"Я - кто?! Сенсей?": Боги, у которых лапки (Книга 3)

— Ирука? У тебя есть догадки? По глазам вижу — есть! — потрепал меня по плечу друг, видя, что я сильно загрузился и расстроился. — Погоди, Кито. Мне надо подумать. Итак, почему у меня могло раздуть резерв и отчего я могу заболеть и умереть? Может, это последствия моего вселения? Это ведь не нормально, что в одном и том же теле было две разных души… Или это от ношения сбруи? Не мелко ли? Или демонов (и Идо, и тех, что я сам вызывал на убой после), или потому что у меня душа иномирца и на меня обряд клана Курама мог иначе подействовать? Или это потому, что я не из их клана? А может, дело в богине, или шарингане, или в позвонке Кимимаро? Если Олег-Хидан не врал, то Кагуя — потомки богов… Или в том демоне, которого я запер в своей голове и так и не сподобился проверить? А сейчас этого сделать не смогу… Или во всём этом разом… Я не знаю! Тут бы совета попросить у людей более сведущих, чем я, но паранойя противилась и брыкалась. «Сказать что-то важное посторонним? Что-то, что они могут использовать против тебя? Да ты совсем дурной?!» Одёрнул руку, чтоб не начать кусать ноготь на большом пальце. Взглянув на молча пялящихся на меня коллег, я почувствовал себя не в своей тарелке от столь пристального внимания. Каждый, хоть раз, сталкивался с этим ощущением, когда в разговоре внезапно повисает долгая неприятная пауза. Неловкое молчание, которое так и тянет нарушить тем, что у тебя вертится на языке. Зная этот психо-манипулятивный трюк, стал пялиться в ответ исподлобья. «Ждёте, что я начну болтать? Ну, ждите!» — нахохлился я. Я снова и снова перебирал в голове варианты, которые могли так сильно подточить, прекрасно понимая, что говорить с ними могу лишь о позвонке Кимимару и тренировочной сбруе. А это наименее возможные источники проблем! В момент особо сильного напряжения из-за метаний «рассказать или нет» у меня перед носом пощёлкали пальцами. Я отпрянул, тут же болезненно поморщившись от звонкого стука (Быц!). Это я «горбом» с крыльями задел стену. «Холера, не сломать бы чего! Там, конечно, есть защитный колпак, с символикой Конохи, но всё равно боязно, сфера чакры штука хрупкая. А грохнуть может так, что я костей не соберу и ещё коллег за собой утяну». — Да тише ты! — положил друг руку мне на плечо. — Пойдём. — Куда? — сфокусировал я взгляд на лице Кито. Казалось, я реально забыл, где нахожусь. — Прослушал, что ли? — хмыкнул друг. — Тебя нужно обследовать. Не делай такое несчастное лицо! Рассказывать ты ничего не хочешь, так что будем тебя лечить, как ветеринары! — Воротник от блох и градусник в жопу? — недоумённо спросил я без тени улыбки. От неприятностей меня всегда тянуло чернушно пошутить, хотя самому мне всё равно было нифига не весело. Впервые услышал, как ржёт Араигума: будто несмазанная калитка, словно пытаясь произнести букву «ы». Кито же утирал слёзы смеха, извинялся, смотрел на мою пасмурную рожу и снова ржал. «Ветеринарный подход», как пояснил проржавшийся Енот, поманив за собой, это когда пациент молчит, как рыба об лёд, а доктору приходится демонстрировать недюжинную интуицию, чтобы по одним анализам выяснить диагноз. Немалое количество людей попадает в неприятности из-за собственных семейных техник и экспериментальных дзютсу. Вот и получается, что если начнёшь обьяснять, что пошло не так, то можешь выдать клановые секреты или уязвимые места новейшего уникального и неизвестного ещё никому на всём белом свете дзютсу. То, что эти супер-пупер наработки в итоге зачастую оказываются изобретением велосипеда с квадратными колёсами — дело десятое. Енот и Кито решили ковать железо пока горячо: прогнать меня по всем проверкам, пока я тут и в раздрае. А потому готов вписаться в любой движ, если это хоть как-то может приблизить меня к исцелению. Да я и не сопротивлялся, даже понимая, что этим исследователям просто интересно. «Но зная все причины, они действительно смогут меня вылечить, если я умираю. Я могу им доверять… Могу же?» — снова погрузился я в размышления, не забывая прислушиваясь к невесомому шороху шагов впереди. Ощущение неопределённости будто бы методично рвало в клочья мои планы, ожидания и надежды. Будто сам пол под ногами становится зыбким туманом, что пропадёт в любой момент, стоит только отвести взгляд. Чувствуя, что начало щипать в носу, от того, как я себя накрутил, выкинул все мысли из головы. В маланхоличном и упадническом созерцании я цеплялся глазами за каждую царапинку и скол, точно пытаясь мыслями врасти в эти мелочи и таким образом найти опору или, может быть, зыбыться. Исход обследования мог стать как приговором, так и спасением. Из коридора, выходящего на закрытый квадратный дворик, был виден кусочек неба. Он стал ещё темнее, точно кто-то начал выкручивать яркость в обратную сторону. Крупные мокрые хлопья снега скапливались в углах окон и налипали на ветки деревьев. Если бы не холод и пасмурная погода, можно было бы представить, что сейчас весна и буйно зацвели белые сливы. Скользя взглядом по зелёному коридору с обшивкой деревом понизу, сам не заметил, как мы притормозили около неприметных дверей (даже оформление доской было такое же, как у стен рядом). Кито и Енот прошли внутрь, а я притормозил, не решаясь сделать шаг. Узнать ответ было страшно, но и оставаться в подвешенном состоянии тоже не было сил. Толкнув ближайшую ко мне створку, почувствовал панику, но благо я быстро додумался проверить вторую. Внутри — только Кито. — Ты сегодня сам не свой, — покачал ирьенин головой смотря с жалостью в глазах. Меня почему-то его сочувствие взбесило. — Знаешь ли, Кито, мне не каждый день сообщают, что я могу быть или даже уже неизлечимо болен, — огрызнулся я, — и могу скоро сдохнуть! — Это пока не… — но поймав мой взгляд, ирьенин осёкся и поднял руки в успокаивающем жесте. — Понял, затыкаюсь. Разденься тут до трусов и потом заходи, — скрылся ирьенин за ещё одной неприметной на фоне стен крашеной дверью. Раньше я бывал в этой части Госпиталя, но дальше неприметных дверей и предбанника с ширмами на колёсиках, не заходил. Вроде как я слышал краем уха про это место. После нападения Лиса здание Госпиталя пришлось отстраивать практически с нуля, там осталась парочка целых кабинетов и стен. И эта комната с печатью, должно быть, была одной из них. За ширмой, на кушетке с резиновым покрытием, пришлось оставить броню и свою одежду, и уже оттуда пройти в комнату рядом. Никакого шкафчика, как в банях, с корзиночками для вещей или вроде того тут не было. Трусы с розовыми сердечками и сюрикенами смотрелись сейчас до обидного глупо. Хотя от воспоминания о том, как Анко мне их в шутку покупала, стало немного полегче. Даже вспомнился её мягкий бархатистый смех и тембр голоса, когда супруга шутила с продавщицей, комментируя рисунок. Толкнув одну из створок, я оказался в новом для себя месте, маленьком квадратном помещении, которое пахло сухой прохладой камня и неизменным спутником местных дезинфицирующих растворов — полынью. Оглядевшись, потёр боком стопы щиколотку. Видок был удручающе невпечатляющий. Не знаю, чего я ожидал, но точно не этого. Ощущение будто попал в бункер: низкий давящий тёмно-серый потолок и такие же стены. В стену напротив врезано окошко, а за ним не улица, там куча аппаратуры неизвестного мне назначения, почти как в студии звукозаписи. Из-за цвета стен комнатка за стеклом казалась яркой, как направленный в глаза прожектор. Глянцевый тёмный пол сплошным монотонно серым камнем перетекал в стены. Если не присматриваться, то в бликах от мерцающих пузатых мониторов и кажущихся тусклыми лампочек, можно было заметить отдельные камешки. В голове тут же вспылала информация о том, как такие полы делали и… Я будто собственными ушами услышал тот непередаваемый гулкий звук одиноких шагов в огромном пространстве: царстве камня, чудаковатого декора и белоснежной лепнины. «А тебе лет пять, у тебя текут сопли с мороза», — пронеслось в голове, — «в руках санки, которые тяжело нести, и они дико скрежещут, касаясь полозьями пола. А ещё ты не понимаешь, почему в таких величественных залах располагается обычная почта или какой-то магазин». — Пол terrazzo, — на выдохе произнёс я и, сев на корточки, провёл ладонью по идеально отполированной поверхности без единого изъяна. Я снова забылся. Казалось, я попал обратно в свой мир, в какое-то монументальное советское здание с полами из мраморной или гранитной крошки, колоннами, сделанными похожим образом, взмывающими вверх под высоченные потолки. — Ирука? Тебя так впечатлила печать или пол? Ложись туда, в центр, — скомандовал Енот, вырывая меня из странного морока. Помотав головой, я заметил, как Араигума тяжело опустился коленями на плоскую синюю подушку, лежащую в очерченном, будто мелом, круге, — и не высовывай оттуда руки-ноги. Почувствуешь жжение — убирай оттуда конечности. Кито сидел в таком же кружке с другой стороны печати, только его подушка была красной. Кивнув, я ступил на саму печать. До того, как Кито и Енот положили руки, линии казались меловой пылью, которую легко смахнуть, нарушив узор. Но на самом деле печать была частью самого наливного пола. Босыми пятками я чётко ощутил разницу температур там, где «меловые» линии начинали светиться, превращаясь в мелкие, как песчинки, синие точки. Вблизи рисунок напоминал звёздное небо, завораживая мягким синим свечением. Теперь меня окликнул Кито, так что пришлось оторваться от успокаивающего мягкого мерцания и лечь. Вздохнув, я ступил в центр печати с ощущением будто прыгаю в воду в незнакомом месте. «Сердцем» печати была прямоугольная «коробочка» куда мог поместиться очень высокий и экстремально полный человек. Пусть камень был приятно тёплым, но сама печать казалась по-настоящему горячей, как разогретые на солнце монетки. Ты не обожжешься, но будет неприятно. Посчитав, что лечь можно в любое место, внутри огороженного прямоугольника, я тут же почувствовал под лопатками жжение и сел. — Нет! Вправо на пять ладоней и вверх на две, — направлял меня друг. Про эту печать и комнату я знал, но поработать или даже посмотреть, как с ней работают не доводилось. Увы, но я со своим графиком упускал много интересного. Пялясь в тёмный потолок, я ощущал себя жертвой загадочного убийства. Контуром оказалась широкая светящяяся и горячая полоса равно по размерам моего тела. Пока коробок в соседней комнате трещал и жужжал, я прикрыл глаза. Удобную всё-таки вещицу придумали старые мастера: и долговечно, и тепло, и пациент лежит ровненько, не шевелясь. — Получить исчерпывающий отчёт по состоянию пациента за одно обследование — это круто. Влил чакру и готово, да? — проговорил я тихо и безрадостно хмыкнул, покосившись на друга. — Да-да, конечно, но эта зараза чуточку требовательная, — с усмешкой отозвался взмокший Кито, опровергая свои же слова. Видимо, это была такая местная шутка для своих про машины-анализаторы, которые сами все вычислят, а ты только чакру вливай. К реальности она относилась увы, крайне опосредованно. Пока шло обследование, я считал вдохи и выдохи, чтоб унять дрожь. Когда даже фантомное ощущение тряски прошло, и мысли, прокручивающиеся круг за кругом, притихли, я стал вытаскивать из памяти детали, вспоминать, что знаю об этой машине для анализов. Со слов коллег-лекторов печать могла заменить опытного терапевта, а то и десятерых. Зато пояснения Кито и Енота всё расставили на свои места, почему не заменила. Той чакры, что требовалась для одной активации артефакта, обычному терапевту хватило бы на обследование десятка людей. Да, что-то такое вспоминается (использовать технику для раскопок в разуме во время обследования я побоялся). Нам об этом приборе говорили во время учёбы. Правда, в основном в стиле: смотрите, жалкие черви, что у нас такого крутого есть! И не вздумайте лезть сюда своими корявыми лапами! Не про вашу честь это! Только чтобы воспользоваться печатью нужно два человека, а лучше три или четыре, по числу пустых кругляшков в рисунке печати, и лишних дзабутонов (подушек) лежащих в углу. Я точно знал, что не каждому просто присутствовать при активации позволялось, а сколько человек владели секретами использования Комплексного Анализатора и вовсе было для меня загадкой. Зато я слышал ещё несколько названий этого артефакта «Зеркало Истины» и «Око Аматерасу». Но обычно, всю эту помпезность, сокращали просто до слова «Око». Воспоминание царапнуло меня именем Аматерасу, но я постарался успокоиться, чтоб не испортить показания. «Ещё одно доказательство мистическо-магического мышления местных», — мысленно отметил я. Да, ирьенины прославляют не саму Аматерасу, а её воплощение — богиню Жизни и здоровья, но про то, что богини связаны, они знали. Вообще ни для кого из местных в том нет секрета, что это всё одна и та же сущность! Но я так и не понял, разделяют ли они их, или считают единым целым, как существо с разумом роя, единым для всех воплощений. А может не разделяют вовсе, или разделяют тогда, когда им это удобно… По крайней мере, я никакой закономерности в этой религиозной системе верований так и не уловил. Да и воспоминания тела мне в этом не помогали. Навскидку я не мог быстро припомнить когда Майн или Кохаку рассказывали что-то про Аматерасу или её воплощение богиню морей О-инари-но-Ками или Инари Каюн (稲荷開運)*. В прошлом я слышал только про Инари просто, без иероглифов «океан» и «удача». Так что в целом не удивительно, что на храм, который поддерживал клан Умино при жизни родителей, был забит большущий болт. — Слишком много надо знать и уметь — как в медицине и фуиндзютсу, — пожаловался Кито внезапно для меня, — так и по технической части самого аппарата, чтобы его обслуживать. Похоже, что манипуляции с аппаратом давались ему непросто. Сам же комплекс был интересным, а скорее даже потрясающим и выделялся на фоне прочего нашего оснащения как спорткар на фоне малолитражек. Скорее всего, по сложности и древности аппарат даже близко не ровесник погодной машине из Страны Снега, а что-то из более поздних разработок, но всё равно удивительное смешение искусств. Живой и здравствующий кадавр мастерства печатей и более привычной мне науки и техники. Попытка выдать хорошие результаты за счет мастерства и продуманности при хреновой технической базе. Что важно — успешная. Оттого, что Кито замолк, сосредоточившись на печати, я снова начал себя накручивать. «Что же на самом деле меня добило? Не прижилась душа в чужом теле? Я переоценил свои возможности, пожирая демонов? Оставленный демон начал мне вредить каким-то образом изнутри? Или это потому, что ради гляделок с Джашином мной воспользовались, как вместилищем и теперь тело разрушается, словно алюминиевый стакан от налитой в него ртути?» Самое паскудное в этом было, что я не ощущал себя больным. Никаких симптомов, никаких предупреждений. Ничего, что бы могло меня насторожить. А может, это и неплохо? Может, я здоров или болезнь едва начала развиваться и её легко вылечить? А может, коллеги вообще ошиблись? Они, конечно, компетентные врачи, но совсем не боги и могут ошибаться. Субъективно прошла целая вечность, пока из ящика в комнате за стеклом не начала, с жужжанием кассового аппарата, вываливаться гармошка, а в воздухе не запахло разогретой рисовой бумагой. Да, это чудо местной инженерной мысли было подсоединено к подобию компьютера и могло распечатывать результаты в виде диаграмм и условных обозначений с цифрами, которые ещё нужно правильно расшифровать. Кто-то даже повесил в рамке под стекло подсказку какие показатели, где на листе их искать. Но удивляли меня не точность и скорость обследования, а то что мы, по сути, пользовались благами другой, более древней и развитой цивилизации, которая даже для шиноби казалась фантастикой сравнимой с недоступной простому смертному магией. «Как вообще возможно подключить печать к компьютеру?! Каракули на бумаге к проводам! Как?» Это было за гранью моего понимания. Сев на полу, я не сводил взгляда с Енота, витая в мыслях где-то далеко. Риба Араигума сдвинул неприметную дверь внутрь стены, зайдя в каморку с окошком. Он одним движением оторвал длинную, почти метровую гармошку, и впившись в текст цепким взглядом застыл. От звука отрываемой бумаги вздрогнул, как от болезненного тычка. А я всё думал о том, что моей жизни не хватит, чтобы узнать больше о мире, где фуиндзютсу и программирование помогали людям делать невероятные вещи. И вообще ни на что не хватит, если я сдохну через пару лет от какой-то идиотской болячки. Чем сильнее хмурился Енот, рыская по результатам глазами, словно в них что-то не сходится, тем сильнее я себя накручивал. — Риба-сенсей? Риба-сан? — хором окликнули мы. Кито понял, что Араигуму не дозваться, и сам решил взглянуть на результаты из-за плеча наставника, который увлеченно что-то чиркал зеленым карандашом. Стоп! Зелёным! Так отмечают позитивные результаты! — Всё так плохо, что мне уже надо бронировать место на кладбище? — не выдержал я молчания и схохмил по-чёрному. — Э-э-э… — протянул Кито. — Нет, если только нет больших скидок. Пытаясь понять к чему это, было сказано я уставился на Кито. Вот же у них красные карандаши лежат! Не тронутые! На мгновение друг замер, хлопая широко раскрытыми глазами, а затем снова наклонился к плечу Рибы. Я хотел и сам уже взглянуть, что там такое, но Кито встал в проходе как вкопанный и протиснуться мимо него к Еноту было невозможно. — Арагуима-сама, — шёпотом спросил Кито, будто боясь спугнуть удачу, — что происходит? И как такое возможно?! Оторвавшийся от бумаги, глава Госпиталя ответил с таким же ошалелым взглядом всё повторяя «Не понимаю. Такого просто не может быть». — Да что за хуйня тут происходит?! — не сдержался я, прикрикнув на медиков. От того как я матерюсь они даже шеи посворачивали. Материться вслух я старался как можно реже. По крайней мере, в Госпитале и при свидетелях. Я же хороший и вежливый парень, не быдло какое! И уж тем более не орать матом! Так как подслушать мысли у меня не получалось, а ирьенины читали молча (только комментарии вставляли, которые без контекста не понять), я не знал что и думать, подозревая худшее. — Ирука, тебя Цунаде-сан не лечила недавно? Или, может, кто-то ещё, близкий к её уровню? — огорошил меня вопросом Риба. — Да зачем ей?! Да откуда?! — смотрел я квадратными глазами на Енота. — Вы же знаете её отношение ко мне. — Так что нет, никто меня не лечил… — И тут до жирафа дошло: я главного так и не узнал. — Я так понял, что жить буду? — Будешь. Но я не понимаю как! — от этих слов Енота я рассмеялся в голос. До слёз, до икоты! Ржал так, словно услышал лучшую шутку в своей жизни. Глядя на бушующего Енота, я сидел на полу и блаженно улыбаясь мурлыкал себе под нос что-то весёленькое. Вроде бы это была песенка про препарирование лягушек*. Был бы один, вообще бы спел. Такое воодушевление требовало выхода. «Смерть отменяется, можно жить дальше! Хорошо-то как!» А Араигума всё твердил, размахивая руками: — Я ничего не понимаю! Я не встречал такого ни разу за всю свою практику! Кито тоже суетился, охал и ахал, не выпуская бумажку из рук. Когда все немного успокоились, мы переместились из комнаты с печатью обратно в кабинет Енота. Глядя на то, как я радостно скалюсь, поправляя перчатку-рукав, Енот вдруг заявил: — Однажды я видел нечто похожее. Да, припоминаю… — Что именно, Араигума-сенсей? — сжал-разжал я руку, чтоб проверить удобно ли лежит кнопка, отвечающая за активацию костюма. Ни ответа, ни привета, Енот загрузился что-то вспоминая. Пожав плечами, я пригубил чая. Сейчас запах полыни перебивал аромат жасмина. Не самый любимый вкус чая, но из вежливости я смочил губы и закинул в себя пару маленьких сахарных карамелек в форме звёздочек, которые Кито таскал в кармане для Миюри. — Так вы расскажете, — развернул я прозрачную бумажку, достав жёлтую конфету, похожую на ежа, — что такого увидали в моих показателях? Вы оба. Кито и Енот переглянулись. — Твой организм настолько идеально здоров, насколько это вообще возможно. Или даже скорее невозможно для твоего возраста. Даже в блоке с аллергией пусто и нет никаких пометок! Этого не может быть! — потрясенно заявил глава Госпиталя. — То есть я могу есть бамбуковые ростки и… и мне ничего не будет?! — Если верить результатам — Енот ударил тыльной стороной руки по гармошке из бумаги, — да. Но это невозможно. Такого не может быть! — Надо проверить, — загорелся Кито и куда-то побежал. Мы с Енотом проводили его взглядами. Еще один свихнулся вслед за глазнюком. Похоже, что Госпиталь — проклятое место. — Хм… Лучше бы он остался… Ну что ж. Так поговорим о чудесах! О твоём здоровье! — Формулировки у вас, — дёрнулся я от слов про «чудо», — Араигума-сенсей… — Как иначе сказать? У тебя даже биологический возраст клеток уменьшился! Я тут же подумал об Анко и о том, что Аматерасу могла бы, наверное, избавить её от проклятой печати, но восторженный монолог Рибы мешал думать. — Ненамного, но всё-таки! Это невероятно! Как такое возможно?! Совсем недавно у тебя всё было значительно хуже! А такое, чтобы без следа убрать аллергию… Я слышал о том, что, в принципе возможно сделать её не смертельной, но не убрать полностью! Таким восторженным, проглатывающим слова, да с горящими глазами я ещё Енота не видел. Тут на лицо был исследовательский азарт! Глава Госпиталя будто помолодел на десяток лет! А вот я от его восторгов почувствовал угрозу. Перспектива оказаться подопытным кроликом меня не прельщала. Я в этом мире много чего страшного повидал, и ко всякому привык, но вот эти энтузиасты меня пугают. — Я знаю не больше вас, — пожал я плечами, осторожно подбирая слова, которые бы притушили этот неистовый энтузиазм. — Может, все дело в регулярных тренировках и здоровом образе жизни? Чудес ведь не бывает. Риба насмешливо фыркнул, явно поняв мой манёвр: — Не льсти себе! О медицине и состоянии своего здоровья ты знаешь куда меньше моего, Ирука-сан! От тренировок остаются следы. А у тебя недавно был полностью обновлён организм, и даже приживлённые глаз и позвонок выглядят так, словно они были у тебя всегда! А ты у нас по крови не Учиха и не Кагуя, и не их полукровка. Даже от одной такой имплантации могут быть проблемы, а у тебя их было сразу две и при этом никаких проблем! В чём твой секрет? Чуть не ляпнул «В Аматерасу», но прикусил язык, а затем задумался. «Она — это самый вероятный из вариантов, куда больше, чем влияние демонов и иномирной души. Там всё же инь, а не ян энергия, тут же на лицо изменения не в энергетике, а в физическом состоянии». В голове промелькнуло «А что будет, если я расскажу? Не съедят же меня, в конце-то концов! Они же мне не враги!» А следом, как цокотуху мухобойкой, пришлёпнула следущая мысль «Зато подумают, что у меня чердак уехал и фляга свистит». И могут попытаться препарировать. Или того хуже — лечить. И не посчитают ли Енот и Кито мои слова бредом величия и враньём? Даже если учесть, что местное население, будто настоящие японцы, более восприимчиво к всякой мистической херне… Это целая Аматерасу, а не какой-то местечковый божок места или храма! В такое сложно поверить, даже если тут абсолютно нормально верить будто у каждого места, предмета и вещи есть свой дух-покровитель. Хотя-я-я… — а при чём тут вообще доверие? Если я угоден богине Аматерасу и если это действительно она вылечила меня, то она может явить и другие чудеса, чтобы я мог доказать её вмешательство, не рассказав о том, что она помогла мне. Например, вылечить безнадёжного больного… Стоп, зачем ей или мне что-то доказывать? И чего это я взялся рассуждать за богиню? Куда-то меня не туда заносит. Так, начну сначала. А почему я хочу скрыть её вмешательство? Только ли в паранойе дело? Да, паранойя против, но если так подумать, в целом признание выгодно и мне и Аматерасу. Очевидно, ей нужно больше верующих, а мне репутация, чтобы в будущем Госпиталь стал мне самым верным союзником, если дело зайдёт о «пророчествах». К нападению того же Пейна, опираясь только на логику и факты, я подготовить Коноху не смогу. При этом больше всего мне не хочется становиться «чудом» на ножках… Я бы предпочёл делегировать роль рекламного щита кому-нибудь другому. Например, подставить хромому подножку, чтоб тот коснулся маленького святилища во дворе Госпиталя, а потом вокруг него уже развести суеты и заявить, что хромой, с неоперабельными травмами, здоров благодаря Аматерасу. Нежданное чудо, а я при нём тот свидетель, который спрашивает, что, собственно, случилось*. Да, часть неудобных вопросов это решение снимет… Теперь как в том анекдоте. Осталось уговорить принцессу… А вот действительно, как уговорить богиню явить ещё одно чудо на каком-то ещё, потому что мне, видите ли, не хочется вешать на себя табличку «Вещественное доказательство чуда». Вот только смогу ли я до неё дозваться и уговорить на подобное? И с чего я решил, что она сейчас бросится исполнять мои хотелки? А рожа у меня не треснет от таких запросов? Но и признаваться как-то неловко и даже немного страшновато. А ну как все решат, что раз меня исцелила Аматерасу, то я её любимчик и все мои достижения — это удача, ниспосланная богиней? Да запросто! Еще посчитают, что чего бы я не делал, это не мой успех. А то и вообще не мой замысел. Дескать, меня к этому просто подталкивали. И мои собственные суждения теперь будут считать либо мнением Аматерасу, либо мусором, на который богиня чхать хотела, а потому внимания они не заслуживают. Я стану непредсказуемым партнёром, с начальством которого невозможно договориться, да что там! Даже поговорить — и то нельзя! С трудом себе представляю того же Хиаши в храме, ведущего со статуей деловые беседы. Когда слух разойдётся, а он разойдётся, если мне хочется, чтобы ирьенины вписались в любой блудняк, который я решу организовать, то может так статься, что Умино Ирука станет бледной тенью своего покровителя. А точнее, покровительницы. Такая слава мне только помешает. Да, я буду знать, что мной, как марионеткой не управляют, но всё вокруг будут считать иначе. «Вон идёт Ирука — говорящая голова, проводник Её воли …» Меня воротит от такого. Так что славы пророка или аватары мне не надо, пусть она и может отпугнуть слабых духом и суеверных от «избранника богини». Я могу и хочу обойтись без брони пророка. От кого-то вроде Акацуки она всё равно не спасёт, а с теми, кто послабее я и сам справлюсь. «Справлюсь же?» — закусил я губу. И всё же медикам что-то надо рассказать. Иначе есть риск того, что застопорятся мои апгрейды или их вообще отменят, пока будут (при помощи тестов и обследований) выяснять природу моего чудесного выздоровления. Ирьенины должны знать, с чем имеют дело и от чего я могу отъехать в лучший мир, а от чего даже не почешусь. Однако и соврать про то, что не знаю о том, как я вылечился и омолодился — так себе идея. Враньё про семейную технику может выйти мне боком, испортит репутацию в Госпитале, если меня попросят помочь. В прошлом Госпиталь и медики показали себя в целом неплохо, хоть и не безгрешными ангелами, чтобы мне хотелось им помочь и не предать их доверия. Именно эти люди поверили и помогли распространить предсказание о вторжении и даже с легендой для предсказания подсобили. Притом, что никаких доказательств у меня не было, но они поверили моим словам. Даже не стали настойчиво выяснять, чего я до кашляющего экзаменатора докопался. Он был относительно здоров, с учётом его хронических болячек, на которые мы не могли серьёзно повлиять. Ирьенины не стали относиться ко мне хуже, как и не стали водить вокруг меня хороводы, превознося как пророка. Они сохранили мою тайну. Помогли с Карин, с Иошито, приютили живодёрку-Хоноку и не только! «Может они посчитали что у меня, как у члена АНБУ НЕ, просто была закрытая информация, о которой я не мог прямо рассказать? Звучит логичнее и в это проще поверить, чем во всякую мистику». Но как они отнесутся к тому, что не списать на инсайды*? К тому, что обычный человек на короткой ноге с настоящей богиней? И не каким-то мелким божком, а богиней Солнца, Света, морей и океанов (а также много чего ещё в виде различных воплощений), и даже самой Жизни? — Ирука, — снова звонкий щелчок перед носом, — рассказывай! Ты явно знаешь больше, чем говоришь! Это вернулся Кито с пучком молодых веточек с узнаваемыми острыми листочками. — Это был бы прорыв в исследованиях! — продолжал давить на совесть глава Госпиталя. — Мы бы спасли множество жизней! Сделали бы Коноху сильнее, сохранив сильных бойцов! Последнее — явно намек на то, что они готовы и с Данзо сотрудничать, если надо. Сделка по продаже докторской души вошла в горячую фазу, надо брать! Енот разве что волосы на себе не рвал и по потолку не бегал, смотря на меня глазами преданной собаки. Я только открыл рот, ещё не зная, что скажу, как Кито сунул мне пучок бамбука под нос: — На! — Я похож на панду?! — возмутился я, прикрывая низ лица руками, в то время как, ирьенин бесцеремонно пытался засунуть мне в рот ветку бамбука с неуспевшими растаять снежинками. Видимо, в парке надрал и теперь мне скормить пытался! «Кругом одни чокнутые! Один я нормальный!» — чувствовал я на языке вкус талой воды, закрывая рот обеими руками. Я упирался, как мог, но затем к Кито присоединился Енот, сказав, что идея логичная. «Да етить вас в кочерыжку! Логичнее некуда!» — Пожуй хотя бы листок. Да стой ты! Это тебе зачем?! — Мне будет спокойнее с лекарством, — достал я из печати аптечку, а из неё уже шприц-иньектор, сдавшись. Состроив страдальческое лицо, чтобы им совестно было (напрасная затея, но попробовать стоило), я оторвал листик поменьше и аккуратно сжевал половинку. — Ничего, — удивлённо сказал я, прислушавшись к ощущениям. От соуса, сделанного на бамбуковых ростках, мне в прошлый раз стало плохо в течение всего пары минут. — Давай подождём немного. Может, тебе позже хуже станет? — с надеждой в голосе спросил Кито. — Я не понял! Ты что, надеешься, что мне плохо станет? Друг называется! — возмутился я. Кито неубедительно оправдывался на тему того, что ничего такого он в виду не имел, просто хотелось бы, чтобы хоть что-то было похоже на реальность, а не бред больного. Енот же ввернул фразу со словом «чудо», от чего меня снова передёрнуло. Араигума будто меня проверял. — Давайте подождём, — согласно кивнул я, беспокойно подмечая огонёк безумия в горящих энтузиазмом и духом исследования глазах ирьенинов. А в голове крутились мысли на тему того, что проще признаться, не то разорвут на образцы, чтоб узнать в чём секрет внезапного выздоровления. И всё же хотелось пока увильнуть, тактически отступить, чтоб не сболтнуть ничего лишнего. «Они и так на всю башку больные… А если сейчас ещё про Аматерасу узнают?» Дилемму решил внимательный и подозрительный взгляд Енота, который ненадолго оторвался от спора с Кито. Несмотря на мои знания по медицине, я из их разговора понимал примерно половину. Ну, может чуть больше. Уж больно в глубокие дебри они залезли. Видимо, не придя к какому-то общему выводу, взгляды ирьенинов скрестились на мне. Кито и Араигума, с энтузиазмом в глазах, принялись уламывать меня сдать крови, как можно больше крови… то есть пройти все традиционные обследования. — И сколько времени на это всё понадобится, — ужаснулся я количеству анализов, которые мне насоветовали эти энтузиасты. — Столько, сколько потребуется! — в унисон заявили оба. «То есть литром крови я не обойдусь…» Последней каплей стало предложение Кито вырезать у меня кусок плоти для исследований с обещанием отрезать его там, где это будет незаметно. — Да не переживай ты так! После зарастим так, словно никакого вмешательства не было! Так ведь, Араигума-сенсей? А тот кивнул! — Вы знаете, возможно, знаю причину, — одёрнул себя, когда глаза начали косить влево-вверх, но кажется меня за этим спалили, — почему выздоровел или почему не заболел… И думаю, поэтому будет бесполезно что-либо выяснять. Оставьте всё, как есть. — Это как-то связано с чудом? — снова потыкал наугад Енот. Складывалось впечатление, что Риба Араигума уже знает причину. Это немного нервировало. — Риба-сан, а что для вас «чудо»? — почти официально спросил я. Енот, казалось, призадумался, но затем начал перечислять: — Твоё появление в Госпитале, предсказания, Гекко Хаяте… Всё складывается в чудну́ю картину. Кито недоумённо промолчал, но смотрел на меня очень пристально. Я было хотел сказать, что Араигуме примерещилось, но неожиданно ощутил жар в шарингане, в котором мне почудилось предупреждение. Будто меня предостерегли от высмеивания предположений Енота. — Допустим, — всё ещё изображая ужа на сковородке сказал я. Кито хотел что-то сказать, но Риба его остановил жестом. — Не слишком ли много чудес вокруг тебя, Ирука-сан? — пристально и недоверчиво смотрел в глаз с шаринганом Енот. — Нет, если от них Госпиталю и вам лично только польза, — не согласился я, натягивая маску Переговорщика. Араигума сделал вид, что задумался, пряча улыбку за кулаком, приставленным ко рту. Складывалось ощущение, что я спалился по всем фронтам. И снова жестом заставил Кито замолчать прежде, чем он что-то скажет. Я же стал говорить нарочито медленно и спокойно, обдумывая и взвешивая каждое слово. — Отвергать вероятность чуда я бы не стал, Риба-сан, ведь мне действительно не раз везло. Все посмотрели на меня, ожидая продолжения. — Однако чудо не всегда очевидно и у него не всегда есть свидетели, способные его подтвердить. Давайте посмотрим на мой случай. Возможно, свою роль сыграли тренировки, сбруя Каруи Рея, здоровый образ жизни и работа с ян-чакрой. Медики синхронно скривились. — Исключено! — заявил на это Кито. — Очень-очень маловероятно, — выразился менее радикально Енот. — Практически невозможно! — Но есть и другие объяснения, — продолжил я. — Например, вполне возможно, что все дело в клановой технике усиления, которую я не так давно использовал. Она опасная и к тому же одноразовая, её бесполезно пытаться использовать повторно. И я не уверен, что она подойдёт кому-то без генов Умино и некоторых ритуалов. — И делиться ею ты, конечно же, не будешь, — разочарованно вздохнул Енот. — Увы! Арагуима-сама, это семейная техника, а с кланом у меня сейчас довольно напряженные отношения и не стоит их усугублять ещё больше. — А шаринган разве не должен быть красным? — выпалил Кито, когда повисла пауза. Енот тяжко вздохнул, приложив руку к лицу. «Я даже не заметил, что он сам врубился!» — впопыхах достал я из поясной сумки маленькое зеркальце на телескопической ручке и уставился на три кружащихся вокруг зрачка томое. Кроме того, что раньше запятых было две, глазное дно отчётливо бликовало оттенками рыжего и жёлтого, иногда уходя в ядовито-зелёный, как глаз кошки в темноте, отражая свет. Или как слегка светилось глазное дно у Анко (хотя... у супруги цвет всегда один - чуть светлее её радужки). И будто этого всего было мало, вместо красного цвета радужка шарингана напоминала смятый листок сусального золота или спиртовые чернила с золотым порошком. Что-то мне подсказывает, что после такого палева навешать коллегам лапши на уши уже не выйдет… — Зеркало, — сдаваясь, выдохнул я. — Надо глаз проверить! Срочно! — отмер и завопил Кито. — Вдруг у тебя шаринган мутировал в какое-то новое додзютсу! Я сейчас позову Юруму! — Стой! Не надо Юруму! — еле сдержался от того, чтобы не оттолкнуть Кито и не умчаться прочь, выбив собой панорамное окно кабинета Кито. Только этого болтливого психа мне тут не хватало! Выдохнув, прикрыл глаза, выключая шаринган, отрубив ток чакры. Надеюсь, после этого он так светить не будет. Посмотрел в зеркало — точно, больше не светит, гадина предательская! В голове появилось ощущение будто мне в затылок смотрят с неодобрением. Явно реакция на гадину. Я ведь только про глаз! Он так не вовремя включился, поймав меня на вранье… Прежний план провалился, или его богиня провалила, теперь придётся признаваться. — Кито, пожалуйста, притормози и не мельтеши! — взглядом строгого препода уставился на друга. — Я всё сам расскажу. Думаю, я понял, в чём тут дело. Сам же подумал о том, что у меня для ирьенинов есть ещё одна версия, которая, похоже, ближе к правде, чем первые две. Хотя я до сих пор в этом не уверен до конца. — Тебя вылечила мутация твоего нового дойдзютсу?! — аж подпрыгнул Кито. — Нет! Не прерывай меня! Не так давно, по возвращении с миссии из Страны Мёда, я ощутил присутствие богини и оказал ей маленькую услугу. Тогда я не придал этому большого значения, но похоже, что она меня вылечила. Я не стал сразу называть имён — проверял реакцию коллег на такое странное заявление. Заодно думал над тем, а не свести всё к шутке. — Я знал! Я знал! — теперь уже торжествовал Енот и, повторяя под нос «знал» пошёл рыться в папках за спиной, ловко доставая с полок объёмные коробки со скошенным краем, архивные накопители. Похоже нет, не свести. Енот искренне в это уверовал. — Божественное вмешательство?! Да ладно! — проявил неожиданный скепсис Кито. Вообще он бывал иногда таким привычно-недоверчивым. Кито же заржал, после чего, фоня недоверием и весельем, просто завалил меня догадками по поводу личности бога, который мне помог, упомянул даже самые невероятные варианты вроде Джашина. Глаз снова врубился сам по себе. Кому-то явно не понравилось, что ЕЁ среди названных не было. — Аматерасу. Это была Аматерасу-сама! Довольны?! — глянул я в потолок, снова вырубая шаринган и обращаясь больше к своей покровительнице, чем к прилипале напротив меня. Кито наклонился к самому моему глазу, задумчиво придерживая свой подбородок. — А с помощью шарингана она даёт тебе сигналы? Нет, она не даёт мне вам наврать, маньяки от медицины! Так бы уже давно лапшу вам на уши развесил! — мысленно ответил я, продолжая сохранять нейтральное выражение лица. — А это точно не техника? Ты точно не дуришь нам голову? — снова начал бомбардировать меня вопросами доставучий коллега. — Может, это поэтому тот твой дядюшка-дедушка из клана Умино разнюхивал про тебя всякое, хотя вроде как он из твоего клана? — снова засомневался Кито. Похоже, ему хотелось найти какое-то рациональное объяснение. Ну или найти лекарство от болезни Рикудо. Я промолчал и не стал поправлять коллегу. Так-то Хига полукровный Узумаки, но там демоны ноги сломают выяснять сколько в ком крови Умино, а сколько из клана красноволосых. По внешности тоже не определить. Хигашиде полукровка, седой, загорелый, так что если не присматриваться, то его вполне можно за Умино принять, тем более что мы с Узумаки не раз и не два роднились. К тому же он гражданский. А значит, по чакре тоже не определишь… Так что все решили, что он всё же Умино. Я не стал их разубеждать. Надеюсь, хотя бы на этом меня не поймают за руку на вранье. — А он разнюхивает? — уточнил я, чтоб сменить тему. — Ну так, осторожно и аккуратно расспрашивает. Но мы заметили! — похвастался Кито, но тут же спохватился и перешёл в наступление. — И хватит мне зубы заговаривать? Так есть у тебя техника, которая помогает от Болезни Рикудо или нет?! — Нет, Кито. У меня нет такой техники. Когда повисла неловкая пауза я скосил глаза на Рибу, надеясь, что та история, которую он вспомнил, избавит меня от вопросов друга. И жертвой допроса станет Енот, как более сведущий. — Вот оно, — подошедший к нам Енот держал в руках простую жёлтую папку без опознавательных знаков. В руки глава Госпиталя нам листочки не дал, сам зачитал заключение, опуская личные данные пациента. За сухими строчками обычное медицинское заключение о восстановительном периоде и успехах пациента. На первый взгляд ничего необычного, но затем нам зачитали листок с обследованием этого же человека при поступлении. Представив себе это месиво, невольно сглотнул: обломки черепа ввалившиеся внутрь головы, переломы, ожоги… там просто живого места не было. Самое опасное — ожоги лёгких. «Неужели это был Гекко?», — подумал я про знаменитого кашляющего экзаменатора и его неизлечимое «кхе-кхе» с поражением лёгких. Но затем припомнил, что ничего похожего на обширные рубцы от ожогов не видел, хоть в волосах у него копаться и не доводилось (чтобы прощупать травмы головы). Дочитав до конца, глава уверенно заявил: — Здесь было чудо. Такое же, как у тебя. Так ещё раз, как это было? — спросил Енот, убирая руки с папкой за спину, чтоб удобнее было наклониться к сидящему на кушетке мне. Понимая, что если опять буду увиливать, Аматерасу снова что-то отчебучит и ответил максимально честно: — Сложно обьяснить словами. Присутствие богини то подавляюще великое, чуждое и ужасающее мощью, то ласковое, — припоминая, скосил глаза вправо-вниз, — как руки матери и весеннее солнце. Я не молил об исцелении, потому и не понял, что меня исцелили. Даже мысли не было проверить своё состояние. От этих слов мне внезапно стало легко на душе. Такое ощущение возникло, будто я сделал что-то правильное, хорошее и нужное. Пусть место явления богини в онсене, для гляделок с Джашином, останется тайной. Ирьенинам про это знать совершенно не обязательно. Мгновение тишины. — Ты же шутишь?! Просто ты хитро наложил на нас гендзютсу! У тебя ведь много инь-чакры! — упирался Кито не желая признавать правду. Енот, напротив, впал в задумчивость, но прежде напомнил, что баланс чакры у меня выровнялся относительно инь-компонента. То есть ян-элемент подрос, а такого просто не бывает в моём возрасте. — Но как? Где связь? Пираты и Богиня Жизни? — не поверил Кито в такой странный выбор божественной крыши. Или в то, что Аматерасу стала бы помогать пиратам вроде моего клана. «А вот сейчас обидно было!» — Мы поклонялись Инари Кайун как Повелительнице Морей, Океанов и богине Удачи. Просили попутного ветра и богатой добычи. — А… Ну теперь верю, — без энтузиазма ответил мой вроде как семпай и должник, фоня возмущением. Явно на нехороших пиратов, что не ценят главные аспекты величайшей богини — покровительницы медиков, Дарующей Жизнь. — Может, тебе показалось? — вдруг решил упорствовать друг. — Может, к мозголазам сходим? — На самом деле слова Ируки-сана всё объясняют, — задумчиво промолвил Енот. — Вы тоже так считаете, Араигума-сама? Благословление Аматерасу?! Это что, шутка такая?! — не выдержал Кито. — Ирука, тебе не кажется, что для побега от нас ты выбрал слишком неправдоподобную причину? Вы меня разыгрываете?! — Это было реально. Также реально, как вы или я, как запах или осязание. Я чувствовал её присутствие. Ощущал, как она смотрела моими глазами. В ответ на не мой вопрос моего друга, Араигума пояснил: — Тот случай — последний, но не первый. Я уже встречал подобное, — заметил Енот. Мы оба повернули головы к Рибе. — Вот только… лишь этот случай, задокументировали, а другие нет. — отошёл Риба к своему столу, положив на край папку. Мы слушали, как заворожённые. — Однако за свою жизнь я встречал много такого, что невозможно было объяснить без упоминания мистической стороны нашей жизни. После краткой паузы голос Енота прозвуал как-то по-особенному веско: — Благословления реальны, как и боги, Кито-кун. Однажды я сам видел чудо и несколько раз слышал о таких случаях. Если Ирука-кун прав, то мы действительно потратим время впустую, и ничего на найдём. А всё, что он сказал об ощущениях от присутствия божества, это, увы, мы ни доказать, ни опровергнуть не сможем. — Разве наша работа — это чудо?! Просто те кто лечил того парня крутые специалисты! — сказал Кито, плюхнувшись на кушетку рядом со мной и насупившись, как ребенок. Риба вытянул из папочки поблёкшую фотографию с белой рамочкой по краю. — Тот шиноби, по всем прогнозам, должен был умереть или стать овощем. При тех травмах головы и ожогах, что у него были, других вариантов не было. Мы сделали всё, что могли, но этого явно было недостаточно. Он всё равно умирал. Мы уже опустили руки… Енот рассказал, что на снимке амулет, который был при больном. И что тот раскололся на части, когда пациент, без вмешательства врачей, вдруг пошёл на поправку. Этот момент зафиксировали оборудованием в реанимации. Да и сам амулет описали целым при поступлении (Араигума это особо подчеркнул). — Он ведь мог его просто раздавить, — не согласился Кито. — Не мог! — сказал, как отрезал Енот. — Амулет ему на грудь положил его старший родственник уже после того, как пациенту зафиксировали сломанные руки и ноги. Даже зубами, он не сумел бы его достать. Судя по описанию пациента, спеленали, как мумию и ещё к койке примотали, чтоб даже шелохнуться не мог. Кито в ответ на эту историю лишь сильнее упёрся и расстроился. Такое упорство от друга даже удивляло. Но ровно до тех пор, пока я не услышал отзвуки его эмоций и мыслей. Кито не хотел признавать не саму возможность чуда, а то, что вечно глухие и слепые боги обратили внимание только сейчас. Это была глубокая и застарелая обида, а не отсутствие веры. Своим признанием, я расковырял давно зажившую и успевшую зарубцеваться рану. Похоже, он когда-то их о чём очень сильно просил… И не получил ответа на свои молитвы. Стало совестно, что я никогда не интересовался жизнью Кито вне Госпиталя и редких посиделок в барбекью-барах по праздникам. Для меня он будто бы исчезал, как только я покидал эти стены. А что я вообще знаю о Кито в отрыве от того, что он превосходный медик, хороший человек и мой друг? Он определённо ставит науку выше обычной морали. Он не Орочимару, но утаить что-то от пациента, ради научного интереса, вполне себе может. И скорее всего — не раз уже делал. Так поступить особенно легко в компании таких же псих… то есть увлечённых людей, как Юрума… и Араигума… и… Да много кто «И»! Итого в сухом остатке: Молод, импульсивен. Временами действует, не думая или считая, что вывод, к которому он пришёл, априори самый верный. К авторитетам прислушивается редко. Но тут все такие — Енот нам больше, как старший товарищ и учитель, чем босс и надзиратель. Ну, и, как и во всяком закрытом сообществе (в данном случае, ирьенинском) умеет держать язык за зубами. Сболтнуть что-то при нём не так страшно. Что ещё? Сирота без фамилии и клана, даже родственников нет. Вся его жизнь проходит в Госпитале и крутится вокруг работы. Даже любовь свою Кито нашёл здесь, пусть она и не взаимная… Прежде чем я протянул руку, чтоб ободряюще пожать плечо Кито, Енот протянул мне карточку, и я на автомате её взял. На фоне какой-то белой ткани лежали два бесформенных, куска тёмного цвета. Присмотревшись к плохонькому зернистому фото, я почувствовал смутное беспокойство. Нечто, бывшее амулетом, странным образом напоминало куклу вуду, только с оскаленной львиной мордой, длинными клыками, рогами, как у быка и с крыльями, прижатыми к когтистым бочкообразным рукам. Даже расколотая, эта статуэтка выглядела как-то зловеще. Словно Ктулху какой-то… Такое ощущение складывалось из-за длинных волос монстра, с первого взгляда похожих на щупальца. Повинуясь какому-то внезапному наитию, я неожиданно для самого себя спросил. — Это ведь был Морино Ибики, да? А в голове возникло имя «Повелитель Ужаса». Точно кто-то невесомо нашептал мне это имя или прозвище? Тихо и незаметно, на грани между явью и фантомными звуками, которые как будто просто примерещились. Енот, в ответ на мой вопрос, хекнул и сказал, что это не его тайна и вообще секрет. Но с долей злорадства. Мол, отомстил за то, что я хотел их обмануть. Некрасиво поступает, тем более что напрасно — я уже прочитал в его эмоциях ответ. Да, это был Морино Ибики. — Интересно… — пробормотал я под нос. Похоже, что у нас тут кое-кто демонопоклонничеством занимается. Чего ещё такого стрёмного таится в Конохе? Похоже, не зря говорят, что в тихом омуте — черти водятся. Но затем, странным образом, пришло умиротворение. Будто этой чертовни, что покровительствует Морино, мне бояться не стоит. «Какая «разговорчивая» вы сегодня, Аматерасу-сама… Чувствую, придется еще и с этим чертилой о чём-то договариваться. Я вам что, мальчик на посылках?» Получил ощущение положительного ответа. Ну да, действительно, чего это я? Мог бы и не спрашивать. Интересно, а что же там Морино отдал за благополучное разрешение проблем Идате? Хотя, о чём это я. У него же свободный доступ к пленным врагам. Подумаешь, один или два загнулись в казематах. Бывает, дело-то житейское… — Так ты тогда реально пророчил, это была не информация из Корня? — с сомнением вдруг спросил Кито. — Это не я. Думаю, что это видение было послано Аматерасу-самой, — с облегчением сказал я. Как приятно всё свалить на высшие силы! А ещё хорошо бы наконец-то получить причитающуюся мне благодарность за спасение Госпиталя. И не только его! — Гекко? — переспросил Кито. — Это тот, который кашляет постоянно? Помню его, он нам сильно помог… Тут друг завис, видимо, понял что-то. — Без Хаяте-сана мы бы все погибли, — мрачно заключил Енот. — Но ты его спас и оставил при Госпитале, тем самым спас и его и нас. — Так получилось. Я знал только примерный промежуток и что его должны были убить ночью незадолго до начала третьего этапа. Я не знал, что в итоге он станет ключевой фигурой в обороне Госпиталя. «А ведь и вправду, не знал… Это просто череда случайностей. Дядя Гекко и его просьба. Моя жалость и возможность провернуть спасение». Зато теперь я все свои послезнания в Госпитале могу валить на Аматерасу. В неё верить сильнее будут, а ко мне меньше вопросов. Блин, да даже если бы этого всего не было, то стоило бы такое придумать! Удобно! — Но анализы всё равно надо взять! — сказал, как отрезал, Кито. Риба снова кивнул, соглашаясь. Предатели!