Хацумэ руки нагружены едой и напитками, а Шинсо — и тут Изуку фыркнул — несет в руках три баночки, похоже, ванильного мороженого. — Сюрприз! — говорит Хацумэ, совершенно без всякой необходимости. Урарака хихикает: — Я бы взяла с собой Аки-нисан, но ей пришлось рано уйти на встречу! Я буду здесь вместо нее — вот так сюрприз! Второе было от ее имени. Изуку смеется. — Хацумэ-сан, я понимаю, но как им удалось затащить тебя сюда, Шинсо-куна? — спрашивает он, глядя на высокого мальчика, выражение лица которого явно свидетельствовало о том, что это не его идея — оказаться здесь. — Они буквально набросились на меня в коридоре, — вздохнув, объясняет Шинсо. — Потом впихнули мне в руки мороженое и велели идти с ними. Заметьте, я понятия не имел, кто они такие, да и сейчас не знаю — знаю только, что должен передать Бакуго, что для него тоже есть шоколадное. — Не только для него, — говорит Яширо. — Это для всех, кто не помешан на ванили, как Изуку. И это грубо, Шинсо-сан! Как ты не знаешь, кто я? Разве вы не видели меня во время кавалерийской битвы? — Если честно, он, наверное, был сосредоточен на Изуку, — успокаивает Кими, перекладывая еду из рук в руки. — А ты все равно больше сражался с Тодороки-саном. При упоминании своего имени Тодороки шевельнулся в кровати. — Прости, что превратил тебя в мороженое, — серьезно говорит он, не обращая внимания на смехотворность своего заявления. — Если тебе станет легче, это я сейчас могу считаться мороженым. — Давайте оставим разговоры на потом — это все выглядит таким тяжелым! — вклинивается Исцеляющая Девочка. Она подходит к почти пустому белому столу и похлопывает по его поверхности. — Положите все сюда. Надеюсь, тарелки у вас тоже есть? Кими и Яширо смотрят друг на друга. — Э-э… мы не подумали об этом заранее, — смущенно признается Яширо. — Но все в упаковках, и в основном все можно есть пальцами! Мы можем просто поделиться, я думаю. Исцеляющая Девочка с нежностью вздыхает. — Полагаю, так и будет, — соглашается она и отходит в сторону, когда дети начинают выгружать еду из своих рук. — А как вы собирались есть мороженое? — Ох, черт, — говорит Яширо. — Я не знаю, где взять стаканчики, но, наверное, я могу одолжить несколько ложек в кафетерии? И мы все сможем есть из баночек? Не знаю, наверное, мы были просто озабочены тем, чтобы достать и съесть всю эту еду, и, наверное, забыли о логике. — Все в порядке — я попрошу кого-нибудь принести посуду и столовые приборы, — заверила их Исцеляющая Девочка. — Почему бы вам всем не присесть, пока мы ждем, когда они придут? — О, вы уверены? — говорит Кими. — Мы не хотели бы создавать проблемы… — Поверьте мне, это совсем не проблема, — говорит Исцеляющая Девочка, подмигивая, когда выходит из комнаты. — Дети, посидите и отдохните — вы так много сделали сегодня! Давайте мы разберемся с этим, пока нам всем не нужно будет идти на церемонию награждения. Как только она уходит, Изуку скрещивает руки, на его лице появляется язвительное выражение. — Кто заплатил за эту еду? — спрашивает он. — Очевидно, Шишоу, — беспечно отвечает Яширо, протягивая руку к одному из пакетов, чтобы достать жареную картошку. — И прежде чем ты спросишь, она сопровождает остальных детей на экскурсии по Юэй перед церемонией награждения. Она дала нам денег на угощение, а мы пошли и все потратили. — Я так и думал, — смеется Изуку. Он подходит к сумкам и начинает доставать еду. — Бургеры и картошка фри? Правда? — Эй, чувак, бургерная была ближайшим местом поблизости, — говорит Яширо, доставая бургер для себя. — И неужели ты действительно можешь быть придирчивым к бесплатной еде? Не забывай, что мы даже купили для тебя ванильное мороженое. Не забудьте, что мы даже купили для вас ванильное мороженое, которое, к вашему сведению, вы, скорее всего, съедите сами, поскольку больше никто его не хочет». —Ванильное — это хорошо», — говорит Шинсо, заслужив испуганный взгляд Яширо и «дай пять» Изуку, который, к сожалению, не отвечает. Он смотрит на лица Кими и Яширо, и его собственное морщится в замешательстве. — Что, я сказал что-то, чего не должен был? Яширо качает головой. — Тебе действительно место в отряде, — говорит он, его голос приобретает покорный тон. — Эй, ублюдки, — прерывает его Качан, и все поворачиваются посмотреть на него, развалившегося на кровати. — Я, блядь, ранен, если вы не заметили, и было бы очень прилично, если бы кто-нибудь из вас, говнюков, передал мне эту чертову еду. Изуку вздыхает и бросает бургер в руку Качана, попадая ему прямо в лицо. — Вот так, — беспечно говорит он, глядя Каччану прямо в глаза, а тот таращится на него, видимо, с трудом сдерживая внезапный гнев. — Ты хочешь, чтобы я дал тебе картошку фри тем же способом, или ты собираешься вежливо попросить? Кими, Яширо, Хацуме и Урарака разражаются удивленными возгласами смеха, и даже Шинсу и Тодороки вынуждены отвести взгляд, чтобы скрыть улыбки, которые невольно появляются на их лицах. — Откуда, черт возьми, взялось это нахальство? — недоуменно говорит Качан, разворачивая бургер в своих руках. — Отдай мне эту гребаную картошку и даже не думай в меня ею кидаться. - Да, да, — успокаивающе говорит Изуку, протягивая Качану пачку картошки, который с опаской выхватывает ее из его рук. — О да, поздравляю вас, ребята, с победой на фестивале! — говорит Урарака, хлопая в ладоши. Рядом с ней Хацуме хлопает с еще большим энтузиазмом, ударяя ладонями так сильно, что на нее больно смотреть. — Деку-кун на первом месте, Бакуго-кун на втором, а Шинсо-кун на третьем — вы потрясающие ребята! — Особенно поздравляю Шинсо-сан с тем, что он единственный, кто сражался с Изуку и не попал в лазарет, — добавляет Яширо, глядя на Тодороки и Бакугу, которые все еще прикованы к постели. Кроме них, есть еще и Урарака — ее хоть и выписали раньше времени, но из-за травм ее вынесли с матча с Изуку на носилках. — Как ты это сделал? — Потому что, в отличие от вас, идиотов и самоотверженных студентов-героев, у меня есть чувство самосохранения, — сухо говорит Шинсу. — У меня хватило здравого смысла проиграть, прежде чем Мидория начал бить. — Сын маминой подруги, — шепчет Яширо, а Урарака смеется. — Даже несмотря на это, ты, вероятно, был ближе всех к тому, чтобы победить Деку-куна! — говорит она, заслужив взгляд Качан. — Это действительно удивительно, что ты единственный из своего факультета прошел в финальный раунд — хотя, думаю, это относится и к Хацуме-чан! Хацуме гордо надулась. — Спасибо! Между всеми тремя соревнованиями у меня было столько возможностей продемонстрировать своих малышей людям, что я уверена, что хотя бы один из них вложит деньги в компанию Аки-нисана! И, пожалуйста, поблагодарите вашу одноклассницу с хвостиком за то, что она была мне таким хорошим соперником, я бы с удовольствием поработала с ней над созданием чего-нибудь! Втайне они все знают, что если Хацуме дадут доступ к причуде Яойорозу, то не будет предела ее нечестивым творениям. — Я передам, — вместо этого говорит Изуку, все еще с некоторым ужасом вспоминая гигантский механизм, в который превратился рюкзак Хацуме в разгар их битвы. Это было чуть менее страшно, чем бронекостюм, который Яойорозу создал, чтобы разрезать обе ноги робота пополам, как масло. — Кто-нибудь может сказать мне, почему я здесь? — говорит Шинсо. — Может, я и ожидал, что Мидория заговорит со мной, но я до сих пор не знаю, кто вы такие и зачем притащили меня сюда, — говорит он, указывая на Кими и Яширо. — Мы знаем тебя уже много лет, — серьезно говорит Яширо, глядя на Шинсо с комически торжественным лицом. — И мы искали тебя все это время. Судьбоносный потерянный друг, — добавляет Кими, не пропуская ни одного удара, и выглядит так же серьезно. — Тот, кто дополнит нас. — Что? — говорит Шинсу, искренне недоумевая. — О чем вы вообще говорите? — Они, вроде как, знают о том, что произошло пару лет назад, — вклинивается Изуку. — Ну, знаешь… Он прерывается и неловко изображает, как наносит кому-то удар ножом, его движения нерешительны. Шинсо говорит: — О, — и закрывает лицо руками. — О боже. Боже мой, зачем ты им рассказал… — Трудновато скрывать чужую кровь на одежде, когда ты возвращаешься домой к ужину, — резонно замечает Яширо, а Кими кивает. Урарака, которая тоже знает эту историю, гладит Шинсу по голове, а Хацуме, Качан и Тодороки в замешательстве наблюдают за этой сценой. — Чья кровь… о чьей крови мы говорим? — неуверенно спрашивает Тодороки. — Даже знать не хочу, блядь, — хмыкает Качан, запихивая в рот картошку фри. — И не надо говорить о крови и прочем дерьме, пока я ем, это чертовски противно. — Я вернулась! — кричит кто-то снаружи, и дверь распахивается, и в зал входит Исцеляющая Девочка, а за ней Яги, несущая бумажные тарелки, пластиковые стаканчики и несколько пластиковых ложек. Кими и Яширо втайне хихикают, глядя на то, как Герой Номер Один идет за маленькой медсестрой, таская за ней тяжести. — Что здесь делает твой отчим? — резко говорит Качан, заставляя Изуку поперхнуться жареной картошкой. — Да, Изуку, что здесь делает твой отчим? — Яширо вклинивается в разговор, на его лице появляется ехидная ухмылка. Изуку кашляет, его лицо краснеет, а Кими похлопывает его по спине, чтобы помочь ему справиться с приступом. Яги, все еще несущий все столовые приборы, замирает на месте, его исхудавшее лицо становится таким же красным, как у Изуку. — Отчим? — говорит Урарака, прижимая руки ко рту. — О, ничего себе, я и не подозревала… Ты пережил больше, чем я думала, Деку-кун! — Я прошу прощения за необоснованные обвинения, которые я выдвинул против ранее, — говорит Тодороки, как всегда серьезный и ничуть не помогающий ситуации. — Я не понимал, что для тебя это очень чувствительная тема. — Нет, вы все не так поняли… — слабо пытается сказать Изуку, все еще приходя в себя после того, как в горле у него застряла картошка. Яги неловко кашляет, пытаясь разрядить обстановку. — Кажется, это недоразумение, молодой человек, — говорит он. — Я не… отчим Изуку, если вы об этом подумали. Я просто… друг семьи. Я пришел сюда сегодня, чтобы поддержать его на турнире. Тодороки торжественно кивает. — Я прошу прощения, — повторяет он. Качан закатывает глаза, а Кими и Яширо стараются не разразиться хохотом. Тарелки, чашки и ложки передаются по кругу, как и еда. Люди разбиваются на небольшие пары и едят, причем Шинсо и Хацуме постепенно вливаются в беседу. Изуку, Кими и Яширо сидят в одном углу и уплетают почти всю картошку, пока не замечают, как Тодороки нахмуривает брови, наблюдая за их едой. — Что случилось, Тодороки-кун? — спрашивает Изуку. Он протягивает пакет с картошкой фри, хотя и с некоторой неохотой. — Ты хотел картошку? Тодороки указывает на Яширо, который только что обмакнул картошку в мороженое. — Ты можешь это сделать? — спрашивает он. На другой кровати сидит Качан, который только что обмакнул пачку картофеля фри в шоколадное мороженое, которое они принесли и для него. — Делать… что? — спрашивает Яширо, глядя туда, куда указывает Тодороки. — Ты имеешь в виду макать картошку в мороженое? Тодороки кивает. — Я думал, их можно макать только в кетчуп, — говорит он без тени юмора, только с искренним любопытством. — Разве это не правило? — Правило? — повторил Изуку, нахмурившись. — Подожди, Тодороки-сан, — неуверенно произносит Кими. — Неужели ты всю жизнь макал картошку фри только в кетчуп? Серьезное лицо мальчика становится еще более растерянным, когда он кивает. — Да? Я имею в виду, что это единственное, что мы с братом и сестрой когда-либо использовали, и разве это не единственный сосус, которой можно… эм, что ты делаешь? Последняя часть — ответ на то, что Изуку, Кими и Яширо тут же впихнули ему в лицо две чашки мороженого, ванильное и шоколадное, а Яширо резко встал и бросился к двери. — Пойду попробую раздобыть в столовой соус и, может быть, сырный соус! — говорит он. — А какие-нибудь другие соусы ты можешь придумать? — Я пойду с тобой! — говорит Урарака, поднимая руку. — Я уверена, что у них есть сметана, а еще у них должен быть майонез, который мы можем смешать с кетчупом! — Я тоже пойду! — радостно воскликнула Хацуме. — Там есть специальный холодильник, в котором студенты хранят прохладительные напитки, так что там тоже может что-нибудь найтись! Я помню, как одна из моих одноклассниц оставила там соус барбекю! Она встает и тянет Шинсо за собой, пока они все идут к двери. — Пойдем, Шинсо-кун! — Почему я иду? Шинсо зарычал, позволяя тащить себя за собой, несмотря на ворчливое выражение лица. — Если роботница столовой не даст нам товар, мы попросим тебя! — объясняет Яширо, приглашая всех подойти. — Используй свою силу во благо, черт возьми! Мы подарим этому мальчику детство, которого у него никогда не было! Исцеляющая Девочка и Яги задорно хихикают, глядя, как они выбегают из комнаты, а Шинсо все это время стонет. — Так приятно видеть вас такими, — вздыхает маленькая медсестра, прикладывая руку к щеке. — Вы, дети, так много переживаете в столь юном возрасте, что я беспокоюсь, как бы вы не разучились быть просто детьми. Лицо Яги становится мрачным от ее слов, что Изуку не замечает. Он чувствует, как меняется и его лицо — он слишком хорошо помнит тот внутренний конфликт, который до сих пор бушует в нем. Может, он и смирился с будущим профессионального героя, но ничего из того, что ему пришлось пережить, уже не изгладить. Ни смерть отца, ни смерть деда, ни ранения, которые он получил, пытаясь помочь Каччану, когда никто другой не мог этого сделать. То же самое можно сказать и о Тодороки — при всей его словоохотливости, некоторые поступки мальчика подчеркивают, насколько огражденной была его жизнь. Изуку слабо представляет себе, какой была бы семья Тодороки Энджи, если не считать того, что он знает от Тодороки, но вряд ли это было счастливое место. — Изуку, послушай, — говорит Кими, постучав его по плечу и выведя из задумчивости. — Бакуго спит. Изуку поворачивается и видит, что Качан мирно посапывает на своей кровати, а его стаканчик с мороженым и пустая пачка картошки-фри аккуратно убраны на прикроватную тумбочку. Изуку улыбается — все тот же старый добрый Качан. Что ни говори, но он не мусорит и никогда не будет мусорить, даже когда устал. — Он отдыхает, — говорит он. — И тебе тоже надо, — добавляет он, глядя на Тодороки. — Исцеляющая девочка права — нам всем нужно иногда отдыхать от утомительных дел и просто вести себя соответственно своему возрасту. — Мы должны нарисовать что-нибудь на его лице, — говорит Кими, сразу же воспользовавшись его заявлением так, как он и не предполагал. — Взрывы. Или номер два. Да, так будет лучше, ему это не понравится. — Нет, — твердо сказал Изуку. — Я не могу обещать, что он не попытается взорвать твое лицо, а я не хочу иметь с этим дело. Тодороки немного помолчал, наблюдая, как Кими хихикает и игриво бьет Изуку по плечу. — Твои друзья милые, — говорит он наконец, словно придя к какому-то выводу. Кими и Изуку смотрят друг на друга, обмениваясь небольшими улыбками. — Наши друзья — хорошие, — поправляет его Изуку, и все становится на свои места, когда Тодороки улыбается второй раз за этот день, все еще слабо, но уже мягче и счастливее, чем тогда, на ринге. Возможно, ничто и никогда не сотрет того, через что им пришлось пройти, какие бы трудности ни возникали в их юной жизни. Но хорошие воспоминания будут заменять старые плохие, пока их не накопится столько, что они смогут честно сказать, что счастливы. Когда друзья возвращаются с множеством соусов для Тодороки, чтобы тот попробовал картошку фри, Изуку улыбается, но внутри чувствует легкое недовольство. Сейчас они наслаждаются жизнью, в лазарете, как могут. Иида тоже должен был быть здесь с ними. Изуку надеется, что с ним все в порядке. - На экране Мидория Изуку гордо стоит на пьедестале почета, а Всемогущий надевает ему на шею золотую медаль. Курогири облегченно вздыхает, когда кадры обрываются на ликовании зрителей. До сих пор их передатчики оставались незамеченными. Они отключили их во время перерыва перед церемонией награждения, чтобы избежать ненужных подозрений, но включили на максимальную мощность, как только началось награждение. Это самая важная часть, которую должны были увидеть зрители: Мидория получает золотую медаль, выделяясь среди своих одноклассников и утверждаясь в качестве силы, с которой нужно считаться. — Я выключаю передатчики, — объявляет он, наблюдая, как мерцает другой экран в баре. — Только что закончилась церемония вручения медалей — она прошла успешно. Тревоги не было. — Отлично, — отвечает голос. — Вы можете вернуть его обратно. Курогири кивает, даже зная, что собеседник этого не видит. Он сосредотачивается, намечая местоположение агента, и открывает портал в баре. Через секунду туда входит высокий мужчина в толстовке с накинутым капюшоном. Курогири замечает, что на нем уже надеты перчатки — он вздыхает. Они надеялись, что сегодняшний день не сильно повредит ему. — Давай намажем твои руки мазью, — говорит он, закрывая портал. Мужчина молча кивает и садится на один из многочисленных табуретов в баре. Он снимает перчатки, обнажая мозоли на ладонях и пальцах, сырые и блестяще-красные. Это не самое худшее, что было раньше, но все равно довольно неприятно. Шрамы от предыдущих травм также отслаиваются, ухудшая общий вид ожогов. Его причуда, изменяющая память, хоть и мощная, но повреждает руки каждый раз, когда он их использует. Досадный побочный эффект, но ничего такого, с чем нельзя было бы справиться. — Скольким людям тебе пришлось стереть память сегодня? — спрашивает Курогири, доставая небольшой контейнер с мазью от ожогов. Он начинает наносить ее на руки мужчины, хотя кожа медленно начинает заживать сама собой. Помимо способности к запоминанию, он также получил способность к регенерации, которая помогает ему во время миссий. Она мощная, но действует медленно — мазь помогает ускорить процесс и немного приглушить боль. Однако исцеляющая причуда, какой бы мощной она ни была, все еще не смогла залечить его обширные травмы, полученные после мощной чистки сознания, которую ему пришлось провести с мальчиком с причудой камеры, — не только удалить его воспоминания о событии и заменить их новыми, но и стереть все записи видео и изображений, которые могли остаться в его сознании. — Ты должен знать, — ровно отвечает мужчина. — Ты телепортировал меня туда и обратно каждый раз, когда я это делал. Мне пришлось проделать это только с Тринадцатой, Сотриголовой и Сущим Миком, но с каждым из них я проделал это дважды — с первого раза эффект замутнения не прошел, поэтому во второй раз мне пришлось увеличить мощность. Мне повезло, что во время кавалерийской битвы тебе пришлось открыть всего три портала. — Еще больше повезло, что мне не пришлось ничего делать и во время финального раунда, — говорит Курогири. — Телепортировать Мидорию обратно на ринг было очень легко, когда весь дым застилал обзор. Хорошо еще, что он победил блондина без нашей помощи, иначе нам пришлось бы вмешаться и тогда. Мужчина немного помолчал, а затем сказал: — Конечно, он его победил. Он убирает руку, которую Курогири закончил обрабатывать, и без слов протягивает другую. — Даже если бы мы не вмешались, он бы нашел способ победить. Курогири решает не отвечать, накладывая мазь на другую руку. Даже голос с экрана молчит. В баре тихо, только музыка играет из телевизора, да радостные возгласы зрителей звучат на заднем плане, когда на экране появляется улыбка Мидории Изуку, которую видит вся Япония. https://images2.imgbox.com/76/7c/Z4Yd4ISN_o.jpg - — Изуку, милый? — мягко говорит Инко, легонько толкая сына в плечо. Изуку с трудом открывает глаза, крепко держась за одну из подушек. Он потерял сознание сразу после ужина в день турнира, и мама впервые за долгое время уложила его спать с гордой улыбкой на лице. Изнеможение от фестиваля и последующего дня, проведенного с Кими, Яширо и остальными, наступило с запозданием: усталость навалилась сразу же, как только он вернулся домой, и перешла на следующий день. Удивительно, что друзьям удалось затащить с собой даже Шинсо и Хацуме, но, впрочем, это не так уж и невероятно, учитывая, насколько они настырны. К счастью, Айзава предупредил всех, что на следующий день занятий не будет, так как они будут заниматься тем, что он назвал «номинациями», и Изуку благоразумно использовал весь день, чтобы поспать и отдохнуть. Изредка приходила Инко, чтобы принести ему еду, и Изуку не уверен, но подозревает, что в какой-то момент Яширо зашел, чтобы сфотографировать его, пока он спал. — Я проснулся, я проснулся, — сонно произносит Изуку, похлопывая маму по руке и вызывая у нее странное нервное хихиканье. — Что-то не так? — спрашивает он, нахмурив брови, чтобы разглядеть на ее лице слегка обеспокоенное выражение. — Ну… — нерешительно начинает она, и ее пауза заставляет Изуку приподняться в кровати. — Боюсь, тебе это не понравится, но возле нашего дома снова появились репортеры. Они здесь со вчерашнего дня, но ты, наверное, не заметил, потому что в основном спал. Изуку застонал и закрыл лицо руками, упав спиной в подушку. — Наверное, я должен был этого ожидать, — неохотно говорит он, его голос слегка приглушен. С трудом сосредоточившись, он различает громкие голоса, доносящиеся снаружи. — В конце концов, я выиграл одно из крупнейших событий в Японии… и я даже не могу использовать свою причуду, чтобы убежать, потому что меня могут снова поймать… — Что значит «снова поймают»? — спросила Инко, ее голос стал подозрительным. — Ничего! Изуку поспешно отступает, забыв рассказать ей о том, как их с Качаном средь бела дня поймал офицер Минагава, когда они использывали свои причуду. Инко только вздохнула и скрестила руки, а Изуку воспользовался этой возможностью, чтобы посмотреть на часы. Еще рано, гораздо раньше, чем он обычно просыпается. — Это как-то связано с тем, почему ты разбудила меня так рано? — спрашивает он, предусмотрительно отключая будильник на этот день. — Вроде того. Очевидно, в Юэй решили, что может произойти нечто подобное — они, похоже, знают о том, что случилось с репортерами после инцидента в USJ, Изуку вздрагивает, понимая, почему они знают, — И предложили прислать кого-нибудь за тобой, чтобы ты мог избежать внимания прессы. Но тебе придется выехать раньше, так как ты поедешь по другому маршруту, чтобы избежать других сотрудников СМИ, которые могут тебя выследить. Следят за ним. Изуку старается не слишком расстраиваться из-за этой идеи. — Понятно, — хмурится он, уже собираясь встать на ноги. — Они звонили тебе только сегодня утром? — Да, но, к счастью, я уже встала, когда они позвонили, — говорит Инко, собираясь выйти из комнаты. Когда Изуку сосредотачивается, он чувствует аромат готовящихся яиц, доносящийся из кухни. Улыбка невольно появляется на его лице — ему так повезло с мамой. — Что ты делала? Это рано даже для тебя, — спрашивает Изуку, вставая, чтобы подойти к своему шкафу. — Ох, я почему-то проснулся рано, — ответила Инко, пожимая плечами. — Может, потому что вчера вечером я недостаточно плотно закрыла шторы, и меня разбудил свет. Я прибралась в усыпальнице, а не легла спать. — Понятно. Усыпальница… Изуку немного стыдно это осознавать, но он не подходил к ней с тех пор, как сделал это прямо перед первым днем занятий в УА. Как-нибудь в ближайшее время он должен это сделать — ему есть что рассказать отцу и деду. Кстати, о дедушке… — Ты ведь поедешь к нему на выходные? — спрашивает Изуку. Инко кивает, слегка улыбаясь. Она всегда посещает дедушкин дом каждый год в годовщину его смерти, которая выпадает на эту субботу. Она приходит туда, чтобы немного прибраться, убедиться, что все осталось на своих местах, и оставить небольшое подношение в установленной там усыпальнице. Дедушка оставил все это на их попечение — хотя они и не могли переехать в дом, но и продавать или сдавать его в аренду было немыслимо. Это было слишком ценно. Инко наведывалась туда не реже раза в месяц, чтобы поддержать его в порядке, но Изуку ни разу не поехал с ней. Однако в этом году ему кажется, что он должен это сделать — он чувствует, что теперь достаточно силен, чтобы вернуться в это место, в дом, который он так любил в детстве. — Можно я пойду с тобой в этот раз? Я хочу помочь в этом году — может быть, снова заглянуть в библиотеку, — говорит Изуку, старательно сохраняя ровный голос. Даже если он решил это сделать, одна мысль об этом месте вызывает у него поток приятных и горько-сладких воспоминаний из детства. Посещение библиотеки, в частности, будет… ностальгическим, если не сказать больше. Улыбка на лице Инко становится еще шире. — Конечно! На этот раз мне не помешает помощь — я хочу привести в порядок сад, а это слишком сложно для меня одной. Ты тоже можешь помочь мне с подношением. Давай в этом году сделаем что-то особенное, хорошо? Изуку благодарно улыбается, радуясь, что мама не делает из мухи слона. Конечно, она не стала бы этого делать — она самый милый человек из всех, кого он знает. — Спасибо, мама, — говорит он. Инко кивает и выходит из комнаты, оставляя Изуку наедине со своими мыслями. С тех пор как он попал в Юэй, произошло столько всего, что сейчас он как никогда жалеет, что его дедушка все еще был с ними. Он бы всегда знал, что сказать Изуку, когда тот испытывал тревогу, сомневался в его решениях или действиях, или просто служил бы еще одним источником утешения, стабильным и спокойным, не похожим на непоколебимую преданность матери. (Он также хочет, чтобы его отец был рядом, но эмоции, стоящие за этим, другие, но такие же сильные. Он никогда не знал его по-настоящему, поэтому не мог скучать по нему, но он все равно мог желать его, верно?) Как раз когда он закончил раскладывать одежду, в комнату постучала мать и вошла внутрь. — Изуку? — спрашивает она, держа в руке мобильный телефон. — Только что снова звонили из Юэй, и, ну… видимо, еще одна причина, по которой они забирают тебя пораньше, заключается в том, что им нужно поговорить с тобой о чем-то очень важном. Ты не знаешь, что это может быть? Изуку нахмуривает брови. — Нет, — медленно отвечает он, перебирая в уме все значимые события, которые могли произойти в последнее время. Единственное, о чем он может вспомнить, — это фестиваль, но ведь они вполне могли поговорить с ним об этом сразу после него, верно? — На самом деле я ничего не могу вспомнить. Но мне, наверное, стоит поторопиться и подготовиться — они могут прийти в любую минуту, верно? Не прошло и секунды после этих слов, как телефон Инко подает сигнал. Она проверяет его и хмурится. — Говорят, они уже за нашей квартирой, — говорит она, читая сообщение. — И спрашивают, можно ли выпрыгнуть из окна и приземлиться прямо возле машины, чтобы не выходить на улицу. Изуку недоверчиво смеется. — Они серьезно? — спрашивает он, и на его лице появляется ухмылка. Он не может представить, какой учитель в Юэй мог бы предложить такое, даже зная, что для него это будет простым заданием — может быть, Сущий Мик, но он сомневается, что тот стал бы этим заниматься. — Полностью, — говорит Инко, вздыхая. — Что ж, похоже, тебе пора идти. Только постарайся быстро переодеться, а я по дороге соберу тебе что-нибудь поесть. Нельзя ждать до обеда, ты же останешься голодным! Честно говоря, они так плохо нас предупреждают… Изуку снова смеется, затем хватает свою одежду и бежит в душ. — Спасибо, мама! — кричит он, забегая в ванную. К тому времени, как он выходит на улицу, Инко уже приготовила для него сумку и бенто. — Я уже сходила и спросила у Манабэ-сан, можно ли тебе прыгать из ее окна, — сообщает Инко, передавая ему вещи. Поскольку их квартира выходит на фасад, у них нет окон, выходящих на заднюю часть жилого комплекса. Манабэ — студентка художественного факультета, которая живет напротив них, и поэтому у нее есть окно, выходящее на задний двор. — Похоже, она все восприняла спокойно — однако тебе стоит поторопиться, я уверен, что она хочет спать. — Понял, — говорит Изуку. — Спасибо, мама! Увидимся позже. — Будь осторожен! — говорит Инко, с нежностью качая головой, пока Изуку бежит к дому Манабэ. Девушка уже ждет его у двери, ее волосы цвета радуги беспорядочно перевязаны множеством резинок. — Йо, Изуку, — говорит она, поднимая руку в шуточном приветствии. Ее ярко-зеленые глаза резко становятся молочно-белыми, когда она смотрит на него, а затем возвращаются в нормальное состояние. — Поздравляю с победой на фестивале. Дал мне кучу хороших поз для рисования. — Спасибо, Манабэ-сан. Причуда Манабэ позволяет ей смотреть на что-то и сохранять это в фотографических подробностях в своем сознании, что позволяет ей воспроизводить это на бумаге с исключительной точностью и детальностью. Это безумно полезно для студентки художественного факультета, но немного пугает, когда она находит что-то красивое и долго смотрит на это выцветшими глазами. — Тебе стоит поспать после этого, ты выглядишь так, будто тебе это нужно. — Он думает, что мне нужно поспать, — бормочет Манабэ, отходя в сторону, чтобы дать Изуку войти в ее искусно наведенное беспорядок жилое пространство. Окно в ее доме уже открыто, и из него видно бледное утреннее небо. — Я знаю, что у тебя есть твоя причуда и все такое, но будь осторожен, прыгая с высоты, хорошо? — Ага, — говорит Изуку, забираясь на карниз. Он видит неприметную черную машину, припаркованную возле комплекса, и наблюдает, как тонированное окно опускается, чтобы из него выглянула голова Яги. Он машет рукой Изуку, тот отвечает ему, а затем снова поворачивается к Манабэ. — Еще раз спасибо, Манабэ-сан! Думаю, мама приготовила слишком много завтрака, так что ты можешь взять немного, если хочешь. Глаза Манабэ загораются. — О, спасибо. Ладно, увидимся позже, крошка, — говорит она, ухмыляясь. — До встречи! И Изуку спрыгивает с подоконника, направив Один за Всех в ноги, чтобы укрепиться при ударе о тротуар. Он легко приземляется рядом с черной машиной, и дверь тут же распахивается, впуская его внутрь. — Доброе утро, юный Мидория, — приветствует его Яги, когда он садится в машину. К удивлению Изуку, рядом с ним сидит Айзава, уже одетый в свой обычный костюм героя. Однако его лицо больше не закрыто бинтами, и Изуку замечает длинный тонкий шрам под правым глазом. — Айзава-сэнсэй! Что вы здесь делаете? — спрашивает Изуку, закрывая за собой дверь. Двигатель машины заводится почти сразу, и они отъезжают как раз в тот момент, когда Айзава начинает говорить. — Я здесь, чтобы проинформировать тебя о том, о чем хочет поговорить с тобой Незу ну, во всяком случае, о некоторых. Он замечает бенто в руках Изуку. — Можешь поесть, если хочешь, я уверен, что ты ничего не ел, учитывая, что мы разбудили тебя рано и без предупреждения. — О-о-о, спасибо, — говорит Изуку, краснея. Он нерешительно открывает свой бенто и неловко вгрызается в одну из рисовых шариков, которые приготовила его мать. — Хотите? — спрашивает он, протягивая свое бенто Яги и Айзаве, которые явно смотрели на его еду. Яги кашляет, смущаясь того, что его застали за разглядыванием, но Айзава невозмутимо берет две порции и протягивает вторую Яги. — Спасибо, — говорит Айзава и откусывает кусочек, после чего возвращается к своим словам. -Как я уже сказал, мы… ну, я хочу проинформировать тебя, прежде чем ты поговоришь с Незу. — О чем вообще директор Незу хочет со мной поговорить? — спрашивает Изуку, быстро доедая свой рисовый шарик и выбирая другой. Их в бэнто немереное количество — он незаметно передает еще одну Яги, который берет ее. — Есть одно главное дело, о котором он хочет поговорить с тобой, но с ним придется подождать до офиса, а вот другой вопрос, который он хотел бы обсудить с тобой, — это инцидент в USJ, — говорит Айзава, беря еще один рисовый шарик из стопки Изуку. — Помнишь студента Оду Нобунари, которого ты опознал для нас? — Да, ученик с причудой камеры, — кивнул Изуку. Яширо вскользь упоминал о том, что мальчик не посещал занятия после инцидента в USJ. Одноклассники знают, что Ода сейчас отдыхает с семьей, — и Изуку, и Яширо не решаются предложить альтернативные варианты. — Последние две недели или около того он не посещает занятия, — говорит Айзава, подтверждая слова Яширо. — Согласно письму, полученному его классным руководителем, он проводит отдых с семьей. Мы послали агентов проверить саму медиакомпанию, и, похоже, вся их семья, включая отца и главу компании, действительно куда-то уехала — или, возможно, была куда-то увезена. — Только вчера вечером Ода и его семья наконец-то появились в здании своей компании, — продолжает Айзава. — И, судя по всему, они действительно находились в отпуске последние две недели. Когда мы сказали им, что хотим задать им вопросы об инциденте в USJ, они легко согласились, и все они согласились с причудой детектива Цукаучи. — И? Что они сказали? — спрашивает Изуку. Айзава нахмуривает брови — за него отвечает Яги. — Ты должен понимать, что ложь практически не может остаться незамеченной причудой Наомасы, — начинает он. — В случае, если он не обнаруживает ложь, есть два варианта: либо человек говорит правду, либо он говорит то, во что искренне верит. — Ода Нобунари отрицал свою причастность к видеороликам USJ, и детектив Цукаути решил, что он говорит правду, — рассказывает Айзава. — Однако, когда его спросили, что он делал в день нападения, он не смог вспомнить, где был и с кем. Его учителя также подтвердили, что в тот день он отсутствовал на занятиях, чего он тоже не помнил. Когда он пытался сосредоточиться, то утверждал, что все вокруг расплывается — только вчера вечером он понял, что почти ничего не помнит о том дне. — Еще одна вещь, о которой рассказал нам юный Ода, — он понял, что в тот день не записал видео и не сделал ни одной фотографии. Когда он обратился к различным видео- и фотофайлам, которые все еще хранились в его мозгу и которые он уже перенес на свой ноутбук, оказалось, что только в день нападения USJ у него их не было, — говорит Яги. — Он сказал нам, что это странно — обычно он делал как минимум одну-две фотографии в день, а также несколько видеозаписей, так что было очень странно, что именно этот день оказался пустым. — И наконец, когда мы показали Оде видео из USJ, он согласился, что это похоже на то, что он мог бы снять, используя свою причуду, — заключает Айзава. — Он не помнит, как снимал их, и нет никаких записей о том, что они существуют в его голове или на его ноутбуке или персональном оборудовании, но он твердо согласился, что они выглядят так, как будто были сняты с помощью его причуды. Изуку размышляет над этим, вникая во все, что они сказали до сих пор. — А что насчет его отца? — спрашивает он в конце концов. — Глава медиакомпании. Удалось ли вам расспросить его о том, что видео просочилось в СМИ? Айзава кивает. — Удалось. И снова отец отрицал свою причастность к этому или какую-либо осведомленность о случившемся, и снова детектив Цукаути счел это правдой. Однако он согласился получить доступ ко всем последним сообщениям на всех компьютерах своей компании. Пришлось немного покопаться, но в конце концов были найдены следы массового электронного письма, отправленного в день атаки USJ. Мы не смогли проверить, было ли это видео, но, по его словам, у них не было причин отправлять массовое письмо в тот день, тем более в каждое СМИ. Изуку нахмурил брови. Не помнящие событий, признанные правдивыми, и при этом очевидные следы в их деятельности… — Айзава-сэнсэй, — медленно произносит он. — Могли ли их воспоминания быть изменены? — Ты быстро, — замечает Айзава, откидываясь на спинку кресла. — Да, мы считаем, что их память была изменена кем-то, кто, скорее всего, работал со злодеями из USJ. Это объясняет отсутствие видеозаписей в сознании Оды, поскольку они хранятся в его памяти. Это также объясняет их смутные воспоминания о дне нападения USJ. — Однако это все равно не объясняет, зачем злодеям вообще понадобилась утечка этих видео, — задумчиво произносит Яги. — И почему в видео так много внимания уделяется тебе, юный Мидория. — Мидория, я хочу, чтобы ты хорошенько все обдумал, — серьезно вмешивается Айзава. — За все время, что ты помогаешь людям благодаря своей причуде, ты когда-нибудь сталкивался с кем-нибудь, кто выглядел бы как злодей? Не просто злодей… — говорит он, быстро прерывая разговор, когда Изуку начинает отвечать. — С кем-то, кто, похоже, был бы связан с такой устоявшейся группой, как Лига злодеев. Кто-то более крупный». Изуку хмурится. Он вспоминает все случаи, когда ему приходилось спасать кого-то из опасной ситуации — а их, если честно, довольно много, больше, чем положено пятнадцатилетнему подростку. Почти все они были связаны с мелкими преступлениями или работой мелких банд — ничего особенного ему не припомнилось, кроме… — Ну, — осторожно начинает Изуку. — Около двух лет назад я спас одного человека в переулке от ножевого ранения. Прошло два года, но глаза-бусинки преступника все еще резко выделяются, воспоминания все еще свежи в его памяти. — Он не был похож на случайного преступника — конечно, если бы он случайно совершил убийство…, — мрачно вспоминает Изуку, — …угрожая убить едва подросшего школьника, но я не уверен, что он мог быть вовлечен в такую крупную схему, как эта. — Хм, — говорит Айзава, размышляя над этим. — Вполне возможно, что он мог быть каким-то лакеем, кем-то, кто мог работать с ними… но в то же время, если он — человек, больше всего запомнился, и ты все еще не думаешь, что он может быть связан с ними, тогда мы все еще в растерянности, почему Лига, кажется, так сильно сосредоточена на тебе. Услышав это, Изуку сник. — Вы не знаете, почему они нацелились на меня? — спрашивает он. Яги качает головой. — Нет, юный Мидория, поэтому мы и надеялись, что ты сможешь дать нам зацепку. Не беспокойтесь — мы сделаем все возможное, чтобы вы были в безопасности. Тебе не причинят никакого вреда. — Или моей матери, — резко добавляет Изуку, зная, насколько уязвима его мать просто по ассоциации. — Или твоей матери, — твердо соглашается Яги. Изуку возвращает свое внимание к Айзаве и замечает, как в поле зрения появляется кампус Юэй. — Вы сказали, что директор Нэдзу хотел поговорить со мной о чем-то еще? — спрашивает Изуку, убирая свою пустую коробку из-под бенто. Хотя мужчина старательно пытается скрыть это, Изуку не замечает, как вздрагивает лицо Яги. — Да, — отвечает Айзава, сохраняя нейтральное выражение лица. — Хотя было бы лучше, если бы вы были проинформированы об этой ситуации вместе с заинтересованным лицом. Машина въезжает на территорию кампуса по той же незаметной дорожке, по которой они выводили Изуку после инцидента в USJ. — Это кто-то из моих знакомых? — спросил Изуку, слегка волнуясь. — Да, — просто отвечает Айзава. — Мы уже почти пришли. Мы еще поговорим внутри. Они подъезжают к неприметной двери, которая, как знает Изуку, ведет в кабинет директора. Несмотря на легкость, с которой они вошли, учитывая, что они путешествуют с Яги и Айзавой, Изуку знает, насколько защищен этот вход. Они выходят из машины, Айзава проводит их внутрь и заходит в лифт, ведущий прямо в кабинет Незу. Яги распахивает дверь и бодро входит внутрь, за ним следуют Айзава и Изуку. Нэдзу уже сидит на одном из диванов в центре комнаты, рядом с ним расположились детектив Цукаути и высокий парень в форме Юэй. При звуке их прихода все поднимают головы, и Изуку встречает затравленный взгляд Ииды, когда тот деревянно поворачивается со своего места. — Иида-кун? — недоверчиво произносит Изуку, останавливаясь на месте. — Подождите, что происходит? Разве ты не уехал по семейным обстоятельствам? При этих словах настроение в комнате заметно портится. Иида лишь кивнул, напрягшись, и повернулся лицом к Нэдзу и Цукаути. — Все верно, Мидория-кун, — осторожно говорит Цукаути, отвечая вместо Ииды. — Пожалуйста, присядь. Нам нужно многое обсудить. Изуку, все еще немного удивленный и растерянный, садится рядом с Иидой, который едва признает его. Второй мальчик выглядит бледным и напряженным, его руки крепко сжаты в кулаки на коленях. Яги и Айзава с обеспокоенным выражением на лицах занимают свои места, незаметно поглядывая на Незу и Цукаучи. Изуку сначала сомневается, что Яги может находиться здесь в своей гражданской форме, но решает, что Иида все равно не узнает его таким, какой он есть. — Полагаю, Айзава и Яги уже проинформировали вас о деле с Нобунари? — начинает Незу, удобно откинувшись в кресле. Изуку кивает, и Незу повторяет за ним. — Хорошо, хорошо. Будь уверен, что мы работаем над всеми возможными версиями и пытаемся определить, кто непосредственно причастен к этому делу и каковы были их мотивы, — говорит он. — Теперь, как они, вероятно, уже сказали, нам нужно срочно обсудить с вами кое-что еще. Цукаучи, если позволите? Цукаучи кивает. — Я снова буду использовать свою причуду, Мидория-кун, — сообщает он ему. — Повторяю, это просто мера предосторожности, чтобы облегчить наш разговор. — Я понимаю, — быстро говорит Изуку, и как только он дает свое согласие, в его чувства проникает то же самое неясное и слегка дезориентирующее ощущение, что и в прошлый раз. — Хорошо. Я перейду сразу к делу: знакомы ли тебе какие-нибудь из этих имен? — спрашивает Цукаучи. — Убийца героев или, может быть, Пятно? Изуку хмурится. Как ни старайся, он не может вспомнить ни одного из этих имен. — Нет, — отвечает он, и Цукаучи удивленно моргает. — Ни одно из этих имен не знакомо? — спрашивает он для подтверждения. Изуку качает головой. — Тогда как…? — начинает Яги, но замолкает. Лица окружающих окутаны беспокойством. Цукаучи вздыхает и откидывается на спинку кресла. Изуку чувствует, как ослабевает действие его причуды. — Как ты все время попадаешь в такие ситуации, Мидория-кун? — мягко спрашивает он, но кажется, что он не пытается заставить Изуку ответить. Он смотрит на Изуку с безграничной заботой в глазах, и от этого у него по коже бегут мурашки. Цукаучи устало качает головой. — Гадания ни к чему не приведут. Я расскажу тебе все. Он прочищает горло, перебирая папки, лежащие перед ним. — Поступило несколько сообщений о насильственных действиях, совершенных в разных частях Японии. В общей сложности были жестоко убиты три человека, все они жили в разных городах. — Убийства? Но… Я не видел ничего подобного в новостях, — говорит Изуку. — Это потому, что все держалось в секрете из-за статуса жертв, — говорит Цукаути. — Мы надеялись, что первый случай — это единичное убийство, но двое других были убиты вскоре после обнаружения первого и тем же способом. — Статус жертв? — повторил Изуку. — А кто они? — Бывшие профессиональные герои, — отвечает Айзава. У Изуку от шока отпадает челюсть. — Три отставных героя, которые до этого момента жили как гражданские лица. — Мидория-кун, я снова включаю свою скорость, — быстро говорит Цукаути, и Изуку кивает. — Спасибо. Теперь, Мидория-кун, эта часть самая важная: я назову тебе имена героев, а ты должен сказать мне, если они тебе знакомы. Трех убитых героев звали Селки, Атлас и Морнингстар. Услышав эти имена, в голове Изуку что-то зашевелилось. Зародыш воспоминания, постепенно становящийся все более ясным. — Я знаю эти имена, — медленно произносит он, вспоминая, где он их слышал. Когда он вспоминает, все сразу рушится. Цукаучи видит, как на его лице появляется понимание, а его собственное выражение становится серьезным. — Значит, мы были правы, — тихо говорит он и смотрит на папки в своих руках. Пролистав их, он вытаскивает один и протягивает его Изуку, который берет его дрожащими руками. Фотография на папке смотрит на него, лицо неизменное и знакомое даже спустя почти двенадцать лет. — Мидория Хисаши был твоим отцом, не так ли? — Цукаучи нажимает. — Саламандр, Пылающий Герой. В свое время эти герои состояли с ним в официальном отряде Героев — их называли Хранителями. https://images2.imgbox.com/f0/86/tW0oGA53_o.jpg — Да, — оцепенело произносит Изуку, глядя на папку. Он сглатывает, глядя на фотографию отца в костюме Саламандра, а затем кладет папку на стол. — Это не то, о чем я действительно говорю. Яги сочувственно смотрит на него. — Мы понимаем, юный Мидория, — говорит он. Изуку улыбается немного горько. — Вообще-то я немного удивлен, что никто не выяснил это раньше, — комментирует он, встретившись с Незу взглядом. Незу слегка хихикает. — У меня были подозрения, — говорит он, расставляя лапы. — Но твой отец не был выпускником Юэй, а его компания славилась тем, что яростно оберегала личную жизнь своих подопечных. Они прилагали все усилия, чтобы отделить личности своих Героев от их гражданских личностей, поэтому очень и очень немногие знают, что истинной личностью Саламандры был Мидория Хисаши. Изуку кивает. Он помнит, что, хотя его отец почти не бывал рядом, он никогда не чувствовал себя уверенным, сильным Героем, каким был на экране. Когда он был рядом со своей семьей, он был просто Мидорией Хисаши, мужем Инко и отцом Изуку. Нахмурившись, он постучал пальцами по столу. Что-то в словах Цукаути не дает ему покоя. Рядом с ним молчит Иида, казалось бы, безучастный к происходящему перед ним разговору. — В Хранителях было пять человек, — говорит Изуку, глядя на детектива. — Мой отец умер много лет назад — трое членов были убиты. А что насчет пятого? Он делает паузу, пытаясь вспомнить имя пятого члена. Когда он был моложе, это имя было самым трудным для запоминания. — …Декалькомания, верно? — Декалькомания, или ее гражданское имя Сакамото Каори, — подтверждает Цукаучи. — В настоящее время она проживает в городе Хосу. Однако ее временно перевели в безопасное место после предполагаемого покушения на ее жизнь. Команды героев патрулировали город, уже зная, что ее жизнь может быть в опасности, и им удалось перехватить преступника. Убийцей оказался человек, называющий себя Пятно, или Убийца Героев. Поэтому мы и спросили, не знакомы ли тебе эти прозвища. — Я… понимаю, — говорит Изуку. Он все еще в замешательстве — ему трудно понять, какое отношение он имеет ко всему этому, не считая того факта, что все три жертвы были членами команды героев его покойного отца. Он делает паузу. Именно так, верно? — Почему он нацелился на членов старой папиной команды? — настороженно спрашивает Изуку, уже предчувствуя ответ. — Поэтому вы спросили меня, слышал ли я о нем раньше? Все четверо мужчин смотрят друг на друга, а затем бросают короткий взгляд на Ииду. — Ну, да… и есть еще одна причина, — говорит Незу. — Цукаучи упоминал, что команде героев удалось перехватить Стейн до того, как он нашел Каори. Однако лидер этого отряда был тяжело ранен во время столкновения — Турбо-герой, Ингениум, или Иида Тенсей. При упоминании этого имени Иида слегка напрягается, и Изуку в шоке поворачивается к нему. Так вот почему Иида здесь — он вложился в это дело. Но все же Изуку кажется странным, что Цукаути раскрывает подобную информацию перед Иидой, который даже не имеет непосредственного отношения к делу. — Ингениум был первым из его команды, кто обнаружил Стейна во время патрулирования, — объясняет Цукаучи. — Однако во время столкновения он был ранен и не смог его задержать. Его команда спасла его до того, как Стейн успел нанести ему новые ранения, но не смогла поймать его до того, как он сбежал. Таким образом, Ингениум стал первым человеком, пережившим нападение Стейна. — На больничной койке он смог рассказать молодому Тении подробности этой встречи, которые тот немедленно передал нам, — продолжает Цукаути. Он достает еще один файл из другой папки, а Иида отворачивается в сторону, не встречаясь ни с кем взглядом. Забеспокоившись, Изуку кладет руку ему на плечо, но оно напрягается под его ладонью. — Почти вся наша информация о нем — из отчета Ингениума. Цукаути листает папку и находит нужную страницу.- Его причуда до сих пор неизвестна, но, похоже, она связана с мечами, которые он использует: Ингениум сообщил, что чувствует себя странно обездвиженным с того момента, как Стейн впервые порезал его своим клинком. После этого он не мог сопротивляться, и ощущение обездвиженности не проходило в течение всего времени. Он передает Изуку лист бумаги. — Это составной набросок, который мы сделали на основе описания Ингениума. На листе бумаги изображен пугающе худой человек, его лицо закрыто бинтами. Вся его фигура выполнена в темных, угловатых линиях, выпирающих из листа. Пронзительные глаза выглядывают из-под бинтов, и Изуку сразу же узнает его. — Подождите, — говорит Изуку, сглатывая. — Он похож на человека, которого я встретил в том переулке. Цукаучи сразу же оживляется. — Правда? Ты уверен? — настойчиво спрашивает он. — Ну, не на сто процентов, — признает Изуку, глядя на рисунок. Черты лица мужчины выглядят немного иначе, но грубая структура та же. — Но я помню, что тот человек тоже использовал нож против своей жертвы, если это как-то связано с его предполагаемой причудой. В любом случае, рисунок достаточно близок, чтобы я подумал, что это, скорее всего, он. Ему почти невозможно забыть лицо того человека из переулка, исхудавшее лицо, которое преследовало его в течение нескольких дней после инцидента. — Может ли это быть связующим звеном? — резко спрашивает Незу. — Так вот откуда Стейн знает Мидорию? — Подождите, подождите, подождите, — вклинивается Изуку, размахивая руками, встревоженный тем, что только что сказал Незу. — Знает меня? Что значит, он знает обо мне? Я знаю, что он убивал людей из папиной команды, но связано ли это со мной? Цукаучи бросает короткий взгляд на Ииду, а затем снова обращается к Изуку. — Помимо того, что ты связан с этим делом косвенно, через твоего отца, есть еще одна причина, по которой мы привлекаем вас к этому делу. Видишь ли, перед тем как Ингениум потерял сознание от полученных травм, он сообщил, что Стейн сказал что-то очень тревожное. — Он назвал твое имя, — внезапно произносит Иида, и вся комната смотрит на него. — Он упомянул тебя. Все заметно испугались его голоса — он заговорил впервые с тех пор, как Изуку прибыл с Яги и Айзавой. — Меня? Что ты имеешь в виду, Иида-кун? — настороженно спрашивает он. — Стейн упомянул тебя по имени, — говорит Иида, не встречаясь с ним взглядом. — Он сказал Нии-сану длинную речь о том, что герои фальшивы и наивны, и что он никогда не позволит таким, как они, убить его. — Иида-кун, — мягко говорит Цукаути, но Иида продолжает, не обращая на него внимания. — Этот человек, — резко произносит Иида, как будто это оскорбление. — Он сказал, что есть только два человека, которым он позволит убить его… — Иида-кун, — повторяет Цукаути, на этот раз с ноткой предупреждения в голосе. Иида поднимает взгляд и немного отступает назад, замолчав. — О чем он говорит? — озадаченно спрашивает Изуку. — Что сказал Стейн? Цукаути вздыхает, потирая виски. — По словам Ингениума, когда на него напали, Стейн произнес довольно проникновенную речь о героизме и идеалах. Однако важно то, что он сказал в конце. Он тянется к другому файлу, чтобы, предположительно, достать соответствующую информацию, но Иида говорит и опережает его. — Он сказал: «В этом мире есть только два героя, которым я позволю убить себя — Всемогущий и Мидория Изуку». Кровь Изуку превращается в лед. — Он… он упомянул меня? По имени? — говорит он, и липкий страх внезапно наполняет его вены. — Да, — подтверждает Цукаучи, неодобрительно глядя на Ииду. Высокий мальчик снова замолкает, уходя в себя. — Именно поэтому мы пытаемся рассмотреть это дело со всех возможных сторон. Если это правда, что Стейн — тот самый преступник, которого ты встретил в переулке, то это устанавливает возможную точку контакта. Однако это не объясняет, почему он знает тебя так, как знает, или почему он… так высоко ценит. — Приравнять тебя к Всемогущему, — серьезно говорит Незу, — …это не так уж и мало. Изуку крепко вцепился в подлокотник дивана. — Но почему? Почему он так поступает? То время в переулке было таким коротким — когда я увидел его, я отогнал его, блефуя, что поблизости полиция. Он даже ничего не сказал — просто ушел, как только я закончил говорить. — Возможно, ты произвел на него неизгладимое впечатление, — предполагает Айзава. — Наверное, не каждый день мальчик-подросток прерывает его в разгар преступления и открыто говорит с ним в ответ. — Значит, это из-за меня? — Изуку говорит тихим голосом. Айзава замолкает, глаза его расширяются. — Он убил тех Героев из-за меня? Изуку поражает, что Цукаути колеблется, вместо того чтобы сразу опровергнуть его. — Мы не знаем, — просто отвечает детектив с несчастным видом. — Мы не можем сказать наверняка, каковы его мотивы.Но, пожалуйста, Мидория-кун, не считай себя виновным. Единственный, кто здесь виноват, — это Стейн. Действия безумца — это не то, за что ты должен отвечать. — Но ведь это я? — упорствует Изуку, чувствуя, как в его нутре нарастают ужас и чувство вины. — Даже отчасти все это связано со мной, не так ли? — Если ты так говоришь, то я не могу тебе возразить, Мидория-кун, — беспомощно произносит Цукаучи, и Изуку вешает голову. — Ты, несомненно, связан со всем этим, но ты не должен брать на себя вину за то, что сделал преступник. — Юный Мидория, — вклинивается Яги, впервые заговорив с момента их приезда. — Эти смерти не на твоей совести. При этом он смотрит на Ииду. В комнате воцарилась тишина. Наконец Незу откидывается на спинку кресла и вздыхает. — Думаю, на сегодня мы можем закончить обсуждение. Вам двоим тоже нужно идти на занятия. Может быть, ты хочешь поделиться чем-то еще? Что-нибудь, что может придать делу новый угол зрения? Пожалуйста, не пренебрегайте упоминанием, каким бы незначительным оно вам ни казалось. Через несколько мгновений Изуку качает головой, и Иида делает то же самое. — Тогда вы можете идти. Будьте уверены, что мы будем информировать вас о любом развитии дела, насколько это возможно по закону, — говорит Цукаучи. — Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы решить это дело как можно скорее. Большое спасибо за сотрудничество. Изуку кланяется, садясь на свое место, как и Иида. Айзава и Яги встают и выходят из комнаты. — Юноши, — неожиданно окликает Незу перед самым их выходом. Все четверо оборачиваются и смотрят на химеру с суровым выражением лица. — Поймите, что мы раскрываем вам всю эту информацию по необходимости и требуем сотрудничества с вашей стороны. Будь наша воля, вы бы не были вовлечены в это дело в той степени, в которой вы сейчас находитесь. То, что мы раскрыли вам эти подробности, ни в коем случае не является основанием для того, чтобы вы брали дело в свои руки или вершили правосудие, которого, по вашему мнению, заслуживает этот человек. Изуку растерянно моргает, пока не чувствует, как Иида жестко кивает рядом с ним. Ох. Изуку тоже быстро кивает, и в животе у него появляется липкое чувство. Он надеется, что Иида последует предупреждению Незу. — Деку, — прямо говорит Мидория, протягивая доску классу. Бакугу слегка смущается и недоверчиво фыркает, но не отступает. Полночь нахмурила брови и скрестила руки на груди. — Ты уверен, Мидория? Это то имя, которое ты выбрал бы для себя, чтобы представлять тебя как профессионального героя? Мидория улыбается ей, и Тенья поражается, насколько он спокоен после всего случившегося. Ему трудно удержаться от того, чтобы не развалиться в классе прямо там и тогда. — Стать профессиональным героем — это не что-то грандиозное или необычное, по крайней мере, для меня, — начинает он. — Я не имею в виду, что это не удивительно, если кто-то поднимается по карьерной лестнице, учитывая, как трудно попасть в индустрию. Я хочу сказать, что это никогда не было чем-то, что я возносил на пьедестал, или чем-то, к чему я отчаянно стремился. Его голос уверен и ровен, а тон искренен, и от этого его слова становятся еще более жгучими. — Для меня стать Про Героем- это просто продолжение того, что я стараюсь делать каждый день: помогать людям, когда это возможно. Я беру на себя ответственность за ту силу, которую дала мне моя причуда. Я не меняюсь или что-то в этом роде — в конце концов, это все еще я. Деку. Тенья возмущен. Его возмущает, что Мидория — идеальный герой: идеальное отношение, идеальная причуда, идеальный ум. С момента их встречи, еще на вступительных экзаменах, а возможно, и раньше, Мидория был ярким примером того, каким должен быть настоящий герой, а не просто профессиональный герой. Больше всего Тенья обижается на себя за свою иррациональную зависть. Но сдерживать эти чувства трудно. Ведь Тенья так хотел быть похожим на своего сияющего старшего брата, стать таким же добродетельным героем, как и он, но ему все равно этого не хватает. Он такой неполноценный. Полночь смотрит на Мидорию с непостижимым выражением лица, а затем расслабляется. — Мне нравится! — заявляет она, как и всем, кроме Бакугу. — Это очень похоже на тебя. Неважно, насколько это просто, но я думаю, что именно ты должен определить, что означает имя Деку в сердцах людей. Одобряю! Улыбка Мидории становится чуть ярче, и он спешит на свое место. Он проходит мимо Тении, и их взгляды встречаются. На мгновение кажется, что он может что-то сказать, но он передумывает и садится на место, не произнося ни слова. Полночь оглядывает класс, и в конце концов ее взгляд останавливается на Тенье. — Итак, Иида, ты единственный, кто остался! — говорит она, жестом указывая на него. — Пожалуйста, встань и скажи нам, какое имя ты выбрал для своего Героя! Чувствуя на себе взгляды всех присутствующих, Тенья умудряется встать, не слишком дрожа. Он проходит в переднюю часть класса, встает на подиум и показывает свою доску. Он клянется, что видит, как опускается лицо Мидории. — Нии-сан, что ты говоришь?! Тенсей, как всегда сильный, попытался ободряюще улыбнуться младшему брату. — Это просто правда, Тенья. Я потерял все чувства в ногах. Я… я не смогу больше продолжать карьеру профессионального героя. Слезы катились по щекам, и Тенья изо всех сил старался ничего не задеть в своем разочаровании. — Нет! У тебя еще столько людей, которых ты должен вести и вдохновлять, брат! Я. У тебя еще есть я, чтобы вдохновлять. — Я не могу принять это. Я не приму этого! — Тенья… — Нии-сан, — сокрушенно сказал Тенья. — Нии-сан, этого не может быть. Тенсей посмотрел на него, и выражение его лица было просто ужасным. Тенья почувствовал, как эмоции душат его, когда он видит вопиющее опустошение на лице старшего брата. — Я знаю, Тенья, знаю, — сказал он успокаивающим тоном. Тенья ненавидел это, ненавидел себя — ненавидел, что, несмотря на то, что его старший брат лежит на больничной койке, у него отняли все будущее, Тенсей все равно протягивает ему руку и утешает. Он жалок. — Я не… Я тоже не хочу принимать это, — начал Тэнсэй, и Тенья знал, что заплакал бы, если бы это не расстроило младшего брата еще больше. — Я не думаю, что имя Ингениум готово уйти, не сейчас. — Так что… если ты готов… — Тенья, — читает Полночь, на ее лице лишь малейшее разочарование. — Прямо как Тодороки, да? Ты уверен, что хочешь использовать только свое имя? Тенья кивает, не встречая ничьего взгляда. — Да, — говорит он. — Уверен. Прости, Нии-сан. Не сейчас. Полночь только смотрит на него, когда он возвращается на свое место, и он благодарен ей за то, что она больше ничего не комментирует. Когда он садится, она хлопает в ладоши. — Ну что ж, хорошо! За исключением Бакугоу, похоже, вы все выбрали прекрасные имена для своих личностей Про-героев! Она указывает на блондинку. — Вам лучше придумать что-нибудь приемлемое к этим выходным, мистер. Ничего похожего на ту чушь, которую ты несешь — «Король Взрыво Килер». Бакуго вздрагивает, явно готовый наброситься на Полночь, даже если она учительница, но Мидория вздыхает и усаживает его на место. Она еще раз хмурится и прощается с ними, позволяя Айзаве вернуться в зал и что-то обсудить с ним о проекте Про Героя. Тенья не слушает его, уже зная об этом аспекте обучения Героев. Вместо этого в его голове звучат слова директора Незу, сказанные ранее. То, что мы раскрыли вам эти подробности, ни в коем случае не повод брать дело в свои руки или вершить правосудие, которого, по вашему мнению, заслуживает этот человек. Он слегка покачивает головой, сжимая кулаки, пока Айзава продолжает и продолжает. У него нет сомнений в том, куда он намерен идти. - — Ты чертов тупица, ты знаешь это? Изуку фыркнул, уклоняясь от полусерьезного удара Каччана по голове. — Тебя смущает, что я использую прозвище, которое ты так любезно придумал для меня, в качестве имени моего профессионального героя? — язвит он. Он сминает пустую банку из-под ванильного кофе, которую пил, и аккуратно выбрасывает ее в ближайший мусорный бак. — Ты чертовски неловкий, — отвечает Каччан вместо того, чтобы ответить. Он тоже выбрасывает свою пустую бутылку в урну и топает за Деку, направляясь в сторону платформы. Люди вокруг перешептываются и незаметно показывают на них, скорее всего, узнавая их обоих не только по USJ, но и по Спортивному Фестивалю. В конце концов, они заняли два первых места в впечатляющем взрывном матче — неудивительно, что так много людей смотрят на них. — Эй, вы ведь из Юэй, да? — спрашивает дружелюбный охранник, пока они ждут поезда. Когда Изуку кивает (Каччан бесстрастно игнорирует мужчину), тот сияет. — О! Вы два первых финишера! Я вас узнал! Мидория и Бакугоу, верно? — Да, сэр, — улыбается Изуку. — Потрясающе! Должен сказать, что ваш последний матч был одним из самых крутых, которые я когда-либо смотрел по телевизору! Клянусь, вы двое парней чуть не довели мою жену до сердечного приступа, когда так набросились друг на друга в конце. Кстати, о моей жене, она очень любит вас двоих после того, как увидела вас по телевизору. Не могли бы вы подписать ей что-нибудь? Это сделает ее день. Каччан открывает рот, явно готовый отказаться, но Изуку щиплет его за бок, прежде чем он успевает что-то сказать. — Конечно, сэр, — говорит он охраннику, все еще немного смущенный тем, что кто-то просит у него автограф. Охранник улыбается, затем шарит по карманам и достает старую, выцветшую листовку и маленький маркер. — Ее зовут Химека, — сообщает охранник, наблюдая, как Изуку пишет имя женщины на бумаге. — Да, это она. Изуку передает листовку Каччану и заставляет его подписать ее. — Я не хочу! — ворчит Каччан. — Ты подпишешь, — говорит ему Изуку и снова щиплет его за бок. — Ой, блять! Да прекрати! Охранник смеется над их выходкой и забирает листовку, после того как Каччан бессистемно ставит на ней свою подпись. — Приятно видеть, что вы, мальчики, ладите друг с другом. Школа героев, должно быть, очень трудная, да? Приходится соревноваться со столькими талантливыми ребятами, как вы. Хорошо, когда есть друзья, на которых можно положиться. Изуку моргает. — Да, это так, — признает он, слегка улыбаясь. Тут прибывает их поезд, и охранник снова становится внимательным, в его тело возвращается укоренившаяся обязанность. — Вы, мальчики, присматривайте друг за другом, слышите? — говорит он им, стоя в стороне и наблюдая за тем, как они садятся в поезд. — Мы с женой болеем за вас, так что постарайтесь! Двери закрываются, и, когда поезд отъезжает, Изуку, как может, поворачивается в переполненном вагоне, чтобы помахать охраннику. Тот улыбается и машет в ответ, превращаясь в крошечное пятнышко по мере продвижения поезда. Позже, в своей спальне, Изуку в изнеможении опускается на кровать. Сегодня произошло так много событий, что он даже не может их осмыслить. Информация о Нобунари, Стейн, товарищи по команде его отца — и вдобавок ко всему ему предстоит сделать выбор из более чем трех тысяч предложений, которые он получил. По крайней мере, последнее уже было решено. Изуку шел позади Яги, следуя за ним в кабинет. В голове у него еще не улеглось то, что он увидел количество предложений рядом со своим именем в классе, едва сумев оттеснить имя Тодороки. Казалось, что, несмотря на то, что стоический мальчик выбыл во втором раунде финала, он все еще был очень привлекателен для Про Героев, ищущих стажеров. — Айзава уже рассказал тебе о предложениях, не так ли? — спросил Яги, подводя Изуку к небольшому диванчику. Комната, в которую они вошли, была немного отгорожена от остальных помещений факультета, что позволяло им уединиться. Изуку кивнул. — Я полагаю, что вы получили довольно много, юный Мидория, учитывая, что в последнее время о вас много писали в СМИ, и тот факт, что вы выиграли фестиваль. Уверен, среди них есть несколько весьма привлекательных предложений, которые откроют перед вами всевозможные возможности, но… есть одно, о котором я должен сказать особо. Странно, но Яги выглядел обеспокоенным, когда протягивал Изуку одинокий лист бумаги. Его глаза-сукены, казалось, дрожали, когда он смотрел на папку. — Этот человек — Гран Торино. Он один из тех, кто предложил тебе пройти у него практику. Изуку нахмурился. Гран Торино? Звучало смутно знакомо, но Изуку ничего не понял о человеке, что было редкостью. Либо этот человек был настолько малоизвестен, что о нем мало что известно, либо он ушел на пенсию достаточно рано, чтобы Изуку не слышал о нем. В любом случае, удивительно, что Изуку ничего о нем не знал, учитывая его рвение к изучению даже самых неслыханных Героев. — Гран Торино ушел на пенсию задолго до твоего рождения, — сказал Яги, подтверждая мысли Изуку. — Но перед этим он стал учителем здесь, в Юэй, ровно на один год. Он был моим классным руководителем. Вздрогнув, Яги внезапно опустила глаза, словно вспоминая давно забытое время. — С тобой все в порядке, Яги-сан? — нерешительно спросил Изуку. — Д-да, я в полном порядке, юный Мидория. Просто… Гран Торино — один из немногих, кто знает о наследии Один за Всех, и именно он помог мне научиться его использовать. Он хорошо меня обучил — пожалуй, даже слишком хорошо… — и Яги снова замолчал, вспомнив нечто поистине ужасное, если судить по выражению его лица. Изуку вздрогнул. Что за человек был Гран Торино, чтобы так повлиять на такого, как Всемогущий? Как бы то ни было, он должен быть особенным человеком, чтобы обучать молодого Яги и быть в курсе секрета Один за Всех. — В любом случае, я не сомневаюсь, что ты можешь пойти к любому из Героев, которые тебя позвали, и получить от них значительный опыт, но я думаю, что для тебя было бы очень полезно пойти к Гран Торино, — продолжал Яги, выходя из ступора. — Я не знаю, считает ли он, что мое обучение неадекватно, и обратился ли он ко мне, потому что знает, что мне трудно быть твоим наставником, но я думаю, что он обладает уникальными возможностями, чтобы научить тебя. — Как ты думаешь, стоит ли мне рассказать ему о своей первой причуде? — Изуку заговорил, поджав губы. Выражение лица Яги стало серьезным. — Я не буду заставлять тебя рассказывать об этом, если ты не хочешь, как я уже говорил тебе с Айзавой, но Гран Торино — человек с большим опытом и десятилетиями. Он забыл о причудах больше, чем такой человек, как я, когда-либо надеялся узнать. Не обязательно говорить ему об этом, но я думаю, что если вы расскажете, он сможет лучше понять, как это работает или как это правильно использовать. Не то чтобы вы уже не знали об этом — но возможность есть, и вы можете ею воспользоваться. Возможно, ему также будет интересно узнать, что ты способен владеть более чем одной причудой, и у него найдется, что сказать по этому поводу». Изуку удовлетворенно кивнул. Если Яги доверял этому человеку настолько, что упомянул его в разговоре с Изуку, то он решил, что может доверять и ему. — Думаю, я расскажу ему, — сказал Изуку. — В конце концов, он смог сохранить секрет Один за Всех, так что я уверен, что могу доверить ему свой. И не волнуйтесь, Яги-сан, насчет других предложений — не думаю, что есть что-то более престижное, чем стажировка у человека, который был наставником Всемогущего. Яги моргнул, затем открыл рот, как бы желая что-то сказать. Но, похоже, ему это показалось лучше, так как он так же быстро закрыл его. — Он был наставником для многих, и мы все в долгу перед ним, — предпочел он сказать вместо этого. — У вас есть время до этих выходных, чтобы представить свой выбор Айзаве. Я не буду винить вас, если вы решите пройти практику у кого-то другого. Все, чего я хочу, — это чтобы ты использовал эту неделю по максимуму, чтобы расти и учиться как начинающий Герой, хорошо, юный Мидория? Втайне Изуку понимал, что сделка заключена. Он действительно говорил правду — тот, кто был наставником нынешнего Героя номер один с большим стажем, наверняка превосходил все остальные варианты. Не говоря уже о том, что он знал об уникальной причуде Изуку и лучше всех помог бы ему справиться с ней. Изуку не терпелось познакомиться с Гран Торино. — Да, Яги-сан. Приняв решение, Изуку мог сосредоточиться на других вещах… нет, он не собирался разгребать все, что узнал сегодня. Стейн, его отец, Иида… он не думает, что у него хватит душевных сил разбираться со всем этим сегодня. Вместо этого он думает о предстоящей субботе и их предстоящем визите в дом дедушки. Среди всего окружающего его хаоса он думает о том, что, возможно, этот дом — последний оазис спокойствия в его жизни, что немного иронично, учитывая, как он избегал его в прошлом. Он берет телефон и открывает групповой чат с Кими и Яширо: Изуку [17:21]: пссс Кими [17:21]: что Кими [17:21]: я занята, оставь меня в покое Яширо [17:21]: тоже самое Изуку [17:22]: вау, я люблю иметь друзей Изуку [17:22]: поддерживающие друзья Kimi [17:23]: что тебе нужно? Изуку [17:23]: ничего Изуку [17:23]: просто, я собираюсь к дедушке на этой неделе Яширо [17:24]: ой Яширо [17:24]: ну я бы спросил, хотите ли вы, чтобы мы пошли с вами Яширо [17:24]: но мы же тебе не нужны. Изуку [17:25]: да Изуку [17:25]: я просто хотел Изуку [17:25]: чтобы вы знали. Кими [17:25]: :) Кими[17:26]: горжусь тобой Яширо [17:26]: я тоже Кими [17:27]: мороженое после? В кафе на дороге? Изуку [17:27]: конечно Яширо [17:28]: отлично!!! Яширо [17:28]: я слышал, ты уже получил предложения от героев Яширо [17:28]: расскажи нам об этом, хорошо? Изуку [17:29]: обязательно. Кими[17:29]: хорошо Кими [17:30]: до встречи, Изуку Яширо[17:31]: до завтра Изуку [17:21]: до встречи Изуку закрывает телефон и кладет его рядом с собой. Их тихая поддержка — именно то, что ему было нужно. Он вспоминает слова охранника, сказанные им ранее: Хорошо, когда есть друзья, на которых можно положиться. Он знает, что тот имел в виду Каччана, и это правда: Каччан — катализатор многих важнейших событий в его жизни, тот, кто был с ним, пожалуй, с самого начала. Но он считает, что не только он, даже его мама, но и Кими и Яширо стали теми, кто он есть сейчас. Он не хочет думать, каким бы человеком он был без них — они помогли ему так же, как он помог им, все эти годы назад. Вздохнув, Изуку заставляет себя встать и приступить к выполнению домашнего задания, которое они должны сдать в пятницу. Поскольку стажировка начинается в понедельник на следующей неделе, он хочет поскорее закончить все дела, чтобы сосредоточиться на визите к дедушке в эту субботу. - В лаборатории тихо, по крайней мере, относительно. Все остальные сотрудники разошлись по своим рабочим местам, проводя тесты по приказу начальника. Давненько он не был так свободен, мог вернуться в лабораторию и заняться наукой, которую так любит. Он проводит хрупкими пальцами по панели и клянется, что машина словно мурлычет под его прикосновениями. Мимо него пробегает жилистый молодой человек, его крашеные зеленые волосы торчат из унылой обстановки как бельмо на глазу. Улыбка играет на его покрытых пятнами губах, когда он смотрит, как парень поворачивает за угол к другой рабочей комнате. Неподалеку двое скромных ученых замирают при виде улыбающегося старика. Они не знают, кто он такой, пока не знают, но по тому, как доктор Цубаса явно подчиняется ему, понимают, что он важен. Все в порядке. Просто они не знают, что у него хорошее настроение. А как же иначе? Сегодня суббота. - — Мы здесь, Хисахито-сан, — тихо говорит Инко, толкая дверь. Изуку не уверен, чего он ожидал, но когда он заходит внутрь и вдыхает знакомый аромат ирл-грей, которым всегда был пропитан дом его деда, его неожиданно охватывают эмоции. Инко улыбается ему в ответ, явно понимая, что он чувствует. — Все в порядке, Изуку, — ободряюще говорит она, поглаживая его по волосам. — Я знаю, это очень тяжело. Мы начнем уборку чуть позже — не хочешь немного погулять? Изуку кивает, не в силах говорить. Он обводит взглядом комнату, и в свете, проникающем из окон, плавают маленькие пылинки. Все осталось точно таким же, каким он его помнит, и это его поражает — он теперь достаточно высок, чтобы дотянуться до самой высокой полки книжного шкафа в гостиной, он больше не может удобно раскинуть ноги на диване, и он больше не карлик, когда садится в любимое, слегка перегруженное кресло дедушки. Это слишком много и в то же время до боли знакомо. — Ты ведь помнишь, где находится библиотека? — говорит Инко, и Изуку тут же вскакивает, кивая. Библиотека. Конечно же, библиотека. Место, где он провел первые годы своего детства, читая и узнавая вместе с дедушкой о вещах, о которых маленьким детям еще долгие годы даже не стоило думать. Инко снимает с цепочки маленький ключик, который держит в руках, и Изуку узнает в нем ключ от библиотеки. Он берет его у нее и идет к знакомой лестнице, которая, как он знает, ведет в библиотеку и кабинет дедушки. Внушительные двери из красного дерева стоят там, как он их и запомнил. Заставив свои руки перестать дрожать, он вставляет ключ и поворачивает его, толкая дверь. Она распахивается почти без звука, и очень скоро он оказывается на плюшевом ковре дедушкиной библиотеки. Здесь все то же самое. Недоверчивый смех вырывается из груди Изуку, заставляя его нагнуться и опереться на колени. Он не может поверить, что ему потребовалось столько времени, чтобы вернуться в место, которое стало частью его самого и его сущности. Переполненный эмоциями, он не может сдержать слез, которые наворачиваются на глаза, когда он начинает идти по проходам, которые больше не кажутся такими высокими и внушительными. Он проводит пальцами по потертым корешкам книг, таким явно старым, но все они выглядят нетронутыми и ухоженными. Должно быть, его мать посещает библиотеку чаще, чем ему кажется, раз она такая чистая — если не считать случайных пятнышек пыли, библиотека выглядит чистой для места, которое открывают и проветривают лишь раз в месяц или около того. Дойдя до конца помещения, он видит дверь в кабинет дедушки. Сколько он себя помнит, он никогда не заходил туда: дедушка всегда говорил ему, что он слишком мал, чтобы увидеть, что там находится. Он всегда запирал кабинет, когда приходил в гости. — Когда ты подрастешь, я покажу тебе, что там, — всегда говорил ему дедушка. Изуку нахмурился, слегка расстроенный тем, что ему отказали в новых знаниях, по крайней мере, так ему казалось. — Что там такого важного, дедушка? — Дело всей моей жизни, — вздохнул дедушка, с нежностью улыбаясь при мысли о своей карьере. — Когда придет время, я надеюсь поделиться им с тобой. Странно, подумал Изуку, глядя на дверь. Она слегка приоткрыта. Изуку резко насторожился, его чувства мгновенно пришли в боевую готовность. За все время, что они здесь, его причуда ни разу не сработала, так что маловероятно, что в доме есть посторонний или кто-то опасный. Изуку рад, что у него есть эта способность, на которую можно положиться, ведь если бы ее не было, он бы тут же бросился вниз — он ни за что не оставил бы мать одну с потенциальным преступником в доме. Все еще осторожно, Изуку подходит к открытой двери кабинета. Собравшись с силами, он протягивает руку и толкает ее. Первое, что он подумал, — это то, что кабинет меньше, чем он ожидал, а второе — то, что им пользовались. Первое, что он видит, — огромный портрет женщины за центральным столом в комнате. Изуку знает, что это Мидория Химавари, его бабушка по отцовской линии. Он видел ее раньше на фотографиях, редких снимках, которые иногда показывал ему дед. На картине она изображена с безмятежной улыбкой, в окружении подсолнухов, своих тёзок. На картине она еще молода, но, как он полагает, ей так и не довелось состариться — она умерла при родах, когда рожала отца Изуку. Изуку это уже знает, но больше его беспокоит то, что картина немного перекошена. https://images2.imgbox.com/44/d8/DzPKDBxR_o.jpg Кроме этого, его насторожило то, что ящик стола был по-прежнему открыт. Его мать никогда не упоминала о том, чтобы заходить в кабинет деда, а тем более рыться в его вещах, так что Инко не могла этого сделать. Впрочем, даже если бы это было так, она никогда бы не оставила кабинет в таком состоянии. Здесь кто-то побывал. Недавно С колотящимся в груди сердцем Изуку подходит к столу. Он не слышит внизу никакого шума или чего-то необычного, поэтому полагает, что с мамой пока все в порядке. В открытом ящике лежит толстая кипа бумаг. Большинство из них — длинные блоки текста, которые он не может просмотреть сразу, но, листая их, он натыкается на то, что кажется набором диаграмм. Его кровь стынет в жилах. Там, четко нарисованное на странице, то же самое чудовище, которое напало на них в USJ. — Что за черт, — шепчет Изуку, откладывая остальные бумаги на стол. Он не может ошибиться — изображение на странице в точности повторяет монстра, которого они видели в тот день. Он изображен в разных ракурсах и профилях, сбоку нацарапаны непонятные цифры и проценты. В самом низу жирным шрифтом нацарапано слово «Ному». — Ному, — выдыхает Изуку, проводя по слову дрожащим пальцем. Он читает текст под ним, и глаза его расширяются: Образец номер 24. Двадцать четыре. Если это был номер двадцать четыре, то до него родилось двадцать три подобных существа. Неизвестно, сколько еще появится после. Изуку сглатывает и откладывает бумаги, пролистав их. Остальные бумаги в стопке были похожими диаграммами, за исключением различных других существ, похожих на первое. Он не понимает, почему эти бумаги оказались в кабинете его деда и как они могли там оказаться, но знает одно — нужно предупредить Цукаути или Нэдзу, и побыстрее. Он уже собирается выбежать из комнаты, но тут его внимание привлекает что-то еще в открытом ящике. Там лежит небольшая пачка конвертов. Поколебавшись совсем немного, он достает их и открывает один за другим. Содержимое пробирает его до костей. https://images2.imgbox.com/3e/dc/Ann7Fs7i_o.jpg - Хисахито-сан. Надеюсь, это письмо застало вас в добром здравии. Как обычно, я буду продолжать приносить письма в это место, пока вы не укажете иное. Пожалуйста, укажите это в своем следующем ответе. Образцы 16 и 17 мутировали до точки невозврата. Они стали невосприимчивы. Последнее лечение было признано неудачным. Их лечение прекращено. Ваш, Цубаса Сатоши. - Хисахито-сан. Надеюсь, это письмо застало вас в добром здравии. Как обычно, я буду продолжать приносить письма в это место, пока вы не укажете иное. Пожалуйста, укажите это в своем следующем ответе. Образец 18 немедленно мутировал при передаче причуды пленника. Несмотря на то что две причуды никак не связаны между собой и, следовательно, не мешают друг другу, похоже, ее тело не смогло принять две причуды. Сейчас у нее есть две причуды: способность видеть в темноте и способность менять длину ногтей по своему желанию. Пока что она отзывчива. Мы опробуем ее на других экземплярах, прежде чем подтвердить вашу гипотезу. Ваш, Цубаса Сатоши. - Хисахито-сан. Надеюсь, это письмо застало вас в добром здравии. Как обычно, я буду продолжать приносить письма в это место, пока вы не укажете иное. Пожалуйста, укажите это в своем следующем ответе. Образцы 19, 20 и 21 ответили так же, как и образец 19. Сопоставив это с предыдущими результатами, мы пришли к выводу, что нормальный человек не может быть носителем более одной причуды без каких-либо изменений. Ваша гипотеза, к сожалению, верна. Мы продолжим эксперименты. A41 оставил особые инструкции. Ваш, Цубаса Сатоши. - Хисахито-сан. Надеюсь, это письмо застало вас в добром здравии. Как обычно, я буду продолжать приносить письма в это место, пока вы не укажете иное. Пожалуйста, укажите это в своем следующем ответе. Образец 22 изначально не имел причуды. Мы внедрили в него относительно незаметную причуду. Объект мутировал аналогичным образом и почти так же быстро. Мы начнем эксперименты с генетическими изменениями со следующего теста. Ваш, Цубаса Сатоши. — Хисахито-сан. Надеюсь, это письмо застало вас в добром здравии. Как обычно, я буду продолжать приносить письма в это место, пока вы не укажете иное. Пожалуйста, укажите это в своем следующем ответе. Образец 23 имел умеренный успех. Однако мы считаем, что образец 24 обладает реальным потенциалом. Мы продолжим работу над образцом 24. А41 выглядит оптимистично. Хисахито-сан, когда вы вернетесь в лабораторию? Ваш, Цубаса Сатоши.