***
Четыре часа назад.
Юнги привык выезжать в близлежащие к Сеулу города на задания. Для подразделения SOU, в котором он работал, это было в порядке вещей. Но этот выезд с самого начала казался ему странным. И хоть он не мог похвастаться великолепной интуицией, все его инстинкты буквально кричали о том, что что-то не так и ничем хорошим это явно не закончится. У них не было чёткого задания, плана, им даже толком не сообщили, куда они летят и кого необходимо обезвредить. Единственная инструкция звучала в духе: «Разведать обстановку и при выявлении любой опасности с ней разобраться». Их команда была лучшей в подразделении, и на своей памяти он ещё не получал более размытого и нелепого приказа. Оттого всем своим нутром чуял беду. И не ошибся. Когда их высадили на окраине Пусана, возле огромного ангара, принадлежавшего одной из крупнейших вирусологических компаний страны, отдав приказ разведать обстановку, Юнги понял, что просто так они отсюда не уйдут. И дело было даже не в том, что поле вокруг ангара было усеяно трупами животных, а в том, что SOU не расследовал дела, связанные с убийствами скота. Буквально убийствами — не заметить пробитые головы на бегло осмотренных телах было сложно. А значит здесь произошло что-то на столько из ряда вон выходящее, что сюда побоялись пускать кого-либо, кроме их команды.***
Юнги никогда в своей жизни не убегал. Ни от проблем, ни от очевидной опасности — ни от чего по сути. Никогда. Но сейчас был не тот случай. Из команды остался в живых только он. Их было всего пятеро против пяти десятков живых мертвецов. Двоих укусили сразу, не успели они открыть ворота ангара. Эти… твари были хоть и не быстрыми, но до безобразия безжалостными и падали только от прямого в голову. Времени на то, чтобы выяснить это, к сожалению, было потрачено непозволительно много. Они долго отстреливались, пытаясь увернуться от толпы окруживших их мертвецов и сами не заметили, как разошлись по полю — следить ещё и друг за другом времени не было. Ситуация казалась не такой уж и паршивой, пока Юнги не заметил, как Джевон, которого чуть ранее укусили, смачно зарядив пулей прямо между глаз одной из тварей, вдруг замер. Потом он странно дёрнулся, ещё раз и ещё. Пока, наконец, не упал на землю. Юнги отвлёкся лишь на секунду, чтобы увернуться от тянувшихся к нему кровавых рук, а когда вновь посмотрел на Джевона, тот уже стоял на ногах. Не просто стоял, он шёл к Юнги с какими-то затуманенными глазами, дёргаясь и протягивая к нему руки. Юнги нахмурился, ещё не понимая, что происходит, пока его команда наконец не расправилась с оставшимися живыми мертвецами. Юнги хотелось облегчённо выдохнуть, но Джевон вёл себя слишком странно. И только он собирался спросить у него, что происходит, как к нему со всех ног побежал его родной брат. И уже спустя секунду Юнги, как в замедленной съёмке, наблюдал за тем, как Джевон медленно разворачивается к Джисону, чтобы в ту же секунду с утробным хрипом броситься на него, разрывая зубами шею. Всё, что он смог сделать в тот момент, это попятиться назад, неверяще крутя головой, пока их командир не вышел вперёд, чтобы с оглушительным звуком выпустить в Джевона пулю. А затем ещё одну в хрипящего, бьющегося в конвульсиях Джисона. Юнги не мог поверить своим глазам. Ему казалось, что он находится в чёртовом кошмаре. Он во все глаза смотрел на то, как командир без раздумий развернулся и пошёл к другому парню из их команды. К одному из тех, кого укусили в самом начале — понял Юнги, чувствуя как на глаза наворачиваются предательские слёзы. Как в тумане он смотрел на то, как командир приблизился к Соху. Тот сидел на земле, зажмурившись, и так же странно дёргался, как и Джевон пару минут назад. Отвернувшись, чувствуя как его начинает тошнить, Юнги лишь коротко вздрогнул, услышав звук выстрела. «Это сон», — крутилось в голове. — «Сон…» — Юнги. С трудом сглотнув подступающую тошноту, Юнги открыл глаза и посмотрел на подошедшего командира. — Вы знали? — прошептал Юнги, не в силах поверить, что их намеренно отправили на верную смерть. Но командир Кан отрицательно мотнул головой, и Юнги продолжил: — Что здесь произошло? Почему все эти люди… и Джисон… Джевон… Соху… — Послушай меня, Юнги. Я не знаю, что здесь происходит, но ясно одно. Чтобы это ни было, оно может быть везде. Если… если это вырвалось отсюда, если это были какие-то эксперименты компании… — Юнги судорожно вздохнул, округляя глаза. — Я должен был бы сказать, что ты должен ехать в штаб и сообщить обо всём командованию. Но что-то мне подсказывает, что наверху уже знают. Поэтому, Юнги… — командир Кан вдруг скривился и дёрнулся. По спине Юнги пробежал холодок, и он сделал шаг назад, нащупывая на поясе пистолет. Командир лишь вымученно улыбнулся и продолжил: — кажется и моё время на исходе. Юнги, ты должен бежать. Ты остался один, и ты должен уходить. Найди свою семью, защити их. Я не знаю, что это и как быстро с этим смогут справиться, но ты должен выжить. Иди… — командир с силой толкнул его в грудь, доставая свой пистолет. — Беги же! — Выкрикнул он, наставляя на него дуло. Юнги сделал шаг назад, чувствуя себя главным героем самого настоящего кошмарного сна. — Вас?.. — командир лишь коротко кивнул и снял пистолет с предохранителя. Юнги сделал ещё один шаг назад и, не веря сам себе, развернулся, сразу же срываясь на бег. Но не успел он преодолеть и ста метров, как за спиной раздался выстрел. Юнги, повинуясь выработанным инстинктам и помня направленный на него пистолет, пригнулся. Но его не задело, пуля не пролетела мимо, и выстрелов следом тоже больше не раздалось. Он выпрямился, медленно оборачиваясь назад, только чтобы увидеть усеянное трупами поле. Поле, на котором навсегда осталась лежать вся его команда. Юнги сжал зубы и кулаки, после чего снова ринулся вперёд. Он не знал, что происходит. Не знал, что делать дальше. Но одно он знал точно — ему нужно было обратно. В Сеул. К тем, кто заменил ему семью. К тем единственным, кто был важен в его жизни. Он бежал от ангара в сторону жилых домов, надеясь, что в самом городе ситуация окажется лучше, что вирус не добрался до гражданских, и он сможет уехать домой. Но в городе хоть и действительно было лучше — по дорогам не бродили монстры, бывшие не так давно обычными людьми — однако всё было далеко не тихо и спокойно. Люди, встречавшиеся ему на пути, загружали машины, а в супермаркете стояли огромные очереди. Паника, ещё не полностью завладевшая местными жителями, по всей видимости медленно, но верно набирала обороты. Казалось, никто не знал точно, что происходит, но будто бы каждый в этом городе чувствовал — надвигается страшное. Юнги не видел другого выхода. Ему нужна была машина. Управлять вертолётом, оставшимся на поле, он, к сожалению, не мог. Поэтому, чтобы наконец выдвинуться в сторону дома, ему пришлось взломать первый попавшийся на глаза пикап. Как только Юнги выехал на автостраду, он тут же достал телефон. Нужно было обзвонить всех друзей. Необходимо было предупредить об опасности, а лучше всего сразу собрать всех в одном месте. Так будет безопаснее. Первым он набрал Чимина. Тот работал в больнице, и за него Юнги боялся больше всего. Именно там сейчас было наиболее опасно. Чимин, как назло, не отвечал. Лишь металлический голос на том конце провода сообщил Юнги о том, что абонент временно не доступен. Он крепче сжал руль, пытаясь успокоиться. Это ничего не значило. В конце концов, Чимин был врачом и не всегда мог ответить на звонок, иногда вообще забывая о существовании телефона на весь рабочий день. Поэтому необходимо было успокоиться и обзвонить остальных. Но то ли со связью были проблемы, то ли… он не хотел думать о худшем, но трубку не брал никто, и страх холодными пальцами пробирался Юнги под форму. За окном мелькали деревья, а перед глазами Юнги — воспоминания. В детском доме из их семёрки он очутился первым. По факту все ранние воспоминания Юнги были связаны только с ним. Он не знал своих родителей, не имел никаких даже дальних родственников, приезжающих хотя бы раз в год для успокоения собственной совести. До девяти лет он считал, что будет один всю жизнь. В детском доме не было места любви и заботе, там каждый был сам за себя, каждый был одинок. А потом к ним попали Тэхён и Чимин. Юнги не знал, как так вышло, но будучи не знакомыми раньше, только переступив порог детского дома, мальчишки стали словно попугаи неразлучники. Везде вместе, всегда рядом. Само существование этих детей будто излучало свет и дарило надежду на светлое будущее. До знакомства с этими ребятами, Юнги верил в фундаментальную истину жизни в детском доме — добиваться уважения силой. Даже когда тебе двенадцать, как бы страшно не было, в критической ситуации нужно было сжимать кулаки и бить со всей силы или смириться и дать избить себя. Они показали ему, что можно по-другому. Тэхён, в свои семь лет, будучи безумно ярким, активным и дружелюбным, буквально за несколько месяцев собрал возле себя добрую половину детей детского дома. С ним хотели дружить все — и самые старшие, и самые младшие. Он просто улыбался — и мир за стенами ненавистного дома становился ярче. Чимин же, наоборот, был очень тихим. Он не старался ни с кем подружиться в отличии от своего лучшего друга, никогда никуда не встревал и вообще будто бы и не отсвечивал вовсе. Да только Юнги видел, как тот сбегал после отбоя кормить припрятанным во время ужина хлебом котят, живущих за забором. Как успокаивал малышей, плачущих в подушку по ночам. И как улыбался: тепло и солнечно, хоть и редко. А потом к ним перевели Югёма. Юнги хорошо помнил, насколько тот был жесток, как дрался со всеми без разбора, бил и маленьких, и девчонок, воровал и часто сбегал. Он был старше Юнги на три года и выше него почти на две головы, поэтому Мин старался не связываться с ним лишний раз. Но когда он услышал, как Югём рассказывал кому-то о том, что замучил котят за забором, тех самых, которые были так дороги Чимину, Юнги не выдержал — нарвался на драку сам. Разбил в кровь костяшки, сломал нос и получил в награду чёрные синяки на рёбрах. Но это были такие мелочи по сравнению с тем, как он смог отделать Югёма. А потом, когда он сидел в подсобке, не имея никакого желания идти в медпункт и на ужин, к нему пришли Чимин и Тэхён. Чимин сжимал в руках неизвестно откуда взятую аптечку, а Тэхён кружку с варёным рисом. В тот вечер они долго сидели там втроём под бесконечные истории Тэхёна и тёплую улыбку Чимина. И тогда, впервые в жизни, Юнги вдруг подумал, что возможно даже он заслуживает быть на этой планете не бесконечно одиноким. С того самого дня он поклялся защищать этих ребят любой ценой, став для них хёном и другом, тем, кто старался заменить им семью, потому что и они стали для него именно ею. — Да? — голос своего единственного хëна вырвал его из воспоминаний, возвращая в жестокую беспощадную реальность. — Джин-хён! Наконец-то! Боже мой, как я рад, что наконец дозвонился до тебя. У тебя всё хорошо? Где ты? — Юнги-я, ты чего такой взволнованный? Что со мной может случиться, всё отлично. Я вот занёс Джуну обед, знаешь же, что он не поест, если его не накормить, — сокрушался Джин в трубку. Юнги попытался подавить судорожный всхлип от облегчения, буквально слыша улыбку хёна. Господи, как он был сейчас благодарен Намджуну за его неприспособленность к обыденным делам. Джин сам пришёл туда, где Юнги планировал собрать всех своих друзей, а значит двое из них уже точно были в относительной безопасности. — Хён, Джун рядом? — Да, вот как раз вернулся, ходил за какой-то книгой для читателя. Намджун-а, — чуть громче позвал Сокджин, по всей видимости передавая тому телефон, потому что следующие слова были еле слышны. — Это Юнги, хочет с тобой поговорить. — Да? Привет, Юнги-хён. — Джун, пожалуйста, выслушай меня внимательно и сделай то, что я сейчас скажу. Это очень важно. — Юнги перевёл дыхание, обгоняя на трассе очередной еле плетущийся автомобиль. — Закрой библиотеку. Не впускай никого, слышишь? Никого, Намджун-а. Кроме своих. Сам не выходи оттуда и не отпускай от себя Сокджина. Ни при каких обстоятельствах до моего приезда не выходите из библиотеки. Ты слышишь? — Хён, я не понимаю… — Я всё объясню, когда приеду. Я в паре часов от Сеула, постараюсь забрать всех, но Джин первый, до кого я смог дозвониться. Пожалуйста, попробуй прозвонить остальных, всем необходимо собраться у тебя, это жизненно важно. Если сможешь дозвониться, то для всех одна чёткая инструкция — не выходить на улицу, не подходить к людям, ждать меня. — Я ничего не понял, хëн, но, надеюсь, ты знаешь, что делаешь и обязательно мне всё объяснишь, — по голосу было слышно, как Джун хмурился. — Ты пугаешь. Я сделаю всё, как ты сказал, и обзвоню остальных. — Спасибо, — судорожно выдохнул Юнги. — Будьте осторожны. — Ты тоже, — с небольшой заминкой произнёс Намджун и отключился. Юнги же, не убирая телефон, набрал Тэхёна. Его телефон и телефон Хосока были единственными, которые хотя бы принимал звонки. Телефоны Чимина и Чонгука были выключены или находились вне зоны действия сети, и Юнги боялся даже думать, что это могло означать что-то плохое. Набрав Тэхёна, Юнги снова посмотрел на дорогу и в ту же секунду резко ударил по тормозам. Машину повело, а Юнги дёрнуло вперёд. Последнее, что он запомнил — это стоящий посреди дороги человек. — Эй, хён, проснись, — Юнги открыл глаза, натыкаясь на счастливое лицо Хосока, державшего в руках два мандарина. — Смотри, что мне привёз дедушка. Идём скорее, нужно отыскать младшеньких, съедим все вместе. Юнги улыбнулся. Он никогда не мог оставаться серьёзным, видя улыбающегося Хосока. Тот оказался в их компании совсем недавно, прошло всего полгода с момента, как его забрали у дедушки, решив, что одинокий старик не сможет обеспечить мальчику нормальное будущее. Юнги ничего не говорил, но считал, что даже самая бедная жизнь была лучше с семьёй, чем так, как жили они все. Хосок был ему настоящим братом, тем, кто поддерживал во всём и тем, кто всегда прикрывал его спину, даже трясясь от страха. Как у Чимина был Тэхён, так у него был Хосок, и с каждым днём Юнги всё больше верил в то, что их всех обязательно ждёт светлое и счастливое будущее. Ведь у них всех было самое главное — люди, ради которых хотелось жить. Поднявшись с лавки, на которой он, пригревшись под летним солнцем, уснул, Юнги вслед за Хосоком направился на поиски Тэхёна с Чимином. Хосок очень быстро стал членом их банды, так называл их компанию Тэхён. Хотя сам Юнги в мыслях называл их только семьёй. С Хосоком у них был всего год разницы в возрасте, поэтому они быстро нашли общий язык, хоть и были совершенно противоположны. Это казалось Юнги странным, но в то же время таким правильным и настоящим. Он верил, что эти трое были посланы ему самой судьбой. И за это он был ей безмерно благодарен. — Эй, хён! Хён! — Хосок снова звал его, остановившись посреди дороги, но Юнги почему-то не мог двинуться. Он хмурился, не понимая в чём дело. Голова вдруг резко заболела, и он зажмурился, слыша голос Хосока, будто через толщу воды. — Хён! Судорожно втянув промозглый осенний воздух, будто выныривая на поверхность, Юнги резко выпрямился. Голос друга всё ещё звучал в его голове, и он мотнул ей, пытаясь избавиться от наваждения. Лоб саднило, в висках стучало, и глаза открыть было слишком сложно. Похоже он со всей силы впечатался в руль, когда тормозил. Человека на дороге уже не было, но стоило повернуть голову влево, как он поспешно отшатнулся, на автомате хватаясь за пистолет. — Твою мать! Юнги в шоке всматривался в мёртвое лицо человека за стеклом, который монотонно скрёбся к нему, но оживился сразу же, как только Юнги пошевелился, и стал яростнее долбиться в окно головой. Юнги тут же поблагодарил всех известных ему богов за то, что не открыл его, пока ехал. Иначе он бы точно так же скрёбся к кому-нибудь в машину мёртвой тушкой. И его друзья остались бы без защиты. — Твою мать, — снова выругался Юнги, поворачивая ключ зажигания, перестав обращать внимание на ходячего мертвеца, который уже начал пускать кровавые разводы по стеклу от своих ударов. — Чимин-и… Мысль о том, что он потерял слишком много времени, провалявшись без сознания — Юнги посмотрел на часы в телефоне и сжал зубы — почти целый час — билась в голове перепуганной птицей. Он потерял целый час из-за своей рассеянности. Ещё и чëртова машина не заводилась. Он продолжал поворачивать ключ, одновременно с этим снова набирая номер Чимина, телефон которого всё ещё был недоступен. И снова: холостые обороты двигателя, набранный номер Тэхёна — нет ответа. Нервы начинали сдавать, Юнги отбросил телефон на соседнее сидение и, сжав обеими руками руль, опустил на него голову. — Чёрт, чёрт, чёрт. Проклятая машина не поддавалась, снаружи мычал труп, а времени Юнги терял всё больше. Конечно, он мог бы одним выстрелом прикончить мертвеца, спокойно выйти из машины и попробовать покопаться под капотом. Но проблема была в том, что в машинах Юнги разбирался также, как танцевал балет — никак. Но обычно он не переживал на этот счёт, смело обращаясь за помощью к Чонгуку. — Гуки, — холодок пробежал по спине. Он сидел тут и не делал абсолютно ничего, пока его друзья могли быть в опасности. Юнги снова набрал номер Чонгука, вновь вслушиваясь в монотонный голос, сообщавший ему, что абонент всё ещё не доступен. — Проклятье! — выкрикнул Юнги, с силой ударяя по рулю, чем явно очень сильно взволновал ходячего мертвеца за окном. Тот встрепенулся, начиная ещё усерднее пытаться достать Юнги и сильнее хрипеть. Глубоко вдохнув, Юнги вновь набрал Хосока, уже ни на что не надеясь. — Хён? — Господи, Хосок! — не веря своим ушам выдохнул Юнги. Он уже потерял веру в то, что сможет дозвониться хоть до кого-то ещё. — Хён, что-то со связью, я пытался перезвонить тебе, но ничего не получалось. В городе что-то происходит, и я не пойму, что. Люди на улице ведут себя беспокойно, везде полиция, и я даже вроде бы видел военных, — голос Хосока звенел, он был на грани паники и буквально выпалил всю эту тираду на одном дыхании, тяжело задышав. — Хосок-а, где ты сейчас? — Юнги мгновенно взял себя в руки, уже мысленно продумывая свои дальнейшие действия. Слышать голос друга, хоть и объятого паникой, было просто подарком свыше. — Я в студии. Собирался домой, но решил переждать здесь. Не нравится мне всё это. — Хосок, послушай. У меня возникли небольшие проблемы с тем, чтобы быстро добраться до тебя, но скоро я их решу. Жди меня там, никуда не выходи и никого не впускай. Закрой все двери и жди меня, слышишь? Я заберу тебя. — Хорошо, будь осторожен, Юнги-хён, я жду тебя. — Я скоро буду, Хосок-а, дождись меня, пожалуйста. Юнги завершил вызов и глубоко вдохнул. Повернул голову к ходячему, вытащил пистолет и, выбравшись через пассажирское место, всадил тому пулю прямо в лоб. Открыл капот, совершенно непонимающе заглянул под него и проверил то немногое, что знал. Машина так и не завелась. Что ж, похоже, что выбор у Юнги был невелик. Он стянул с себя практически всю лишнюю сейчас экипировку, оставаясь лишь в чёрном костюме, забрал из машины винтовку, перекинул её через плечо и побежал. Если ради спасения друзей ему нужно будет пробежать пару сотен километров, значит он сделает это. Тем более, это меньшее, что он мог сделать ради людей, подаривших ему смысл жизни своим существованием. Воспоминания снова накрыли с головой. Он бежал по пустынной трассе и вспоминал как тогда, в детстве — кажется ему тогда было лет пятнадцать — на него пытались повесить порчу имущества. Он до сих пор не знал, кому он так перешёл дорогу, что половина детского дома утверждала, как они видели его у кабинета директора в день, когда тот превратили в руины. Испорчено было всё — от мебели и техники до стен, окон и потолка. На самом деле это было не то, за что несовершеннолетний ребёнок мог бы получить серьёзное наказание, если бы подобная ситуация случилась впервые. Юнги же оставалось одно нарушение до постановки на учёт. И тогда ему была бы закрыта дорога к его мечте — поступить на службу в SOU. Все его друзья пытались доказать, что это не он, Хосок даже порывался взять вину на себя, но кто бы в это поверил, зная как дружны они были с Юнги. Тогда на его сторону вдруг встал Ким Сокджин. Они давно жили в одном детском доме, но практически не общались, ведь за Юнги прочно закрепилось клеймо хулигана, а Джин был прилежным отличником и любимчиком учителей, работников и самого директора. Всегда и во всём идеальный Сокджин в тот день стоял перед приехавшими из детской комнаты милиции людьми, перед директором и воспитанниками, с гордо поднятой головой и «чистосердечным признанием». Они не стали лучшими друзьями в тот же день. На самом деле они ещё долго присматривались друг к другу, но когда мелкие стали бегать к Джину за советами, когда тот стал их подкармливать, таская с кухни всякие вкусности, которые не выдавали им просто так, Юнги понял, что Джин плавно и незаметно влился в их семью, став очень важной её частью. И однажды сам Юнги поймал себя на том, что идёт к нему за советом и молчаливым утешением. В то же время в их тесном семейном кругу стало на одного человека больше. В их руки буквально свалился Намджун. Уже позже Юнги мог с уверенностью сказать, что с этим человеком по-другому они познакомиться и не могли, ведь он был поистине настоящей ходячей катастрофой, даже при всем своём уме и совсем не детской зрелости. Но в тот день они просто в шоке смотрели на странного парня в разбитых очках и с паутиной на голове, сидящего на земле прямо у их ног. Тот с задумчивым видом вертел порванный красно-чёрный носок в руках. — Кажется это всё-таки была не Pachliopta aristolochiae, — протянул он тогда. И Юнги на смех прорвало неожиданно первым, после того, как тот поднял на них глаза и с умным видом пояснил: — Название одной из редких бабочек на латинском. Ту бабочку Намджун тогда так и не нашёл, зато нашёл кое-что даже более редкое в их прогнившем мире — семью.***
Он бежал уже около часа, когда на горизонте появился автомобиль. Да не один. Юнги перешёл на шаг, доставая пистолет и пытаясь определить масштабы произошедшего. Это была то ли авария, то ли затор — издалека было не понять насколько всё плохо. Но стало ясно, почему за всё время дороги навстречу ему не встретилась ни одна машина. Правда пока он бежал несколько его обогнали и, если его не подводили память и зрение, все они сейчас были тут. Чем ближе Юнги подходил, тем яснее становилось, что идти туда как минимум небезопасно. Живых людей он всё ещё не наблюдал, машины стояли в полном хаосе, у некоторых из-под капота валил дым, у некоторых работала сигнализация, и Юнги был более чем уверен, что встретит там далеко не одного ходячего мертвеца. Но выбора у него не было. Был шанс найти в этой череде автомобилей какой-нибудь на ходу. Большинство машин были пусты — по всей видимости люди бросали их и шли пешком из-за невозможности проехать дальше. А в самом конце этого затора были как раз виновники происшествия: огромная фура, упавшая на бок и перегородившая дорогу и, по всей видимости, повлекшая за собой ещё три аварии. Врезавшиеся в неё легковушки были смяты так сильно, что у них с трудом удавалось распознать даже марки. Во всех трёх автомобилях сидели изуродованные живые мертвецы, мгновенно всполошившиеся при приближении Юнги. Но на самом деле всё было не так страшно, как он представлял. Опасности как таковой не было, на пристёгнутых мертвецов он толком не обратил внимания, но было в этом всём одно «но». Юнги снова терял время, и судя по тому, что он сейчас видел, в городе дела могли обстоять намного хуже. Ему нужно было найти способ добраться до Сеула как можно быстрее. Чтобы обойти фуру пришлось перелезть через ограждение. По ту сторону от неё тоже были машины, предположительно брошенные своими хозяевами, потому что ходячих он в них не наблюдал. Но и на положительный исход жизни ушедших людей тоже надежды было мало. В конце концов он действительно не встретил на своём пути никого. Кроме того человека — мертвеца — из-за которого и лишился средства передвижения. Но думать об этом Юнги не мог и не хотел. Всё, что его сейчас интересовало — это стоящий в самом конце затора пикап. На удивление в автомобиле оказались даже ключи, а к невероятному счастью и облегчению Юнги, пикап завёлся с первого раза. Закрыв дверь, он глубоко вздохнул, поблагодарив хозяев за машину, и, мысленно пожелав им удачи, осторожно развернулся, выруливая из затора в сторону Сеула. И снова по очереди набирал всех своих друзей. Но Чимин и Чонгук всё ещё были недоступны, Тэхён тоже не отвечал, а зарядки на собственном телефоне оставалось всё меньше. Безысходность липкими пальцами сдавливала его душу. Такую же безысходность Юнги видел на лице Чонгука, когда в возрасте двенадцати лет тот попал к ним. Чонгук никогда не рассказывал о доме, родителях и своём прошлом, но каждый, кто хоть раз смотрел в его глаза понимал, что там всё было слишком страшно. Юнги сразу обратил на него внимание, возможно потому что тот выглядел так, как чувствовал себя Юнги до встречи со своими друзьями. Бесконечно одиноким и всеми преданным. Чонгук долго сидел в своей скорлупе, выстроив вокруг себя очень толстую стену. Он ни с кем не общался — буквально ни с кем не говорил, хотя по слухам и не был немым. Постоянно уходил в себя и, очевидно, избегал людей. Даже ел только когда в столовой уже не оставалось никого, а часто бывало что и ничего тоже, оттого его щёки были настолько впалыми, что Юнги становилось за него страшно. Он даже пытался пробиться через эту стену отчуждения и очевидной душевной боли, удивляясь самому себе, но все его попытки были бесконечно безрезультатны. На самом деле никому кроме них вообще не было дело до потерянного замкнутого парня — дети были слишком жестоки в своём безразличии. Самым стойким оказался Тэхён. Тот не бился в его стену, он просто медленно но верно, день за днём разбирал её по кирпичику. Не пытался разговорить — просто всегда говорил сам, много и эмоционально. Никогда не пытался заставить поесть вместе с ними — просто прятал свою порцию и приносил тому в комнату после отбоя. Постоянно находился рядом, но никогда не нарушал границ. Постепенно все они были молчаливо приняты Чонгуком. Он уже не вздрагивал, когда кто-то из них оказывался рядом, внимательно слушал, если ему что-то рассказывали, со временем даже стал есть вместе с ними и сам искал взглядом, когда нуждался в компании. А потом, спустя почти полгода, он впервые им улыбнулся. Юнги в тот момент искренне почувствовал, как тает его сердце. С того дня Чонгук будто бы родился заново. За улыбками пошли прикосновения, смех и допуск в личное пространство. А спустя ещё несколько месяцев Чонгук заговорил. И с того дня его уже невозможно было остановить, он оказался до безумия болтливым и весёлым. И бесконечно контактным. Юнги был уверен — Чонгук нашёл в них свою семью. Настоящую семью. Людей, которые примут его любым, которые будут за него до конца. Которые любят и никогда не предадут. Юнги мотнул головой, пытаясь избавится от подступивших слез — сейчас было не время для сантиментов. Он снова сжал в руках телефон, нажимая на телефонную книгу, вновь собираясь набрать номер Чонгука, когда телефон вдруг сам разразился весёлой мелодией. Юнги от неожиданности даже на секунду потерял управление, но быстро выровнял машину, торопливо принимая вызов. — Гуки!