"Я - кто?! Сенсей?": Боги, у которых лапки (Книга 3)

Путешествие было быстрым и спокойным. Всё-таки дороги в Стране Огня это не стереотипное фентези, где через каждые десять километров надо отбиваться от очередной банды разбойников, стаи монстров или злых волшебников и спасать атакованные ими караваны и принцесс, попавших в беду. А то и вовсе от всего сразу отбиваться, защищая торговый караван с принцессой в эпической битве с силами Зла. Но у нас-то реальность, нет дураков нападать на шиноби. Особенно на таких как мы, в необычной одежде (из всей нашей шайки только Карубе носил стандартную форму ниндзя Конохи). Что до «угроз» изнутри, то меня не беспокоили генины или их склоки. Даже Минору и Кацухиро не заставляли тревожиться так, как это делала Анко. Она, будто сама не своя с тех пор, как получила это задание. Дома она замкнулась в себе и стала чаще уходить в библиотеку или личную лабораторию, которую мы с Наруто ей оборудовали в бывшей большой кладовке на первом этаже. Я уже успел себе надумать, будто Анко обиделась, потому что лабораторию сделали из кладовки, что цвет стен или мебели не тот! Ну, так перекрасить не проблема, главное что вытяжка отличная и под покраской куча специализированных печатей для контроля температуры, защиты и много чего ещё! Да и на площадь грех жаловаться, комната приличных размеров. Только окно мелкое под потолком, и это уже никак не исправить. Тут мне впору начать ныть, что у целого главы клана нет своего, только его, личного угла: спальню мы делим с Анко, а кабинет и мини-спальня считай проходные из-за библиотеки и маленького тренировочного зала, позже обнаруженного за ещё одной потайной дверью. При этом я не мог сказать, что Анко меня игнорирует, она просто испарялась, стоило только отвернуться. Это, конечно, не исчезновение в стиле Бэтмена, моргнул и рядом пусто! Нет… Чем-то занимаешься, думаешь, что Любимая на постели за моей спиной книжку какую-то читает или дремлет, обернулся что-то сказать или спросить, а там никого. Или в туалет ночью пошёл, вернулся, постель пуста… И чувство будто снова живёшь один. Пытаясь понять, что происходит с Анко, я даже хотел «подслушать» её мысли, но обломался. Я либо не улавливал ничего, либо натыкался на глухую стену пространных размышлений о всякой чепухе: от красот рассветного или закатного неба, до размышлений о еде или моей заднице, которую Анко считала очень аппетитной. Последнее даже было забавно, но я держал рожу кирпичом и не позволял себе краснеть, поддавшись на провокацию. Любимая, явно, прощупывала границы моих сил. Услышу или нет. С моей паранойей я её прекрасно понимаю, но сознаваться не буду. Пусть и дальше думает, что у меня нет никаких приёмов увеличить шанс прочесть чужие мысли. В первую очередь спокойнее будет самой Анко. Иногда мне кое-что всё же удавалось уловить, но в лучшем случае это были обрывки монологов о самокопании, о детстве, о Орочимару и… Конечно же о ученичестве, которое Анко безуспешно пытается вспомнить. Часть её со Змеем приключений будто кто-то ластиком подтёр, оставив Анко годами мучиться вопросом: «Почему меня выбросил тот, кого я считала своим вторым отцом?» Тягостные и депрессивные мысли, от которых мне самому становилось дурно… Но кроме взгляда от первого лица на некоторые события ни открытием, ни новостью, они не являлись. Пазл не собирался. К тому же, став меня подозревать в телепатии, Анко отдалилась. У меня складывалось чувство, что я сожительствую с биодроидом, который живо реагирует, лишь когда к нему обращаются. Отвернулся, а у неё уже тоска в глазах и улыбка сползла, как мокрый снег со стекла. Без эмпатии я бы, наверное, ничего и не заметил; Анко вела себя как обычно, говорила — как обычно, мягко улыбалась, не отказывала в близости, а то и сама проявляла инициативу… Но мыслями Анко была там, в Стране Морей, в своём прошлом, сотканном из воспоминаний о комнате с тусклым зеленоватым освещением и огромными колбами. А я будто ей мешался, напоминая о настоящем. Анко то вела себя так, будто я должен обижаться, то начинала ругаться, но мгновенно себя одёргивала и принималась за самоедство, испытывая давящее на горло, как чужие руки, удушье. Причём виноватой любимая себя ощущала сильнее, если я пытался её приободрить или развлечь, но успокаивалась от ничего незначащих бесед и безмолвных объятий, пока её снова не накрывало. В моменты раздражения она мысленно мне пеняла, что я слишком заботлив и понимающ. Её поведение было таким странным и тревожным, что я, побоявшись его усугубить — отступил, переключившись на генинов. Решил, что раз я вызываю у любимой такую реакцию, мне стоит дать ей время привести мысли в порядок. В конце концов она взрослая уже женщина — не сможет сама справиться со своими тараканами, то попросит помощи. То, что я готов её выслушать было повторено десятка два раз. Этой ночью нас застала врасплох пурга, похожая на густой туман в самом неподходящем для этого месте. До намеченного постоялого двора в соседнем поселении мы не дошли совсем чуть-чуть, а крошечную гостиницу умудрились забить караванщики из Никко, что пёрлись в Коноху, желая втридорога загнать простым горожанам рис. Места всем не хватало, так что нам предложили заночевать в святилище через дорогу, указав куда-то во тьму, где не горело ни одного фонарика. Пришлось брать за шкирятник местного и вежливо просить его провести уставших путников к ближайшему ночлегу. Не просто так, разумеется, а за мзду малую. Это один фиг выйдет дешевле и быстрее, чем самим искать и во все двери тыкаться. К счастью, долго плутать нам не пришлось, и объятый сугробами круглый, как барабан, храм, с небольшой надстройкой сверху, похожей на башенку, нашёлся довольно быстро. Да и проводник здорово помог, ориентируясь по одному только ему известным знакам. В свете фонаря храм выглядел жутковато, как особняк с привидениями. Снег почти занёс ящик для пожертвований и засыпался внутрь, так что звона брошенных монеток мы не услышали. Повторив за остальными, я похлопал в ладоши, позвонил в колокол и выждав немного, первым вошёл внутрь. На моё счастье в храме не было генкана, так что разуваться не пришлось. Будь тут место под обувь, пришлось бы пятками полировать ледяные доски. Мы, конечно, от такого не заболеем, но приятного мало. К несчастью, возможность оставить обувь шла в комплекте с окнами без бумажных перегородок. По факту этот храм был чем-то вроде беседки, окна которой снаружи закрывали деревянные решётки, а изнутри — сколоченные из доски щиты, чтоб внутрь не набилось снега. Обычно, внутри таких храмов пусто и свободно, нет каких-то дополнительных помещений, в которые могут попасть только служители. Дощатый пол, может быть посеревшие от времени соломенные коврики-татами, а напротив входа, у дальней стенки — алтарь с реликвией. Ни о какой мебели тут и речи быть не может. Максимум — две жаровни близ алтаря, в которые надо самим найти что положить, чтоб согреться. Либо разводить костёр на улице в специально отведённом месте. В общем, спите на полу, как все нормальные оборванцы. Гостиница уровня ноль звезд. Впрочем, для нас, шиноби, наличие крыши над головой уже очень неплохо. А если никто при этом не будет пытаться нас отравить, прирезать или ещё как-то приморить — то вообще отлично! Зайдя в тёмную залу, я услышал робкий голос проводника: — Тут по центру, под полом, очаг, видите петлю? — Да, спасибо, — передал я звякнувший мешочек в руки парнишки с покрасневшим от холода носом. Вообще для местных обыденная ситуация — использовать храмы, под ночлег, когда там не проводится никаких церемоний. Не в свои же дома селить незнакомцев?! А так их можно отфутболить в храм: и уважение выказали и от простых, считай, нормальных людей изолировали и передали под бдительный присмотр местного божка*. А то ходят тут бродяги странные, которым дома не сидится в такую гнусную погоду. Кто знает, может они лихие люди, или больные чем заразным… В общем почти все святилища, что размером крупнее собачьей будки, готовы приютить уставшего путника. Но злоупотреблять гостеприимством нельзя и на постоянной основе поселиться в таком месте тебе не позволят ни люди, ни местные ками. А если на одну ночь остаться решишь, то даже спрашивать никого не надо. Свободно — заходи, только монетку кинь в ящичек для пожертвований, да звякни в большой бубенчик, похожий на запаянный золотистый котелок. Да не забудь помолиться ками этого храма, чтобы он или она не возмущались соседству и не пакостили. А коль благословение хочешь — не скупись на пожертвования, и тебе воздастся! Если же ты тот редкий чудак, что не верит в богов, то пожертвовать денежку на само святилище тебя заставят окружающие, чтоб в следующий раз было где остановиться. Торговцы люди суеверные и обязательно напомнят, что обижать ками нельзя, чтоб из-за одного дурака всем остальным не попасть в неприятности. Ино взглянула на то, как умчал в темноту абориген с нашими затупленными, но всё ещё прямыми кунаями и спросила: — Ирука-сенсей, а вы знаете почему у нас есть оружие, которое напоминает садовый инвентарь? На её глазах я загнал местным наше оружие за дрова и несколько тюков сена. — Есть что рассказать? — перестал я расправлять кусок брезента и передал его клонам вместе с сенбонами. Решётчатые окошки храма мы планировали закрыть палатками, аккуратно закрепив их в деревянных рамах, не вынимая при этом щиты из досок. — Нет, я спросить хотела, — поправив ногой свой спальник, сказала Ино, сев на корточки. — Что такое кунай? — спросил я генинов, заметив, что они потянулись к центру зала, закончив с делами. Пока Сакура гнусно хихикала, а остальные тупили, не понимая, зачем их об этом спросили, я распечатал купленные дровишки и стал высматривать под ногами петельку. Заметив люк под ногами, генины приземлились вокруг него на задницы, ловко подогнув ноги. — Ну так что? Кто-нибудь мне ответит? — убрал я крышку в угол, там где она никому мешать не будет. Харуно так ничего и не сказала, хотя явно считала, что знает. Вероятно, она надеялась, что кто-нибудь ляпнет эпическую или, хотя бы забавную, глупость и тем опозорится. Какая добрая и компанейская девочка! Всегда готова подставить крепкое дружеское плечо, а потом уронить того, кто на него опёрся, лицом прямо в грязь. И пока «друг» будет там барахтаться, она блеснёт знаниями, рассказав, как всё это просто, всем известно и очевидно, тем самым еще раз облив помоями неуча и неудачника. Ещё в Академии Сакура настроила против себя почти весь класс подобным поведением. И были бы у неё большие проблемы, если бы не защита Ино, статус клановой и заступничество Умино-сенсея, который всё это поощрял. Фиг бы она постояла за себя физически. Это Хината уже тогда могла джукеном отметелить любого одноклассника, но никак не Харуно. Другое дело, что Хьюга старательно избегала конфликтов, в отличие от нашей бодливой, но безрогой, розовой коровы… Зная свою (бывшую?) подружку и видя вроде бы простой и элементарный вопрос, Ино, конечно же, заподозрила подвох, однако всё равно оттарабанила ответ из учебника. Мол, кунай — это одноручное оружие, тип — короткие клинки. — Это оружие. Кунай прочный, крепкий, при этом его легко спрятать, а ещё практичный и дешевый, Ирука-сенсей, — закончила мини-доклад Ино. — Он практичный и дешевый, Ино-чан, потому что боевой кунай, — улыбнулся я, вернувшись к центру храма, — это потомок садового ножа для прополки. Боевые косы — это потомок крестьянской косы. Под полом действительно находилась «чаша», на самом деле песочница для очага, как в крестьянском доме на кухне. Возможно, что этот храм и был когда-то чьим-то жилищем, пока его не переделали. Сложив длинную серию печатей я зажёг на кончике пальца крошечный огонёк, насмешив этим Минору, который сидел под дверью. Он у нас сегодня первый часовой. — Итак… Почему кунай? — сунул я палец с танцующим на нём огоньком в пучок сена, под шалашиком из купленных поленьев, — Он удобен, прост в изготовлении, дешев, универсален и многофункционален. А ещё его не жаль. Сдул я огонёк с пальца, словно свечу погасил и достал флягу, промочить горло. — Другими словами, — задумчиво потёр подбородок Наруто, пока я пил, — это предмет, которым пользуешься, пока он не выйдет из строя. Разговор пошёл совсем не в то русло, в какое планировалось, но перебивать я не стал, решив послушать. — Или не потеряешь, Наруто-кун. — дополнила слова Мелкого Ино, мило улыбаясь. Видимо, даже решив подружиться, Ино не могла вести себя иначе, никого не пытаясь поддеть или уязвить. Привычка, наверное… — Кунаи только переплавляют, но не чинят… Их даже не затачивают после изготовления повторно. — Тихонько прошелестела Хината, не из робости, а скорее для поддержания имиджа. Если бы мы все не сидели в кружке около ямы с костром, по центру храма, то её бы не услышали. — Их не подбирают даже крестьяне, — фыркнул Минору, выделываясь перед генинами. Мол он крутой как Какаши, не подбирает всякий мусор на поле боя. Конечно, тут Карубе не прав, но сказал он это только чтоб почесать ранее уязвлённое самолюбие. Да, крестьяне с радостью приберут к рукам всё безхозное барахло шиноби, что плохо лежит, но лишь удостоверившись, что это безопасно. — На еще горячем поле боя с не высохшей кровью и не погасшими пожарами — нет. Тут ты прав, — покивал я, заставив Минору приободриться, но тут же спустил на землю, — но на тренировках — собирают. И в момент передышки, когда ты весь свой арсенал раскидал, новые враги ещё не учуяли твой след, а старые мертвы. Что будешь делать? Карубе поджал губы, но промолчал, резко заинтересовавшись внутренним убранством храма. А там и рассматривать было нечего: простые оштукатуренные стены, да наши однотонные палатки, натянутые на рамы окон, как ткань на пяльца, чтоб не сквозило. — Вот именно, — ухмыльнулся я, будто ответ Минору был и он не раскрыл суть вопроса, — Когда до ближайшего магазина ещё пять-шесть десятков километров. Ты подберёшь всё, в том числе оружие павших врагов и союзников. Положив наши спальники рядышком, Анко протянула к огню руки, грея озябшие пальцы. — Но вернёмся к тому, — спрятал я ладошки любимой в своих руках, — почему именно кунай, спустя столько-то лет? Что, не нашлось оружия получше, чем бывший садовый нож? А в ответ тишина, слышно лишь скрип мозгов, да треск поленьев в песчаном очаге. Да ещё Анко руки убрала, смутившись моего жеста. — Даже когда появились варианты получше, — взял я металлические палочки, чтоб аккуратно подложить дров, — от кунаев не стали отказываться, ведь они прекрасно подходят для всех задач, стоящих перед шиноби. Разгоревшийся сильнее огонь осветил не только лица, но и подкопченные балки над нашими головами с отверстием для выхода дыма. — Да, хороший метательный нож летит немного точнее и дальше, — заговорил я, глядя на кусочек неба, видимый из-под дымоотвода, — Но им не так удобно драться на близкой дистанции. Невозможно использовать его как инструмент, чтобы карабкаться по стенам, когда тяжело или невозможно использовать чакру — он просто сломается. Снаружи дымоотвод напоминал маленькую башенку, повторяющую изогнутую крышу самого храма. — Можно взять стилет — он лучше подходит для нанесения глубоких колющих ран. С ним те же проблемы — он дороже, его невозможно использовать для быстрого подъёма куда-то, да и метать не особо удобно. Положив ещё одну щепочку в огонь, воткнул железные палочки в песок, поближе к краю. — Можно взять танто — он имеет большую длину и им можно наносить режущие удары. Но танто ещё дороже, его труднее спрятать и к тому же им не будешь кидаться во врага, это основное или вспомогательное оружие, но никак не дешевый расходник. А теперь все подумайте, чем изначально был продиктован такой выбор? Почему одно из двух самых известных оружий шиноби — это садовая лопатка? Кажется, даже Кацухиро и Минору с Анко призадумались над этим вопросом так же, как генины. Хината сообразила быстрее всех. — Для маскировки! — Верно, — похвалил я подружку Наруто, а затем добавил, — но не только. Когда-то давно, задолго до появления у нас чакры… Анко ткнула меня в бок локтем, но я не заткнулся, а лишь добавил уточнение: — Так написано в древних книгах, первые шиноби, те кто появились раньше самого слова «шиноби», сами были крестьянами. Вот и брали, они в качестве оружия, то, что могли себе позволить. То, что под рукой и к обращению с чем они привычны. Уже тогда зародились первые кланы, пусть родства по крови у них не было, как и удивительных способностей, передающихся по наследству, но они уже напоминали нас с вами. — Так мы потомки простых крестьян? — фыркнул Минору, сложив руки на груди. Такие предки оскорбляли его тонкую душевную организацию, не иначе. — И да и нет, — проигнорил я тон «охранника», — большинство — да, и в этом нет позора. Скорее наоборот — честь. Эти люди сделали всё сами. Они не стояли на плечах предыдущих поколений, а начали с нуля, без базы и поддержки, и при этом многого добились. Гораздо хуже растерять… — Значит, не все были крестьянами? А кем тогда? — спросил уже Наруто, сбив меня с мысли. Тут я попросил время на подумать и после паузы заговорил: — Кроме крестьян кланы шиноби появлялись из семей самураев, что стали использовать чакру. Но первооткрывателями можно назвать монашеские секты и школы, научившиеся использовать мистическую силу духа и тела. Некоторые до сих пор совмещают служение богам и особые ниндзютсу, непохожие на обычные для нас стихийные техники. Ино подняла руку, а после моего кивка сказала: — Как монахи из храма Огня? У них техники из какой-то золотистой энергии… это не похоже на стихийные преобразования, но и на иллюзии тоже. Та чакра была твёрдая и тёплая. Хрен его знает где и когда это Ино довелось увидеть монаха, использующего ниндзютсу, а тем более пощупать его ниндзютсу, но пример отличный! — В том числе, — покивал я, — техники клана Нара тоже ведь не отнести к стихийным. Тени тоже материальны. Не ошибусь, если скажу, что они антипод золотой чакре монахов. Тьма и свет, Инь и Ян. Видимо, чтобы отвести меня от обсуждения клановых ниндзютсу союза ИноШикаЧо, Яманака с поспешной ехидцей выдала вопрос: — А правда, что ваш клан был пиратами? — Да, — легко отозвался я, не став говорить, что это было довольно бестактно, с её стороны — И вассалом клана Узумаки, которые были потомками воинов древности. Только не путайте их с самураями. В отличие от них, это были совсем другие люди, не только бойцы, но и учёные. Минору засомневался, оттопырив в брезгливости губу: — Такие ли они древние? — Старше, чем первые самураи этой эры. Но младше чем шиноби без чакры из прежней. Они — современники тех технологий, которые наш мир с трудом может воссоздать. Или неспособен повторить вообще из-за их сложности и тонкости обработки нужных материалов. В ответ — офигевшие лица, что смотрели то на меня, то на Наруто. Я фактически признал, что род Узумаки берёт исток от воинов, что старше большинства ныне известных кланов. Тут подал голос Хиро: — Вы так говорите, Ирука-сенсей, будто два разных вида шиноби разделяет огромный промежуток времени. Кацухиро, точно не желая взрослеть, вёл себя как подросток, да ещё старался притулиться к генинам, чем общаться с тем же Минору или Анко и мной. — Верно. Потому что так и было. Те, которые не пользовались чакрой и нынешние. Так же и самураи — с чакрой и без неё. В какой-то момент шиноби и самураи практически исчезли, оставив только воспоминания о себе, слова и понятия, но пропали как массовое культурное явление и обширный воинский класс. Когда это было — не знаю, но прошло немало лет, раз даже в письменных источниках о тех временах мало что известно. Внезапно, восторженно тараща глаза, Хиро выпалил: — А мне рассказывали такое! Мне говорили, что раньше были все люди без чакры! А потом случился первый прорыв и… Тут Кацухиро опомнился и прикусил язык. Сделав мысленную пометку расспросить Узумаки про знания из прошлого, когда морально их отпизжу, я покивал: — Случился так называемый Конец Света. Чудовищный катаклизм. Падение цивилизации, откат в развитии и утеря исторических летописей, которые бы могли пролить свет на далёкое прошлое. Во время мхатовской паузы я подкинул ещё пару миниатюрных полешек. — Прошло так много времени, что сейчас сложно сказать где правда, а где чьи-то выдумки, выданные за летописи. Хмыкнув, растянул губы в ехидной улыбке, оглядев слушателей: — Так что и моим словам можете не верить. В наступившей тишине Наруто сначала посмотрел по сторонам, затем насупился и пробурчал: — Да рассказывай уже! Интересно же! Его поддержали кивками девчата. — Никто достоверно не может рассказать, что тогда произошло и почему повлияло на весь мир. Но вот что знаю я. Нынешние самураи — идейные потомки воинов-аристократов, приближённых прежних даймё или феодалов. Это сейчас в их школы набирают всех подряд, но раньше это был привилегированный класс, настоящая военная знать. Туда не брали тех, кто не являлся частью их сословия, вроде детей торговцев и зажиточных горожан. Не брали, даже если у тебя есть талант и деньги на обучение, потому что хотели сохранить власть, которую могло дать только оружие. Разумеется, такая надменность, а также присущая тем самураям жестокость постоянно вызывала ненависть окружающих. И люди стали искать себе защитников. Всех, кто противопоставлял себя власти самураев. Среди них были ронины, наёмники, бандиты и, конечно же, ниндзя. Генины поражённо пооткрывали рты, а Сакура напряглась и явно занервничала, видимо, примерив ситуацию на себя. — Первые ниндзя не умели так хорошо обращаться с оружием, как самураи. В открытом бою воины тени всегда проигрывали. Ведь поначалу у них, бывших крестьян, не было ни школ, ни навыков, ни снаряжения, ни даже нормального оружия, не говоря уже о броне. Всё это появилось потом. Генины подсели поближе внимая мне, как бандерлоги Каа. — Зато у них были ум, хитрость, изобретательность, бесстрашие, старание и жажда жить. И они научились побеждать, не вступая в прямые противостояния, нанося удары в спину и из-за угла. Самураи бесились, называли ниндзя бесчестными, но что значили слова проигравших неудачников? На этих словах Сакура даже как-то приосанилась и посмотрела вокруг с превосходством. Видимо, возомнила себя самой умной и хитрой. А значит и крутой. Я подавил рвущийся наружу смешок и продолжил. — Так что взаимную ненависть ниндзя и самураи пронесли через века. — А почему мы так относимся к самураям? — задал вопрос Кацухиро. Видимо в тех книжках, что ему давали, этого не было. — Как сейчас некоторые шиноби на первом встречном могут без всякой причины опробовать остроту куная или новую технику, так в далёкие времена самураи проверяли на крестьянах заточку катан. Статус позволял им слишком много и потому сначала крестьяне научились исподтишка давать отпор. А позднее они стали особыми наёмниками, чьей помощью не гнушались пользоваться даже самые знатные особы. Постепенно становилось теплее, а запах дымка, что не ушёл вверх, начал напоминать жаренное на углях мясо. — Как у всякого явления, у ниндзя и самураев был расцвет, и затем упадок. После эпохи воюющих провинций наступил долгий мир, самураи стали не нужны и из воинов они выродились в чиновников, в дорожных разбойников да в бандитов-якудза, сохраняя подобие прежней структуры. Пока не понадобились вновь, уже в наши дни. — А как же ниндзя? — полюбопытствовала Ино. — Наше ремесло пригодилось регулярной армии. А конкретно разведчикам, что отринули неэффективные практики и методы. Так же в далёком от нас прошлом люди отказались от обучения воинскому ремеслу детей. — И как же мы оказались здесь? Если все были такие крутые раньше… — с недоверием пробурчала Сакура, а затем, опомнившись, ойкнула и втянула голову. — Не веришь, что до нас были другие, более продвинутые, цивилизации, а весь мир мог забыть все их достижения и откатиться назад, ты это хотела сказать, Сакура-чан? Анко, судя по взгляду, готова была мне по голове настучать, чтобы я заткнул фонтан красноречия. — Просто присмотрись к миру вокруг себя и ты найдёшь вещи из других эпох. Мы пользуемся тем, что сегодня неспособны изобрести с нуля: бытовая техника, электричество, да даже иероглифы наших рангов «А», «B», «С» и слова из них. — И как это доказывает, что раньше были какие-то там павшие цивилизации лучше нас? — с недоверием сказал уже Карубе, будто хотел поддержать Сакуру. — Очень просто — никто не знает как, кто и когда изобрёл все эти вещи, но ведь и из воздуха знания не появляются. Путём проб и ошибок кто-то должен был придумать и воплотить идею в жизнь. — Например? — задумчиво насупилась Ино. — Мы не вчера придумали, что пищу надо готовить, — достал я шаурму и раздал, пока все тупили. Я так всех загрузил, что с минуту слышно было лишь как глазки хлопают и ветер за окном шумит. Чавкал я в гордом одиночестве. — А вы знаете, как назывались первые кланы первых шиноби, Ирука-сенсей? — тихонько спросила Хината, до того как сделать первый укус. Отмерший Наруто уже успел уничтожить половину шаурмы. — Ну, — призадумался я, — не уверен были ли они реально самыми первыми, но о них есть упоминания в древних книгах. Это враждующие за своих господ кланы Ига и Кога, взявшие свои имена от мест, откуда они родом. Точнее это были даже не кланы, а скорее школы со своими стилями и методами. Я, к сожалению, не слишком внимательно читал эти хроники, так что не помню ничего конкретного про даты или сражения. Лишь знаю, что они в какой-то момент сражались вместе с самураями за своих господ, а те за титул сёгуна. Самое забавное и одновременно отвратительное было то, что оба претендента на высокий титул после своей победы собирались уничтожить эти кланы, включая союзный им, потому что посчитали таких людей-хамелеонов слишком опасными и независимыми. Мечом, что может быть направлен против самих правителей. Ещё я припомнил забавную историю про чокнутого сёгуна, которого называли Собачий сёгун*. Он дал бродячим собакам больше прав, чем людям. За убийство бешеного пса полагалась смерть. К тому же он велел обращаться к собакам так же вежливо, как к придворным в его дворце. Заметив, что Наруто тянет руку, кивнул. — А кто такой сёгун? Глянув на Анко, я заметил, что она развела руками, Минору отбрил меня мыслью «впервые слышу», а Кацухиро смотрел такими же чистыми глазёнками, как генины. — Хм… Дайте-ка подумать. Можно сказать, что это военный советник при даймё или глава АНБУ у нас. То есть реши все страны или все скрытые селения объединиться, то им бы понадобился главный над военными — это и был бы сёгун. — А кто тогда у них был бы каге над всеми? От этого вопроса, прозвучавшего с живейшим интересом из уст Наруто мне что-то стало немного не по себе. — Такого человека называли — Император, — как можно ровнее сказал я. После нескольких неудачных попыток Наруто всё же «повторил» — Имперета, — и с раздражением выдохнул он, — слово не нравится. Когда пурга стихла и наступил черёд дежурить Анко, я вышел на улицу вместе с ней. — Сейчас же не твоя очередь. — Просто хочу полюбоваться ночным небом вместе с тобой. — Говоришь, словно старик, — украдкой взглянув на меня, сказала любимая. Сейчас у неё опять было настроение «не трогайте меня, не то покусаю». — Может быть, — с флегматичной улыбкой отозвался я, накрыв нас барьером от прослушки. Анко, какое-то время, молчала, а затем я услышал от неё вопрос. — Почему ты рассказываешь им… такое? — Зачем я рассказываю им настоящую историю этого мира, а не дешевую пропаганду, которую пишут в наших учебниках? — Да, — с раздражением в голосе сказала жена. — Потому что это заставит их думать, анализировать и сопоставлять факты. И однажды они придут к нужным выводам. — И к каким же? — не скрывая недовольства, спросила Анко. — К тем, что, если мы станем слабее даймё, то с Конохой поступят как с кланами Ига и Кога. Потому что верховный правитель — это не добрый дядюшка, что даёт нам работу и много денег, а прежде всего человек, власти которого мы угрожаем?! В глазах жены отразилось понимание. С этими язвительными комментариями она попала точно в цель. Я согласно кивнул. — А значит, они поймут, что Коноха должна быть сильна и самодостаточна, - добавила она уже без прежнего запала. — Да. А ещё неизбежно придут к выводу, что история, выученная в Академии Шиноби, была как минимум не полной. А ещё заметят, что в Конохе есть только одна партия, которая декларирует необходимость сильной и самодостаточной Конохи для шиноби, а не для торговых олигархов или милитаристов. — Кажется, я понимаю, — с сомнением сказала Анко, — но всё равно, это так странно, рассказывать такие тайны… — А чем знание этой древности может нам повредить, милая? — Наверное, ничем. Кажется, я дура, — с горечью заметила Анко, и за этим самобичеванием явно стояло что-то другое. Застаревшее. — Не говори глупостей. Никому не дано читать чужие мысли. И к тому же ты не знаешь будущего. Возможно, что всё, что я рассказал им сегодня, через какое-то время вернется и укусит меня за задницу. Но даже если и так, то риск стоит того. — Но ты то можешь читать чужие души, как книги, — усмехнувшись, поддела меня жена, ущипнув за жопу. — Ты прекрасно знаешь, что нет, — потёр я пострадавшее место, а затем притянул Анко к себе. — Вместо книг у меня кусочки листов от них, а то и вовсе лишь крошечные бумажечки со знаками препинания, — уверенно отбрил я её претензии, вспомнив Чарльза Ксавьера из «Люди Х». Вот тот реально читал людей, и в головы к ним, как к себе домой, ходил. *** После той ночёвки, ближе к концу дня, мы достигли столицы. В Никко мы планировали остановиться в гостинице близ восточной окраины города, чтобы переждать там ночь. Я думал в Конохе народ тронулся на теме праздничных украшений, которые подозрительно напоминали о Рождестве и одновременно Китайском Новом годе, но это я просто не видел с каким размахом украшали Столицу. Пройдя Никко насквозь по одной из центральных улиц, мы увидели и ёлки с шариками, и китайских драконов в красной чешуе и золоте, вместе с ними кучу мужиков в колпаках с помпоном, с ватными бородами в красно-белых кимоно, подпоясанных чёрным поясом с огромной медной пряжкой. Наверняка украшений было бы ещё больше, если бы не недавний гололёд, который, очевидно, оборвал часть. Редко, но местами висели разодранные непогодой бумажные фонарики, которые не успели заменить, либо их меняли прямо у нас на глазах. Выглядело смешение стилей так потешно, что я не выдержал и рассмеялся. — Выглядит не так? — шепнула Анко, прикрывая глаз будто щурится от веселья. — Как копия, слепленная из деталей от разных конструкторов, которую потом нарисовал слепой со слов немого, — накрыв её ладонь, лежашую на сгибе локтя своей рукой. Анко не ответила, только хихикнула без капли веселья. После очередного мощного порыва и брошенного в лицо снега, я услышал вскрик и звук тяжёлого мешка, упавшего на землю. Когда я открыл глаза, впереди, около одной из витрин лежал человек, которого уже начали окружать охающие зеваки. — Я пойду, — вытащил руку из объятий супруги. Анко изумилась: — Зачем? — Идите, просто хочу помочь, — отправил я с командой дубля. Минору чуть голову не свернул, поняв, что я собираюсь делать. Да и остальные, кроме Наруто, тоже удивлённо таращились мне в след. — Разойдитесь немного или от ветра закройте, — опустился я на одно колено рядом со стонущим работягой. Видимо выскочил он быстро что-то поправить, судя по лёгкой одежде и отсутствия рядом намёка на плащ или куртку. К счастью, я не обнаружил ничего кроме вывиха и небольшого сотрясения, быстро подлатав бедолагу. — Как я могу вам отплатить?! — крикнул мне вслед пациент, но я уже мчал по крышам, чтоб догнать своих. Останься я, пришлось бы выдумывать какую-то награду, чтобы рабочий не считал себя обязанным, так что я просто свалил, засветив символ Конохи на пластине с перчатки-рукава костюма. Развеявшийся клон передал мне воспоминание о гостинице, где Анко решила остановиться. Быстро же это они, — подумал я, — всего лишь пятнадцать минут меня не было. Будь этот работяга шиноби, я бы поставил его на ноги минут за пять, но так как своей чакры у него кот наплакал, пришлось повозиться дольше. На вид выбранное любимой место не отличалось от прочих: всё то же потемневшее от времени дерево, белые вставки штукатурки и бумажные окошки отбрасывающие тёплый оранжевый свет на синеющий под вечер снег, на скатах черепичной крыши. Единственным ярким пятном были тяжёлые тканевые шторки, прибитые к мостовой колышками с надписью «рёкан». Постепенно на улицах зажигались фонари и гирлянды, окрашивая шапки снега на черепичных крышах в жёлтые, красные и оранжевые цвета, будто прогоняя таким образом ощущение холода. — Мы задержимся тут до рассвета, — услышал я голос Анко, когда спрыгнул вниз. Кивнув мне, любимая обратилась к генинам: — У вас есть последний шанс докупить снаряжение, которое вы забыли дома. С этим я был согласен. Помимо Конохи, только в Никко есть такой же обширный выбор приличного снаряжения, к качеству которого потом не возникнет вопросов. Да ещё в паре мест по стране можно даже более-менее нормально закупиться, но далеко не везде есть. Другое дело, что магазины и лавки соответствующего профиля можно найти, если поискать, но вот что там будет с ассортиментом, качеством и ценами — предсказать можно легко. Скорее всего, ничего хорошего. И там, где мы поедем, всего нужного может просто не оказаться в наличии по адекватным ценам. Да и вообще, не думаю, что слишком уж много народа имеет разрешение размещать на своей лавке и продукции иероглиф «шиноби». Можно сказать, что символ «忍» это местный знак качества, который без оснований лепить куда попало — себе дороже. Жаль, что некоторые до последнего не хотят этого понимать. А если точнее, то до своего последнего вздоха от куная взбешенного шиноби, которому продали какое-то дерьмо вместо нормального снаряжения, оружия или медикаментов. Наруто тут же сказал: — Хинате-чан нужно докупить кунаев, а мне ещё бумаги. — Да, — тут же сообразила подружка, поддержав Наруто. Призвав хамелеончика, я посадил его на плечо Мелкому: — Правило помнишь? — Постоянная бдительность! — плохо скрывая ухмылку, ответил Наруто, вспомнив фразочку из пересказа про Мальчика-который-выжил. — Хорошо, идите. Испарились эти двое быстрее, чем Ино успела вставить хотя бы слово. Сплетница всея Конохи напала на след, но тут же его потеряла. Сакура же топталась на месте, не зная, куда ей идти, а спросить стеснялась. В последнее время она избегала не то что хамить, но даже приближаться ко мне. Да что там — приближаться! Она боялась даже просто лишний раз смотреть в мою сторону. Как же она для Цунаде шпионить-то будет? Ну да ладно, будем считать, что «боится» равно «уважает». А почему боится? То лишь боги ведают. Что там за мысли бродили в крашеной голове, я даже не догадывался, и меня бы это даже напрягло, если бы я собирался брать эту заячью душонку с собой. Ну, а раз так… То всё хорошо, почти идеально. Ко мне не лезет, мозги не сношает, старательно делает вид, что не шпионит. Мне же меньше проблем. Внезапно Яманака расчихалась, так что я вполне обоснованно сплавил Сакуру и Ино купить себе тёплой одежды. Близ побережья, конечно, теплее, но они ж околеют, пока мы туда доберёмся! Да и устал я порядком от её вспышек страха. Следить за заклятыми подружками я отправил Кацухиро. — А мне не предложишь закупиться? — едко хмыкнул Минору. Я обернулся через плечо, включив Очарование Моря: — На Каменистом тебе всё выдадут. Лучше откладывать начни, — транслировал я на Карубе чувство удовлетворения, будто в руки золотые слитки с неба упали, — или в банк под проценты положи свои деньги на долгий срок. Со снарягой у Тоши-куна нет никаких проблем, только людей маловато для охраны развивающегося портового города. Впрочем, сам всё увидишь. И хотя Минору не порывался бежать, я решил перестраховаться и запудрить Большелобому мозги тем, что такая ссылка будет ему только на пользу. И я даже не кривил душой, говоря о перспективах земель Умино. Портовый город — магнит не только для финансов и товаров, но и для солдат удачи, среди которых попадаются довольно сильные противники. Заскучать и покрыться мхом не получится. В целом Минору выглядел человеком, которому хочется быть значимым, незаменимым спецом, который всем нужен. В Конохе он прозябал, не видя перспектив, а тут такая «морковка». И у этого «ослика» всё будет хорошо, пока не выяснится, что именно Минору измывался над Иошито, усугубляя и без того не идеальное состояние пацана. Хотя… биджу его знает рассказал ли Иошито о кураторе из Корня или нет. Если не рассказал, я расскажу. Карубе вытащил какие-то бумаги и размышляя о дожде из купюр и продажных женщинах, почесал в единственный на этой улице банк. Да… Видимо с самооценкой реально полный швах, раз рассчитывает он только на выкуп проститутки из борделя и уже заранее думал, как будет пресекать её попытки побега подарками и красивыми жестами. Поглядев в спину удаляющемуся Минору, я попросил: — Любимая, стукни меня чем-нибудь посильнее. Анко переполошилась: — Зачем? — А то я этого урода жалеть начинаю. Облегчённо выдохнув, Анко попросила её так больше не пугать и пояснить, с чего такие выводы. Выслушав, Анко похлопала глазами и выдала: — Даже не знаю, что сказать. Он странный. Но это не отменяет того, что он во всех смыслах урод! И самое главное — моральный. Посмеявшись, я предложил прогуляться до ужина, нагулять аппетит. В Никко нас заставила остановиться не только быстро наступающая зимой темнота, но и буран. По всем признакам с сегодняшней ночи и до завтрашнего утра должна была испортиться погода. В носу щипало от переизбытка влаги, но плюсовую температуру никто не ждал, наоборот ветер тащил по небу, сколько хватало глаз, только тёмные облака. Подняться полетать даже я бы не рискнул, а тем более не потащил бы Анко, которая в воздухе чувствовала себя всё ещё не в своей тарелке. Прогуливаясь по нарядным улицам среди таких же парочек, мы даже ничем особо не выделялись. — Если украшения не уберут, — проговорил на ушко Анко, чтобы ветер не унёс мои слова, — к нашему возвращению, давай отдохнём тут недельку? — Не на Каменистом, на пляже? — подразнила меня супруга. — Ой, всё, — нарочито надулся я, — видеть эти рожи не хочу. Не удивлюсь если они наше поместье не построили или ту бухточку, которую я застолбил, загадили. С них станется. Анко отозвалась звонким, как колокольчик, смехом. — И вообще никакую гулянку там, — нарочито насупился я, — с ними, я проводить не буду. Обойдутся. Проведём в храме церемонию сами. — А как же священник? — притормозила меня взволнованная Анко, не выкупив, что шучу. — Священник при храме, что его часть, за гостя не считаем. Супруга украдкой выдохнула. То, как Анко волновалась, то раздражённо сжимала зубы, без видимых на то причин, меня напрягало всё сильнее, но в душу я старался не лезть, изменив тактику. Теперь я старался любимую развлечь и отвлечь, раз уж на попытки приободрить и вывести на разговор она прикидывается Скарлетт О’Хара из «Унесённых ветром» (и решает все проблемы отложить на завтра). В общих чертах я понимал, что причина в прошлом, но даже не догадывался насколько болезненна для любимой эта тема. По обрывкам мыслей, которые мне удавалось уловить, Анко не отпускали не просто утерянные воспоминания, а неясный ответ то ли Орочимару, то ли её самой. Анко будто бы пыталась вскрыть пульсирующий нарыв без анестезии и без инструментов. По живому, но при этом отступая всякий раз, лишь почувствовав небольшое сопротивление. Стратегия отвлечения шутками-прибаутками тоже себя не оправдала. Иногда, будто от одного моего вида, у Анко вспыхивало раздражение, а затем его выдавливало чувство вины. Больше попыток выяснить, что происходит я не делал, надеясь, что любимая сама всё расскажет, когда мы останемся одни. Но вскоре у меня сдали нервы: — Днём — раздражение, ночами — кошмары. Такими темпами до Страны Морей ты доберёшься еле живая! Анко мне не ответила, отвернулась, пряча глаза. — Я ведь о тебе беспокоюсь, — мягко проговорил я, подняв её лицо за подбородок. Вспышка гнева сверкнула в светлых глазах, Анко потупилась, и извиняясь выскочила из комнаты прочь. Вернувшись спустя час, Анко опустилась на колени, а затем поклонилась, касаясь лбом положенных на пол рук, не говоря ни слова. Это молчаливое паскудно-формальное извинение выбесило уже меня. Придушив рвущийся мат и злость в зародыше, я обнял Анко, крепко прижимая к себе, чтоб даже дёрнуться не могла. Хотелось вскричать «Это для тебя подобный поклон — самое глубокое извинение, но мне-то что?! Я не местный! Я хочу ответов словами через рот! Что за херня с тобой происходит?!», но так бы я просто сделал то, на что меня провоцируют. — Тебе нужно отдохнуть, — устало проговорил я в плечо любимой, — может быть, тогда ты поймёшь, что я тебе не враг и хочу помочь. Отстранившись, понял, что на откровения здесь и сейчас мне рассчитывать не стоит: Анко избегала смотреть в глаза, закрываясь от меня чёлкой, словно стеной, низко опустив лицо. — Когда будешь готова мне открыться, — положил ладонь на её затылок, — я хотел бы услышать честный ответ. Короткое сканирование мистической рукой я закончил мелким, но действенным дзютсу «Ирьенинский фокус». «Фокус» — это не полноценный сон, но Анко просто необходим был хотя бы такой отдых, учитывая, что она за несколько дней довела себя до нервного срыва и пыталась вывести меня на конфликт. У неё даже почти получилось. Ловя медленно оседающую супругу, я бережно уложил её на футон. Укрыв Анко ватным одеялом, я тяжело вздохнул и плюхнулся рядом. В голове роился сонм вопросов. Почему-то Анко считала, что если я на неё наору, то ей самой станет легче. Да каким образом?! Почему ей так нужно почувствовать себя виноватой? Всё же было нормально. Как долго она себя изводит? Это с ней что-то не так? Или со мной? А утром, мы оба сделали вид, что вчерашнего вечера не было. Для откровений Анко пока не созрела. За ночь успело распогодиться настолько, что появилось солнце, начав плавить сугробы. Наруто тут же прицепился ко мне в прямом и переносном смысле с просьбой его покатать. — Ну, пожалуйста! — подёргал Мелкий за ремешок с карабином, который только что зацепил на мой пояс, будто собачью упряжку понукал тронуться. Я отлип от фляги глянуть вниз, а Наруто вторым карабином щёлкнул. Мы тут были словно на поездке с автобусом на дальнем маршруте бог знает где, только без автобуса, а вместо туалета на автозаправке у нас сугробы и кусты, где «девочки направо, мальчики налево». — Ладно, ладно, — позволил я себя уговорить, — сейчас наши вылезут и полетим. Пока остальные то прыгали по веткам, то бежали по дороге меж заснеженных полей, мы с Наруто парили в огромном просвете тёмных облаков, что грозили в скором времени снова затянуть брешь грязной свалявшейся стекловатой с тёмного чердака. — Расскажи, что там у вас происходит? — проговорил я в рацию, переключенную в изолированный канал, чтоб гарнитура остальных его случайно не словила. — Ничего особенного, только Ино и Сакура лезут дружить. — А ты против? — Я… Не знаю. Нет, наверное. Просто я с Хинатой хотел больше времени провести, чем с ними. Неправильно… Непривычно это, что ко мне в друзья набиваются. Раньше я бегал за ними со своей дружбой, а теперь они за мной. — И что смущает? — Я честно дружить хотел, а им только важно, что я клановый и печати умею рисовать. — А как же я? — деланно обиженно вопрошаю его. — Они к тебе подлизываются ещё и из-за меня. Наруто рассмеялся. Решили, что отвергать протянутую руку Наруто не будет, но и на шею себе никому сесть не позволит. Можно ведь оставаться приятелями, общаться по-дружески и при этом держать дистанцию. Минору после визита в банк воодушевился, а вот Кацухиро, с каждым днём, вздыхал всё тяжелее и оглядывался назад глазами побитой собаки. Но мне были побоку его страдания, я его, считай, от проблем спас! Только бы Пятая не залетела от этого дурня… Нам только хокаге с гормональным штормом не хватало! Мне почему-то кажется, что на сохранение она не ляжет и в декрет не уйдёт… Да не, ерунду думаю, не будет такого. Она же опытный ирьенинин и, к тому же старая, не залетит. Зря я себя накручиваю. *** В небольшой городишко, на полпути к Каменистому побережью, мы прибыли быстрее делегации Хидики, хотя в пути нам приходилось несколько раз пережидать непогоду. Только Наруто и Хината знали о том, что на миссию мы с Анко идём только вдвоём. В самой лучшей гостинице городишка под названием Иватэ (岩手 — каменная рука) нас встретили неласково. Точнее так: персонал улыбался и лебезил, но сервис был дерьмовый, потому что своим хватало, а чужие бывали так редко, что и стараться не стоило. Заглянув в кувшин с водой я фыркнул: — Вот за это я не люблю ночевать в дешёвых гостиницах. — Что там такое? — Суп, — флегматично пожал я плечами, закрыв крышечку. — В кувшине? — недоуменно переспросила любимая. — Он из тараканов. Анко скривилась и подметила, что раньше я бы так спокойно не отреагировал, но тут же осеклась. Напоминать мне о прежнем характере для любимой было что-то вроде табу. Будто оно могло вернуть прошлое, накликать беду. — Не беспокойся, — как можно лучезарнее заулыбался я, — как-то раз я попил чая из кружки, вымытой губкой, которой помыл раковину и ничего, не облез. — А как ты об этом узнал? — засомневалась Анко. — Забыл, что собрался губку выбросить и помыл ею всякую гадость, — скорчил рожу, будто лимон сожрал, под дождём из ночного горшка, — странный вкус чая напомнил мне об этом решении. И мой длинный волос во рту. Только после этого Анко легко рассмеялась, отпуская тревогу. Пока отпуская… Делегация из Каменистого пришла весьма скромная — двое в масках, укутанные в плащи. Явились они без начальника, так что объясняться особо не пришлось. — Хидики-сану я при личной встрече объясню ситуацию с Иошито-куном, — закончил я инструкцию. Почувствовав от корешков тревогу я тут же добавил: — С ним всё хорошо, он жив и здоров. А вот когда передавал генинов с рук на руки, возникли вопросы у Ино. — То есть мы не идём на миссию?! Сакура облегчённо выдохнула. А я заулыбался и проговорил: — Три слова: пляж, тепло, зачтено. Глядя на то как Ино наклонила голову на бок, ожидая пояснений, я сказал: — Идём только я и моя жена. Если ситуация потребует. Вас призовём как подкрепление. Так что отдыхайте, но будьте готовы. Тронув девочку за плечо, Наруто тихо сказал: — Я расскажу, не надо их задерживать. Но сначала я собирался заглянуть к Синьке. — Наруто, тащи ремешки с карабинами, ты летишь с нами. Тут уже расстроилась Хината, посчитав, что я не оставлю в Каменистом Наруто. До скал близ прибрежной зоны мы добрались меньше чем за пару часов, так как я помогал набрать скорость при помощи чакры ветра и фактически тащил Анко за собой, а Наруто на поясе. Когда мы приземлились, взъерошенный Мелкий стянул шапку. — Теперь я точно хочу дель… это… эту тряпичную муху! — Что? — не поняла Анко о чём речь. Наруто ей тут же пояснил, что так назовёт свой планер, потому что он будет из тряпок. А обьединив слова «тряпка» и «летать» он получил последовательность иероглифов, которая звучит как «тряпичная муха». Анко наморщила лоб и намекнула, что название, конечно, смешное, не солидное. — Ты ведь делаешь вещь, которая будет служить тебе многие годы. Подумай ещё немного. Наруто насупился раздумывая и через пару секунд выдал: — Тогда пусть будет воздушным змеем. Комментарий о том, что муха звучит веселей, я оставил при себе, а сказал совершенно другое: — Есть же довольно редкое снаряжение шиноби под названием — ями-дако*, чёрные воздушные змеи из бамбука и плотной бумаги или ткани и полых трубок. — Это ведь крыло, а ями-дако были прямоугольными или в форме ромба! — сказал Наруто, а затем заулыбался, — А мне нравится название ями-дако! Корешки нас засекли быстро и после проверки с коротким допросом, как на пограничном переходе, позволили пройти дальше. Никого из местных Умино или Узумаки я так и не встретил по дороге к базе АНБУ НЕ. В кабинет Тоши я зашёл один, оставив Анко и Наруто снаружи. — Ты уже здесь? — слегка растроенно сказал Тоши, явно не ожидая увидеть меня так скоро, — А я людей выслал тебе на встречу, кого они теперь ждать будут? — Не будут. Я их встретил в Мияги, они сопровождают мою команду и Карубе Минору. Кстати, он тоже будет рад тебя видеть. Тоши скуксился. — Не пойми меня неправильно, я рад видеть тебя, но этого мудака видеть не хочу. Верни его Учителю. — Жаль, что не рад, но не могу. Он отныне — твой подчинённый. — И на кой биджу мне такой подарочек?! Он же говнистый и с норовом, как жеребец необъезженный. К тому же подонок. Выговаривая всё это Тоши бесился, обдирая листья с веточки пальмы, которую вытащил из напольной вазы. Кабинет Синьки с прошлого раза преобразился, стал похож на приёмную туроператора благодаря жизнерадостному зелёному цвету стен и большому окну, на месте которого была опалённая дыра. Тут только плакатиков с призывами смотаться в Египет за полцены чартерным рейсом не хватало. — Ничего, объездите, — хохотнул я. — Зато он неплохой мечник и не самый слабый шиноби. К тому же он будет твоим подчинённым, — напомнил я, — в полном твоём распоряжении, а не напарником. Хоть новичкам им командовать поручай, никто тебе и слова не скажет. — Хмм… ну если так, то ещё ладно, хотя с Иошито-куном всё равно было бы проще. Чем ещё меня порадуешь? Тоши радостным не выглядел, скорее подозрительным, будто ожидал очередную пакость. — С Иошито и его названным братом Саем всё в порядке. Оба стали спокойнее и на людей похожи, привыкают потихоньку к поверхности. Шимуре я их не верну. — Это не ответ, — заметил Синьке. — Это как раз ответ. Они нужны мне в Конохе, возможно, в будущем они станут АНБУ Кроны. Если нет, то просто полными джонинами с официальным статусом. — Ты хочешь вытащить всех наружу? И почему «тебе»? — Да, лично мне. Не всех, кто ж мне позволит-то. Но некоторых, у кого нет белой личности, возможно, смогу легализовать. Больше того, я хочу вытащить на поверхность самого Шимуру. Тоши от планов снова сделать Данзо главным над АНБУ офигел, но размах оценил, посетовав, что не может сам поучаствовать в кипише. Белой личностью, на сленге корешков, называли наши официальные документы, по которым мы числились в штате Конохи, а не Корня. — А Данзо не будет против? Он ведь замахивался на пост каге. — Я его уболтал поменять цели. Пост каге ему всё равно не светит. Да и возможностей там сейчас меньше, чем у АНБУ-коммандера. А ещё я теперь вроде как его правая рука. Хотя, учитывая его травмы — просто зам. На последней фразе мы оба гнусно заржали. — Вот что за мерзавцы, а? Смеяться над нашим сенсеем и старым инвалидом… Я это сказал вслух, и мы заржали ещё сильнее. Отсмеявшись, Тоши поинтересовался, чего меня так рано принесло, что я не дошёл спокойно со всеми. — А щас и узнаешь. Ты мне нужен, желательно, с парой бойцов устрашающей комплекции. Прямо сейчас, на пару часов. — Зачем? — напрягся Хидики. — И что ещё за «устрашающая комплекция»? — Чтоб выглядели поопаснее. Хочу нанести визит вежливости своей «дорогой», — выделили я голосом последнее слово, — родне. — А мы типа демонстрации силы? Не потянем против них, даже если я вообще всех соберу. — Там дел на пять минут, побряцать «оружием», состроить суровые рожи. — Обещаешь? Точно не дойдёт до драки? — Ну, не должно… — отведя взгляд, почесал пальцем скулу. Тоши делая кислую рожу: — За твои шутки хочется, как ты говорил, пожать тебе шею до хруста. — Считай это очень-очень-очень выдержанная месть. — За что? — вытаращился Синька, а затем наморщил мозг. — Помнишь, как ты меня и Морио в детстве подставлял со своими приколами? Синька задумался, а затем помотал головой. — Не помнишь вот это: «Пойдём за бабами голыми в бани подсматривать! Пойдём!» — передразнивая тонкий мальчишеский, ещё не успевший сломаться, голосок, — Нас там чуть не поубивали. Будь мы на пару лет старше, так легко бы не отделались. — Я-то тут причём?! — А то ты не помнишь, — всплеснул я руками, — как с грохотом навернулся в кусты, выломав доску. Да ещё, пока нас пиздили, ты умудрился смыться! — Это когда было?! — не удержался от тихого смешка Тоши. — Нам лет по десять было или одиннадцать! Ирука, нельзя быть таким злопамятным! — Мне можно. Мне нравится, — надулся я от важности, будто лихо корону напялил. Тоши не ржал, он орал чаечкой. Видимо из-за хорошего настроения он особо не упирался и на всё согласился. Чуть меньше часа спустя и после придирчивого кастинга мы выбрали пару широкоплечих парней со взглядом кота, которому кожаный-раб вовремя не сменил лоток. К новеньким воротам в кварталы кланов Умино и Узумаки мы подошли клином: я в центре, Наруто и Анко чуть позади, и затем Синька и двое корешков в масках, с руками положенными на рукояти катан. На самом деле специализацией обоих было ниндзютсу, так что пояс с мечами мы позаимствовали из оружейной на время. Сразу меня не пустили, заставив дождаться кого-то из старших. — Совсем страх потеряли, — фыркнул я, сложив руки на груди. От выноса ворот с ноги меня останавливала только мысль, что Узумаки не поскупились на защиту, так что пришлось подождать. Встречать меня вышел дядя, следом за ним ковылял Акийоши, опираясь на трость, а придерживая отца под локоть, шёл Абе. — Твоё появление очень неожиданно, Ирука-сан, — сделал мне короткий поклон, как равному, дядя. А Наруто он лишь кивнул. Просто кивнул! Хамство с порога. Да, Ютака старше меня, да, я никогда не настаивал на том, чтобы мне низко кланялись, но при посторонних ты обязан был назвать меня сама или доно. Просто потому что я глава клана, в котором ты состоишь. А Наруто Узумаки — законный наследник своего клана, а значит, его ты должен приветствовать таким же поклоном, как и меня. Да и про вербальную компоненты не забывать, а не кивать, как случайному знакомому на улице. И уж тем более — не при посторонних! Я же на эти выкрутасы ответил дяде доброй, снисходительной улыбкой и коротким кивком, как старший — младшему. Это пантомима не ускользнула от внимания окружающих. — Я тоже приветствую вас, Ютака-сан. Идёмте в дом главы. В мой дом. Кажется, Ютаке это не понравилось. Впрочем, грядущий разговор ему понравится ещё меньше.