Отрывок из интернет-блога одного колумбийского пользователя
***
Вторая погранзастава Империи Урсус на границе с Казимежем Солдат — это еще один сын, которого похоронит отец. Так иногда говорило старшее поколение, заставшее великие битвы еще недавнего прошлого. И возможно сейчас защитникам рубежа на игральных костях судьбы выпало стать еще одними солдатами, которых вечная земля заберет у своих отцов. Сама по себе живучесть пехоты в современной войне, даже могучих щитоносцев Урсуса, сводилась бы практически к нулю в сражениях вне мобильных городов и кораблей без минимальной организации укреплений и инженерных сооружений. Хоть любая из трех баз, соединенная с другими заграждениями из колючей проволоки и бруствером, не могла похвастаться особо высокой степенью обороноспособности в случае начала серьезной войны, этого от нее и не требовалась. Основным предназначением застав, разделивших ущелье между двумя горными кряжами, было первичное сдерживание наступления пехотных частей и бронетехники, если такое вообще способно было случится. Как и в большинстве военных предприятий Терры расчет строился вокруг мобильных платформ, одна из которых находилась всего лишь в часе пути от укрепрайона. Даже сержант Зарубин при всем свойственном ему скептицизме не спешил называть про себя их оборону полностью ненадежной, и отмечал про себя ряд верных решений в ее организации. Заграждение из колючей проволоки, предшествующие брустверу, со специально оборудованными огневыми точками для снайперов, кастеров и минометных расчетов переходило в бескрайнее поле, усеянное «противотанковыми ежами». Хотя и за ними странным образом закрепилось подобное название, сержант, как и вообще большая часть армий Терры, практически никогда не видел эти машины войны. Подобные конструкции были призваны остановить продвижение легкой бронетехники, которая вздумает прорываться в сторону базы. Но не одними ежами командование решило украсить это поле смерти, и в зазоры между крупными собратьями, помещалась россыпь маленьких, ласкового называемых у солдат «ежиков» — простейших противопехотных колючек. Александр, мог лишь догадываться, зачем понадобилось делать именно так, хотя ряд предположений у него все же имелся. Основным врагом на данном направлении могли стать «конехвостые» и даже «ухие» куранта, которые помимо этих признаков практически вымерших на Терре животных, унаследовали способность развивать аномально высокую для людей скорость при беге и фантастическую подвижность даже без наличия машин. Вздумай их пехота здесь пойти, стальные «братья наши меньшие» быстро бы поумерили пыл казимежских рыцарей. Если, конечно, до этого их не разорвет в клочья на минном поле, следующем в свою очередь за полукилометром этих «инженерных наворотов», которые могут быть парированы множеством способов, самый простой из которых — удар в лоб мобильным кораблем. Их полевые пушки даже не поцарапают стального монстра, как и противотанковые и пехотные мины, вздумай он просто двинуться через ущелье, предварительно переехав базу своими огромными гусеницами. Все эти и многие другие мысли годные то ли на военный философский трактат, то ли на неделю гаупвахты сержант Зарубин — командующий смешанным пехотным отделением медленно прокручивал в голове, не сводя глаз с линии горизонта. «Кто вообще наверху армий решил выпендриться с названием и, главное, вооружением отделений в пехотных взводах у здешних погранцов? По всей Терре, да даже в остальной армии, нормальный авангард, ну или ударная пехота, а у этих все не так. Придумали смешанные отделения, а куда их встраивать в более крупные соединения — непонятно. Ни рыба, ни мясо.» Александр прекрасно знал о чем говорил, ведь военной историей не только родной, но и других стран он интересовался с детства. Стандартное для большинства армий мира разделение на Авангард, Стражу, Защитников, Кастеров и Снайперов, хотя это были скорее общие наименования, и реальные задачи, как и экипировка могли разниться, приводило к четкому разграничению ролей пехотных отделений на поле боя. Попытки же вооружить бойцов Авангарда, рассчитанных на контактный бой, стрелковым оружием лишь приводили к неоправданному увеличению нагрузки и необходимости ее ослаблять, в том числе жертвуя бронированием и ручными гранатами. А вооружить их тяжелыми, многозарядными арбалетами с нормальной оптикой, как у Снайперов, способных бронебойными порой и рыцарские латы, и бронеплиты дырявить, было нельзя, как и обеспечить приемлемый запас стрел в колчане. Разрывные снаряды, конечно, могли сгладить этот разрыв в действенности на тела врагов, но их запас всегда был ограничен, в силу трудностей снабжения таким достаточно дорогим и сложным боеприпасом. И все же более дешевым чем патроны к поистине дорогущим латеранским автоматам, которыми в отличие от большинства прочих «взрывающихся» средств за долгие годы так и не научились пользоваться без применения специализированного Искусства, очень редкого среди всех прочих, кроме самих латеранцев, рас Терры. Так называемое огнестрельное оружие, осталось мощной и дорогой игрушкой, но не более для большинства армий мира [1]. Такова была реальность, царившая в том числе в смешанных пехотных отделениях на этой заставе. Реальность, под которую требовалось подстраиваться, дабы сохранить жизни вверенных ему солдат. «Ладно, тетиву взводить умеют, и то хорошо. От них большего и не требуется. Все равно, скорее всего, основную работу не нам придется выполнять. Главное, чтобы не боялись и строй держали». Но каких-то явных намеков на страх среди бойцов отделения не было. Тихая болтовня о всяком разном, беседы о былом и том, что может готовить их враг, разговоры на отвлеченные темы, лишь изредка могли поколебать молчание сержанта, который иногда добавлял свои комментарии к царившим здесь суждениям. -…хоть и война-то пришла опять, но хорошо мы эти годы при царе-то батюшке Федоре прожили. Не богато, но сытно. В деревне говорят даже без нашего ведома какой-то «тырнет» провели. Заезжие говорили, мол, поймали его. — акцент и речь выдавали в старом солдате жителя урсуской глубинки на далеком севере. — Не Митрич, интернет. Его нельзя провести, но видимо где-то неподалеку мобильный город новый подъехал и до вас сигнал дошел, — поправил его рядовой Федосеев из того же отделения, — но я все еще не понимаю, как вы там вообще выживаете. А деревни как от Катастроф укрываете? — Так известно, как. Токмо у нашей бабки Наташи ведения то полезут, так мы сразу монатки кладем и уходим. Избы посносит — жалко, конечно, но уж новые отстраиваем, не привыкать. Да и редко это у нас бывает. А так скотину держим, сеем рожь и даже промыслом занимаемся. — На Севере-то? Да и бабка эта ваша, кажись, вестница Катастроф, но без квалификации. И не заинтересовался ей никто. — Чай, нужны мы кому-то уж больно, — Митрич махнул рукой, — налоговики имперские и патрули иногда ходют, но мы — деревня порядочная, зараженных не держим, все платим. — А как дела обстоят «этим». Ну с тем, что у вас на Севере творится? — внезапно поинтересовался Зарубин, — Ты же вроде и служил в тех местах ранее. — Упаси господи, товарищ сержант, от напасти этой, — старик перекрестился и внезапно помрачнел, — Это демоны, настоящие. Черные, клыкастые, орды тварей, боже помилуй. Только благодаря чуду господнему тогда выживали наши солдаты. С ними даже пушками едва совладаешь. Даже на помощь дьяволов позвали, шобы мерзость эту сдерживать. — Дьяволов? — спросил другой боец, — Это которые Сарказ? — Вендиго, — поправил сержант Зарубин, — их подвид. Чудовищно сильны и живучи, их тамошние армии Урсуса и использовали для борьбы с демонами Севера. — Кстати, о Дьяволах, — влез в разговор боец Иванов, — Что-то тревожат они меня сильно. В Лондиуме, говорят, хрень какая-то странная творится. Эти Сарказы охуевшие чувствуют себя как дома. Оккупанты хреновы. Алесандр начал припоминать некоторые события трехлетней давности. 1094 год. Государственный переворот в столице Виктории. Оставалось только догадываться как там очутилась военная Комиссия Казделя во главе с лордом-регентом Терезисом, хотя безусловно к этому руку приложил действовавший тогда герцог Кавендиш, но под предлогом «урегулирования ситуации и всех противоречий», дьяволы с подачи заговорщиков устроили настоящую бойню в самом ее сердце, разогнали и полностью подавили лояльные парламенту силы, а потом и вовсе устроили открытый террор, перевешав многих мятежных дворян. На мгновение Зарубину даже стало немного жаль викторианцев. Об этом тогда трубили чуть ли не из каждого утюга, даже в империи Урсус, которая то ли злорадствовала, потирая руки, то ли замерла в ожидании того, чем это вообще обернется в отношениях между странами. — А что ты вдруг за кошаков этих викторианских переживать начал? — ехидно поинтересовался Федосеев. — Да похрен мне на фелин тамошних, — на удивление спокойно ответил Иванов, — Только вот дочь моя туда учиться уже как два года уехала. В магистратуру по обмену, сразу после колумбийского технического. Представляешь, в Колумбию ее сами пригласили. Со всего мира таланты к себе эти буржуи затягивают. А теперь сидим и не знаем, что с нами будет. Что с нами будет? Вопрос, который хоть раз, но задал про себя каждый солдат на любой из трех застав. Уже прошло более двадцати минут с момента объявления на базе тревоги, а враг так и не дал о себе знать. Ни изнуряющих минометных обстрелов, ни артподготовки, ни несущихся на всех порах мобильных кораблей врага — ничего. Только солнце в зените и сплошное оранжевое марево насколько способен окинуть человеческий глаз. Вдруг воздух разрезал громкоговоритель с командой: — Внимание застава, приготовится к бою! Обнаружен противник! «Ну вот началось» — подумал Зарубин, снимая арбалет с предохранителя.***
По пустоте разливалось два голоса. Один вопил о праведном возмездии, другой же взывал к изначальной ярости. Голоса выли, кричали, сталкивались в борьбе, сливаясь в единстве. «Зачем они мне? Я не хочу слышать их!» — оба призывали забыть, отбросить самое дорогое. Любимую Альму и ее обжигающую страсть, нежные губы и гибкий хвост, сводящий с ума в тисках блаженства. Во имя чуждой мести и звериной злобы, они требовали принести в жертву самое родное. Глашатаи ложных повелителей рвали и метали, каждый удар когтями отдавался эхом в сознании, разрушая куски драгоценной памяти. Осколки стекла, в которых переливались самые родные моменты, проведенные с ней, испарялись бесследно в урагане, рожденном в противостоянии ярости и ненависти. Слезы наворачивались на глаза. Вдруг в какофонию звуков вмешался кто-то еще. Раздвинувший полог вечной черноты, озаряемой огнем схватки, шепот восстанавливал разбитые осколки. Миллиардами голосов и душ, рассеянных в пустоте, он предлагал отринуть ложных идолов. «Но как?! Я не могу сопротивляться им, они уничтожат Альму! Раздавят, чтобы я принял их волю!». Но у голосов был ответ. «Иди к нам» — бесчисленные жизни черными руками тянулись к нему, — «Прими нас. Мы станем семьей. Твоя Альма лишь часть бесконечного единства. В танце звездной пыли ваша любовь будет длиться вечно. «Даа…» — он протянул ослабевшие пальцы и ухватился за последний шанс сохранить бесценное чувство. Рев, оставшихся позади, еще долгим эхом отдавался в сознании.***
Пребывающие в относительном рассудке колдуны получили достаточно простой приказ — определить есть в окрестностях следы присутствия демонов и их магии. Глядя на их заторможенные, но при этом довольные рожи, Вильгельм Зирион понимал — досталось всем чародеям, просто этому счастливому десятку прилетело гораздо меньше. Они все еще были не совсем в себе, но хотя бы не бредили демонами и черными кристаллами. А раз способны колдовать, то и пусть послужат хоть какому-то полезном делу. «Так как фамильяры не работают, а на конном разъезде мы уже обожглись — пусть ищут отпечатки «духовных следов» или что у них там еще бывает». — думал про себя Зирион. И, кажется, маги уже заканчивали. — Закончили? — Да, ваше сиятельство, — отчитывался маг, со странной ухмылкой на лице, — Окрестности проверены. Хоть мы и не можем видеть все глазами призванных существ, но сканирующие заклинания уловили следы демонов в ущелье. Однако у них присутствует странная аура не совсем похожая на мамоно, но это может быть самая обычная маскировка. Ахах… — Что с тобой? И почему ты ухмыляешься, — Зириону не нравилось поведение магов в его войске, но как-то адекватно воздействовать на них он просто не мог. — Простите, ваше сиятельство, больше этого не повториться. Просто эта сила. — осекся колдун и, как ни в чем небывало, продолжил отчитываться, — Кроме того мы засекли признаки слежки. Тысячи невидимых глаз в пустошах и «железные стервятники». А еще металл со свернутым пламенем, зарытый в земле. Во всем эта сила… — Металл, железные стервятники и глаза? — задумался главнокомандующий. «Неужели ловушки. Но до этого мы их почему-то не обнаружили магией. А еще, судя по всему, новый вид големов. Желательно их захватить и доставить в Магитэк. А еще надо бы срезать все это «добро мамонье» одним махом». — Немедленно остановите баталии и рыцарей, выдвинувшихся вперед, — быстро передал команду адъютанту Зирион, — почему же вы раньше их не видели… — Я говорил тебе! Говорил! — завопил находившийся неподалеку спятивший верховный чародей — Ты, дурак и слепец, что в погоне за славой убьет нас всех! Раскрой глаза, это не мамоно. Тут что-то еще. — А ну, закрой пасть, идиот спятивший! Еще одно слово из твоих уст, и ты вместе с остальными безумцами пойдешь в первых рядах ловушки демонов обезвреживать! — Вильгельм окончательно начал терять терпение от всей суккубщины и выходок колдунов в его войске. — А всем нормальным чародеям слушать мою следующую команду. «Металл» с демоническим огнем обезвредить, магию слежения убрать, всех «стервятников» сбить. Захватим и изучим позже. — Ахах, нет, ваше сиятельство, все сразу не получится сделать. Слишком разные задачи. — Тогда взорвите эти демоновы ловушки в первую очередь. Потом устраните «глаза», наверняка они дают больше сведений демонам, а после займитесь големами. Все, можешь идти. — командир махнул рукой, чуть ли не прогоняя колдуна с откровенно дурашливым видом. «Вот тебе и Магитэк. Готовят идиотов, которые ментальную атаку мамоно сдержать не могут в отличии от бравых солдат». Чародей, часто вздыхая и бурча себе что-то под нос имя какой-то женщины, удалился. Тем временем колонны успели остановить свое неторопливое продвижение в сторону явившегося прямо перед ними ущелья. На мгновение земля перестала дрожать от железной поступи. Через десять минут все предполье впереди озарила яркая вспышка от множества взрывов сдетонировавших под действием магии бомб. Адский грохот, ненадолго заложивший уши, стал точкой отсчета в начале витка судьбоносного кровопролития, порожденного случайным соприкосновением двух миров.***
Едва поднявшийся в штабе батальона иберийский базар, возникший из-за столкновения действующих там офицеров с нестандартной ситуацией, мгновенно был пресечён майором Ермолаевом. Однако происходящее в девяти километрах, даже не думало становиться хоть сколько-нибудь объяснимей. А споры, хоть и сбавили накал, все еще не думали утихать. — Одумайтесь, господин, майор. Если мы нарушим директиву 43/17 на основе указа его Императорского величества, то развяжем новую войну с Казимежем, презрев волю царя. — капитан 234-й роты Савельев настойчиво пытался отговорить командира от рискованного шага открыть огонь прямо сейчас. — Да, оглянитесь наконец вокруг, господин Савельев! Если мы продолжим простаивать, вся эта орава выйдет на самый крайний огневой рубеж! И это когда у нас нет возможности вызвать подкрепление, — Ермолаев разрывался между желанием отдать приказ, за который может позже пойти под трибунал, или подчиняться формальностям до конца. Воля царя Федора, взявшего курс на установление мирных отношений, сейчас превращалась в смертельные оковы для гарнизона. Благородное начинание монарха, как это порой бывало в Урсусе, тонуло в некомпетентности некоторых военных чиновников, издавших эту абсурдную, а местами просто идиотскую директиву на основе указа Совета. «Лизоблюды демоновы, ничего непонимающие в военном деле! Как я не имею право открывать огонь на поражение даже по явному противнику, пусть не подавшему признаков агрессии, вне линии в 5 км, даже если были проигнорированы все наши сигналы. Видимо по логике этих «чинуш», я должен ждать, когда они нас с минометов обстреляют и артиллерию прямо под носом в поле поставят?» — Ермолаев, загнанный в рамки, установленные откровенно дурной бумажкой, мог только бессильно наблюдать через разбросанные в пустошах камеры, как плотные ряды противника маршируют на минное поле, которое просто нельзя было задействовать. Это была самая странная армия, которую ему довелось видеть за все время службы. Порядок и строй, который она поддерживала во время своего неумолимого движения в сторону гарнизонов, свидетельствовали, что это отнюдь не орда дикарей из пустошей или банда зараженных. Но что-то в ней было не то. Отовсюду, из каждой детали сквозила некая старомодность, если не сказать древность. Строй, напоминавший фаланги покойной Галлии, устаревшая одежда и ….кавалерия. Явление, давно не актуальное на Терре, и сохранившееся в виде редких упоминаний в легендах прошлого. И ни одного намека на бронетехнику, артиллерию или дронов. «Что это вообще за армия, и откуда она вылезла? Что-то совсем не похожа она на рыцарей Казимежа» — мысль, не дававшая покоя Ермолаеву, терзала майора изнутри. Однако вскоре продвижение противника вдруг резко остановилось, и лес длинных пик застыл прямо перед камерами в семи километрах от расположения баз. — Вот видите, господин майор, это какая-то провокация и все может еще обойтись…- договорить он не успел, как сильные толчки и отголоски недалекого грохота, сопровождаемого цепочкой взрывов, докатилась даже до расположения штаба. — Что это сейчас было?! — Операторы и кастеры, доклад! — резко вскочил Ермолаев, едва не начав трясти за плечи в очередной раз перепугавшегося колумбийца. — Ваше превосходительство…не могу точно сказать, но кажется разом сдетонировали все мины. А еще ударная волна, практически полностью вывела из строя все датчики и камеры, которые не были переведены в защищённый режим скрытного наблюдения, — выдавший все это на одном дыхании либери сейчас показывал на экраны, пошедшие рябью. Спустя минуту пришел и отчет от кастеров — произошедшее было определенно результатом применения Искусства. Противник нанес удар, который от него так ждали, явив свои истинные намерения, понятные сразу, но теперь дающие повод к совершению возмездия. — Вот вам и провокация, господин Савельев. Ее же вы так упорно ждали, ссылаясь на директиву? Внимание гарнизон, — уже объявлял по громкоговорителю майор, — полная боевая готовность. Батарея, огонь осколочно-фугасными по указанному беспилотниками квадрату. Военная машина Урсуса, едва не увязшая в бессильных словах, рыча, вновь пробуждалась от долгого сна, готовясь обильно смазать свои шестерни кровью врагов. Артиллерийский дивизион, приданный батальону, извергнув снопы пламени, уже отправил смертоносные «гостинцы» в сторону неприятеля. По стройным порядкам армии врага как будто ударила плеть. Увенчанная огненными бутонами, она забирала сотни жизней, разбрасывая ошметки разорванных тел и оставляя кровавые просеки в их рядах. Отчаянная попытка снова пойти в наступление по изрезанному воронками от взрыва мин полю, лишь раззадоривала безжалостную косу смерти, уже подключившую к жатве минометный огонь. Но на третьем залпе коса нашла на камень. Таинственная сила, вызванная магией пришельцев, останавливала неравную бойню. Снаряды, перестав долетать до позиций врага, разрывались в воздухе, обдавая марширующие порядки мелкой «ориджиниумной» шрапнелью. — Ваше превосходительство, эффективность обстрела сильно упала, кажется, противник применяет Артс в виде какого-то силового поля для преждевременного уничтожения снарядов. Однако обломки ориджиниумных взрывных элементов он, судя по всему, остановить не может, — доклады поступали один за другим. «А я знал, что все не так просто, как казалось. Противник почти не использует технику, но подобно Лейтанийским армиям сильно полагается на Искусство. Не знаю, хватит ли наших орудий, чтобы вывести из боя их кастеров раньше, чем они сюда доберутся. А связи все еще нет». — не успел Ермолаев обработать и эту мысль, как тут же пришло следующее сообщение. — Сэр, — незаметно для себя от волнения колумбиец уже перешел на типичные для его родины обращения, — разведка докладывает, что их тяжелая кавалерия отделилась от основного войска и движется сюда. Через пятнадцать минут они войдут в зону заграждений. «И у них же остановятся. Не знаю, о чем думает их командующий, и какой уровень его осведомленности о том, что у нас есть, но, судя по всему, о заграждениях впереди он не знает. Это будет нам на руку». — майор не обратил внимание на такую мелочь. — Прикажете сосредоточить огонь на новой цели? — Нет. Артиллерийские и минометные батареи всех застав пусть продолжают вести концентрированный огонь по пехоте. Минометчики второй заставы пусть будут готовы перенести огонь на новую цель по моей команде. Дроны у них есть…- немного подумав, Ермолаев добавил, — Также передай — вход на базу загородить БМП со стрелометами и выставить там щитоносцев. Станковые арбалеты на башнях и автоматический гранатомет привести в боевую готовность и ждать моей команды. И еще, пусть все, даже щитоносцы, укроются и никак, повторяю НИКАК, не отсвечивают до того, как поступит приказ атаковать. «Даже если вы они не налетят на заграждения, то ломануться по единственной свободной дороге сюда или остановиться чуть дальше. Там-то мы их и встретим», — майор, все еще предчувствовавший беду, не спешил верить, что этот план сработает полностью.***
Рыцари Ордена Верховной — закованные в полные латы воины из знатных родов, всегда были силой способной менять исход многих сражений. Когда речь заходит о применимости таких войск, некоторые нечистые на руку историки припоминают немногочисленные случаи разгрома кавалерии силами обычных пехотных баталий с огнестрельным оружием, сетуя на нецелесообразность содержания столь дорогой кавалерии в больших количествах. Но, как бы ни пытались злословы очернить доблесть этого особого воинского сословия, приводя в пример немногочисленные исключения, именно рыцари зачастую выигрывали многие сражения с монстрами, сметая даже самых крепких из них. Сэр Кастор Клейн был одним из рыцарей, что на мече поклялся перед ликом Верховной защищать человечество. Приказы, поступающие от действующего главнокомандующего в войсках Верховной, стояли для них превыше всего. Но текущее волеизъявление их командира посеяло сомнения в душе рыцаря. Вильгельм, хоть и считался отличным полководцем, прекрасно знакомый со многими тонкостями применяемой на войне магии, сейчас явно был не в себе. Неизвестно, какое повышение ему было обещано за выполнение так и нераскрытого ни перед кем секретного приказа, но теперь его спешка и принятые впопыхах решения вызывали легкое недоумение в рядах воинской аристократии. На вопрос о том, с чем отправленным вперед рыцарям придется столкнуться, Зирион лишь уклончиво ответил: «С несколькими сотнями демонов, они точно там есть, а рядом с ними и источник этой проклятой магии. Надеюсь, что для доблестных рыцарей не составит проблем разметать по полю горстку пытающихся укрыться от нас монстров». Больше он ничего не уточнил. Уже в тот момент голову пронзила мысль, принявшая форму прямого вопроса. А что, если весь этот адский огонь, расцветающий на магический щитах, обрушится на них в пути? Главнокомандующий заверил, что маги готовы прикрыть их клин прямо в движении и им нечего бояться. Прозвучало подобное крайне неубедительно, но дабы не поддаться трусости и малодушию, сэр Кастор, будучи доблестным рыцарем Верховной, более не вставил ни слова и пошел передавать приказ остальным. И вот сейчас затаенное еще тогда чувство тревоги начинало нарастать, когда впереди обнаружилось целых три форта, невидимых с того места, откуда стартовал кавалерийский строй, соединенных системой заграждений и каких-то колючек, которыми было усеяно все предполье впереди. Огромных усилий стоило Кастору Клейну затормозить и привести в порядок набравшую скорость рыцарскую массу, которая все же смогла вовремя остановиться в трехстах шагах от опасной зоны. «Вот тебе и результат отсутствия нормальной разведки, далее мы не пройдем просто и лошадей погубим. Надо бы разворачиваться. Хотя перед входом в это жалкое подобие фортов есть три свободные дороги, впереди которых стоят какие-то железные телеги. Можно попробовать пройти через них, а потом спешиться и принять бой. Суккубье забрало, ничего через него толком не видно, из-за них мы едва на эти шипы не напоролись». — Слушай мою команду, отрядам построиться вдоль заграждений и тройками по центральной дороге прорваться к железным повозкам! Если демоны окажут сопротивление - спешиться и атаковать их. «Что-то их не видно, попрятались наверное» — Предчувствие опасности уже начинало вопить, но приказ необходимо выполнить. — Сэр, а вы точно уверены в правильности данного решения? Может стоит повернуть. — И прослыть трусами на весь Орден, презрев приказ командира! Нет большего позора для рыцаря. Более того, — Клейн прислушался к отдаленному грохоту, — сюда приближается пехота этих наемников. Вы хотите, чтобы этот интенгреский сброд, воющий за деньги, прослыл героями, когда истинные воины Верховные испугались невидимого врага. Нет, не бывать такому! Кавалерийская масса едва успевшая остановиться, снова начала приходить в движение. Вокруг царила тишина, с рассчитанной до секунды ритмичностью прерываемая грохотом вражеских заклинаний, уносящихся за горизонт. Все всякого сомнения, колдуны демонов испускали свою смертоносную магию отсюда. Но что-то в этой обстановке не нравилось Кастору Клейну. Например, вот эти странные орудия на башнях. Глаз, на секунду вырвавшийся из плена забрала, уловил какой-то странный блеск спереди. — Стоп! Тормози! Тормози! Это ловушка! — но было уже поздно. — Всем отделениям, огонь по цели! — рявкнули сержанты армии Урсуса, вынося приговор замешкавшемуся противнику. Рой арбалетных болтов, всполохи заклинаний, поддержанные треском очередей массивных станковых стрелометов и автоматических гранатометов, кровавой косой прошлись по порядкам рыцарей, срезая большинство прямо там, перед линией заграждений. Стальная масса кавалерии, даже не успевшая осознать, что с ней произошло, выкашиваемая десятками градом из стальных штырей и гранат, превращалась в жертву собственной неповоротливости. В то же мгновение жалобное ржание лошадей, отчаянные крики пытающихся сбежать и проклятия умирающих потонули в пронзительном свисте падающих мин, которые поставили точку в развернувшейся здесь бойне. Остановившиеся прямо перед железным ковром из металлических «ежей» и колючей проволоки всадники Ордена пали под яростью северной империи. Вся длинная полоса, разделившая зону смерти, была завалена истыканными стрелами и разорванными на части телами людей и лошадей. Те же немногие, кто успел втянуться на единственную не заграждённую дорогу, теперь кровавой кучей из плоти и металла лежали рядом с остальными, срезанные длинными очередями стрелометов на БМП. Блеск их начищенных лат сливался с сиянием рассеянных по округе черных кристаллов ориджиниума. — Отставить огонь! Пусть драпают, — сказал сержант смешанного пехотного отделения Александр Зарубин, провожая взглядом жалкие остатки тех немногих, кто уцелел в этой бойне, — Экономим стрелы. Чувствую они нам еще понадобятся, хотя, хер знает, много ли толку от них было. Он даже не знал, смогли ли их слабенькие арбалеты, даже заряженные бронебойными и разрывными, внести хоть сколько-нибудь значимый вклад на дистанции более полукилометра. В любом случае они были живы и даже еще не понесли потерь, а значит не все так уж и плохо. Адреналин, даже не успевший разогреть кровь, понемногу отходил, но расслабляться еще было рано, ведь к ним неумолимо приближалась пехота врага, прикрытая сильным «колдовством» от непрекращающегося обстрела. — И нахрена нам вообще приказали стрелять? Как будто это смысл имело, — тихо проворчал Федосеев, — Накрыли бы их минометами пока скакали и не парились. Ладно молчу. Господам командирам виднее. Зарубин, обязанный пресекать подобные разговоры среди личного состава, просто проигнорировал их, понимая, что побуждает солдат высказывать такие смелые откровения перед лицом смерти. — Меня другое интересует. А что это, блять, сейчас было? — бросил Иванов, еще не отошедший от недавней схватки, — Психическая атака? Куранта на лошадях? [2] — А это точно куранта были? Что-то я хвостов конских и ушей не заметил, — скептически отнесся к этому предположению Федосеев, — Хотя, хрен, с такой дистанции, что разберешь. Да и уж больно хлипкими оказались «рыцари Казимежа». Слыхал, что их так просто их не остановишь, и что броня у некоторых по прочности до наших щитоносцев почти дотягивает. — А может это пришельцы? Ну которые из других миров. Армия попаданцев, ну как в современной низкосортной литературе. — предположил Иванов. — Ага, с Талоса-2 к нам, наверное, свалились. Не неси херни, а то и так блевать ото всей этой красоты тянет, — Федосеев указал на поле, заваленное трупами. — Неважно, кто это был, — присек пустые споры Зарубин, — Хоть казимежцы, хоть переодетые как реконструкторы боевики, хоть пришельцы с Талоса-2. Наша задача, сдержать всю эту сволочь на горизонте [3]. С юго-запада быстрым маршем приближалась волна из кирас и длинных пик. Они двигались как на параде, словно не страшась смерти. Лишь изредка вздрагивая от врезающихся в ровные порядки ориджиниумных осколков, оторвавшихся от боевых частей падающих снарядов, пехотинцы неумолимо шли вперед. Сейчас эта волна прямо на ходу делилась на три части — по одной на каждую заставу, готовая захлестнуть их с головой. Хоть система заграждений вблизи и не была повреждена, урсуские же гранатометы и минометы во время обстрела сами проделали бреши в ковре из противопехотных и танковых «ежей» и колючей проволоки, разворотив их часть на самом «передке». И сейчас в эти пробоины, как и на свободную от укреплений дорогу, устремлялась вражеская пехота. «Если на нашей базе сраной не допрут, какой пиздец тут творится, то скорее всего здесь и поляжем полным составом» — ожившие картины прошлого, представали в образе родного брата, сгоревшего заживо в огне чернобогского восстания. — Всем отделениям, готовность один, противник входит в зону огневого поражения! Четыре огромных и снабженных мощными приводными моторами станковых стреломета, установленные на более крупных, чем обычных пехотные, «бэхах» щитоносцев, а также на двух вспомогательных смотровых вышках, на одной из которых сержант имел честь недавно нести «караул», уже начали широкой дугой поливать подступающие орды врага. Выкашивая десятки из них, они не могли остановить эту волну, уже подбирающуюся к заграждениям. Снаряды единственного на базе чуда отечественного военпрома, сделанного на основе некоторых викторианских образцов, — автоматического гранатомета, лишь бессильно разрывались рядом с порядками врага вместе с минами и артиллерийскими снарядами. «Ну вот и наша очередь помирать настала. Эти дьяволы, хоть и не рогатые, марширующие прямо в ад, и нас с собой забрать хотят. Бля, аж стихами думать начал, как Вольф. Как он там интересно сейчас колдует? Эх, не дождемся мы видимо подкрепления» — подумал Зарубин, в последний раз представляя миловидное лицо жены и мордашку сына. — Шшш…внимание база, говорит майор Ермолаев, — шипение командирской рации, заставило вздрогнуть сердце — связь вернулась. — Кастеры достучались до мобильного корабля. Держитесь орлы, подкрепление скоро прибудет. Стирая пальцы в кровь, Зарубин сжал арбалет — о них не забыли и не бросили как это сделали тогда они. Мрачные тени Чернобога расходились прочь, разогнанные лучами надежды.***
Что же тогда овладело им, какая темная, рвущаяся из глубин человеческого естества сила заставила его отправить их всех вперед, прямо в объятия смерти? Какое зло они встретили на чужбине? Почему решили принять бой, но не отступили назад, когда все вокруг вопило об опасности? Зирион не раз после задаст себе эти вопросы, раз за разом прокручивая в голове события того рокового дня. В рядах рекрутов началась настоящая паника, когда по порядкам баталии ударили мощной взрывной магией. Даже монолитный строй бесстрашных интенгерцев на мгновение замер от столкновения со столь грозной силой. — Маги, ставь щиты, мать вашу! — заорал во все горло Зирион, однако чародеи сообразили уже и сами. Все-таки они не так бестолковы, как думалось вначале. — Это что магия? Почему мамоно убивают? Священники говорили, что они лишь жрут души и заражают тела, — шепотки начали прокатываться по рядам испуганных рекрутов. — Капитанов рот ко мне, — Вильгельм понимал ненормальность происходящего, но не желал показывать спину после того, как они столько прошли, — Лицезрейте же ложь демонов, которые почуяв, что все их чары и соблазнение не работают, решили начать убивать наших людей. А теперь донесите эту мысль до своих людей. Любым способом. Теперь, обращаясь уже к командующим полками, он строго наказывал пресекать панику и несмотря ни на что прорываться к позициям вражеских магов: — Передайте баталиям приказ: немедленно выдвинуться вперед и разбить врага. Пока вы под щитами, они не достанут вас, однако вечно эти атаки мы держать не сможем. Рыцари же пойдут вперед и первыми попробуют добраться до вражеских порядков и смять их, вынудив вражеских колдунов отступить или хотя бы сбавить натиск. «На разведку времени просто не остается. Боюсь, что придется чем-то жертвовать, а иначе мы будем вынуждены с позором отступить. И это когда МЫ вскрыли все замыслы врага. И теперь не позволим другим армиям забрать все достижения себе!» — Ваше сиятельство, ваш приказ понят. Но. — Что, но? — резко обернулся главнокомандующий, — Вы решили оспорить мои приказы, командир? — Никак нет ваше сиятельство, просто часть осколков этой «магии» проникает через щиты. Мы все равно несем потери, хоть и незначительные в сравнении с тем, что было изначально. Черная разогнанная до высоких скоростей острая крошка подобно картечи обрушивалась на порядки пехоты, проходя сквозь волшебный заслон. «Неужели колдуны опять делают что-то через суккубью задницу и у них что-то там не клеиться. Уроды. Когда закончится эта компания, перетрясу всю их академию и с каждого фокусника бородатого спрошу. Первая компания, где столько дерьма разом вываливается из-за их выходок». — Выполняй приказ, сейчас я потолкую кое с кем. Отдав распоряжение о выдвижении рыцарей, Зирион направился к большим закрытым повозкам, где располагался, так называемый, штаб колдунов. Оборудованные ритуальными кругами почти на все случаи жизни, заполненные склянками с зельями и специальным оборудованием для творения высшей магии, они двигались не спеша в конце всего войска. Отодвинув полог шатра, командир столкнулся с очередным проявлением ненормальности в рядах его армии. Колдуны, опутанные светом магических рун, тяжело дышали и как будто были возбуждены после долгого секса. «Да вы что, в задницу тут что ли долбитесь, дети мамоно?!» — Зирион решил не разбрасываться столь жесткими словами в адрес немногих по-прежнему поддерживающих его «невольных союзников» и сразу перешел к делу. — Кхм, уважаемые чародеи, — через напускную вежливость свозили нотки яда, — Объясните, что у вас опять происходит? Почему щиты пропускают часть зарядов? У вас же есть все эти амулеты и круги ритуальные сраные ото всякой напасти, так в чем дело? Это новое оружие? — Не знаем, ваше. сиятельство, — протянул маг, как буто снова ловя волну экстаза, — Но то о чем вы говорите. Сила. в черных кристаллах.ааха, Альма, ты сводишь меня с ума…простите… В общем мы не можем это остановить. Да и зачем ваше сиятельство, вы разве не видите?! Это же дар этого мира своим новым детям! Последнее он произнес едва не визжа, разбрызгивая слюной. Готовый сорваться в очередную гневную триаду полководец внезапно замер. Что-то в окружающей обстановке было не то. Воздух, пронизанный едва уловимой пурпурной дымкой, подрагивал в такт томным вздохам чародеев. Аромат чего-то приторно сладкого, усыпляющего разум, разливался по шатру. «Что у них с кожей?» — только сейчас глаз уцепился за самую неадекватную среди прочих деталь. Прямо на глазах из нее очень медленно прорезались маленькие темно-фиолетовые наросты, как у больных какой-то инфекцией. Каждая «пульсация» этих образований, растущих прямо на глазах, сопровождалась возбужденными придыханиями. Время как будто замедлилось. Сознание начало медленно погружаться в вязкую фиолетовую массу. Но вдруг какое-то чувство, что останавливает у края пропасти и позволяет человеку предвидеть угрозу, начало пробиваться через сладкую дрему. Неведомым усилием Зирион заставил опустить взгляд к поясу с мечом, где сейчас висел амулет. «Не может быть! Это же демоническая энергия!» — вопль не успевший сорваться с уст, был прерван пронзительным криком, разорвавшем дурманящую пелену. — Дааа….Альма, моя родная, я иду к тебе!.. — экстаз, переходивший в предсмертный хрип, в котором не было ни капли страдания, одно лишь блаженство. — В.. танце.. черной пыли, мы соединимся вновь… В ту же секунду тела всех присутствовавших в передвижном шатре колдунов буквально вывернуло наизнанку, пронзая шипастыми иссиня-фиолетовыми кристаллами. — Жопа Падшей…- полководец побелел и едва не осел на пол, но быстро собравшись с силами вынырнул из шатра, чтобы едва не столкнуться лбом с вестником их скорой гибели. — Ваше сиятельство! — Назад, приказывай отводить всех назад! — чаша страха, переполнилась слишком поздно. — Боюсь, что это невозможно, ваше сиятельство. Наши рыцари нарвались на укрепления и полегли перед ними все до единого. Там впереди три заставы. Пехота находится под обстрелом и уже приближается к линиям укреплений врага. Боюсь, наемники уже обречены, но еще можно спасти баталию рекрутов. Оглядевшись по сторонам, полный отчаяния взгляд Зириона уловил слабеющее мерцание защитного купола. Все еще по инерции поддерживаемый от запитанной в ритуальный круг маны он начинал таять на глазах вместе с гибелью магов, его питавших. «Кристофер, ты был прав, когда говорил, что здесь что-то не то. Но, боюсь, что теперь у нас действительно не остается выбора. Я лишил нас его еще тогда. Прости меня.» — Приказывай всем войскам, любой ценой дорваться до этих трех застав и наконец перебить этих чертовых колдунов. — Но это же самоубийство! — А повернуться и бежать — это спасение?! — рявкнул Вильгельм, — Посмотри, что твориться. Купол исчезает и это вопрос времени, когда они обрушат следующий залп на наши порядки. Ты видел с какой дистанции они это сделали?! Да, при попытке отойти от их укреплений — нас просто перебьют в этих чертовых пустошах! Но если мы займем заставы и уничтожим этих проклятых богиней демонов и их магов, у нас хотя бы будет шанс пережить все это. Лучше сдохнуть в битве, чем бесславно скончаться в попытке убежать от огня с небес. Победа или смерть! Иного нам не дано, солдат. Поседевший на глазах командир, отдал последние указания и надел шлем. Судьба, за которой он тянулся до последнего, оказалась ложью. Но где бы она ни отвела ему место последней кончины, он встретит ее с клинком в руках. «Что это?» — нарастающий гул, идущий со стороны двух скальных уступов, прерывал последнюю цепочку размышлений.***
— Леха, давай охлаждение! Эта херня снова перегрелась! — урсус, пытаясь перекричать какофонию битвы, взывал к ближайшему кастеру, способному пользоваться магией льда. В строю остался лишь последний стреломет на соседней вышке, продолжавший «просеивать» орду подступающих врагов. Его два собрата, установленных на БМП тяжелой пехоты, замолкли уже давно, попав под удар каких-то примитивно-кустарных ручных гранат. «Твою мать, эти уроды просто ебанутые! Прямо как «Расстахамеры» или дьяволы. Мы уже все поле завалили трупами, а они даже не думают сбавлять натиск». — Отчаянная резня схлестнувшихся вдоль бруствера масс только начиналась. Накатывавший стальной вал был встречен «моросящим» дождем урсуских стрел. Любые снаряды все также рвались на походе к порядкам врага, но теперь было отчетливо видно, что силовое поле исчезает на глазах. Вдруг медленно преодолевающая заграждения толпа «выдавила» из себя первых стрелков. В ту же секунду передние ряды затянуло едким белым дымом. Изрыгнув снопы пламени, мушкеты и аркебузы отправили в сторону прятавшихся за бетонными заграждениями солдат урсуса шквал пуль, который начал собирать первую кровь. — Щиты! Поднять щиты, мать вашу! Что по потерям? — орал офицер. — Один убит и двое ранены, ваше благородие. — Кастеров-лекарей живо! — Откуда у этих пидоров столько огнестрела?! Я что-то нимбов с крыльями у них не вижу. — солдат тяжело хватал ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Хоть пуля и не пробила титановую бронеплиту, удар по легким оказался очень болезненным. — Снайперам и кастерам, сфокусировать огонь на стрелках! Остальной пехоте, огонь разрывными по моей команде. Мерцание испарилось. Передние ряды напирают на задние. Лес пик, рассекаемый заграждениями, приближается. — Залп! — вырвавшиеся вперед падают с оторванными конечностями. Быстро перезарядить арбалет. — Огонь! — они стреляют в ответ, и еще несколько солдат урсуса оседает, но в бреши, оставленные цепочкой взрывов, устремляются стрелы снайперов, огнешары, сфокусированные потоки плазмы, ветвистые молнии и огромные куски камня. Еще десятки трупов. Но они все еще приближаются. — Залп! — разрывные давно кончились. Оставшийся стреломет на башне, выпустив последнюю длинную очередь, срезает вырвавшихся вперед и замолкает. Гремят выстрелы, свистят стрелы, воздух насквозь пропитался запахами крови и какой-то дряни, извергаемой из дул их оружия. Бородач с перекошенным от злобы лицом, тщетно пытается преодолеть последний ряд колючей проволоки. — Залп! — вражеские пули все еще свистят, изредка собирая кровавую жатву, но Урсус стоит. Боезапас подходит к концу. — Смерть нелюдям! — орут с той стороны, забрасывая гранаты в окопы. — Ложись, бля! Угостите этих уебков тем же! — Зарубин видел, как они, не считаясь с потерями, прорвались через огонь их отделений и теперь телами падших товарищей выстилают переправу через последнее заграждение из колючей проволоки прямо перед бруствером, забрасывая их в ров спереди. «Да, это же просто звери!» — Зарубин выпустил последнюю стрелу. В инфернальном пламени, рожденном во всполохах рвущихся сзади снарядов, выгорало все человеческое, оставляя лишь первобытную ярость. Преждевременное ликование потонуло в цепочке взрывов у окопа, но эту волну уже было не остановить. — Ловите суки! — Федосеев сорвал чеку и замахнулся для броска, лишь в последний миг обнаружив отсутствие искомого предмета в руке. Тяжелая пуля оторвала кисть, и взведенная граната упала прямо под ноги бойцу. Весь мир сжался. Одним нечеловеческим рывком с криком «Ложись!» Зарубин сокращает дистанцию и отбрасывает гранату в сторону, но слишком поздно. Огненный шар, разбросавший тысячи мелких осколков, разорвался в полете, задев сержанта. — Сука, — зашипел Александр извлекая из раны черный с матовым блеском осколок. — Федосеева в лазарет. Остальным, поднять щиты, клинки к бою! — Товарищ сержант, вас тоже ранили… — Херня, царапина просто. Готовьтесь, сейчас здесь начнется бойня! И она началась. Десятки добравшихся до солдат империи наемников, утратив остатки самообладания бросились на порядки авангарда. Пики ударили в щиты, раздался звон клинков, и разлитая в воздухе ярость обрела форму двух схлестнувшихся масс. — Держать строй! Смерть подстилкам мамоно! — За Империю! Руби их! Александр сражался наравне со всеми. Отбить острие длинного копья и засадить клинок прямо в открытое лицо, чтобы в ту же секунду принять удар алебардой в щит. Рука ноет от боли, но разогревающий кровь адреналин притупляет ее чувство. Удар щитом выводит пехотинца из равновесия, чтобы в следующую секунду на голову обрушился палаш соседнего бойца. Легендарная ярость потомков Великого Урсина и стойкость наемников Интенгера сошлись в сечи, а их рев на мгновение затмил собой даже истинного бога войны этого мира — артиллерию. Пика находит брешь в зазоре между бронежилетом и шлемом, и урсуский боец, захлебываясь кровью, падает с обломком наконечника в шее. Убийца лишь на мгновение переживает его, и с размозженным черепом валится на землю. Озверевший от битвы урсус, не замечая ран на теле, бросается на врага, сбивая его с ног и ударом щитом плашмя превращает голову врага в кровавую кашу. Свист падающих мин, глохнет в яростных криках, выстрелах аркебуз и мушкетов в упор. Вогнав клинок под забрало еще одному врагу, Зарубин на мгновение пропускает пулю, прилетевшую по бронеплите, оседая на колено. С боку несется еще одна алебарда, заблокированная щитом, а меч еще одного врага принимается в блок. «Хех, противник уже не тот. Хуй бы эти звери, что были в начале, позволили мне вертеть такие финты. Видимо почти всех профильных бойцов мы уже положили, а это салаги какие-то». Отбить клинок, щитом прижать к земле алебарду и снести голову первому, чтобы с разворота вогнать меч в глаз второму. Яростная рубка, в начале которой пехотные взводы понесли серьезные потери, перерастала в одностороннюю резню. Напуганные рекруты, движимые лишь страхом смерти от настигающего их дальние ряды огня артиллерии и минометов, с отчаянием обреченных рвались вперед, чтобы пасть под ударами топоров и палашей. Наделенные сверхчеловеческой, даже по меркам других рас Терры, урсусы, опьяненные битвой, просто забивали едва держащих оружие пехотинцев. Удары людей-медведей даже через доспехи ломали ребра и хребты вчерашних крестьян. Они выдержали натиск и теперь сами отбрасывали врага. Парировав неумелый взмах, Зарубин взглядом окинул поле боя. Первую заставу явно теснили и прижимали к воротам, умудрившись при этом поджечь загородившие вход БМП. Видимо там «зверей» было больше всего. А третья до сих пор не подпустила их на дистанцию рукопашного боя. Нападающие там «салаги», обделенные такой же решимостью, увязли в заграждениях, затеяв перестрелку с защитниками. Однако как бы ни были яростны эти «пришельцы», заслон щитоносцев на любой из застав оказался для них непреодолим. Орудуя лишь башенными сверхтяжелыми щитами в неуязвимых для огнестрельного оружия и гранат экзоскелетах, они оставляли лишь изломанные тела, сложенные в кучи вдоль дорог, ведущих к воротам. Вдруг в царившие здесь звуки битвы вмешалось что-то еще. Сначала едва уловимый, гул все сильнее нарастал, а звуки работающих винтов окончательно выносили приговор вторгнувшемуся на границу Урсуса воинству. — Подкрепление прибыло! Вертушки и десант! Ура! Воодушевленные урсусы утроили натиск, сметая остатки врага, прорвавшегося до бетонных заграждений. В то же мгновение черные молнии и огненные шары ударили в середину смешавшейся массы, а укрытая ростовыми щитами пехота в экзоскелетах почти в упор разрядила пневматические гранатометы, поддержанные летевшими наперерез откуда-то сверху разрывными болтами. Десантники с реактивными ранцами уже заняли склоны гор, и выпускали дронов с автоматическими пушками, которые широкой дугой начали поливать остатки вражеской армии. И они дрогнули. Стальная волна, грозившая до этого смести гарнизон, отхлынула назад. — «Кондор», это «Грач». Готовьтесь накрыть наших гостей. Не упустить ни одного. — Вас понял, отправляю «подарки». Неуправляемые ракеты, сорвавшись с места, словно голодные хищники устремились в сторону смешавшейся и обезумевшей толпы, огненными бутонами расцветая в средоточии человеческого отчаяния. Напрасно они молили свою Богиню о спасении. Чудовища, изрыгнувшие огонь с небес, поддержанные не прекращавшими ни на мгновение жатву пушками и минометами, отправляли в ее объятья последних из них. Только через десять минут все смолкло. Стрекотавшие без перерыва авиационные пулеметы, управляемые кастерами, истребили последних пришельцев, посмевших бросить вызов потомкам великого Урсина. Александр смотрел на довершение разгрома с полным безразличием. Детали уже не имели значение — они победили, возможно навсегда вписав себя в историю империи Урсус. А может это был лишь первый день в грядущем кровопролитии, начавшемся здесь на пограничной заставе. Может уже скоро их кости будут обгладывать стервятники, пирующие на останках тел, перемолотых истинно человеческим изобретением под названием «война». Этого он уже не знал. Да и не хотел знать. Осев на землю, он пощупал карманы и заглянул в загашник. Пусто. — Эх, а сигареты я так и не купил. В ту же секунду взгляд померк и сознание заволокла тьма.***
— Шевелись, эгирская красавица, — получив чувствительный тычок в бок, солдат Ордена становился в один ряд с немногими выжившими. — А почему эгирская? — поинтересовался второй боец в ОЗК, держа под прицелом арбалета поднимавшегося пленника. — Не знаю, говорят у них видимые расовые черты не так часто встречаются. — Не, может это просто либери мутанты? Или просто ощипанные? — А ты, смотрю, в расоведы подался? — ехидно усмехнулся солдат, надевая на наручники на контуженного орденского пехотинца. — Да нет. Просто странные кадры. И куда их девать, они же вон зараженные все, — солдат указал на поле, покрытое блестящими черными кристаллами. — А вот это уже не наша забота. Пусть царские спецслужбисты с ними разбираются. — Эй, смотри, — урсус обратил внимание еще на одно тело, лежавшее неподалеку, — да он дышит, хоть и без сознания. А на доспехи глянь, это же какая-то важная шишка. — База прием, говорит командир второго отделения ОЗ [4]. Кажется, мы нашли какого-тот важного офицера. Он живой, но контуженный… Вас понял. — Берем? — Ну а ты как думаешь? Поднимай этого фигляра и тащи до того, крайнего броневика. Солдаты ушли, так и не обратив внимание как в двухстах метрах от этого места взорвался темно-фиолетовый кристалл, выпуская маленькое облачко пурпурной пыли, уже подхваченной дуновением казижеских предгорий.