Судьба?

У Се, обосновавшись в небольшой комнатке на втором этаже дома, разбирал свои скромные пожитки. Он забрал из поместья своей семьи только то, что действительно принадлежало лично ему и было куплено на собственные деньги. Пара книг по истории и философии; двое джинсов и несколько футболок; парочка рубашек и толстовка; блокнот и тетради - не так много, но достаточно для первого времени. Остальное придет позже. Парень верил - жизнь его не оставил одного в сложившейся ситуации. Ведь нашелся же друг, согласившийся приютить такое луковое горе. - Ба. Да у тебя совсем вещей то и нет почти, - Ван Юэбань, заглянув в комнату друга, присвистнул от удивления. А-Лун, уложенный на кровать в гнездо из свитера, приподнял головку, оглядываясь в поисках источника шума. Он понимал человеческую речь и умел различать, когда с ним говорит У Се, а когда в помещении находится кто-то посторонний. - Все остальное принадлежало моей семье. Я забрал только то, что было куплено лично мной, - У Се, свернув футболку, положил на остальную стопку с одеждой и погладил зверька по голове. - Я постараюсь в ближайшее время подыскать нам жилье, чтоб не смущать тебя. Всё же я не могу держать постоянно А-Луна в комнате. Как только его ножка заживёт, ему нужно будет начинать гулять. - Да брось. Живите сколько надо, - отмахнулся Пан Цзы. - Я тут подумал и решил подать объявление о найме сотрудников. И уже откликнулся один парень. Придет завтра утром на собеседование. Тебе потребуется помощник. Лечить маленького цилиня и заниматься управлением магазина будет сложно. - Да я справлюсь, - попытался отстоять свои права У Се. - Пан Цзы, тебе не стоило. Мы и так злоупотребляем твоим гостеприимством. - Мой дом - ваш дом, - категорично произнёс Юэбань. - Давай, переодевайся и спускайся на ужин. Кан Цзян по телефону упомянул, что ты не только из дома ушёл, но и не ел больше суток. Так нельзя. Это навредит твоему организму. - Мамочка Пан Цзы в розовом передничке. Прям картина маслом была бы, если б ты пришёл в этом передничке, - У Се рассмеялся. - Хорошо. Я спущусь через пять минут. Мне осталось только футболки убрать и дать А-Луну лекарство. Толстяк, кивнув, покинул комнату. Не то, чтобы он был сильно рад поселить друга на втором этаже в маленькой комнатехе, но переубедить Наивняшку, вбившего себе в голову то, что он и маленький цилинь сильно стесняют Ван Юэбаня своим присутствием, оказалось сложно. Пришлось просто смирится и принять как должное. У Се, опустившись на кровать, смотрел на закрывшуюся дверь. Люди не умеют любить. Он понял это давным-давно. То, что многие принимали за любовь, было не больше, чем страсть и игра гормонов. Любить больно. Любовь разбивает сердца и заставляет страдать. Да и… все кичатся тем, что любят, несмотря ни на что. Смешно. Он убедился в этом на собственном опыте, когда пытался донести до людей, что маленький зверёк, всеми оставленный, тоже заслуживает того, чтобы его любили и заботились… Он, конечно, и раньше знал, что отец может поднять на него руку, но никогда не думал, что это произойдет вот так – на глазах у всей родни и администрации Склада 11. Ему говорили о чести семьи и работы, упрекали в безалаберности. Но все, о чем мог думать парень это о маленьком цилине, которого прятал в своей комнате. Ему не зачем было слушать всю эту ругань. - Я принял решение, - потирая горящею щеку, четко проговорил У Се. - Я вылечу этого зверька и буду заботиться о нём всю жизнь. Семья У известна тем, что разводит собак. Я котёнка никогда не мог завести. Так чем цилинь хуже?! - Выбирай, или этот монстр, или ты выкидываешь его из дома, и мы забываем о происшествии, - У Эрбай готов был придушить племянника. – Ты позор не только семьи, но и общества. Подумать только! Семья У связалась с мистической тварью! - Я уже всё сказал. Мое решение окончательное. Я оставлю этого цилиня. И он не монстр! А точно ли я сын этой семьи? Дядя, какое тебе дело до моей жизни?! Я всего лишь поступаю так, как велит мне сердце. Так в чём же причина? Или мы должны изображать сострадание и любовь только на людях?! Тогда зачем это нужно? Я хочу жить так, как велит мне моё сердце и совесть. - Тогда собирай вещи и проваливай на все четыре стороны. Тебе все равно будет не устроится на работу. Уж я об этом позабочусь, - первый господин семьи У смерил сына презрительным взглядом. Ребёнок, выросший в непокорного юнца, разочаровывал своими поступками. У Се, достав кошелек, кинул его к ногам отца. Ему не нужны были деньги и банковские карточки этой семьи. Они отказались принять его такого, какой он был. А значит и ему нечего отсюда забирать. Кроме, разве что, вещей, купленных на собственные деньги. - Я заберу только то, что принадлежит лично мне. Остальным можете распоряжаться, как хотите, - и с этими словами он развернулся, направляясь в свою комнату... У Се вздохнул. Он надеялся, что семья примет его и поймет. Но куда там. Эти мужчины были не способны видеть дальше собственного носа! Они могли лишь командовать им. Помыкать и заставлять делать то, чего не хотелось. Переодевшись и уговорив А-Луна выпить лекарство, он покинул комнату, спустившись на первый этаж небольшого домика. Заглянув на кухню, парень принюхался - Юэбань вновь расстарался на славу. - Тебе нужно было идти на шеф-повара и открывать ресторан, а не возится с антиквариатом, - У Се попытался улыбнуться, но вышло плохо. Да и какой смысл держать маску радости перед тем, кто и так видит тебя насквозь? - Тогда бы мы не познакомились в Монголии, где ты удирал от мафии с какой-то штукенцией, - Толстяк выключил газ. - Приземляйся и слушай внимательно. Завтра утром придет человек на собеседование. Он прислал своё резюме. Парень, едва ли старше тебя самого. Основной плюс - молчаливый. Думаю, вы сработаетесь. - Если, конечно, он не сбежит спустя несколько месяцев, когда А-Лун начнёт ходить, - Наивняшка издал нервный смешок, подходя к столу. Он прекрасно понимал, что с цилинем никто особо связываться не будет. – Я не собираюсь скрывать А-Луна. Буду отпускать гулять под своим присмотром, но держать в четырёх стенах не стану, - У Се опустился на стул. – Пан Цзы, можешь первое время покупать побольше моркови и других овощей? Он их ест охотнее. - Заметано, - кивнул Толстяк, раскладывая по тарелкам жареный рис и овощи. - И так, несчастьюшко наше. С этого дня никакой вредной и жирной пищи. Только здоровая и полезная еда. Так же никаких чипсов, пива и сигарет. Питаешься только дома. Знаю я тебя. Посадишь свою печень раньше времени. И так вечно мучаешься от гастрита. Под конец не длинной речи глаз У Се начал медленно подергиваться. Он понимал - Толстяк говорит от чистого сердца и пытается поддержать так, как умеет. Но... это было немного странно. Он ведь не маленький ребенок, который не знает элементарного. Ему уже целых двадцать четыре! Он взрослый и самостоятельный. «Прям такой самостоятельный, что аж тошно. Вон, выперли из семьи, забрали магазин, уволили с работы. Очень самостоятельный. Но это не страшно. Ведь у меня есть цилинь, которому я нужнее», - про себя усмехнулся У Се. - Про сигареты не волнуйся. А-Луну они не нравятся. Так что я бросил и пить, и курить, - ещё немного и бывший наследник семьи У не сможет сдержать свою истерику. Он устал от всего, что на него свалилось. Хотел просто жить и всё. Было до обидного противно находится в этом мире. И, если бы Толстяк случайно не нашел его, то кто знает, может уже завтра он валялся бы в придорожной канаве, со вскрытыми венами? А ведь, если так подумать, то у него давно была склонность к самоубийству. Чего только стояли студенческие годы, проведённые в Германии? У Се старался не вспоминать то время, но три тонкие белые полоски на левом запястье услужливо напоминали ему об испытанном отчаяние. - Наивняш, всё спросить хотел. Шрамы на твоём запястье. Откуда они? – Ван Юэбань, переставив тарелки на стол, посмотрел на друга. – Вот только не нужно втирать мне тут про то, что ты оцарапался о камни. Невозможно упасть так, чтоб остались три ровных шрама. Это натянутое оправдание прибереги для нашего друга, когда он решит поинтересоваться, что же такого ты с собой сделал. - Три года я учился в Германии. Эти шрамы появились в первый год обучения, - У Се, взяв палочки, подцепил немного риса и, отправив в рот, продолжил, - в тот год я узнал, какими на самом деле жестокими могут быть люди. - Ты легко мог поступить в Пекинский университет. Зачем нужно было уезжать в Германию? - Так решила семья У. Они считали, что это поможет мне повзрослеть. Но… в этой хвалёной Европе, куда все так рвутся, совсем не любят китайцев. Для них мы ничем не лучше бездомных собак. На первом курсе меня травили, заставляя отчислится. Я звонил семье, но они отказывались верить моим словам. Ведь ректор убеждал их, что всё в порядке. Я резал себе вены, когда пребывал в высшей степени отчаяния. Но, каждый раз, меня успевали откачать. А после… я стал резать себя там, где никто не увидит. Вонзить нож в бедро было легче, чем провести лезвием по запястью. Боль отрезвляла и давала силы двигаться дальше. За три года я экстерном закончил институт и наконец смог уехать оттуда и вернутся в Ханчжоу. Меня тянуло на приключения, и я ввязался в экспедицию, где мы и познакомились. Ну а дальше ты знаешь. Теперь же, когда смотрю на свои шрамы, понимаю – люди не умеют любить. Они лишь притворяются. Им нравится причинять боль друг другу. Нравится унижать и насмехаться над чужими ошибками. Иногда я задаюсь вопросом: зачем жить в таком мире? У Се прикрыл глаза. Пока он рассказывал, то успел съесть треть ужина. А больше и не хотелось. В горле стоял ком и хотелось простого человеческого выплакаться кому-нибудь в рубашку и пожаловаться на жизнь. Но нельзя. Сочтут слабым. Нельзя открыться даже ближнему другу. Может быть потом, когда будет готов сделать это, он расскажет Толстяку о всех своих переживаниях и бедах… Спускаясь в отдел повреждённых грузов, У Се хотел успокоить свою совесть. Убедить себя, что ему просто послышалось. Живое существо не отправят сюда. Оно не выживет без еды в этом месте. Оглядываясь, он шел, пока не услышал жалобный писк. Один из деревянных ящиков издавал звуки. Приблизившись, он положил руку на доски, вслушиваясь. Легкая вибрация и тихий скулеж были отчётливо слышны в этом месте. У Се огляделся в поисках подходящего предмета, чтоб сломать доски. Но, не найдя ничего, решил попытать удачу. Он изодрал в кровь руки, пока пытался отодрать деревяшки. Пальцы покрылись занозами. Но всё это стало не важным, когда он добрался до источника шума. Маленький зверёк во все глаза смотрел на него, пытаясь подняться. Но каждая попытка терпела поражение, и он падал, жалобно скуля. Такой маленький. - Малыш, что же ты тут делаешь? – У Се, сняв футболку, завернул в неё своего найдёныша и прижал к себе, стараясь согреть своим дыханием. – Не бойся. Я помогу. Он присмотрелся. Кажется, где-то он уже видел это существо раньше. Точно! На картинках в учебниках по истории. Да и в музеи статуэтки тоже часто рассматривал. «Цилинь? Что же ты тут забыл?» - мысленно спросил молодой человек. У Се попытался напрячь память. «Цили́нь (кит. 麒麟, пиньинь qílín) или кири́н (яп. 麒麟, кор. 기린?, 麒麟?) — мифическое существо, известное в китайской и других культурах Восточной Азии. Его иногда включают в перечень четырёх благородных животных наряду с китайскими драконом, фениксом и черепахой — вместо тигра. Цилинь — своего рода химера: как правило, у него несколько рогов, зелёно-голубая чешуйчатая кожа, тело коня, ноги оленя, голова дракона и медвежий или бычий хвост», - память любезно подкинула нужную информацию. Заученное начало собственного доклада, казалось, до нелепого смешным. Он всего лишь писал доклад в университете, и не думал, что когда-то сможет увидеть живого цилиня. Но… рука не поднялась от него избавиться… Даже если бы У Се знал, что всё так обернётся, он не поступил бы иначе. В тот момент он увидел в маленьком цилине не зверя, а беззащитного ребёнка. Того, кому нужна была помощь и забота. - Земля вызывает Наивняша. Прием! – Ван Юэбань пощёлкал пальцами перед лицом друга, привлекая внимания. - А? – парень дернул головой, возвращаясь в реальность. – Прости. Я, кажется, задумался. Мне всё покоя не даёт вопрос, каким же образом А-Лун оказался на складе? Кто отправил его туда? - Этого тебе никто не скажет. Если только ты не найдёшь причастного к случившемуся, - хмыкнул Толстяк. – А-Лун – цилинь. Полиция не станет расследовать это дело. Так что узнавать правду придётся самим. А теперь, доедай давай. - Прости, - У Се виновато опустил глаза. – Я правда больше не хочу. Разогрею и утром доем. - Ладно уж. Иди спать ложись. А то нервы тебе знатно потрепали. Ещё и этот дождь. Если будет утром температура, поедешь к врачу. И закутай А-Луна во что-то тёплое. Он дрожал как лист осенний. Наивняшка, кивнув, поднялся из-за стола. Пожелав другу спокойной ночи, он спешно направился на второй этаж. Пан Цзы был прав. Ему стоило скорее лечь и дать телу возможность отдохнуть. Но стоило открыть дверь, как порыв холодного сентябрьского ветра ударил ему в лицо. У Се опешил. Он точно не оставлял открытым окно. Да что там. Он его даже не открывал! Взгляд метнулся к постели, проверяя, там ли маленький цилинь. Облегчённо выдохнув, молодой человек про себя порадовался – пусть перелом и зажил, но А-Лун всё ещё побаивался ходить. Он умел подниматься на передних копытцах, но не более. - Ну привет, - этот голос казался смутно знакомым. Подняв голову У Се ужаснулся и обрадовался одновременно. На подоконнике, свесив одну ногу, сидел парень. Тот самый, которого У Се и Пан Цзы искали по всему Китаю. Их друг, мастер пропадать безвести на долгие годы. - Сяогэ? – Наивняшка с подозрением посмотрел на него. Что-то тут было не то. Этот парень никогда не появлялся просто так. - Ты выхаживаешь моего ребенка. Конечно, я должен был прийти, - парень пожал плечами, прикрыв глаза. – Чжан Ри Шань, врач у которого своя клиника. Он будет помогать тебе в лечении малыша. К другим не смей обращаться. Навредят и тебе и ему. - Он из семьи Чжан, входящей в организацию Цзюмэй. Мне нельзя к нему являться, - У Се отрицательно мотнул головой. Дожили, уже всякие «потеряшки» советы раздают, к какому врачу стоит записаться на приём. – Совести у тебя нет. Ты пропал на три года. А теперь спокойно вернулся? - Именно поэтому ты и пойдёшь к нему, - юноша буквально прорычал это предложение. Соскользнув с подоконника, он подошел к У Се. – Завтра в этот магазин придёт устраиваться парень. Доверься ему. Он поможет, - он глянул на спящего цилиня. – Береги его. Ты хороший. Будет лучше, если ты займешься его воспитанием. И с этими словами он коснулся лба, стоящего напротив парня, погружая его в сон. Подхватив обмякшее тело, Цилин уложил его на кровать рядом с А-Луном и, укрыв одеялом, выпрямился, смотря на зверька. Он привык только к двум видам своей сущности: божественный зверь цилинь, являющийся самым настоящим кровожадным монстром. И глава семьи Чжан – Чжан Цилин, бессмертный воин без чувств и эмоций. У Се знал его как парня без имени. Проводника, который спускался с ними в одну из гробниц. Если У Се сможет растормошить каменную статую, коею из Цилина сделала семья Чжан, значит будет готов принять и то, что его найдёныш полукровка. А сейчас – пусть спит и набирается сил. Ему нужно отдохнуть. Цилин, погладив А-Луна по голове, тихо покинул комнату, вернув окно в закрытое положение. Плавно опустившись на землю, он обернулся. Этот домик, пристроенный к магазину, был совсем небольшим. Но он казался таким уютным. - И куда это ты ходил? – Чжан Жи Шань возник за спиной кузена словно призрак. – Этот мальчишка действительно так важен тебе? Думаешь, он сможет вырастить твоего сына? Не забывай. Ты – совершенное оружие, созданное всеми нами. И твой отпрыск тоже принадлежит нам. Парень недовольно передернул плечами. Он не понимал. Зачем родственники каждый раз напоминают ему об этом? Да, он с рождения был проклят и являлся идеальным оружием для убийства. Но… как же хотелось почувствовать себя живым и кому-то нужным. - Я сказал, чтобы он обратился к Чжан Ри Шаню. Ему нужен врач, чтобы вылечить зверька, - Цилин обернулся. – Если твой братец посмеет навредить ему то, боюсь, Цзюмэй лишится своего председателя. - С тобой связываться то все боятся. Кто ж из Чжанов решит идти против тебя? – мужчина ухмыльнулся. – Не забудь, что завтра ты не должен произносить слова таким тоном. Если он услышит и вспомнит, то ты будешь раскрыт. Цилин, бросив недовольный взгляд на родственника, сунул руки в карманы джинсов и уверенно зашагал прочь. Следовало как следует подготовится к завтрашней встрече. Продумать все варианты ответов на возможные вопросы. Нет. Всё же люди не умеют любить. Ведь кому в голову придет создавать живое оружие, которое ничего не может делать по собственной воли? Оно даже любить не способно! Не говоря уже о том, чтоб испытывать боль или страдания. «Может быть У Се тот самый человек, который сможет научить меня любить и заботится о ком-то?» - бредя по улице и в упор не обращая внимание на гневные ругательства Чжан Жи Шаня, размышлял Цилин. – «Не поступил ли я глупо, спихнув воспитание сына на него? А хотя, кто знает. Обратил бы он внимание на него, сложись всё по-другому. Было бы здорово, если бы он смог увидеть во мне не просто проводника, а друга». Мысль о том, что Наивняшка пожелал оставить цилиня, утверждая, что тот не является монстром, грела душу. Возможно ли, что это шанс для самого Чжан Цилина? Шанс стать не просто оружием, а тем, кто сможет обрести настоящих друзей?