"Я - кто?! Сенсей?": Боги, у которых лапки (Книга 3)

Когда я шёл к ребятне, ко мне прибежал Наруто. — А ты не сильно жёстко с Араши-нии-саном? — То есть Араши для тебя нии-сан? — деланно обиделся я, беспечно закинув руки за голову, и продолжил шагать в сторону беседок. Наруто попенял мне, что я ухожу от вопроса в прямом и переносном смысле, ведь в Каменистом Араши вёл себя вполне сносно. — Мне казалось, что вы ладили, — обогнал меня Наруто, но чуть не запнувшись о развязавшиеся шнурки, вынужден был остановиться. Наруто выбрал себе тёмно-серые ботинки и ярко-оранжевые шнурки, что смотрелось достаточно гармонично с рыжим шарфом, чёрными штанами, напоминающими часть комплекта АНБУ и серой курткой с белым мехом. Еле отобрал рыже-серую олимпийку, чтоб в стирку кинуть. Красный шарф, который передали нам с чердака Сарутоби с частью вещей, что оставил Минато в кабинете перед своей смертью, Наруто старался носить только внутри Деревни. Он сам говорил, что делает так чтобы точно не испортить мамин шарф во время какого-нибудь сложного задания. — За что ты его так? — Не так уж и сильно я его приложил, — снова попытался я уйти от ответа, пока Наруто возился с ботинком и сползающими на руки концами шарфа. Честно скажу, даже у меня, после липучек стандартных сандалий, со шнурками возникли некоторые сложности, так что задержка была вполне понятна. — Я про твои слова! — нагнал меня Наруто. — У вас же вроде нормально было. Общались. И сражались вместе! — В том-то и дело, что всё это было в прошлом, — замедлил я шаг. И хотя навесы находились от полянки с макиварами на значительном расстоянии, объяснение могло затянуться. Выслушав мои догадки и подозрения, Наруто сморщил лоб: — Я думал, раз вы родственники, то они тебя не предадут. — А это и не предательство, — хмыкнул с неожиданной для себя грустью, — это проверка на вшивость. Такой ответ Наруто не устроил, он замер на месте, сжимая кулаки, пыхтел и фырчал, насупившись, и надувая щёки. Да, Мелкий всем своим видом выражал недовольство, но возразить ему было нечего. — Это не честно, — всё же выкрикнул Наруто мне в спину, а я лишь пожимая плечами, развёл руки. Мол, ну бывает, что бубнить-то. Вслух же ответил. — Не я это первый начал и это была не моя инициатива. Меня проверяли на прочность — я дал отпор. Это целиком и полностью на совести родственников, а не на моей. Мелкий, а где остальные? — поинтересовался я, обернувшись через плечо. — Я им сказал, чтобы не ходили за мной, — догнал меня Наруто. Потрепав названного братишку по волосам, я с теплотой сказал: — Настоящий командир. Кстати, а что там Сай и Иошито говорили? Например, обо мне. — И ты туда же! — недовольным шмелём загудел Наруто, сложив руки на груди, — почему Иошито и Сай пытаются про тебя узнать, а ты про них?! У вас рта нет, напрямую поговорить?! Что вы меня как шпиона используете! Обмерев, остановил Наруто, повернув к себе: — Я надеюсь… что ты ещё не сказал ничего такого этим двоим? Наруто надул щёки ещё больше, но потом всё же выдохнул: — Нет. Не сказал. Тут я выдохнул с облегчением, погладив жёлтую макушку. — Не пугай меня так, ладно? — А что такого-то?! — задрал Наруто голову, широко распахнув глаза. — Короткая же у тебя память. Сай и Иошито имеют очень поганую печать на языке, если ты забыл. — Вот, блин, даттебайо-о! — схватился за голову Наруто. К-комбо паразитов! Моих и своих… — Ага-ага, — покивал я, — оно самое. Я не могу спросить их прямо. Да и спугнуть боюсь вопросами в лоб. Как ты помнишь, в онсене они даже не стали помогать мне собирать компромат на своего куратора. У меня нет гарантий, что мне хватит аргументов. — Для чего? — Чтоб Минору услали в какую-нибудь дыру, да поглубже. Преуменьшаю, конечно, но всё равно… Если бы Сай и Шин мне рассказали что-нибудь интересное, было бы проще. — Слышал когда-нибудь о концепции знакомого зла? — Нет… А что это? — навострил ушки Наруто. — Люди привыкают к тому, что доставляет им неудобства. Например, к неудобной подушке, и не рискуют поменять их на что-то новое, что, по их мнению, может доставить ещё больше проблем. Им легче и комфортней со старыми проблемами, к которым они уже как-то адаптировались. — И к чему ты это? — Сай и Шин так насторожены, потому что не знают, кто я такой и чего от меня ждать. Для них предпочтительнее знакомое зло — Карубе Минору, чем неизвестный мужик с непонятными целями. — Но ты не «неизвестный мужик»! Ты им помогал! — Но не говорил зачем. Никогда не озвучивал причин. И даже если скажу, что из жалости и сострадания… Они мне не поверят. Не с тем прошлым, которое у меня и у них за спиной, — мотнул головой в поддержку своих слов. — Нет… На это Наруто нечего было ответить, потому он жестом попросил меня наклониться и потрепал меня по волосам: — Всё будет хорошо! Прошлое в прошлом. В груди потеплело от той серьёзности, с которой Наруто проявлял заботу: — Спасибо, что напомнил, Наруто, — не смог удержаться я от улыбки. Со снаряжением всё было нормально, так что мы выдвинулись в путь по Восточному тракту, продолжив обсуждение боя. — Как думаете, почему он начал именно с техники воды? — Хотел подловить тебя следующей техникой — райтоном, — сказал Наруто, в прыжке кувыркнувшись, чтоб оттолкнуться от ветки повыше. — Кто-нибудь обратил внимание на печати, которые я складывал? Иошито оттолкнулся посильнее, чтоб оказаться поближе: — Вы использовали нестандартные печати? — Нет, — улыбнулся я, — я даже чакру в руки не направлял. Это была провокация случайным набором с парочкой фальшивых печатей. Нестандартные печати — это всегда угроза получить чем-то очень неприятным, что сложно предугадать, а значит защититься. В такой ситуации вариантов не особо много — либо бежать со всех ног, либо идти на сближение и сбивать каст. — Что сбивать? — хором. — Каст — создание техники и сам бросок. Короткое, ёмкое слово, хоть и пришло к нам из Кумо, — выкрутился я. Наруто насупился, будто что-то вспоминая, и выдал: — Так вот что Шино-кун тогда говорил. Шино-кун вообще часто говорил в детстве, — тут я чуть не прыснул со смеху слушая Мелкого, — много странных слов и не пояснял, что они значат. А потом вообще почти ничего не говорил. — Ирука-сенсей, а вы выбрали атаку Ветром, потому что он сильнее Молнии в круге стихий? — спросила Якумо, не отвлекаясь от веток под ногами. — Да, всё верно, — кивнул я. — А как вы узнали, что Араши-сан использует именно технику Молнии? — Это очень хороший вопрос, Якумо-чан. Тут очень простая логика. Я более-менее знаю арсенал стихийных техник, что использовались в моём клане. И если там печать Быка или Змеи, то это, скорее всего, будет техника Райтона или Катона. С ручным знаком Змеи ещё возможны варианты с техникой Земли. Впрочем, оба ручных знака в теории включают в себя производные от них улучшенные стихии. В случае с Землёй это такие как Дерево, Лава, Грязь, Песок и Магнетизм… Хотя, честно скажу, что с последними двумя это не точно и я могу ошибаться. В любом случае, у клана Умино подобных улучшенных геномов нет, и я догадался, что будет техника либо Молнии, либо Огня, атака энергией, а не кинетикой, чтобы было понятнее, это не атака большим и тяжелым снарядом. К счастью, пояснять на пальцах для тупых, что такое кинетика, было не нужно. Прикладная физика (пусть и в самом базовом варианте) для шиноби одна из ключевых наук. Пусть и используют её узко — для атак и ловушек. — Да, совсем необязательно, чтобы первая печать определяла стихию техники. Но характер техник можно предугадать по печатям. Но не мы ж одни такие умные, что заметили закономерность, — усмехнулся я, — так что в некоторых техниках есть печати, которые служат обманками. Специально вплетены так, чтобы запутать оппонента и могут быть легко исключены из последовательности. Однако, если вы хорошо изучили своего противника, представляете его арсенал и возможности, то вы можете сразу же подобрать контртехнику. А если вы ещё и быстрее складываете ручные знаки, то прежде, чем техника противника к вам прилетит, она будет отбита в него. При равной скорости сложения печатей, и небольшом расстоянии между шиноби, урон получат оба, пусть и в ослабленном виде. Честно, боялся, что Якумо быстро выдохнется, но вовремя вспомнил, что после уничтожения демона она сильно окрепла. К тому же принцесса клана Курама никогда и не была так слаба, как может быть беспомощен простой человек во время болезни. К тому же Якумо находилась под прессингом от демона, дяди и завышенных требований к себе. И всё вместе не только подтачивало здоровье, но и мешало ей восстановиться, лишая нормального отдыха. С выключенной сбруей Якумо бодрой белкой мчала по деревьям не отставая от нас. О том, что всё в порядке, можно было догадаться по довольному лицу с раскрасневшимися на морозе щеками. Спрыгнув неподалёку от поворота с Восточного тракта на нужную нам деревеньку, я попросил жестом остановиться и спрыгнуть ко мне. Поняли меня все. Сразу после того, как я разъяснил команде (в основном Якумо и Саю) основы работы шиноби (затронув и некоторые тонкости) работы с бюрократией, оценщиками, системой оценивания миссий и прочие организационные и правовые части нашей работы, настало время обучения внутрикомандной коммуникации. Первое, что я потребовал изучить от всех — это единый язык жестов-приказов, принятый в Конохе. С Наруто мы эти жесты изучили вместе, ещё когда я сам обживался в новом для себя мире. Я учил, а Наруто повторял изученное ранее. Саю кое-что пришлось переучивать, в его брошюре я отметил жесты, которые в АНБУ Корня имели слегка иной окрас или смысл. Ну а Якумо нужно было лишь повторить немножко, чтоб использовать в реальной жизни. А то без практики девочка немного путалась, потому что изучала жесты перед зеркалом. Я, невольно для себя, провел параллель между старой и новой командами: похожими и в то же время такими разными… Как и Харуно, заменившая её Курама знала в теории очень многое, но, в отличие от Сакуры, Якумо пыталась любое полученное умение или информацию так или иначе применить или проверить на практике. Ну или хотя бы представить, как применяет. Но главное достоинство Якумо — она не боялась показать, что чего-то не знает. Не пыталась настоять на своём там, где плавала в вопросе, и с готовностью впитывая новые знания, задавая правильные и нужные вопросы. Но если у Якумо было больше информации, или понимание глубже, то она поправляла и делала уточнения-замечания. Естественно, всё это дождавшись разрешения старшего, а не перебивая. В общем, в сравнении с обычным средним генином, а тем более с Сакурой, Якумо очень сдержана, воспитана и дипломатична. Хотя, как по мне, иногда Якумо даже слишком похожа на маленькую чопорную старушку… Так что подавленные эмоции лезут через феечку фонтаном. Благо рядом с Наруто поведение Якумо и её альтер-эго уравновешивается: Феечка успокаивается, а Курама становится живее. Но при этом Якумо ощутимо слабее Сакуры физически. А её контроль чакры пока что хуже, да и знаний о медицине за рамками минимума первой помощи нет, и в ближайшее время не предвидится. Хотя, в принципе, её бы тоже можно было погонять на курсах полевых ирьенинов… Надо будет обдумать эту идею на досуге. А ещё Якумо приятно удивила тем, как мало она совершает промашек. У меня, в своё время, было значительно больше косяков, связанных с жизнью шиноби. Различались девочки даже чисто внешне, что цветом глаз и волос, что выбором цветов в одежде. Якумо предпочитала спокойные-пыльные оттенки и в целом, если бы не защитная сетка, да хитай-ате, повязанный на лоб, её можно было бы посчитать дочерью торговца средней руки. Достаток клана выдавали только поблёскивающие металлизированными нитями узоры. Сакура выглядела проще и наряды подбирала яркие, без узоров. А ещё Якумо не носила камон клана, ей выпячивать свою принадлежность к клановым было не нужно. Если сравнивать Сая и Саске, то их можно было посчитать близкими родственниками: глаза и волосы тёмные, почти чёрные, но это только на фоне бледной до синевы кожи. Так-то у него волосы на два тона темнее моих каштановых. И как Якумо, Сай не носил каких-то чистых цветов (ярких, без примесей серого или других мышиных оттенков), все его спортивные костюмы будто отданы донашивать с плеча старшего брата. Самыми яркими фрагментами костюма Сая были синие ботинки, набедренная кобура для кунаев, да рыже-красные ремешки для крепления большого свитка за спиной. И характер, конечно же. Характером Сай отличался от того же Саске радикально. Нет, не отсутствием улучшенного генома — у Сая он был. Иначе хрен бы ему, а не его техники оживающих чернильных зверей. Понятно, что это не великое додзютсу — шаринган, это вещи несравнимые. Но и чернильные фамильяры-помощники — это не те техники, которые доступны всем и каждому. У тебя либо есть предрасположенность, либо её нет. Помню, что нам показывали простенькую технику прослушки из чернильных мышат, но повторить её не смог никто. После активации печатей рисунки даже не поднимались с листа, а превращались в бурлящую массу и забрызгивали всё вокруг. В зависимости от вбуханной чакры можно было как получить чёрные веснушки, так и умыться чернилами, будто в тебя ими из ведра плеснули. Помню-помню, как нас, после этого урока, пиздили на тренировочной площадке подземелья Корня за неуместные смешки. Саске уже сейчас был сильнее Сая. Глупо сравнивать хорошо выдрессированного пса Корня, опытного убийцу и талантливого чуть ли не с пелёнок Саске, который схватывал всё на лету. А уж на второй стадии проклятой печати… У Сая просто нет шансов. Но главное различие не в боевых навыках, а в предпосылках асоциальности, проблем с общением. Там, где Саске корчит из себя высокомерную задницу, которая, храня репутацию, не посмеет снизойти до общения с плебсом, Сай тянется к людям без утайки. Да, неумело, да, топорно, так что кажется, будто он пытается оскорбить и оттолкнуть, а не подружиться и сказать что-то приятное и располагающее собеседнику. И это сильно облегчает задачу. Как и Якумо, он схватится за протянутую руку, а не оттолкнёт её. И ещё один несомненный плюс Сая — он не претендует на место главаря-атамана. Оно-то, конечно, в манге смотрелось прикольно и весело: два долбоёба-подростка постоянно спорят о том, как и что делать. Но это забавно только когда смотришь со стороны, когда эти «забавные» ссоры остаются лишь на страницах и на экране компьютера. В реальности такие склоки могли стоить нам жизни. Я сыт по горло этим «духом соперничества» ещё с прошлого состава седьмой команды. Работа шиноби — это тяжкий, грязный и опасный труд, а не какие-то игры, где есть место случайностям, противоречиям и спорам до хрипоты, кто будет главным. Сейчас Наруто нужны верные товарищи, а не карманные противники. Хватит того соперничества, что было в прошлом с Саске. Пусть лучше соперник, которого Узумаки пытается переиграть, будет недостижимым идеалом, чем ежедневной занозой в заднице, которая больше раздражает, чем мотивирует развиваться вдумчиво, с толком и с расстановкой. То, как Наруто пытался выпендриться перед Саске, чтобы заткнуть того за пояс, в основном, было с психу. Некогда задумываться о последствиях, главное выиграть в моменте, здесь и сейчас. Переломить ситуацию мне удалось только после второго этапа экзамена, когда Узумаки не общался с Учиха. Потому-то у Наруто тогда получилось выиграть бой с Неджи. Подход был иной — системный и продуманный. Меня вполне устраивает нынешняя расстановка сил. Наруто — лидер, танк, человек-армия и башенный щит (благодаря клонам и барьерам), заодно и тяжелая артиллерия. А уж с призывом крабов с жабами и вовсе головная боль даже для шиноби А-ранга. Якумо — это наша умная вежливая девочка, которая и тонкости этикета подскажет, и ходячей библиотекой поработает (читала она много). Она же — поддержка иллюзиями и отвлечение внимания врагов. Сай — разведка, тихое убийство, скоростные атаки, нанесение точечного урона, поддержка команды своими чернильными зверями. А ещё черноволосый — тот практик-скептик, благодаря вопросам которого планы Наруто и Якумо не развалятся, как карточный домик, от столкновения с реальностью. Поворот на нужную нам деревушку я чуть было не пропустил в алькове густых веток, посчитав, что мы опять наткнулись на тори перед заброшенным придорожным святилищем. Из-за недавнего снегопада ветви склонились, образовав тёмный тоннель с чёрными колоннами стволов. Единственные следы, что вели вглубь сумеречного мира, были заячьими и те обрывались пятнами крови и взрыхлённым борьбой снегом, разбивая ощущение что смотришь на чёрно-белое фото. Крипота-то какая, крипота*… Хана зайчику. — Нам же не сюда? — с плохо скрываемой надеждой протянул Мелкий, тоже приметив кровь. Да и вообще снега тут было сантиметров десять, и его даже не пытался никто убирать. Я на это только усмехнулся и, показывая пример, шагнул на сугроб, вставая на хребетики снежинок, как на воду, от чего табличка, прибитая над сизой от времени ограждающей верёвкой — сименавой, оказалась почти на уровне моего лица. Табличка напоминала поднос с волнистыми высокими бортиками, прибитый к горизонтальным перекладинам тори на «плачущие» ржавые гвозди. Ширакава (яп. 白川 — Белая река) было выдолблено на «подносе» название поселения. Деланно сомневаясь, чтоб разрядить обстановку, потёр я подбородок: — Название вроде то. — Сколько лет эта миссия валялась в штабе? — бурчал Наруто. — Может, там повымерали уже давно все. — Не проверим, не узнаем. И правильно «повымирали». В полной тишине бумажки и солома зашуршали особенно тревожно, а с облепленных снегом веток посыпался снег. — Ну, значит, для штаба проверим, — пригнувшись, чтоб не задеть покоробившиеся от сырости обереги (свисающие с соломенной верёвки бумажные зигзаги, чередующиеся с соломенными кисточками), я пошёл первым. — Не бойтесь. Самые страшные монстры здесь мы. Сименаву вешали не только на таких отдельно стоящих воротах в чистом поле или на тропинке в лесу, но и над входом в храмах и мелких святилищах, разбросанных то тут, то там. Я видел такую же верёвку на стволах деревьев, а ещё на камнях и у входа в какие-нибудь пещеры, о которых у местных есть страшные легенды. Да и у храмов были большие камни, обвязанные такими верёвками. В общем типичный многофункциональный отпугиватель-запугиватель-ограждатель Зла и не Зла: можно заточить что-то внутри, обвязав этой верёвкой с бумажными оберегами (щидэ) и соломенными кисточками, или преградить чему-то потустороннему дорогу, а то и оградить от людей любимое место божка этого храма. Но так как оберег создавался из не особо долговечных материалов, то его требовалось обновлять. Да-да… планируемое устаревание, раньше были гаджеты и бытовая техника, а теперь церемониальные верёвки из сена с оберегами или с кисточками и оберегами, которые надо менять (покупая новые), а старые сдавать в храм в конце года. Назад в прошлое, мать их! Когда мы вылезли из снежного тоннеля, то чуть дальше обнаружили постоялый двор. Впрочем, находка была ожидаемой, ведь рекламная табличка с тем же символом, что и на тряпичной шторке-норэн, торчала в сугробе на обочине тракта. Чем-то вроде логотипа гостиницы был значок в виде горы с двумя домиками-храмами, один из которых находился у подножия, а второй на вершине. А соединяла эти курятники извилистая дорожка. — Открыто, — с удивлением пропищала феечка, — и фонарь горит! Похожая на развешенные на палке сушиться прямоугольные тряпочки, синяя шторка с белыми иероглифами, по флажку на символ (白川へようこそ), смотрелась неуместно ярко на фоне снега и опалённой доски. — «Добро пожаловать в Ширакаву», — прочитал я жизнерадостно, — заглянем к гостеприимным призракам белой реки? Посмотрим, что нам предложат на обед? Даже Сай и Иошито посмотрели на меня, как на больного. — Не надо про такое шутить, Ирука-сенсей, — пропищала феечка, сев по-турецки мне на плечо. — Даже призраков и демонов можно отпинать, — фыркнул я, не обернувшись, — если знаешь, как и куда бить. По лицу Якумо пробежала еле заметная тень. Ей явно было неприятно об этом вспоминать, но она согласно кивнула, пусть и с неохотой. У входа снег всё же был убран, да и до колодца вела расчищенная дорожка, которая говорила о том, что люди были тут совсем недавно. Маленькая семейная гостиница, конечно, выглядела достаточно неплохо для такого захолустья, да и хозяева были приветливы, но впечатление о деревеньке, которую я ещё целиком не увидел, уже сложилось: тлен и запустение. Начать хотя бы с тори, парадного лица деревеньки: они тут не то, что не окрашены в красный, даже не помазаны для галочки морилкой или лаком, на пепельно-сером дереве уже мох розеточками расцвёл. Салатово-жёлтый такой. Плюс на тори болталась, как не пойми что, старая, плохо связанная ритуальная верёвка из простой соломы, явно сделанная неумелыми руками (из неё травинки в разные стороны торчат петухами. Она даже на верёвку походила слабо, скорее на узкую длинную корзинку). Хотя, может дело в том, что верёвке год и она уже скоро отправится на костёр. Впрочем, неудивительно, что в Широкаве туго с гостями — слишком близко к Конохе. Мы сюда всего за два часа добрались, экономным шинобским бего-прыгом. А на телеге это около пяти часов. Жалкие двадцать километров и можно остановиться на улицах Крапивы или Юдзу, а то и в квартал красных фонарей на улице Физалиса заглянуть. А тут что? Ютиться в малюсенькой коробочке? В крошечной гостинице даже онсена своего нет. К нам спустились не сразу, но тёплый зал столовой на первом этаже гостиницы скрасил ожидание. Бойкая пожилая пара развила бурную деятельность, стараясь обслужить нас по первому разряду. А помогала им скромная девушка с рябым лицом и располагающей улыбкой. Из-за штиля снежинки за окном падали большими хлопьями вниз практически вертикально, от чего казалось, будто гостиница поднимается, как на монструозном лифте, куда-то вверх. Утолив первый голод, мелкотравчатые шиноби подуспокоились, зыркать опасливо перестали, и начали поглядывать не только в окно, собранное из маленьких стёклышек, вставленных в частую решётку, но и на меня: — Итак, — улыбнулся я поверх сплетённых пальцев, — в этот раз миссию выбирал я сам и с вами не советовался. Ребятишки по-птичьи склонили головы, не забывая жевать. — А потому все дальнейшие решения будут вашими, я вас переубеждать или останавливать не стану… Но! Сначала я расскажу вам детали задания. Очевидно, я загнул какую-то совсем нетипичную и новаторскую мысль; пришлось пояснять чего я вообще хочу. А я всего лишь предложил им скипнуть общение с заказчиком, как вступительный ролик в игре, и перейти сразу к обсуждению миссии и прочим радостям. — Вот так просто? — изумился Наруто, опустив чашку с чаем. — Взять и пропустить?! Я покивал, а Мелкий, оглянувшись на товарищей, сказал за всех: — Сразу миссия! Никто не возразил и негатива не выказал. — Для начала вопрос: что вы знаете об охоте? Сразу скажу, не на бандитов, а на животных. Но не простых, а умных, умнее собак. — Ну мы в Лесу Смерти пытались кабана завалить, — почесал Наруто щёку указательным пальцем, — у нас не получилось. Кабан убежал, а Саске… — Я тебя понял, — прервал я Наруто, чтоб он не увлёкся воспоминаниями о прошлой команде, — то есть никто и ничего. Ясно, — положил посреди стола свиток с деталями задания, — тогда изучите что есть, а я пока к старосте загляну. А ещё, было бы замечательно, если бы к моему возвращению у вас был хоть какой-нибудь план. Иошито я попросил не участвовать в обсуждении. А если тому захочется поправить, то я эту возможность ему дам, но после того, как план будет составлен. Быстро зыркнув на Сая и Иошито вскинул голову: — А если план будет плох и опасен? — Для этого я и прошу подождать меня. Поучаствуешь в разборе, не как часть команды генинов, а как старший и более опытный ниндзя. Не вытравил ещё Шимура все эмоции, потому что Иошито аж приосанился и подбородок выше поднял. Не говорить же ему, что мне самому хочется выслушать правки Иошито, который получил обучение у Синьки и его особых корневичков. И посмотреть, как натасканные на двуногую добычу корешки справятся с волками. Взлетел с трудом, зацепив в прыжке крыльями ветку. Полетел я по прямой, используя ниточки вьющегося дыма как ориентир. Они были едва заметны на фоне высоких белоснежных крон и снежной завесы. Я бы и сам их не заметил, если бы стоял на месте, но благодаря полёту хлопья становились словно прозрачная сетка, мешая, но не лишая обзора. Этот эффект можно сравнить с тем, как из автомобиля за лесополосой становится легко разглядеть поля. Взгляд успевает вырвать кусочки, видимые сквозь листву, а мозг составить цельную картинку. Так и тут, абстрагируясь от снежинок я мог видеть чернеющие домики, притулившиеся к широкой реке, скованной льдом и снегом, зияющую дыру открытого карьера на Юго-западе от деревни и торчащий на самой вершине, то ли большого холма, то ли горы, маленький храм. Море заснеженных крон выглядело неровным, будто бы дело не только в мельчающих дальше от Конохи деревьях, но и в рельефе этих мест. Сверху деревенька выглядела как буква «Г» в которой горизонтальная улица с одной лишь гостиницей упиралась в вертикаль улицы со всеми остальными зданиями Широкавы. Аппендикс от широкого Восточного тракта. При ближайшем рассмотрении поселение выглядело чистенько, местами даже эстетично-аскетично, но за этим минимализмом, очевидно, скрывалась бедность. Типичные домики из поджаренной до черноты доски, чтоб не тратиться на обработку материалов, меловая штукатурка для контраста и белые размашистые надписи прямо по стенкам, чтоб отдельно таблички не делать. Плюс узкие боковые, буквально в два-три дома, улочки мощёные светлыми потрескавшимися плитами. Те окна, что не закрывали ребристые деревянные щиты, радовали глаз слюдяными стёклышками. Может, конечно, это дань традициям, но вряд ли. Честно говоря, я даже немного удивлён такой нищете в Стране Огня, да и еще так близко к Конохе. Нет, это понятно, что мы, шиноби, в целом живём куда богаче обычных горожан, не говоря уже о крестьянах, но это прям дно какое-то. Деревушка, судя по карьеру, шахтёрская, и раз ещё не вымерла (мигрировав в Коноху), то что-то полезное добывает. В подзорную трубу я смог рассмотреть парочку свежих сарайчиков из не успевшей посереть древесины. Сделав круг, начал снижаться, чтобы приземлиться на улицу, как на взлётно-посадочную полосу. Широкой была тут только центральная улица по бокам от канала с белой, как молоко, водой (возможно это две улицы соединённые тремя мостиками). А не замерзшей и припорошенной снегом, как мне показалось. От реки слабенько несло запахом тухлых яиц и другими пахучими примесями термальных источников, вот только тепла от белого ручейка не ощущалось совсем. Местами, где вода застаивалась близ склона, она становилась почти бирюзовой на фоне белого осадка. Деревья у воды не росли, как не росли там и какие-либо кусты, так что всю Широкаву можно было увидеть целиком, от вторых тори, которые стояли в конце улицы с таверной-гостиницей, и до крупного домика старосты (ориентиры были вписаны в свиток с условиями заказа). Видимо гостиницу вынесли так далеко, чтоб чужакам было лениво идти в саму деревню и те развлекались исключительно в выделенном для них месте. Заказчиком оказался седой как лунь старец с такими длинными бровями, что под ними, как под шторками, глаз было почти не видно. А если не присматриваться, то казалось, будто борода у дедушки начинается сразу ото лба. Да и в целом вид у старосты был скорбный, даже кимоно какого-то синего непонятного пыльного оттенка, как у грязной воды в стакане для красок. Уставший, но всё ещё крепкий дед предложил мне чай, пока его внук с затаённой надеждой в глазах пристально на меня пялился, не решаясь сдвинуться с места от подвешенного на цепи чайника. Встал он лишь чтобы разлить кипяток в чашки, и снова ретировался к огню. Очевидно, своим визитом я согнал внука старосты из-под одеяла котацу, под которым тот спал, в обнимку с кошечкой-богаткой. И хотя в доме старосты была внешняя проводка и висели цепочки выключателей с квадратных ламп, котацу явно припахивало углями. Обогреватель был не электрический. Мельком оглядев интерьер, коснувшись губами чашки чая, подметил, что часть мебели не дешёвая, но очевидно старая. Будто в этих местах когда-то был достаток, а потом пришла бедность. Например, декоративный свиток с изречением о счастье в своей формулировке использовал выражение вроде «не в деньгах счастье» и «не будь жадным». Сейчас бы подошло что-то более жизнеутверждающее и с намёком на амбиции. Да и одеяло под лакированной чёрной столешницей котацу выглядело недешевым: по красному атласу умелой рукой кто-то вышил летящих журавлей и золотистыми нитками очень схематичный узор. Вроде бы Анко называла такой рисунок — листья конопли. Здесь не было печи, только квадратная яма, облицованная деревом, в которой горел костерок. В общем типичный средневеково-японский быт. И дикость, с учётом того, что в Конохе, даже самые ярые традиционалисты отказались от приготовления еды на костре вне походов в пользу газовых и электрических печей. Кошечка оказалась не из пугливых, а потому, обнюхав мою ногу, влезла на колени, подставляя шею под почесушки. Настроившись слушать жалобы на волков, неожиданно для себя, я услышал рассказ о нечисти. — Как-как? Сидайдака? — переспросил я старика, пока кошка пыталась отгрызть мне палец от переизбытка чувств. Перечесал. — Да, всё так, — покивал старик, беспокойно прислушиваясь к чему-то, — шиноби-сан. — Но в запросе написано, что у вас волки лютуют, — я было хотел потыкать старика в бумаги, как щенка в лужу… Мол, сам, болезный не помнишь, что понаписал. Но тут я вовремя вспомнил, что оставил их команде, взяв с собой только бланк для уточнений, которые могли появиться позже, чем задание попало к нам в руки. Староста аж рукой замахал, как двумя, отрицательно замотав головой: — Нет, всё не так! Я описал всю ситуацию чиновнику, который помогал мне заполнять бумаги и деньги передал ему. Тут старик отодвинул рукав. Он показал правую руку, явно начавшую сохнуть от неподвижности. Пока что изменения были обратимы, но выглядело, конечно, это ужасно. — После травмы плеча, в шахте, я не могу ею двигать, — пояснил он причину того, что не сам записывал текст квеста. — Так значит, вы не видели, что написал чиновник? — К своему стыду, — пожевал губами староста, — нет. Посчитал не вежливым проверять работу занятого человека. На квиток-чек, который мне показал староста, я взглянул мельком и отдал его обратно. У меня сложилось стойкое впечатление, что сейчас мне расскажут что-то совсем не про волков. И предчувствие меня не обмануло. Да, про волков старик сказал, но сомневаясь, а вот уверенно он поведал о… монстрах! О каких-то волкоподобных йокаях, говоря шёпотом. — А почему вы обратились к шиноби? Аякаси и йокаи — это разве не работа оммёзди*? У вас, вон, даже храм свой собственный имеется. Старик совсем поник и кивнул на узкую длинную бумажку с нечитаемыми иероглифами, наклеенную над входом в дом, будто кто-то от скуки решил кистью для туши покалякать всякие загогулины. Таких амулетов я насчитал около десяти над каждым окном и дверью. Даже на потолочных перекрытиях были такие же. И восхитился тому, как жрецы шикарно устроились. Эти бумажные талисманы, или офуда (яп. 御札, 神札) можно было купить во всех храмах, кроме Храма Огня. В зависимости от качества бумаги и функционала эти обереги продавали чуть ли не по себестоимости бумаги, а некоторые стоили, как крыло от самолёта, потому что «защищали» круче. В Конохе такие обереги тоже любили, иногда ими и слабенькими барьерными печатями стены обклеивали так густо, словно столбы рекламой. — Мы купили кучу оберегов, а сидайдаки не пропали! Мы находили следы огромных копыт и лап! Некоторые даже встречали аякаси лично! Бог горы, верно, нас оставил после того, как Сенджу разрушил Старший храм… — тут старик прикусил язык и резко перевёл разговор на ещё один рассказ очевидца. А я сделал вид, что не заметил оговорки и врубил Очарование Моря, транслируя доверие и спокойствие. Рассказы очевидцев мне не помогли. Так что озадаченный новыми данными я покинул дом старосты и полетел обратно. — Я сюда пришёл волков гонять, а не играть в оммёдзи, бегая с ритуальными метёлками и прочей атрибутикой! — чертыхнулся я, отвиснув.— А, впрочем, разберемся, что тут ещё за демоны бегают… К россказням о то ли прямоходящих волках-собаках, то ли кабанах-людях (в общем, о чём-то человекоподобном, вонючем и волосатом), я отнёсся скептически. То, как описал этих своих сидайдак старик, уж очень напоминало способности Акимичи. Со слов старосты, сидайдака увеличивается в размере если смотреть на него снизу вверх и уменьшаются до полного исчезновения, если делать наоборот. Что-то меня коробило в этой легенде о местных йокаях, не позволяя просто послать суеверного старосту куда подальше с его фантазиями, но я пока не понял, что именно. Хотелось верить, что деревенские просто удачно встречались с огромными зверушками из Леса Смерти, пока без жертв, отделавшись лишь испачканным бельём. Могли ведь сюда мигрировать, осваивая новые ареалы обитания, кабанчики и волчатки из Леса Смерти близ сорок четвёртого полигона? Я думаю, что могли. А что не съели никого — так пугливые просто, ещё не поняли, что местные люди им на один укус. И гражданские к таким огромным зверюгам просто не привыкли, вот и показалось со страху, что это что-то вроде йети. Как я помнил из прошлой жизни, пока зверьё с людьми не встречалось, его легко испугать и отогнать. По принципу «незнакомое» равно «страшное» работает охота с флажками — зверь пугается флажков и не решается их перепрыгнуть. На волков, которые эту фишку просекли, такой трюк уже не действует, а потому истребить стаю стоило в кратчайшие сроки, пока они не осознали, что людское жильё и сами люди не опасны… Оставленные в придорожной гостинице перекусить ребятишки накрылись малым барьером, так что подслушать их планы и то, как они себя ведут без присмотра, мне не удалось. Ну я на их беспечность особо и не рассчитывал, но не мог себе отказать и перепроверить. Мир детей, пусть даже эти дети — шиноби, от мира взрослых отделён стеной того, что можно, а что нельзя говорить. И дело тут не в том, что с незнакомыми дядями и тётями лучше не обсуждать, где в вашей квартире деньги лежат, тут другое. Грубо говоря, у детей есть табу на обсуждение при взрослых всего, за что могут наругать. Даже Наруто, я в этом уверен, рассказывал мне далеко не всё. А что рассказывал, сильно редактировал, чтоб можно было мне рассказать. Да, сужу по себе и хорошо помню. Отправив клона посветить лицом и выслушать план, выяснил, что никакого плана ещё нет. Команда решила дождаться меня и приступить к обсуждению только имея на руках все детали. А я, пока сам не понимая, что говорить, решил облететь округу и присмотреться. Пока лазил вокруг гостиницы, в поисках места для взлёта (чтоб ветками себе лицо не поцарапать), приметил площадь с заколоченными на зиму прилавками, местный рынок. Начав от вершины горы, я начал постепенно увеличивать радиус, помогая себе стихией ветра не снижаться при планировании. Что я искал? Не знаю, но всё равно внимательно осматривал заснеженный лес под собой. К тому моменту, как я зашёл на предпоследний круг, снегопад прекратился и небо даже слегка прояснилось. С недовольством заметил лёгкий-лёгкий намёк на рыжеватые оттенки заката, пока ещё не отдающие в розовый тон: — Скоро стемнеет, — злился я, — а я как в той сказке — ищу то, сам не знаю что! Делая последний круг, предположил, что из-за белой воды в этих местах сложно выращивать еду. Небольшие поля всё же тут были, далеко от реки, около колодцев. На очередном витке, на склоне горы, я заметил утоптанную дорожку, по которой недавно кто-то прошёл, грузно утопая в снегу и подметая по бокам от тропки сугробы. Спланировав пониже, прикрывая пузо иллюзиями, я присмотрелся к следам: мне они показались странными. Да, я рассмотрел их в полёте, но всё равно отметил слишком мягкие следы «волчьих» лап, и такие же отпечатки кабаньих копыт. Будто звери слишком лёгкие для таких следов и семенят так, словно у них очень короткие лапки. Пока набирал высоту для нового круга, заметил сверху странную процессию, которая пёрла по этой тропке из лесу с юго-востока, по совсем диким местам, и пыталась примитивной метёлкой и лопатой следы за собой загребать-заметать. Я начал притормаживать, чтоб приземлиться за нагромождением камней напротив входа в пещеру. Этот парад косматых шкур, косящий под Хякки яко (Ночной парад сотни демонов) полез в пещеру-шахту у затопленного карьера. Не став дожидаться, когда весь караван зайдёт в нору, я отправил к ним двух клонов в виде белок, а сам принялся ждать. Прильнув к биноклю, я проследил, чтобы белки незамеченными проскочили с людьми внутрь. Сидайдаками оказались замотанные в шкуры с ног до головы люди. И судя по огромному горбу, под шкурами они несли что-то объёмное, но достаточно лёгкое, чтобы оставлять такие нечёткие следы. Вместо обуви косматые носили странные ботинки из копыт и волчьих лап. Носильщики в кабаньих шкурах пытались переговариваться и шутить, но их затыкали мужики в серых шкурах, грозя каким-то Геноске-самой, который всех говорунов пустит на ремешки. Шкурки, кстати, были примечательные, пятнистые, как у совсем молодых кабанчиков из Леса Смерти. Очень здравая идея, если учесть, что мутировавшие кабанчики размножаются очень активно, мамка и папка такого подсвинка в холке могут достигать двух метров, а он сам размеров обычного здорового секача. Такие шкурки ценились на удивление мало, так что я как-то купил разом три, можно сказать, на сдачу и выложил ими пол от кровати до письменного стола. Наверное, дело в окрасе в полосочку-пятнышко, будто кто-то отбеливателем испоганил медвежью шкуру. Такое открытие было словно шутка, если учесть табличку на входе в пещеру, где было написано о том, что в этих местах нет юрей или йокаев. Мол, не шугайтесь, здесь просто кончился мел, и мы ушли добывать его в другое место. Вообще подобные таблички были тоже не редкостью и в Конохе. Их вывешивали вполне себе официально наравне с предупреждениями от администрации. Но для меня подобное было всё ещё дико и вызывало неудержимый приступ хихиканья. Ну а как иначе, если бы рядышком с паспортом объекта, который вывешивают на заборе строек, с тем же оформлением и тем же шрифтом, кто-то бы дописал, что на этой стройке нет призраков и барабашек. Проторчал я в засаде около часа, а затем получил сигнал, что один из клонов-белок самоуничтожился. Просматривая воспоминания дубля, я будто ощутил запах сырого мела, плесени и свечей вместе с душной вонью звериных шкур и едкого пота, смешанного с какими-то душистыми травами. Ручной фонарь с тремя закрытыми стенками и свечой заменял свет в узком сыром лазе, выхватывая из темноты спину впереди идущего. В какой-то момент даже показалось, что стены просто сомкнутся, но вскоре процессия втянулась под идеально ровный сухой купол — явно из спрессованной дотоном породы. А вот это плохо. Придётся иметь дело с шиноби. А значит там, в пещерах я с ним биться не буду. Пусть выходит на честный бой в чисто поле, где я смогу безбоязненно и безнаказанно воткнуть ему танто в спину. Тюки сбросили под стенку и белкам пришлось, лавируя в тенях ног, подбираться ближе к костру. Высота потолка и сквозняки позволяли этим мутным людям не угореть. Послушав немного разговоры, клон-белка взял под контроль одного из кашеваров, пока второй дубль пытался подслушать разговоры в другой стороне зала. Замороченный страхом мозг «йокая» выдал крайне любопытную реплику: — А если нас заметят шиноби Конохи? — Их новая глава та ещё дура и руководить не умеет. Сейчас никто на нас внимания не обратит, если не выёбываться сильно. Они отбили наезд, но сейчас им не до мелочи вроде нас. У меня пара знакомых есть. Они обещали навести мостики к местным дельцам. — Так нас там не ждут?! — чуть не пачкая штаны возопил повар. — У нас ценный товар. Нас примут, как родных! Я мысленно согласился с ними. Так и будет. Морино Ибики примет вас как родных! Естественно, белка-клон полез выяснять что там за ценные товары такие, а оказалось, что это лекарственные травы не самого высокого качества. В том числе и психотропная дрянь для курева из волшебных моти. Волшебными моти называлось тут растение, напоминающее орхидею своим поведением, но отличающееся мясистыми цветами, похожими на плоды медового цвета с прилепленным цветочком-звёздочкой. Точно настоящие моти* из рисовой муки, которые какой-то шутник прицепил на лианы. Выглядело это ну очень аппетитно, пахло фруктами и источало сладкий нектар, но только от этого нектара уже можно было слегка потеряться в пространстве, а при поедании плодов и вовсе отправиться в страну розовых слоников гонять летающих крокодилов сачком; а на самом деле пускать слюни, счастливо улыбаясь. Уже кто-то другой, не замороченный мною, тоже засомневался: — Какого демона, Геноске-кун?! Мы натащили сюда кучу барахла, которое у нас могут не купить?! — Заткнись, Хидёси! Мы должны показать всю серьёзность наших намерений. Мы же, — усмехнулся главарь, — собираемся потеснить клан дохлой обезьяны волшебным табаком. Ну тут всё очевидно, почему табачок волшебный. — Ясно-понятно, контрабандисты и ещё наркоторговцы, — подумал я, в процессе просмотра «файла» воспоминаний первой белки, — Причём решившие подсидеть клан Сарутоби. Перефразируя известный старый анекдот про «бей жидов, спасай Россию»: цель добрая, да дело дюже поганое. Если бы они как-то иначе собирались подгадить обезьянам, то я бы им сам помог, а так — увы. Вторая белка продолжала «запись», на всякий случай. Плевать на Сарутоби, но вот травить простых людей! Это натуральное вредительство! Я бы самих обезьян привлёк за их табачище к ответственности. Хотя бы за него… Мечты, мечты… Естественно, перепуганный кашевар всё это время не унимался и, продолжая истерить, вот так сюрприз, упомянул Тьму Шиноби. На него так выразительно шикнули, мол, беду не накликай, что я даже барьер-зонтик создал, чтоб расхохотаться в голос. — Ничейные земли? Искать не будут? Да что тут за край непуганых идиотов?! — продолжил я фоном слушать «кино», улетая прочь. Ну тут главарь, этот самый Геноске, соврал, формально эти земли относятся к Конохе, но управляет ими даймё, по договорённости с каге. Да-да, владения хокаге не заканчиваются за забором Деревни, но вот заниматься проблемами деревушек с гражданскими (мурьёку) шиноби совсем не интересно. Был ли у этих мест реальный владелец — феодал, неизвестно, но сейчас тут самая высокопоставленная фигура — староста, который отвечает перед чинушами от даймё и от Конохи. В памяти сделал зарубку разузнать больше о том, кто что крышует близ Деревни и что с этим можно поиметь или хотя бы что придумать, чтобы немного подзаработать. Краем уха я уже слышал, что в качестве оплаты за управление даймё собирает тут процентов семьдесят от налоговых сборов, а Конохе перепадает тридцать, как владельцам земель. А так мало потому, что минимум участия в жизни этих приграничных с землями даймё деревнях. Принял я воспоминание первой белки целиком, уже успев подсесть к столику в гостинице к малым, заказав ещё чайничек зелёного чая. У старосты чай был отвратным, я почти его не пил. — Ирука, — пытался растормошить меня Наруто, — Ирука! Что ты узнал? Открыв было рот, я его захлопнул, задумавшись. У нас-то задание на волков, а не на контрабандистов…