Л е н о чь к а
Она, нахмурившись, сопела и ноготочками своих белоснежных ручек сквозь сон пыталась удержаться за мой оголённый торс. По ощущениям, на мне были только семейники. Лёгкая ткань кажется хлопкового одеяла, под которым мы лежим с любимой. Личико хрупкой спящей красавицы до сих пор красное — зарёванное. Я, кое-как подняв руку, бережно глажу обожаемые фиолетовые волосы. Лена сквозь сон, не поднимая век, улыбается произнося: -Кооотя… Всё тело переполнено блаженством отдыха. Истомлённое, уставшее вусмерть тело жаждало простого покоя — лежать и ничего не делать. Так сладко отзывалась спина от горизонтального положения. Дышалось легко и свободно — боль исчезла. Ласковой прохладой, мой разгорячённый торс, слегка обдувало приоткрытое окошко, за которым густо-чёрное небо, покрылось блестящими песчинками звёзд. Я вдыхал этот сладкий свежий воздух, смаковал блаженство отдыха во всём теле.«Вдруг, как в сказке Скрипнула дверь»
Я повернул голову к источнику звука и отдохнувшее тело моментально отозвалось соответствующей реакцией ниже пояса, ну а причина этой реакции — стройная, длинноногая да в колготочках, с великолепной грудью в обтягивающем халатике, обладательница разноцветных хищных глазок, сейчас приложив пальчик к пухленьким губам, хихикнула и, довольная собой, едва цокая каблучками, села на кровать сбоку. Отведя взор от моей реакции, Виола взяла мою руку приятно-прохладными ласковыми пальцами. Женская мягкая ладонь, кажется стала щупать пульс. Я покорно молчал. Затем, медсестра улыбнулась как-то очень тепло и, наклонившись, обняла меня крепко за шею, ну а я зажмурил глаза — хватало мне просто ощущать её грудь на своём торсе. Виола отстранилась и, начав заботливо, вместе со мной, гладить Леночку, тихо произнесла: -Начну издалека. Заездил-таки. Я выпучил глаза и также тихо спросил: -Её? — и кивнул на Леночку Виола строго приподняла бровь и спросила: -А что, Славя мне правду рассказывала? -Ни в коем случае, я никогда! -Ну вот и славно — улыбнулась Виола. Я спросил растерянно: -То есть… «Заездил»? -То есть ей больно уже и подташнивает от одного упоминания. Я молчу уже, что с запасами контрацепции стало… Но тебе не говорит… «Тётя Виола, как же я ему скажу, он же любит сильно-сильно, он же к этой подхалимке белобрысой уйдёт» — закатив глаза, цокнула медсестра. Виола бережно приподняла одеяло и оголила меня по пояс. В момент, когда медсестра наклонив голову, что-то принялась скрупулёзнейше рассматривать, я внезапно осознал, что Леночка уже давно не сопит. В подтверждение этому, любимая открыла один глаз и строго-строго им злобно покосилась на медсестру. Любимая открыла второй глаз и спросила: -Тётя Виола, а что это вы делаете? -Повязки смотрю. -А он в созна… Ние… — Леночка повернула голову и встретилась со мною взглядом, тут же замерев. Ахнула пронзительно. Прикрыла ротик ладошкой. Я же продолжал гладить любимую по голове. А она смотрела на меня и бесшумно совсем, плакала. Хрустально блестя в холодном электрическом свете, ручейки шли из изумрудных глазок, где жарко горела преданная, ласковая и спасительная, любовь… -Котик! — всхлипнула девушка и, не успел я что-либо ответить, как наши губы жадно сплелись и замолкло всё внутри меня, только отозвалось щекотными бабочками, блаженство где-то в районе перебинтованного торса, а наши руки мёртвой хваткой стиснули друг-друга намертво и принялись тискать, а мы тут же максимально углубили поцелуй…