Not at all.

Если бы человека, прыгнувшего впервые из горячего чана в зимнее озеро попросили описать свои ощущения, вероятно, это было бы именно то, что сейчас ощутил Валерий. Ноги предательски крупно задрожали, а внутри, казалось, сошла огромная снежная лавина. И он в ней — лыжник, не сумевший сбежать. Чертыхаясь и спотыкаясь о собственные ноги, Легасов почти вприпрыжку зашагал следом за политиком, тщетно пытаясь того догнать. На пути в Полесье Борис практически взбежал по ступенькам и исчез в чёрной пасти прохода . Валерий практически бежал, понимая, что уже опоздал. Как бы он ни старался, делать что-либо было поздно. Он уже сделал всё, что мог. Очутившись в Полесье, учёный с удивлением обнаружил, что вместо привычного похода на лестницу Борис завернул в проход, ведущий к техническим помещениям. Боже, неужели КГБ-шники ждут его прямо там? Легасов ощутил приступ благоговейного ужаса. Неужели это всё было подстроено? — Борис... — Тихо зашептал Валерий в пустоту, на что оттуда услышал громкое шиканье. Щербина практически достиг противоположного края здания, и украдкой обернулся назад, прежде чем исчезнуть за поворотом. Валерий знал, что других вариантов, кроме как следовать за Борисом, у него практически не было. Так или иначе если он хочет сдать его, — в отеле полно других агентов разведки, и ему вовсе необязательно для этого вести Валерия в тёмные закоулки. Но, если же у Легасова есть два варианта — быть схваченным и запакованным в зак без права на пощаду, или последовать сейчас за Борисом, — он однозначно выбирает второе. И пускай лицо возлюбленного человека будет последним, что он увидит в жизни, это было всяко лучше, чем не увидеть ничего вообще. Лёгкой трусцой преодолев коридор, Валерий увидел тонкую полоску света на полу и боковой стенке. Бориса нигде не было. Выбравшись на улицу, Валерий обнаружил небольшое складское помещение неподалёку. Очутившись внутри, учёный замер ненадолго. Лунный свет вырезал из темноты пятна полуразбитых деревянных половиц, старых облупленных стен и разбитой мебели. Всё вокруг перстрило множеством ярко-голубых островков, и Валерий не сразу заметил среди общего калейдоскопа мусора и разбитого хлама стройную, слегка сгорбленную фигуру. Человек стоял, облокотившись о старый письменный стол, и когда Валерий заметил его, Борис был уже в двух шагах. Это был его последний шанс. Легасов вдохнул полные лёгкие воздуха, и покуда и пока здесь не было агентов, он должен был выдумать любую возможную ложь, чтобы всё изменить, и едва не задохнулся, когда Борис молча притянул его ближе, и крепко прижался к мягким, пухлым приоткрытым губам своими. Он крепко сжал ладонью плечевую подкладку, смял коричневый пиджак на спине и прижал Валерия к себе так сильно, как только мог. Легасов слишком внезапно очутился в плену хвойного зноя, штыняющего одеколоном и средством для укладки, и вынужден был вскоре отстраниться, жадно схватывая губами воздух. Борис остановился на секунду, и Валерий почувствовал уже знакомое прикосновение к левой щеке. Не медля больше ни секунды, Легасов взял большую ладонь и прислонил её к своим губам. — Значит, ты не собирался сдавать меня КГБ. Правда? — Тихо спросил учёный. Борис улыбнулся и покачал головой. Он мягко развёл пальцы учёного, и сплёл их со своими. Сейчас его яркие, голубые глаза грели своим теплом тихого океана, или синего моря где-то на побережье летнего Сочи. Учёный ощутил лёгкое поглаживание у самого уголка губ, и его бросило в жар. Он уже и сам не запомнил, как они снова очутились в номере, и не знал, почему и как Борис смог протащить его сюда мимо всех КГБ-шников вокруг. Валерий заступил в комнату, неуклюже ударив каблуком о порог, и почти сразу ощутил лопатками холодную стену, — но это было неважно. Учёный и раньше сталкивался с суровым нравом Бориса, но сейчас он был другой. Напористый, властный. Легасов ощутил себя в лапах дикого зверя, — силы зампреда, по ощущению, вполне хватало, чтобы взять его и бросить через себя. Учёный знал, что внутри Бориса иногда разверзается ад, но сейчас он, пожалуй, впервые почувствовал его внутренних демонов. И...был ли это действительно страх? Нет. Это был пожар. Завершив поцелуй, Борис прикрыл глаза, медленно опустил голову на плечо Валерия и тихо зарычал, резко перехватывая у Легасова последний поток здравых мыслей. В комнате стояла звенящая тишина, прерываемая только еле слышным шелестом ткани и не менее тихими дыханием двух мужчин. Борис думал немного сбавить обороты, — ему не хотелось пугать Валерия. Беда в том, что зампред слишком хорошо знал всех их. Тварей в своей душе, но было уже слишком поздно. Валерий забывался, жадно впиваясь в губы Бориса, — точно так, как собирался той самой ночью. Ему было до смерти страшно и неловко, но ещё более страшно было, что происходящее — сон. Только чужая ладонь медленно забралась под плечо пиджака, слегка оттянув его в сторону, Легасов тут же принялся развязывать свой галстук. Борис тихо засмеялся. — Валера, не торопись. Я никуда не исчезну. Он убрал руку и отступил, — решил ради приличия снять хотя бы пальто, но Легасов тут же крепко схватил его за лацкан. — Оставь. Мне так нравится. — Тихо сказал Валерий, глядя, боже, прямо в самый ад в глазах этого человека. Собственный голос прозвучал до неприличия пошло, и помимо румянца, густо укрывшего щёки, учёный ощутил очередную одурелую волну возбуждения. Всё так же удерживая пальто, Валерий медленно опустился на колени. Он знал, что держит Борисовых собак на цепи. Зампред отлично понял упреждающий взгляд. Легасов ощутил пальцами дрожь его коленей, когда пряжка ремня оказалась зубах. **** — Борис. — Легасов сонно приоткрыл глаза. — Бори-ис. Учёный ощутил лёгкую возню, и почти сразу же услышал недовольное мычание над головой. — Бори-ис. Недовольное мычание стало громче. — Обращаешься ко мне, как будто мы в зале заседаний. Валерий вздохнул. — Борь. Недовольные звуки над головой сменились тихим, довольным урчанием. — М? — Как долго ты думал перед тем, как попытаться затащить меня в постель? — А я не думал. Это ты меня затащил. — Ага, как же. Валерий глянул в окно. Занимался лёгкий, голубоватый рассвет. Их кожа в утренних холодных лучах отливала серебром. — Нет, правда. Легасов едва не улетел, когда Борис решил перевернуться на спину. — Я не думал, Валер. Я не подозревал, что нравлюсь тебе. — Да ну? — Легасов повернулся и внимательно прищурился. Кажется, на лице зампреда маячила хитроватая улыбка. — И что изменилось, кто надоумил? — Честно? Хомюк. — Борис улыбнулся шире, глядя на исказившееся лицо Валерия. — Вот карга. — Легасов тихо засмеялся. Какое-то время мужчины провели в тишине. Борис, кажется, спал, а Валерий слушал его мирное, хрипловатое дыхание. — Неужели ты не видел, как я веду себя, когда ты рядом? — Нет, Валера. Не видел. Потому что вёл себя точно так же.