Демон сумеречной пустоши

Весь грандиозный план беззаботных развлечений после первой же прогулки вылетел в трубу. Оставшиеся два дня Сяо Чжань ходил хмурый, почти не разговаривал с Юй Бинем. А утром, пока друг спал, всегда отправлялся бродить в горы и возвращался к полудню. Потом они вместе обедали, перекидывались дежурными фразами, но серьезных тем не заводили. Могли отдыхать молча у бассейна или пойти в сауну, даже без энтузиазма пытались покататься на велосипедах. Чжань плохо держал равновесие, часто останавливался, и к озеру с Юй Бинем категорически отказался ехать, сказав, что свернёт себе шею на узкой, не приспособленной для езды, дороге. Вынужденное совместное времяпровождение совсем не веселило и никак не отражалось на разговорчивости Сяо Чжаня. Каждый из них будто спрятался в собственную раковину и думал о своём, не желая откровенничать с другом. Случился ещё один необычный момент, про который Чжань точно не хотел рассказывать Юй Биню. Слишком скептическое восприятие реалиста-полицейского вряд ли помогло бы разобраться в ситуации. Он уже пожалел, что вообще признался о своих чувствах и желаниях Юй Биню. Второй ошибки допускать не хотелось, поэтому про странный разговор с портье Чжань упорно молчал. На следующий день после посещения храма Сяо Чжань проснулся как всегда в пять утра, аккуратно застелил постель, принял на скорую руку прохладный душ и, надев неизменные лёгкие шорты и футболку, вышел из комнаты. Запах готовящегося кофе приятно наполнял воздух, к нему примешивался восхитительный аромат горячей свежей выпечки. Чжань почти спустился, но остановился на лестнице и прикрыл глаза, втягивая ноздрями знакомый запах родительского дома. Мама знала, что Чжань-Чжань любит выпечку и всегда старалась испечь что-нибудь на выходные. А теперь каждый редкий приезд домой обязательно сопровождался этим божественным запахом маминых булочек. — Нравится? Сяо Чжань вздрогнул от голоса старика, нарушившего его особое наслаждение. — Мг, — кивнул Чжань, смущённо улыбнувшись. — Тогда я угощу, не против? — портье уже привычно хитро сощурился и добродушно растянул тонкие губы в ответ. Перед Сяо Чжанем за минуту возникла чашка горячего кофе и маленькое белое блюдце с ароматным круассаном, посыпанным сахарной пудрой, а ещё на блюдце лежала горсть ягод лесной земляники. — Это мне? — Чжань не мог поверить, что старик знает его любимое блюдо. — Парного молока к сожалению нет. Был тут молочник, исправно нам молоко поставлял. Да помер в том году, — вздохнул портье. — Что? Откуда вы знаете? — вырвалось у Сяо Чжаня, он отшатнулся от регистрационной стойки, отодвинув от себя блюдце с земляникой. Но старик мягко положил ладонь на плечо разволновавшегося постояльца. — Я расскажу позже, не торопитесь, — успокоил портье. — Если ты, конечно, вспомнишь об этом, — тихонько себе под нос добавил он. — Что, вы что-то сказали? — Нет, нет, присаживайтесь, всё хорошо, — гипнотизирующий свою добычу как удав, не прерывая зрительный контакт, лукаво оскалился старик. Чжань присел, высокий барный стул, которого раньше не было возле стойки регистрации, тихонько скрипнул, но то что он там неожиданно оказался, кажется, никого не смутило. Старик снова подтолкнул блюдце с выпечкой и ягодами к Сяо Чжаню и начал историю: — Это было очень давно, много веков назад, молодой и отчаянный юноша влюбился в злого человека, чья красота затмевала солнце. Люди говорили, что злой красавец сам демон, да вот только доказательств тому не было. Жил он отшельником за горой Якша на выжженной земле, где не родил ни рис, ни какая другая растительность. Говорят, что имел он несметные богатства и многие достойные люди хотели отдать своих дочерей за него замуж. Да и сами дочери мечтали стать жёнами такого красавца. Злой человек не отказывался от девушек, но ставил условие, что они никогда больше не вернутся в мир людей, если ступят на землю пустоши. Так и случалось, много девушек отправились за счастьем к прекрасному злодею отшельнику, да ни одна из них не вернулась живой. Исчезали бесследно все, кто пытался нарушить покой проклятого места. И со временем злого красавца окрестили Демоном сумеречной пустоши. — Постойте! Не надо, я не могу это слушать, — Чжань положил очки на стойку и с силой прижал ладони к лицу. — Что с вами? — старик не притворно заволновался. — Вам плохо? Чжань отрицательно махнул головой, но рук от лица не отнял. — Демон пил их души? — промычал он сквозь сомкнутые ладони. — Может и пил, кто ж его знает, — старик замолчал, начал стучать посудой, собирая для кого-то поднос с завтраком, пока постоялец приходил в себя. — И всё же расскажите про юношу, он убил демона? — передумал Чжань. — Может и убил, кто ж его знает. — Вы же сказали, что парень влюбился в этого злодея и что? — Чжань уже настойчиво требовал подробностей, отодвинув от себя чашку кофе, мешающую своим ароматом сосредоточиться, а старик теперь неохотно отвечал: — Ну да влюбился, пошёл на пустошь, пробыл там целый год и вернулся. Он был единственным, кого отпустил демон. Только вернулся юноша странным, в руке у него был окровавленный клинок, а глаза казались наполненными грустью. С тех пор парень не мог говорить. Он замолчал навечно, отгородился от людей, построил себе хижину у озера, там и прожил долгую свою жизнь. А вот демона с пустоши больше никто не видел. Молва шла, что умер демон, от руки юноши этого, а там кто знает. Парень то немой был, никому так и не рассказал, что там у них с этим злодеем произошло. Вот так-то бывает. — Храм в горах тот парень построил? — Да что вы, — засмеялся хрипловато старик. — Неужто смог бы деревянный домишка несколько сотен лет простоять. Этот храм люди позже сделали, во славу избавителя от злого демона, может лет семьдесят тому назад. Потом посчитали, что демон проклял его и что он приносит неудачи молящимся, да и разломали. Вот остались обломки, я постояльцам советую его посетить, как местная достопримечательность у нас, ну и легенду заодно рассказываю. — Всем рассказываете? А другу моему рассказывали? — Чжань в волнении сдвинул брови. — Хочешь, чтобы рассказал? — понизил до шепота голос старик. Чжань тоже бессознательно стал говорить тише и наклонился поближе к портье, до этого посмотрев, нет ли на лестнице случайно Юй Биня. — Нет, если можно, не говорите ему, не стоит, — Сяо Чжань так и не выпил кофе и ничего не взял с блюдца. Он поднялся и вышел на воздух, под пристальным изучающим взглядом старика. В голове был полный бардак. Сейчас следовало всё обдумать, понять, как воспринимать эти странные сказки. Сначала Ван Ибо с рисунком, теперь старик с храмом, и все твердят про демона. Почему этот персонаж так плотно вклинился в жизнь Сяо Чжаня и постоянно приходится о него спотыкаться? Ответ на этот вопрос очень хотелось найти, создать для него нишу, упорядочить логически, без всяких легенд и мистики, которые творились вокруг. Предаваясь тревожным думам, Чжань не заметил, как дошёл до озера. Зеркальная гладь воды лишь кое-где подернулась рябью из-за игривого ветерка. Солнце давно висело на безоблачном небе и тоже запустило свои лучи в прозрачную глубину, переливаясь разноцветными бликами на гладкой поверхности. «Почему демон? Почему Ван Ибо изобразил меня в образе демона? Я для него злодей? Но мы же почти не общались, как он решил, что я демон?», — Чжань присел на берегу, пытаясь вдали, в плотных зарослях деревьев и кустарников, рассмотреть соломенную крышу храма. «Это перерождение? Я всё-таки был демоном, а Ван Ибо тем влюблённым парнем убийцей? И он это чувствует? Почему я ничего подобного не чувствую, ну, кроме…» — от таких странных, смущающих мыслей стало не по себе. Сяо Чжань поднялся и пошёл по узкой тропинке вдоль озера к храму. «Современная история гораздо прозаичней, — усмехнулся своему внутреннему монологу Чжань. — Студент Ван Ибо, который боится меня — злого, кровожадного демона, даже не представляет, что я, демон-неудачник, чувствую к нему, — Чжань увлёкся размышлениями и не заметил, как стал говорить вслух. — Настоящая чертовщина, не могу вспомнить, чтобы я когда-нибудь верил в легенды или занимался подобной ерундой, как сейчас. Храм никуда не делся, спокойно стоял себе, негостеприимно зияя тёмным, слегка перекошенным проёмом открытой двери. Сяо Чжань, не раздумывая, зашёл внутрь и сразу направился к старинной фреске. Уже привычно включив фонарик на телефоне, он внимательно провёл ярким лучом света снизу вверх по картине, остановившись на таинственной фигуре демона. В поверженном демоне легко узнавался высокий худощавый мужчина. Его изящные руки робко тянулись к юноше, широкие рукава фиолетового ханьфу обнажали тонкие запястья, а пальцы почти касались стальных доспехов своего убийцы. Сяо Чжань на мгновение прикрыл глаза. Невыносимо было думать, что эти двое чувствовали в тот момент. — Ведь был выбор, не могло не быть, — прошептал Чжань. Он снова посмотрел на изображение, что-то казалось странным, но что. Никак не удавалось уловить момент, который смущал. Лица демона не было видно из-за растрепавшихся волос и склоненной головы, только руки. Сяо Чжань ещё раз осветил фонариком длинные пальцы демона, прищурился, чтобы хорошо рассмотреть, но и со второй попытки не понял, что его тревожит. — Кажется, перебор, — Чжань отвернулся и, осторожно ступая, пошёл на выход. Картина вызывала необъяснимые смешанные чувства тоски и страха, совсем несвойственные прагматичному Сяо Чжаню. — Безумное наваждение, глупость какая-то, нет смысла туда ходить, — фыркнул он, когда шёл обратно к гостинице. На завтра, когда солнце только появилось на горизонте, Чжань снова шагал по извилистой тропинке к заброшенному храму. *** К концу выходных у Ван Ибо совсем не осталось терпения. Он помнил, что Сяо Чжань очень пунктуальный и если сказал, что будет в пятницу, то значит при любых обстоятельствах должен был прийти. А тут не пришёл. Никого вообще не волновал тот факт, что профессора не было уже вторую неделю, студенческая жизнь шла своим чередом, но не у Ван Ибо. Для него время будто остановилось, либо тянулось так медленно, что хотелось выключиться в начале недели и включиться в следующий понедельник. Ведь в понедельник он точно придёт. — Он в понедельник придёт? — Что? Ты о ком? — Сынëн за раз откусил больше половины булки с сыром и зеленью и теперь с набитым ртом пытался разговаривать. — Ты про профессора? — Жуй давай и подальше от моей кровати, у тебя со рта крошки валятся, — Ибо поднялся и начал собираться, надел джинсы, футболку и перекинул через плечо лёгкую куртку. — Ты куда? Ночь на дворе, сейчас выйдешь, назад в общагу до утра не попадёшь! — наконец прожевав, забеспокоился Сынëн. — Попаду. Я прогуляться, — буркнул в ответ Ибо. — Хочешь, я с тобой пойду? — Нет. — Нет, нет. Вечно какие-то тайны, ну и вали, — Сынëн обиженно плюхнулся на свою кровать и уткнулся в телефон. Ибо побродил вокруг общежития, навернул пару кругов, не разрешая себе признаться для чего, собственно, он вышел на улицу. Потом долго сидел на лавочке в парке студенческого городка, провожая взглядом шумные компании студентов и отдельные парочки влюблённых. Была половина двенадцатого, когда он решился на безумную авантюру. Он поднялся и бегом помчался в направлении ближайшей станции метро. Через полчаса метро закрывалось, последние полупустые электрички развозили работников, усердно трудившихся сверхурочно допоздна и беззаботных гуляк, которые не могли позволить себе такси и спешили до закрытия метрополитена попасть домой. Ван Ибо влетел в последний вагон и жадно дыша, упал на свободное сидение, благо таких было много. Автоинформатор безэмоциональным голосом оповестил, что состав идёт до конечной станции и направляется в депо. — Успел, — глубоко вдохнув, на выдохе прошептал Ибо. «Станция Ванцзин Си. Осторожно, двери закрываются» — через двадцать минут раздался тот же монотонный голос автоинформатора. А Ван Ибо уже мчал на выход из подземки, только сейчас соображая, что автобусы давно перестали ходить. «Ну и фиг с ними», — он включил навигатор на телефоне и быстрым шагом, почти вприпрыжку, полетел в заданном направлении на своих двоих. Ведь в прошлый раз он ехал на такси и казалось, что не так уж и далеко. Теперь на всю дорогу вместе с метро ушёл почти час. Многоэтажка Сяо Чжаня, мирно погрузившись в ночь, лишь кое-где светилась одинокими окнами. На восьмом этаже, в квартире профессора, полуночников не оказалось, панорамные окна привлекали своей бархатной темнотой, возбуждая любопытство Ван Ибо: «Профессор дома или нет?» — в данный момент не было ничего важнее, чем узнать эту простую вещь. Он дважды обошёл дом с фасада, задрав голову, обязательно надо было убедиться, что восьмой этаж спит. Ведь внутрь не попасть, железное кованое ограждение не пускает, и ворота на ночь закрываются, кто бы сомневался. Ибо ещё немного постоял на тротуаре, соображая, что ещё предпринять. Ничего не приходило в голову, как назло ни одной вразумительной идеи. Он присел на бордюр и, достав телефон, зашёл в WeChat. Губка Боб был онлайн вчера. Эта новость немного успокоила. В субботу профессор даже вспомнил про соцсети, значит ничего страшного не случилось. — Но почему он не пришёл в универ? — Ибо надел куртку и надвинул на глаза капюшон. Дом Сяо Чжаня имел магическое притяжение, уходить никуда не хотелось. «Интересно, это сталкерство или нет?» — он поежился от ночной прохлады и скрестил руки на груди, спрятав ладони в подмышки. «Если я здесь останусь до утра, это нормально?» — сомнения терзали Ибо, но идти домой он не собирался, только удобно устроился на лавочке через дорогу, которая расположилась в углублении подстриженной живой изгороди, и решил, что дождется, когда Сяо Чжань утром пойдёт на работу. Посмотрит издалека, ведь это не сталкерство, нет же. Спать не хотелось, Ван Ибо перекатился на спину и растянулся на узкой лавке, свесив ноги. Длинные конечности повисли в воздухе и уже начали затекать, когда на тихой, безлюдной улице послышались голоса: — Я же говорил, надо было выезжать раньше. Да ещё сломались. Мне завтра в университет между прочим. Посмотри на кого я похож? Шляюсь с тобой в два часа ночи по каким-то притонам. Ты не мог помощи попросить в более приличном месте? — Чжань-Чжань, ну сколько можно. Ну прости, что так вышло. — Вышло? Ты заставил меня толкать машину, я грязный как черт! Никогда, слышишь, никогда больше с тобой никуда не поеду. — Не злись. Не кричи, пожалуйста. Ван Ибо сразу узнал голоса говоривших и резко подскочил. Не удержавшись сначала на ватных ногах, он ударился коленкой об острый край лавки и, зашипев от боли, ринулся вприсядку в кусты. — Чжань! — Юй Бинь попытался остановить друга, чтобы объясниться. — Просто неудачное стечение обстоятельств, я не нарочно, правда. Эти двое остановились прямо напротив лавочки, где только что лежал Ван Ибо, и у того в кустах сперло дыхание. — Понимаю, не считай меня дураком, но я так устал за эту поездку, что срываюсь на тебя, — Чжань говорил даже не о приключениях по пути домой, а в общем о своём состоянии. — Прости. Можешь оставить меня сейчас, не хочу продолжать бессмысленный разговор. Юй Бинь ещё немного постоял, он не хотел бросать друга на улице. — Иди домой, тогда пойду, — почесав затылок, хмуро, будто чувствуя неловкость, сказал Юй Бинь. — Я не маленький, не волнуйся, можешь идти, — Чжань как нарочно сел на лавку, не собираясь уходить. — Хорошо, я пошёл. — Иди. — Я ушёл, — Юй Бинь медленно, оглядываясь, пошёл к машине. Сяо Чжань, молча, проводил его взглядом. Чжань правда устал морально, он измучил себя историей с демоном, храмом и старой полустертой фреской. Он хотел понять, как вести себя дальше со студентом, от которого бешено кружится голова. Но как только представлял его острый взгляд исподлобья и вечно недовольно надутые губы, тщательно продуманный план игнорирования катился под откос. И всё бы ничего, если бы парень учился на другом факультете, или был ни в его группе, но нет, не видеть его не представлялось никакой возможности. Сяо Чжань уже собрался идти домой, когда сзади в кустах зазвонил мобильный. Резкий звонок взорвал тишину так громко, что Чжань, казалось, взлетел с лавки. А когда через минуту сердце стало биться ровнее, он с любопытством раздвинул кусты, чтобы посмотреть, кто сидел у него за спиной. Ибо не стал прятаться, да и спрятаться в принципе было некуда. Он выпрямился, держа в дрожащих руках уже выключенный телефон. Ничего не оставалось, как принять неизбежный позор, мужественно глядя профессору в глаза. — Ван Ибо? — у Сяо Чжаня съехали очки по вспотевшим вискам, больше не получилось произнести ни слова. — Я, я не следил. Я хотел знать, что с вами всё хорошо, — Ибо помолчал, разглядывая свои грязные кеды. — Я следил, — тихо добавил он.