Чёрная метка

- Как ты, малыш? - Все в порядке, Ли, - застенчиво улыбнулся Арно, - вот, рисую. - Можно посмотреть? - Конечно. На картине Арно был силуэт, похожий на росток на тонких ветвях. Лионель ничего не спросил, лишь похвалил: - Красиво, и очень атмосферно. - Милле опять застрял на работе. - Я уверен, он придет, как только сможет. Я пока приготовлю ужин. Что ты хочешь? - М-м-м-м, - Арно на минутку задумался, - а можно заказать суши? Лионель рассмеялся: - Конечно, мой родной. Мне еще проще – не готовить.

***

      После трагедии прошло полгода. Еще в больнице с Арно работал очень толковый психолог, специализирующийся на подобных случаях. Омегам, которые потеряли детей, он рекомендовал выплескивать боль … на бумагу. Кто-то писал пронзительные стихи, кто-то – прозу. Некоторые просто наносили беспорядочные линии и зигзаги. Арно начал рисовать красками. Сначала исключительно черной. - Так даже лучше, можно писать в черно-белой цветовой гамме, - ответил он Эмилю. Но, по мере того, как боль отпускала, он вспоминал, что в мире существуют не только черный и белый, а еще множество цветов и оттенков. Эстебан все время был рядом. Едва придя в себя, он поковылял в палату к своему Олененку. Сел прямо на пол возле его кровати и разрыдался в голос. - Прости… прости меня, - повторял он. Арно слабо гладил его по голове и утешал: - Не плачь… ты не виноват. Видно, Абвениями было так задумано. Примчались врачи, Эстику вкололи лошадиную дозу успокоительного и на каталке отвезли в его палату. Едва проснувшись он пошел снова к Олененку, упал в коридоре, так как сильно кружилась голова. Потом мальчишек поселили вдвоем – и оба пошли на поправку. Лионель, который пока был в Олларии, попытался поговорить с Эстебаном. Но Арно начинал так переживать, что ему становилось плохо. - Не лезь к ним – серьезно предостерег его Эмиль, - дай обоим пережить всё и прийти в себя. Ты должен помогать или хотя бы не мешать. Первым выписали Эстебана, он с загипсованной рукой и в корсете для ребер навещал Арно каждый день. Потом Олененок уехал домой из больницы. И – замер. Застыл на пороге своей комнаты. Будто бы все дома стало для него чужим. - Милле, - неловко сказал он, повернувшись к папе, - я… А, можно, Эсти придет с ночевкой ко мне сегодня? - Ему самому пока трудно ходить, - ответил, было, Эмиль, но понял, что лучше не перечить. Арно был в шаге от истерики. - Ладно, если его отец отпустит. Отпустил. И Эстебан приехал на такси. Эмилю оставалось лишь поглядывать на закрытые двери комнаты Олененка. Мальчишки снова о чем-то разговаривали до полуночи. Эмиль вздохнул - и смирился. И ему, и Лионелю было странно, что хулиганистый дерзкий мальчишка, весь в татухах и пирсинге, может быть таким заботливым и нежным.       Рисование помогало. Арно посвящал этому много времени. Эстебан, если был у них дома, сидел рядом тихо-тихо, даже почти не дыша. И смотрел на причудливые ассоциации, появляющиеся из-под кисти Олененка. Как-то получилось, что оба стали готовиться к выпускным экзаменам. Эстебан увлек своего Арно. Сначала сидел за столом, решая задачи, пока тот рисовал. Затем стал советоваться с любимым – мол, вдвоем легче заниматься. Лионель предложил записаться на онлайн-курсы. И даже поговорил об этом с Жоаном Колиньяром. Тот согласился – мол, сдавать экзамены все равно надо. Разумеется, ни о каких отличных результатах и речи не было, но оба сдали все экзамены и получили аттестаты, так же, как их одноклассники. И во время последнего школьного бала Эстебан, как обычно, шокировал всех – приятелей, соучеников, родителей, учителей и даже директора. Он встал перед Арно на одно колено и сказал: - Во имя Рассвета и Заката, во имя Полудня и Полуночи, именем Четверых, хранящих Кэртиану, я прошу руки Арно Савиньяка. Все так и ахнули. А Арно сказал спокойно: - Во имя Рассвета и Заката, во имя Полудня и Полуночи, именем Четверых, хранящих Кэртиану я принимаю предложение Эстебана Колиняьра и клянусь быть верным ему в горе и радости во все времена. Аплодировали все, кто был рядом. - Да уж, только наши детки могли такое учудить, - сказал Жоан Эмилю. А через день после выпускного в Талиге наступил траур. После инфаркта скончался Квентин Дорак. По всей стране звучали траурные речи, были отменены все развлекательные мероприятия. Лионель снова исчез на неопределенное время, оставив Эмиля одного. Но на этот раз он вернулся намного быстрее, чем возвращался раньше. - Милле, мечтам суждено сбываться, - сказал он. - Ты о чем? - Помнишь, ты всегда хотел, чтоб я чаще бывал с вами. Но подвести Дорака и уйти я не мог. А Ойген, который занял его место, был моим бывшим однокурсником. Да, пришлось написать много расписок. И мне на пять лет запрещено покидать пределы Талига… Но разве это – главное? Эмиль не верил своим ушам. - Ли, это значит… - Это значит, что мы все будем вместе. Ты, я и наш Арно. - И Эстебан тоже. - Ну, значит, и его возьмем. Где трое, там и четверо.