"Я - кто?! Сенсей?": Боги, у которых лапки (Книга 3)

Оставшись одни в просторном, в сравнении с их прошлой каморкой в Корне, номере рёкана* (гостиницы при онсене) Сай и Иошито, не сговариваясь, принялись отгораживать комнату от остального мира, первым делом закрыв тяжёлые тёмные шторы и закрепив чакрой на зеленовато-бежевые стены специальные печати. Не то чтобы братья (во всём, кроме крови) верили в то, что именно сейчас их будут подслушивать, но рисковать не хотели, да и привычки, въевшиеся в саму сущность парней, давали о себе знать. Важные переговоры требуют максимальных мер безопасности. Прямоугольные бумажки с красновато-коричневыми иероглифами засветились и начали тихонько тлеть. Тлела не сама бумага, а будто бы чернила, опадая невесомой пылью, которая исчезала прямо в воздухе без следа. Выдать применение мог только уникальный запах, похожий на храмовые благовония, но с «привкусом» чего-то сладкого, как ванильный сахар. Будто кто-то решил сделать храм из магазина конфет, а затем передумал и оставил после себя лишь пустые листочки бумаги. Иошито достал эти печати из своего подсумка и потому был в них уверен. Печати, которые им оставил Умино Ирука, бывший смертник решил пока не трогать. И дело даже не в том, что новый командир Сая вызывал подозрения, скорее подозрение вызывали у Иошито все взрослые. И пока он был не готов довериться даже Тоши-сану, который отнёсся к нему, как к младшему брату. Всё шло подозрительно хорошо и… это пугало. Когда в ушах появился и пропал писк, Сай подпёр столиком штору, чтоб тяжёлая ткань точно не разошлась. А Иошито закрыл проём двери найденным в номере пледом, аккуратно подоткнув его в щели наличника, будто делая кинусайгу*. И лишь удостоверившись, что все возможные меры предосторожности приняты, братья, обессилев, плюхнулись на татами. Плетёные маты показались им мягче любого футона. — Это всё словно сон, Шин, — положив руку под голову, сказал Сай. Им был привычен такой мрак, но Иошито поморщился и включил напольный ночник с нарисованными на бумаге видами Конохи. — Ага. Не верится, — лёг Шин на живот, подставив под подбородок кулак, накрытый ладонью. — Меня теперь Иошито зовут. — А меня обозвали Саем, — отпуская тревогу, шутливо-обиженно представился Тен брату. Секунды на три им хватило выдержки, а потом они просто хохотали в голос утирая слёзы то ли смеха, то ли облегчения. — Мне сказали, что ты умер. Я не верил, но… — Сомневался, — закончил за Сая Иошито, — Как ты выживал? Теперь оба лежали лицом к лицу на животе, почти касаясь лбами, подложив под грудь футоны, свёрнутые до середины. Так технику барьера-зонтика, которой их научил Ирука, можно было ужать до размеров крупного бумажного фонарика для фестиваля Обон*. — После того, как тебя забрал Умино-сан… ммм… Когда ты не пришёл в библиотеку, я испугался и не смог этого скрыть. А когда мне сказали, что о тебе надо забыть и никогда больше не спрашивать… Лицо Сая застыло ничего не выражающей маской, а взгляд будто лишился живого блеска, устремившись в пустоту. Иошито на собственном опыте знал, что означает эта выученная, даже скорее вымученная, маска безразличия. Шумно вздохнув, Иошито, закусил губу, схватив Сая за руку, выводя того из транса. — Как видишь, я живой. Искреннее проявление эмоций было синонимом слова «проблема» в катакомбах Корня. За сорвавшийся смешок могли побить, а за истерику посадить в карцер и лишить еды. Воспоминания о сыром, поросшем мхом и плесенью, каменном мешке до сих пор вызывали ужас. Хорошо скрываемый, но рвущий душу ужас и дерущий горло зуд. — А потом Умино-сан пришёл и тайно рассказал, что у тебя всё хорошо. Это звучало, как изощрённое издевательство! Словно он решил надо мной пошутить… — Я понимаю… Говорят, что самые жестокие те, кто носит улыбки, как маски, — голос Иошито звучал растерянно и с нотками вины. Он сам не раз и не два произносил подобное в стремлении уберечь брата от беды. Шин попал в Корень позже, чем Сай, и не был "чистым листом". Это была одна из причин, почему его приговорили – считалось, что он слишком много помнит и слишком самостоятельный, а значит – никогда не будет достаточно верным. Всё, что могло зародить зерно сомнения, по умолчанию считалось преступлением. Нельзя было испытывать ничего, кроме преданности Данзо, Корню и Конохе, именно в таком порядке, и никак иначе, если хочешь жить. Впрочем, это всё казалось таким далёким и второстепенным для Иошито. Важнее выяснить — знал ли Умино, как выглядят его слова для Сая? Может, он просто не понимал, что Тен ему не поверит? Или всё понимал, но делал это нарочно, с какой-то одному ему ведомой целью? Иошито внезапно для себя понял, что хотел оправдать Умино-сенсея и прежде, чем выпалить рвущееся «Он бы так не поступил», задумался. Или знал… но посчитал, что так будет лучше для него? Слишком мало данных для однозначного ответа. — А что мы вообще знаем об Умино Ируке? Поначалу каждый говорил подряд всё, что приходит в голову. — Он назвал меня Саем раньше, чем мне дали это имя. Значит, он что-то знал, — сделал вывод Сай. Иошито пожал плечами, не зная, что добавить, пытаясь уловить какую-то зудящую, как надоедливый комар, мысль. — А может этим он хотел дать тебе понять, что он много знает и его словам можно доверять? — Стой, Т… Сай. Давай я тебя сменю. Теперь технику маленького барьера поддерживал уже Иошито, взяв из подсумка свиток в тубусе с чернильницей, какой был у самого Сая. В отличие от младшего брата, Шин не умел рисовать чернильных зверей. Впрочем, и рисовать вообще, но паре трюков с нарисованными ожившими кляксами научился. — Давай попробуем сначала, — расправил и положил Иошито свиток так, чтобы обоим было удобно в нём писать, передавая кисточку. Так получилось восстановить цепочку событий от момента первого знакомства с Умино, до настоящего времени. — Карубе-сенсей наш куратор, он был вправе наказать нас за неподчинение так, как считал нужным, но Ирука-сенсей не просто избил его на наших глазах. Он извалял его в мусоре, унизил вербально, смешал с грязью его на наших глазах, и сделал это демонстративно, — закончил подведение итогов Шин, как по учебнику. – И назвал нас своей командой, своими людьми, - добавил Сай. – Не только меня и бармена, но и тебя. Дождавшись еле заметного кивка-согласия, Сай продолжил. — Ирука-сенсей показал нам, как слаб Карубе-теме, и показал, что мы вдвоём в любой момент могли сделать с куратором то же самое, если бы не боялись наказания от Данзо-самы. — Значит, Карубе-сенсей больше не может быть нашим куратором, — сделал вывод Сай. После чего Художник записал эту мысль в свиток. — И кем бы ни была замена, он или она побоится идти против Умино, «доброго дурака, который всем хочет помочь», — с сарказмом повторил он характеристику, которую сам себе Ирука и присвоил в разговоре с Иошито. — Может быть он и правда добрый, — неуверенно проговорил Иошито, так что Сай вытаращил глаза, — он очень помог мне и тебе ничего плохого не сделал. Ирука-сенсей даже подготовил для тебя свиток за соревнование, заранее зная, что соперников у тебя не будет. Честно говоря, звучало это как-то не очень честно, словно подыгрывание и мелкое жульничество. Но, тем не менее, Шин был благодарен Умино за заботу о брате. Пока Сай с сомнением хмурился, Иошито говорил всё смелее, на ходу подмечая детали, которые не мог заметить, пока не выслушал братишку. — Он спас мне жизнь, постарался тебя предупредить, сегодня защитил нас от куратора, перевёл меня на Каменистое, убрав из программы, а его друг подарил мне призыв! — лихорадочно зачастил Иошито, находясь в шоке от самого себя, и своей откровенности, — Тоши-сан сказал, что они с Ирукой похожи… — Я… — Сай сглотнул, — вечно буду благодарен ему за твое спасение, и никогда не смогу в полной мере выплатить этот долг. И хотя слово Шина было для Сая весомее собственного, он всё же высказал осторожное сомнение: — Мы очень обязаны Ируке-сенсею, но он не всегда и не со всеми добрый. — Знаю, — кивнул Шин, — Я слышал о нём всякое. На Каменистом. Он друг нашего командира, и к нему хорошо относятся в Корне, но я слышал, как старшие говорили, что, по слухам, Ирука-сенсей кровь льёт, как воду, и что он настоящий Умино, как те, в прошлом… Но даже если всё это чистая правда без преувеличений, то что это меняет? Мы от него видели только хорошее. — А какие они были в прошлом? — спросил Сай, — Умино. — Жестокими грабителями, беспощадными налетчиками, жадными беспринципными пиратами. — А разве пираты бывают без кораблей? — Благодаря Ируке-сенсею у клана Умино теперь есть корабли… Наступило недолгое молчание. Иошито окончательно решил для себя, как будет относиться к Умино Ируке. — У нас могут быть проблемы с Карубе-сенсеем, — заметил Сай. — Он этого так не оставит. — Но должен. Ирука-сенсей — ученик Данзо-самы. Потому по статусу выше, чем Карубе-сенсей. И снова, с точки зрения мальчишек получалось как-то слишком хорошо. — Значит, Ирука-сенсей тоже был в программе? Иошито насупился, начав накручивать на палец серо-стальную, прядь. — И если Данзо-сама так его выделяет и позволяет многое… Братья переглянулись и благоговейно прошептали: — Удачный выпускник. Удачный выпускник — это был такой мифический идеальный результат, к которому стремились их преподаватели. Некий недостижимый идеал, которым мечтал стать каждый несчастный сиротка, попавший в катакомбы после приюта. Для детей новой (безымянной для подопытных) программы не было особым секретом то, что их обучали по особой системе. А по обмолвкам учителей на общих занятиях с ровесниками стало понятно, что были и другие. В том числе — другие Шин и Тен, другая программа, которая закончилась провалом. Какое было кодовое название прежней программы — они не знали, но зато сумели выяснить своё: Бурукой (ブルーコイ — синий карп). Узнали Шин и Тен это при помощи крошечных чернильных мушек, которых Тен, когда изучил модификации чернильных зверей, запускал всюду, куда только мог дотянуться. — Но тогда получается, что Умино-сан из какой-то другой программы? — Саю было привычнее уступить инициативу брату и во всём с ним советоваться. — Не совсем, — задумчиво сдул прядь пепельно-серых волос Иошито, — ты же помнишь, что предыдущих, и нас, называли разом «карпы» или «рыбы», и «косяки»… Сай фыркнул, сложив руки под головой и надувшись лёг на них: — Если это отсылка к воздушным носкам с фестиваля мальчиков*, до нас были или чёрные карпы или чёрные и красные. — Это не носки, а флаги-трубы, — привычно поправил Сая брат. Из пыльных книжек в библиотеке Корня братья вычитали всё, что можно о карпах. В том числе и о празднике мальчиков, где фигурировали флаги в форме этих рыб. Чёрный карп символизировал отца, красный карп-флажок — первого сына, а флажки-рыбки других цветов остальных сыновей помладше. — Да, если связывать с праздником… Издёвка. Но в любом случае… Умино Ирука — итоговый результат, к которому Данзо-сама стремился. — Правда так думаешь? — всё так же недовольно буркнул Сай. Рядом с братом выражать эмоции становилось легче, спадали вбитые запреты. И безопасное место тоже помогало Саю вести себя свободнее. — Он сильный, но специальным джонином стал только недавно. По крайней мере, официально. Значит, скрывает силу. Он скрывает эмоции — Ки он выпустил тогда, когда было нужно для подавления противника. — А как же амнезия? — Наверное, это просто способ показаться безобидным. Слабых не опасаются. — Но он сильный! Карубе-сенсей среди наставников самый сильный был из тех, кто преподавал нам практику. — Куратор был пьян и не готов к атаке со спины, — неуверенно возразил Сай. Он сам понимал, что состояние легкого подпития или невнимательность были не столь важны в случае с джонином и не могли служить оправданием столь легкой победы. Умино не просто атаковал внезапно и со спины – он был быстр, силён и умел. Карубе-теме проиграл бы в любом случае. Впрочем, и Шин тоже все это понимал, но не счел нужным комментировать. Сай это понял без слов, одним взглядом. — А ещё Умино-сан не боялся мести или вызова на дуэль со стороны Карубе-сенсея. Очевидно, он не считает нашего куратора, полного джонина, ровней себе, — подытожил Иошито. — А ещё при нашей первой встрече Ирука-сенсей назвал мне кодовое слово, которое знает только Данзо-сама, — сказал Сай. Иошито решил не упоминать, что сам выболтал код на эмоциях. Во всяком случае, Ируке за такое самоуправство ничего не сделали и уже одно это говорило о многом. — Он точно личный ученик… — Тогда он обо всём докладывает, — посмурнел Сай. — Не знаю. Мне почему-то кажется, что это не так. Но пока действуй так, будто Ирука-сенсей обо всём докладывает Данзо. Так безопасней, — посоветовал Шин. — Пока? — Пока ты так или иначе не узнаешь ответ. Сай кивнул, понимая намёк. Или слив дезы, когда под видом серьезного нарушения оказывается нечто маленькое, за что нет смысла сильно наказывать, или ещё какой-то вариант проверки. А можно просто прояснить мотивы Ируки-сенсея, и что он считает значительным нарушением, достойным упоминания, а что нет. Иошито же не любил неопределённостей и пока сам не мог решить, почему ему так хочется верить Ируке, поэтому решил оставить скользкую тему на потом. Тем более что у него тоже появилась идея, как это выяснить. Тут Сай вытаращился на брата, а тот потупился и спешно перевёл тему. — Команда у тебя тоже необычная. Сай покивал и тоже отметил, что на то, как Ирука валял их куратора по земле Якумо и Наруто смотрели с лёгким интересом, но без удивления. Будто это их в Корне обучали, а не его с Иошито. Хотя в других моментах они выглядели совершенно обычно. Или как будто они уже видели, как их сенсей, глумясь, выбивал дерьмо из джонинов Конохи. — А может, он и вправду так делал? — предположил Шин. — Мне кажется, ты мог бы многое узнать о своём сенсее от команды. — Ты думаешь… Шин понял брата с полуслова. — Это безопасно, чисто, на этом нельзя попасться и в этом нет ничего предосудительного. — Для этого мне надо завоевать их доверие, — сделал очевидный вывод Сай. — Это будет тяжело? — деловито спросил Шин. — Не думаю… Они сами предлагали дружить… Наруто-кун и Якумо-чан довольно открыты, хотя и не говорят обо всём. — Люди сверху тоже шиноби, — пожурил брата Иошито, — и они тоже должны быть скрытными. Так что твой лучший шанс узнать о нашем будущем — стать для них идеальным сокомандником. Тем, кому они будут доверять, — сделал вывод Шин. Сай согласно кивнул, убрав от глаз чёрные пряди. — А ещё мне нужно стать лучшим учеником Умино-сенсея, потому что так он расскажет мне больше. И потому учиться нужно у лучших, особенно если он действительно тот самый удачный выпускник… Расскажи, а чем ты там занимаешься? — Ну, — Шин виновато улыбнулся, — у меня есть талант к фуиндзютсу… — А говорил, что пишешь некрасиво! — довольно заулыбался Сай, вспомнив, как безуспешно пытался научить брата рисовать. Но тот отказывался, говоря, что ему больше нравится рассматривать рисунки, чем рисовать. — Это не так сложно, как нам говорили…