"Я - кто?! Сенсей?": Боги, у которых лапки (Книга 3)

Курама Якумо считала себя неудачницей так долго, что все позитивные изменения в своей жизни воспринимала как затянувшийся хороший сон, наведённый дурманными травами или иллюзиями. И всё же Якумо умом понимала, что её новая жизнь реальна. Понимала по мелким деталям и ощущениям, которые невозможно подделать. Сколь бы искусен не был мастер гендзютсу, сколь бы правдоподобно не врал мозг, но мороки можно распознать, если знать куда смотреть. Вспоминая свои первые тренировки, Якумо пересчитала пальцы на руках и, на всякий случай, ещё достала книжку и мельком прочла пару строчек. Пальцев было десять, а в книжке говорилось о том, что естественный голос и его окрас зависят не столько от связок, сколько от резонирующих пустот, таких как лобные, носовые пазухи и другие полости головы. Убедившись, что не спит, Якумо повернула голову в сторону мальчишек, но долго задерживать взгляд не стала, чтоб не разбудить их. — Но можно же использовать зеркальце, — шепнула на ухо феечка, — тогда они не почувствуют взгляд. Якумо покусала губу и почти полезла в лежащий под стенкой палатки подсумок за зеркальцем, как рядом беспокойно вздохнул Сай, морщась во сне, как от боли. Больше с нескромными предложениями созданная из чакры крылатая фигурка не лезла, правильно поняв мысли хозяйки. Хотя иначе быть и не могло. Повернувшись лицом к стенке палатки, Якумо протянула фее руку, чтоб та легла на ладонь, как на подушку. — Спокойной ночи, Сэми-чан, — одними губами проговорила Якумо, прикрыв веки. Сэми, на самом деле была Ямасэми (яп. Зимородок — ヤマセミ). Такое имя Якумо выбрала за похожий с птицей окрас. Иногда у Якумо возникала мысль сменить крылья Сэми на птичьи, но она вскоре её отметала. Ведь в рассказах Ируки-сенсея про эльфов ничего не было про фей с птичьими крылышками. Даже зная, что Сэми не живое существо, Якумо всё равно хотелось о ней заботиться и оберегать, будто котёнка. Даже сенсей и Наруто относились к Ямасэми, как к настоящей, хотя знали, как появилась крылатая девушка. Иногда Якумо казалось, что феечка прямое продолжение её мыслей, а иногда та выдавала что-то своенравное, будто и вправду настоящая личность, а не сгусток видимой чакры. И хотя Сэми была ощущаемой иллюзией, сходной по плотности с техникой изменения внешности, простым «Кай» отменить её было нельзя. А если всё же получалось, то Якумо не составило труда создать конструкцию снова. И только после этого бабушка перестала с опаской относиться к Сэми, назвав её Кусотомодачи (яп. Друг-фантазия — 空想友達). К сожалению, больше о Кусотомодачи узнать не удалось, слишком давно дети клана Курама не создавали воображаемых друзей. Так давно, что о воображаемых друзьях успели позабыть даже истлевшие свитки архива. По коротким запискам на полях и редким воспоминаниям становилось понятно, что воображаемых друзей на инстинктах создавали совсем маленькие дети. Якумо считала, что она слишком взрослая для воображаемого друга. И изгоем она себя не считала, чтоб компанию нужно было воображать. Поняв, что сон не идёт, Якумо принялась пялиться в потолок палатки, наблюдая за танцем теней, что бросал на коричневую ткань маленький костёр в песчаном очаге. Ирука-сенсей иногда очень странный — поставил палатку внутри дома, чтоб было теплее. Разглядывая мерцающие, как у бабочки, крылышки, Якумо задумалась. Без дяди и монстра в клане с Якумо стали больше общаться, чаще приглашать помочь или поиграть с ровесниками из побочной ветви клана, да и вообще отношения в целом стали лучше. А вне семьи были Ирука-сенсей, Наруто, Хината и ещё много других людей. Например, стеснительный дядя Ямато, который призывал для Якумо медвежат, потому что не знал, как общаться с кем-то, кто сильно младше, но выше по статусу. Да и бабушку-Оборо он опасался, а потому с Якумо лишний раз старался не говорить. Якумо казалось, что Ямато-сану просто неудобно от доброжелательного отношения и внимания. И хотя он был старше, девочке хотелось подбодрить Ямато и подружиться с ним. Хихикнув, Якумо вспомнила как бабушка выговаривала ей, что Ямато-сан слишком взрослый, чтоб в него влюбляться. Но быстро оттаяла, когда Якумо убедила, что Ямато-сан ей интересен только как друг с крутыми способностями, которого жалко. В тот момент Якумо мысленно утёрла пот со лба, ведь бабушка ничего не сказала по поводу влюблённости в Умино-сенсея. Впрочем, на этот счёт даже Якумо не беспокоилась. После знакомства с женой сенсея принцесса Курама пересмотрела своё отношение. Взвесив все плюсы и минусы, решила, что Умино Ирука цель недостижимая и… не сильно-то и хотелось. Сон всё не шёл и тогда Якумо, стараясь не шуметь, выскользнула из палатки и тихонько села рядом с сенсеем. — Ложись, твоя очередь дежурить ещё не пришла, — мягко улыбнулся Ирука-сенсей. — И управляемый сон под гендзютсу тут даже не причём! — хихикнула фея, садясь на плечо старшего шиноби, чтоб бессовестно нагло прислониться голым плечом к гладко выбритой щеке. — Я не устала совсем, — отвела взгляд зардевшаяся Якумо, — не хочется. Когда было нужно, феечка говорила беззвучно и не размыкая губ, так что слышать её могла только Якумо. — Да — так же в голове ответила Якумо, прожигая Сэми взглядом, пока сенсей подбрасывал веточки в огонь, — гендзютсу лишь помогло удержать сон в котором я решила, что больше не люблю сенсея. Самовнушения не было. — Конечно-конечно, — едко захихикала феечка, голосом в голове Якумо. Вообще, осознанные сны были частью тайного обучения в клане. Например, Ируке-сенсею бабушка об осознанных снах не то, что не говорила, но даже не намекала. А ведь первые тренировки самой Якумо начались с освоения навыка осознанного сна, чтобы управлять снами и ощущать иллюзии, словно реальность. Особые тренировки позволяли тренироваться, одновременно отдыхая и создавать во снах предметы, места и целые миры. Поговаривали, что некоторые в клане настолько увлекались созданным ими мирами в голове, что сходили с ума и заканчивали свои дни в психбольнице на Сатомисансо (см. то же место, что и 里見山荘 — Вилла Сатоми). Они начинали путать сон с реальностью и нередко впадали в буйство, если их фантазии пытались разрушить. На её памяти таких было двое. Оба были близкие дядины друзья. Теперь Якумо понимала, что эти люди так же испытали на себе силу демона, как и она. Если бы они не умерли при невыясненных обстоятельствах, то сейчас бы ей и бабушке пришлось решать их проблему и, наверное, привлекать для этого Ируку-сенсея. — Ирука-сенсей, а что вы знаете о Кусотомодачи? — Воображаемых друзьях? Немного, на самом деле, — почесал сенсей кончик прямого носа. С этого ракурса выемка шрама на переносице казалась совсем незаметной. Пока сенсей обдумывал ответ, Якумо уже мысленно набросала эскиз, чтобы позже перенести его в блокнот и позже выбрать самый удачный, чтобы нарисовать портрет на холсте. — Воображаемых друзей, без их материализации, в детстве многие придумывают. Не все, у меня, например такого друга не было. Якумо уже успела трижды пожалеть, что подняла эту тему, но вдруг… — На самом деле воображаемых друзей создают не только маленькие дети и одинокие безумцы, — будто почувствовав её смущение и стыд, сказал Ирука-сенсей. — Хотя, конечно, взрослые своих воображаемых друзей называют иначе — тульпа. — Та… турупа… таруба… тарупа? — У Якумо даже не получилось повторить за сенсеем чудное слово. — Ту-ль-па. Ту — как «палец на ноге» (トゥ). «Ль» — как имя Рока Ли, очень мягкая «Р», и Па — как половина слова «папа» (パパ). — Турипа? — Вроде того, — согласился сенсей, помешивая угли специальными палочками для очага, которые чудом остались в полностью пустом доме. — Турипа… — снова повторила Якумо, словно пробуя слово, а затем достала из поясной сумки блокнотик. — Как пишется это слово, я не знаю, — предостерёг её Ирука-сенсей, — так что подобрал наиболее близкие по звучанию комбинации иероглифов. — Значит, вы кроме названия ничего не знаете? — расстроилась Якумо. — Ну почему же? — хмыкнул сенсей. — Знаю, что в некоторых храмах создание почти воображаемых друзей это часть духовных практик. — Почему «почти воображаемых друзей»? — Воображаемый друг — это персонаж, который есть только в твоей голове. Он создаётся спонтанно и кроме тебя его никто не видит, — постучал сенсей указательным пальцем по виску, чуть не стряхнув Сэми. — А «турипа»? — Тульпа — тоже может быть лично твоим воображаемым другом, так и массовой галлюцинацией, созданной группой людей после долгого обсуждения и медитаций. — А зачем монахам такой друг? — Полагаю, это тренировка воли и концентрации. Сообща придумать один образ, дать ему внешность и характер, а затем воплотить его. Создать стабильную форму по своему желанию, которая будет способна поддерживать беседу, иметь отличный от создателей характер, имитировать сознание, поведение. В общих чертах вести себя как настоящее живое существо или человек, то есть учиться, меняться, своевольничать. — А Сэми может быть турупа? Задумавшись, сенсей глянул на фею, ссадив её с плеча на ладонь, довольно долго рассматривал, а затем пожал плечами: — Не знаю. Может быть. Благодаря смутившегося от похвалы сенсея за информацию, Якумо думала о том, что так везти просто не может! Только недавно ей казалось, что избавление от демона и дяди — это уже потолок её удачливости, а сейчас сенсей рассказал ей о том, чего даже её бабушка не знала! А до того предложил присоединиться к команде. И не временно кого-то заместить, а насовсем! И кому?! Одиночке, у которой даже команды никогда не было! Немыслимо! Бабушка рассказала, что раньше в команде с Наруто были девочка из клана торговцев и мальчик Учиха, который стал нукенином. Генин-нукенин… Это звучало как какая-то шутка или глупость. А вот с девочкой-торговкой всё было гораздо интереснее: уйдя из команды, она пошла в ученицы Сенджу Цунаде. И хотя девочка из клана торговцев также была начинающим ирьенином-учеником, на курсах её Якумо не видела. Хотя пару раз мельком замечала девушку с пастельно-розовыми волосами, будто лепестки горной сакуры. Задумавшись о старом составе команды семь, Якумо накрутила на палец каштановую прядь. Свой скучный цвет волос Якумо не слишком нравился, и она втайне завидовала людям с волосами других, более светлых и ярких цветов. — Думаешь она будет такая же противная, как её учитель, Якумо-чан? — проговорила фея, садясь Якумо на колено. Девочка поморщилась, вспоминая, что Пятая хокаге подыгрывала дяде Ункаю, едва не убив законную наследницу клана Курама своими играми в политику. — Надеюсь, что нет, — мысленно ответила Якумо. — Ведь на занятиях по дзютсу лечения в Госпитале я могу с ней столкнуться. Спросить сенсея о Сакуре было бы логично, но портить ему настроение она не хотела. Зато с подружкой Харуно, Яманака Ино, Якумо успела пересечься на курсах в Госпитале. Кроме клановых и девочек её возраста, на курсе были и бесклановые, а так же девочки-одиночки без команд. Последние Якумо казались взрослыми женщинами, хотя умом она понимала, что шестнадцать-семнадцать лет это не так далеко от её тринадцати, как кажется. Знакомство с Ино было неприятным, но отрезвляющим. Якумо даже подумала «А вот и неприятности. Значит, всё нормально, а то сильно хорошо было, что даже страшно…» Украдкой взглянув на сенсея, Якумо всё же решила не спрашивать того и о подруге Харуно. А лучше дождаться, когда вернётся с долгой миссии Хината, и спросить её. Наруто тут, к сожалению, был не помощник. — Якумо-чан, ты что-то спросить хотела? — Нет-нет, — неловко улыбнулась девочка, переводя взгляд на пламя, — ничего такого, Ирука-сенсей.