Разбитые кольца. Путь в новую жизнь

      – И когда будет этот пространственный переход? – нетерпеливо спрашивает Кири. – Рики сказал, через два дня, а два дня уже прошло. Так от скуки сдохнуть можно!       – Как и в нашей квартире в трущобах. Ты ещё не привык?       – Я думал, полёт будет интереснее, чем безвылазное сидение в четырёх стенах.       – Хочешь спросить у Рики? – поддевает Люк.       – Я бы на твоём месте не доставал его вопросами, – говорит Норрис. – Хоть бы было чем убить время. Ну там, починить что-нибудь. Изображаем команду шаттла, а сами ни хрена не умеем.       – Поосторожней с желаниями, – замечаю я. – Если сейчас придётся что-то чинить, это будет дерьмово. Если что, мы в открытом космосе, а не в мастерской.       – Но насчёт скуки он прав, – зевает Люк. – Жалко, в полёте курить нельзя. У кого-нибудь есть карты?       Лучше бы он не говорил о курении. Я курю не так часто, но два дня – это достаточно много.       – Если и есть, во время перелёта не играют в карты, – говорит Рики, поднимаясь по лестнице.       – Почему это?       – Не играют, и всё. Все пилоты знают эту примету.       Странно. Раньше Рики не верил в приметы.       – А ты чего поднялся? – спрашиваю его. – Что-то не так?       – Нет, всё в порядке. Я хотел сказать по громкой связи, но она барахлит, – отвечает Рики. – До пространственного перехода пятнадцать минут. Сядьте в кресла и пристегнитесь. В подлокотниках кресел тёмные очки, наденьте их. Готовьтесь, будет хреново, особенно в первый раз.       Рики спускается вниз. Рассаживаемся по креслам. Слышу, как щёлкают ремни безопасности. Опять эти ёбаные ремни.       – Может, там, на новой планете, тебе смогут сделать биопротез, – Кири садится рядом и помогает мне застегнуть ремень, потом пристёгивается сам.       Я не отвечаю. Не хочу объяснять ему и остальным, почему не собираюсь делать протез.       – Ну хоть уже не скучно, – продолжает он. – Интересно, как он выглядит, этот пространственный переход. У кого-нибудь есть часы?       Открываю подлокотник и надеваю очки. Оправа плотно прилегает к лицу. Через тёмные стёкла лампы смотрятся как тускло светящиеся пятна на потолке, и отсек кажется едва освещённым.       – Часы-то есть, но не работают, – откликается сзади Сид. – Они были привязаны к цересской сети.       – Да блин!       Смотрим в иллюминаторы.       – Это он и есть? – спрашивает Кири, когда впереди появляется свечение.       Издалека оно кажется просто окружностью из оранжевого света. Мы приближаемся, и теперь его можно разглядеть лучше.       Оранжевое, вращающееся по спирали свечение, в центре которого идеально круглая чернота. Слышу рядом тяжёлое дыхание Кири.       – Хера себе, – слышу с кресел сзади голос Норриса. – Эта хрень больше, чем я думал.       Он прав. Я тоже представлял себе пространственный переход иначе. Поменьше в диаметре, как раз подходящим под наш шаттл. По мере приближения видно, что диаметр черноты гораздо больше шаттла. Сердце бьётся чаще, его стук отдаётся в ушах. Сейчас эта огромная чёрная пустота затянет нас внутрь и выкинет где-то в другой галактике.       – Жутковатая хрень, – шепчет Кири. – А если что-то пойдёт не так? Вдруг не долетим до выхода и останемся там навсегда?       – Расслабься, – шепчу в ответ, стараясь скрыть беспокойство. – Рики знает, что делает. Он провёл шаттл через переход, когда летел на Амои. Проведёт и обратно.       Полёт ускоряется. Оранжевое сияние на пару секунд окружает шаттл. Яркая огненная вспышка сквозь стёкла очков. Без них, наверно, нас бы ослепило. Чувствую, как шаттл начинает вращаться, как будто попал в водоворот. Водоворот, круги которого всё меньше. К горлу подступает тошнота, и я закрываю глаза. Чувствую, как Кири стискивает мою руку, ногти впиваются в ладонь. Блядь, в последней оставшейся руке кости переломаешь. Ничего не говорю вслух. Боюсь, если открою рот, уже не смогу не сблевать. В конце концов шаттл перестаёт описывать круги. По ощущениям мы просто вращаемся вокруг своей оси. Новый приступ тошноты, сильнее первого. Скорее бы это закончилось. Заставляю себя сконцентрироваться на дыхании. Длинные вдохи и выдохи. Сглатываю снова и снова. Только бы не вырвало.       Не знаю, сколько проходит времени, когда вращение переходит в увеличивающиеся круги, а потом превращается в обычный полёт. Только тогда решаюсь открыть глаза. Мир как будто всё ещё вращается, хотя, выглянув в иллюминатор, вижу тот же пейзаж, что и в течение всего полёта. Звёзды и иногда таинственное свечение. Только сейчас осознаю, что я весь в поту. Кири отпускает мою руку.       Сквозь звон в ушах слышу шипение и не сразу понимаю, что оно доносится из динамика громкой связи.       – Переход прошли, – слышу голос Рики. – Знаю, всем хреново, но это не продлится долго. Можно снять очки и отстегнуться.       – Хреново – это мягко говоря, – слабый голос Кири больше похож на стон. – Удивительно, что никто не блеванул. Уж лучше бы переход был скучным.       Стягиваю очки. Пару минут просто держу их в руке, закрыв глаза и откинув голову на спинку кресла. Больше никто не говорит ни слова. Открыв глаза, вижу, что Кири сидит в такой же позе. Его бледное лицо блестит от пота. Убираю очки обратно в подлокотник и снова закрываю глаза. Слабость не проходит. Глубоко дышу, стараясь подавить тошноту.       – Хорошо, что после еды прошло несколько часов, – тем же слабым голосом бормочет Кири примерно через полчаса.       Он расстёгивает ремень безопасности. Пошатываясь, отходит к своей кровати и возвращается с бутылкой воды. Выливает в ладонь и стирает с лица пот. Покосившись на меня, молча протягивает мне бутылку, и я подставляю ладонь. Чёрт, так, без липкого пота на лице, и правда легче. Дойти бы до душа. Но душа на шаттле нет, да если бы и был, слабость ещё не ушла. Кири передаёт бутылку назад.       Через какое-то время слышу шаги Рики по лестнице.       – Ну как, живы? – чуть улыбается он, поднявшись. Он выглядит не так дерьмово, как мы. По крайней мере, не шатается на ходу. Я бы не смог сейчас пройти по этой лестнице.       – Наполовину, – бормочет сзади Норрис. – До сих пор такое ощущение, что всё вокруг вращается. Пора бы уже на твёрдую землю. Сколько ещё лететь?       – Десять часов, – отвечает Рики.       – Ох, – только и говорит Норрис.       – Пока можно отдыхать. Разбужу всех за час до приземления. Будем готовиться к контролю документов. Команда шаттла не должна выглядеть сонной.       – Команде шаттла некогда подыхать от скуки, – негромко ворчит Кири.       – Радуйся, что не пришлось реально работать, – язвит Люк. – Завалят тебя работой в автосервисе, будешь мечтать о трёх сутках безделья.       – Если за это платят хорошо, то пофиг.       Смотрю на него с сомнением. Вряд ли он будет рад физическому труду. Он закрывает глаза и не замечает моего взгляда.       Вздремнуть перед посадкой – и правда хорошая мысль. Пространственный переход здорово вымотал меня. Прислоняюсь к стене и смотрю, как мимо проплывают звёзды, пока не слипаются глаза.       Первое, что я слышу, просыпаясь, – голос Норриса.       – И как мы будем делать документы? Жить под фальшивыми удостоверениями личности – это вообще реально или кто-то поймёт?       – Не фальшивыми, – отвечает Рики. – Мои настоящие. И ваши тоже будут.       – Настоящие? Как тебе удалось?       – Ясон планировал свалить с Амои на Нуатеру ещё до Дана Бан. Когда мы оказались на Нуатере, местные документы и фальшивая история жизни для нас были уже готовы. Всё, начиная с места рождения. Обратимся к тому же парню.       – Свалить... вместе с тобой? – осторожно спрашивает Норрис.       Рики коротко кивает.       – И как он собирался это сделать? – интересуюсь я. – Разве ему бы дали улететь? У него же в башке хренова куча государственных тайн?       Рики криво усмехается.       – Что?       – Ничего. – Пауза. – Просто... Он обмолвился, что собирался инсценировать нашу смерть, но не успел. Лучше твоей инсценировки и представить нельзя.       – Ты ещё спасибо скажи.       – А те документы, которые у нас сейчас? – спрашивает Норрис.       – Их уничтожим, как только доберёмся до дома. Гай, где у тебя флэшка с накладной?       Достаю флэшку из кармана и отдаю ему. Рики подключает флэшку к своему смартфону.       – Что ты с ней делаешь?       – Меняю планету вылета. Если кто спросит, мы летим с Тиарины. Ни к чему светить здесь название Амои.       – Разве ты можешь изменить текст накладной?       – Официально не могу. Но Катце поставил мне одну программу, прежде чем я заехал к тебе.       Рики возвращает мне флэшку. Убираю её в карман.       – Эй, я только что вспомнил, – вдруг говорит Кири. – У нас есть чем заняться. Я же положил в сумку колоду карт.       – Ну нахер, – отказывается Норрис. – У пилотов свои правила, мы знаем далеко не все.       – Будет глупо и обидно, если из-за такой мелочи накроется посадка или мы впишемся в астероид, – поддерживает Сид.       Неожиданно. Ладно Норрис, но Сид никогда не был суеверным. Космос, что ли, так действует.       – Даже если бы этого правила не было, скоро на скуку не будет времени, – добавляет Рики. – Через час войдём в атмосферу Нуатеры, так что лучше сосредоточьтесь и приготовьтесь косить под команду шаттла. Сядем в космопорту города Фуэнтес. Это столица Нуа Эспани.       Окончательно проснувшись, смотрю в иллюминатор и вижу далеко впереди тёмный шар планеты, краем глаза заметив, что Рики спускается в кабину. Я проспал момент, когда планета появилась в пределах видимости. Как загипнотизированный, наблюдаю, как мы приближаемся, как внизу вспыхивают и гаснут огоньки.       – Пристегнитесь, парни, – доносится из динамика голос Рики.       Хорошо, что я не стал расстёгивать ремень. Хоть сейчас ни Рики, ни Кири не придётся помогать мне.       Внизу уже видны континенты, как будто подсвеченные волшебным светом. Мы быстро снижаемся, уже ясно, на какой из них мы садимся, хотя круглый край планеты и черноту космоса за ним ещё видно. Постепенно планета заполняет всё видимое внизу пространство. Город, раскинувшийся под нами, похож на пятно света, потом на карту, улицы выглядят нитями света, сплетающимися между собой. Ещё ниже, и можно разглядеть не только улицы, но и множество неярких огоньков в окнах высоток, яркие огни общественных зданий, неон уличной рекламы и летящие по дорогам аэрокары. Шоссе кажутся странно белыми. Уже темно, но город ещё не спит.       – Смотрите, сколько там света! – возбуждённо говорит Кири. – Целое море. Представляю, как круто там внизу.       Сид, Люк и Норрис понимающе переглядываются. Невольно усмехаюсь, вспоминая то же, что и они. Аукцион. Я рад, что Кири снова ведёт себя как настоящий Кири, а не то существо, в которое его превратили в Танагуре. Но всё же надеюсь, что он стал собой не до конца. Что он уже не способен повторить то, что сделал тогда.       Ничего не говоря, тоже смотрю в иллюминатор шаттла. Город внизу сменяется обширным белым пространством. Мы летим уже совсем низко, примерно на высоте полёта аэрокара. Вижу впереди подсвеченное невысокое строение. Рики ведёт шаттл по взлётно-посадочной полосе, обозначенной прожекторами на равном расстоянии, и садится на такую же крытую стоянку, как та, с которой мы взлетели на Амои. Негромкий гул двигателей, ставший уже привычным, стихает.       – Наконец-то, – облегчённо вздыхает Норрис.       – Спускайтесь, прилетели, – говорит по громкой связи Рики.       Отстёгиваю задолбавший за три дня ремень безопасности. Забираем вещи и спускаемся по лестнице. С ней я рад распрощаться так же, как и с ремнями. Выходим в грузовой отсек. Рики открывает дверь в задней части шаттла, выкидывает трап, и мы выходим на стоянку. Снова от обшивки шаттла исходит этот запах, тот же, что я чувствовал в космопорту, раскалённый металл и озон, только теперь он ощущается сильнее. Значит, это запах космоса.       – Вот и всё, – улыбается Рики. – Сдадим груз, и можно отдыхать.       Он оглядывается на штабелёр, который подъезжает к шаттлу.       – Блин, как же хорошо стоять на твёрдой земле, – говорит Норрис, наблюдая, как штабелёр выгружает андроидов.       – Не пались. Ты всё ещё член экипажа, – напоминает Рики.       – Сколько ещё ждать? – интересуюсь, вдруг почувствовав усталость. Странно, я же проспал часов восемь.       – Недолго. Подойдёт брокер от фирмы, покажем ему документы, передадим накладную, а остальное – уже его работа. Приготовь удостоверение личности, свидетельство бортоператора и накладную.       Чёрт. Я же долбаный бортоператор. Игра в профессию ещё не закончилась.       Перебрав карточки, выбираю нужные и держу в руке. Подняв глаза, вижу парня в костюме, направляющегося к нам. Рики здоровается на межгалактическом, когда он подходит, и я машинально повторяю приветствие. Вслед за Рики показываю карточки и передаю флэшку с накладной. Рики смотрит на карточки брокера, говорит ему ещё что-то, я разбираю только «до свидания». Похлопывает шаттл по носу.       – Всё, можем идти на пропускной пункт.       Выходим со стоянки. За бесшумно разъехавшимися дверями вижу стойку, примерно такую же, как на Амои, и небольшую очередь перед ней. Только за стойкой женщина в голубой форме. И тоже коп в углу. Наш черёд подходит довольно быстро. По очереди передаём женщине карточки. Другая девушка в голубой форме просвечивает наш багаж. Я не понимаю, что женщина говорит мне, возвращая документы, но Рики кивает и делает знак проходить.       – Спасибо, – говорю женщине и иду к Рики.       Дождавшись остальных, идём к выходу из космопорта и выходим через широкие стеклянные двери. Оглянувшись, вижу над ними серебристые неоновые буквы. Три слова. Если этот язык хоть немного похож на межгалактический, то они означают «Космопорт города Фуэнтес». Понимаю, что стою на чём-то белом, плотном, не похожем ни на один знакомый мне материал. От необычно холодного воздуха щиплет в носу. Моё дыхание превращается в пар.       – Что это за хрень? – приглушённо спрашивает Кири, и из его рта тоже вырывается облачко пара.       – Снег. Подождите здесь, я подгоню аэрокар, закажу такси, и домой, – говорит нам Рики.       – Домой – это куда? – Норрис поднимает голову, глядя в тёмное, затянутое облаками небо.       – Увидите.       – Аэрокар? А нахрена такси? – спрашивает Люк. – В твою тачку не влезем?       – Нет. Она четырёхместная. Решайте, кто где летит. Я за рулём.       Рики уходит.       – Снег. Настоящий. Ни хрена себе! – удивлённо улыбается Кири. – Вот он какой. Не думал, что увижу когда-нибудь.       – Не ты один, – Норрис тоже улыбается, глядя под ноги.       Я тоже присматриваюсь. На утоптанной снежной массе мерцают в свете фонарей мелкие искорки. Трогаю снег носком ботинка. Твёрдый, хотя подошва оставляет на нём борозду. А в Гардиан когда-то говорили, что он мягкий и пушистый.       Через пару минут напротив нас снижается новенький светло-бежевый аэрокар. Рики, разблокируя телефон, выходит из водительской дверцы.       – Вот это тачка, стильная, – восхищённо выдаёт Кири, и Рики, нехорошо прищурившись, смотрит на него.       Блядь...       – Что? – спрашивает Кири, заметив его взгляд. – Что я на этот раз не так сказал?       – Лучше бы ты заткнулся нахер, – отрывисто говорит Рики и, присев на капот аэрокара, утыкается в телефон.       – Не спрашивай. Это тебе точно ни к чему вспоминать, – добавляю я.       Холодный воздух начинает покусывать лицо и руку. Подхожу к Рики. Я не помню межгалактический настолько, чтобы разобрать, что за приложение он открыл. Понимаю, только увидев на дисплее маленький белый аэрокар.       – Подожди. Где ты живёшь тут?       – Хочешь увидеть это прямо сейчас или отдохнуть с дороги?       – Если ты не против, то сейчас.       – Да иди ты к херам, – влезает Люк. – Все устали, а ты собираешься тащить нас в какие-то ебеня!       – Точно спятил! – вторит ему Норрис.       – Считайте как знаете. Но я должен увидеть.       – Опять ты за своё, – комментирует Сид.       – Ты, нахер, угомонишься или как? – спрашивает Люк.       – Не угомонится он, – обречённо говорит Норрис. – Ты что, не знаешь его? Проще сейчас слетать, чем потом всю ночь слушать его «а вдруг Рики надо спасать».       – Ладно, – с явным нежеланием соглашается Рики, бросая на меня странный взгляд. – Ясон ещё не вернулся, так что лучше сейчас. От нашего дома лететь недалеко.       – Да уж, впечатлений и так достаточно для первого дня на планете, – в голосе Норриса звучит напряжение. – Встречу с твоим блонди лучше отложим, если это вообще обязательно.       В ожидании слежу за машинкой на дисплее телефона Рики. С чего-то начинает кружиться голова. Перелёт, что ли, так действует. Шесть минут, и аэрокар на электронной дороге приближается к нашему местоположению. Поднимаю глаза. Белый аэрокар с зелёным фонарём на крыше паркуется позади тачки Рики. То есть тачки, которую пригнал Рики. Скорее всего, она принадлежит дзинкотаю. Рики, которого мы знаем, не выбрал бы такую.       Дверцы такси медленно открываются. Рики забивает маршрут в навигатор, прикладывает карточку к терминалу и отходит. Люк, Сид и Норрис садятся в такси.       – Своего засранца ты повезёшь с нами? – спрашивает Рики, садясь на водительское место.       – Не знаю, что тебе не нравится, – вспыхивает Кири, – но я не хочу лететь на заднем сиденье с Люком!       – Кири прав, это не лучшая мысль, – поддерживаю я.       – Хер с тобой, садитесь, – бросает Рики.       Забираемся на заднее сиденье бежевой тачки. Здесь ремни безопасности попроще, можно справиться одной рукой. Кири пристегиваётся резким движением и, надувшись, смотрит в окно.       Аэрокар медленно поднимается в небо. В зеркале заднего вида отражаются фары летящего за нами такси. Встраиваемся в поток аэрокаров. Рики молчит, видно, не хочет говорить при Кири. Я смотрю на тачки впереди и на встречной полосе. Не все такие же дорогие, как эта, много аэрокаров попроще, иногда попадается и раздолбанное старьё. Внизу тянется заснеженная равнина. Перевожу взгляд на Кири. Он всё ещё дуется, но немного оживляется, когда снег сменяется огоньками, сначала редкими, постепенно сливающимися в море света.       – Красиво... – говорит он, как будто не обращаясь ни к кому.       Его помешательство на городских огнях никуда не делось. Не знаю даже, хорошо это или хреново. Надеюсь, он уже понял, что за завораживающей иллюминацией больших городов скрывается такое же дерьмо, как и за ободранными стенами разрушающихся цересских домов. А может, и хуже. Хотя... Боюсь, Кири слишком быстро забудет этот опыт, как только всё наладится. Главное, чтобы не влип во что-нибудь снова.       Вижу внизу сияющий мягким светом комплекс небоскрёбов, и аэрокар спускается на парковку на крыше одного из них. Выходим и ждём, когда парни вылезут из такси. Кири вертит головой по сторонам. Вслед за ним подхожу к огороженному краю крыши. Вокруг ещё несколько таких же небоскрёбов. Смотрю вниз. Высота головокружительная, даже не могу представить, сколько здесь этажей. В углу крыши небольшое строение, в передней его стене два пассажирских лифта и один грузовой.       Рики вызывает лифт. Пока мы ждём, с трудом сдерживаюсь, чтобы не начать ходить от края до края крыши. Дерьмо, вполне возможно, что дзинкотай вернулся раньше, а Рики не в курсе. Напряжение сковывает грудь, но я должен увидеть, как Рики живёт здесь. Лица остальных выражают то же напряжение. Только Кири оглядывается с любопытством. Внутренняя отделка кабины плавно поднимающегося лифта, наверно, стоит дороже, чем на Амои стоили бы жизни всех нас.       Кири проводит пальцами по светлой стенке с золотистым узором, рассеянно смотрится в зеркало, полностью покрывающее заднюю стенку. Стараясь не вспылить, напоминаю себе, что он не понимает, где мы находимся.       Лифт останавливается, двери разъезжаются, и мы выходим в просторный лифтовый холл. Останавливаюсь перед единственной дверью в противоположной стене. Невольно вспоминается, как мы пробрались в Апатию. Я не знаю, что увижу за этой дверью, и это заставляет нервничать. Уверен, Сид, Люк и Норрис тоже вспоминают тот грёбаный вечер.       Рики оборачивается. Ободряюще улыбается, встретив мой взгляд. Слова не нужны, его улыбка говорит достаточно. Но я не уверен, что он действительно чувствует то, что выражает его лицо.       Насколько правдиво будет то, что мы увидим внутри?       Рики прикладывает ладонь к панели замка. Дверь отъезжает, и мы перешагиваем через порог. Кири только успевает опасливо оглядеться в тёмном коридоре, и в следующую секунду загорается свет.       Осматриваюсь, бросив сумку в углу. Стены просторной прихожей ровного светло-коричневого цвета. Рики переобувается в домашнюю обувь, сев на белую скамейку с гнутыми ножками и мягким сидением, обитым тканью немного более тёмного цвета, чем стены. Над ней панель управления и тёмный сейчас монитор. Слева от двери зеркало от пола до высокого потолка в простой белой раме. На потолке несколько ламп, от них исходит мягкий рассеянный свет. Ещё две лампы на стене у зеркала. Пол тёмный, выглядит как имитация древесных панелей. В другой стене четыре двери. В углу растение, небольшое зелёное деревце в тяжёлом, с виду каменном горшке, он как будто из презентации про античную эпоху. В конце прихожей лестница, ведущая наверх. Чёрт, это место больше напоминает холл в отеле, чем прихожую жилой квартиры. Двухэтажной, мать её, квартиры. Тихо и неуютно. Как Рики чувствует себя здесь? Или он настолько изменился, что для него это уже нормально? У него хоть было право голоса в этом вопросе? Рики, которого мы знали, не выбрал бы такую квартиру.       – Вау, а тут круто! – слышу за спиной оживлённый голос Кири.       Рики раздражённо оглядывается на него.       – Да заткнись ты, – в голосе Норриса звучит напряжение. – Нахрена вообще в жилой квартире такой потолок?       – Что? Правда же круто!       Похрен. Он ничего не помнит, – ещё раз напоминаю себе.       – Идём, – прерывает напряжённое молчание Рики, подходит к двери посередине и нажимает кнопку справа.       Дверь почти бесшумно отъезжает. Инстинктивно настораживаюсь, ожидая увидеть Ясона. Но в гостиной никого, только мы. В широком окне виден соседний дом. Гостиная больше прихожей, но здесь немного уютнее. Возможно, потому, что она больше похожа на комнату, в которой живут люди, а не зал в музее. Полукруглый, с виду удобный диван, на нём пара маленьких подушек, на спинку небрежно брошен чёрный свитер. Перед диваном круглый стол с встроенным холодильником и сенсорной столешницей, на нём наушники, чаша с чипсами и бутылка воды. На стене огромный телевизор, рядом с ним голоэкран. У противоположной стены встроенный шкаф. Часть полок открытая, можно видеть, что они заставлены безделушками. Для чего они, непонятно, разве что украшения; единственное, что я опознаю, – фоторамка на второй сверху полке, до странности несовременная. Лучше не думать, какие фото Рики хранит в ней.       – Давайте свои карточки, – прерывает молчание Рики.       Собираем карточки и отдаём Рики. Он открывает утилизатор, бросает их туда и нажимает кнопку пресса.       – Ты уже насмотрелся? – немного нервно спрашивает меня Норрис. – Может, пора валить отсюда?       – Раз уж мы здесь, сначала переоденемся, – говорит Рики. – В вашей квартире не стоит сверкать формой команды шаттла перед соседями, там все будут считать вас просто рабочими.       Собираюсь выйти из гостиной, чтобы забрать сумку с одеждой, но не успеваю нажать кнопку, как дверь отъезжает сама. Передо мной стоит высокий парень в белых брюках и безрукавке. В первый миг просто осознаю, что его лицо мне знакомо. А потом... Вот дерьмо, это же он, это его я видел на развалинах Дана Бан! Не говоря ни слова, смотрим друг на друга. Кто он, мать его, такой?       – Только не начинай свои приветствия, – обернувшись и увидев его, сдержанно говорит Рики.       Парень молча выходит из гостиной. Как привидение, блядь.       – Кто это такой? – спрашивает Норрис.       – Домашний слуга, – уверенно врёт Рики. – Работает здесь уже почти год.       Просто слуга, ну да. Который приходил к развалинам Дана Бан оплакивать Ясона. Рики, похоже, не в курсе, что я видел там этого парня.       – Не затягивайте с переодеванием, – торопит Рики.       Хер с ним, поговорим позже. Выходим в коридор забрать сумки и возвращаемся. Кири уже успел сесть на диван и изучает обстановку комнаты. Ему-то переодеваться не надо.       Растягиваю узел галстука и снимаю его через голову. Медленно расстёгиваю чёртовы пуговицы и, бросив на диван пиджак и рубашку, натягиваю привычный старый свитер. К тому времени, как я стаскиваю брюки и влезаю в джинсы, остальные уже готовы. Не сговариваясь, забираем вещи и поспешно выходим из квартиры, но я успеваю бросить взгляд на лестницу на второй этаж. Рики не показал нам, что там.       Лифт как будто едет слишком медленно. На крыше Сид, Люк и Норрис быстро закидывают сумки в багажник и садятся в такси. Рики открывает дверцы бежевого аэрокара, но оборачивается. Проследив за его взглядом, вижу, что на крыше приземляется ещё одно такси.       – А это ещё кто? – интересуется Кири.       – Заткнись, – резко говорит Рики. – Вот блядь, говорил же, не тяните...       Выражение чёрных глаз и напряжённые челюсти подсказывают мне, кто выйдет из такси, ещё до того, как поднимается дверца. Ну конечно. Он почти неузнаваем с короткими тёмными волосами и одет не так, как на Амои. Но этот ледяной взгляд я, кажется, узнаю везде. Рики подходит к нему.       – Кто это? Я вроде где-то видел его, – едва слышно шепчет Кири. – Не могу вспомнить. Он жуткий какой-то.       – Сядь в такси, – мой голос звучит резко, почти как приказ.       Кири смотрит на меня непонимающе, но хоть не спорит, садится рядом с Люком и закрывает дверцу. Я остаюсь на месте. Всё равно все места в такси заняты, да и глупо было бы прятаться от него в тачке, у которой он, если очень захочет, сможет вырвать двери. И какого хера сидят, лучше бы улетали. Рики наверняка вбил маршрут заранее. Нет, сидят, уставившись на них, как будто призрака увидели.       Дзинкотай прикасается к лицу Рики, поглаживает его щёку большим пальцем, и Рики знакомо прикрывает глаза. Меня передёргивает от этого зрелища. Серьёзно? После того, что мы видели в Апатии, Рики позволяет это? За этот год всё так изменилось? Или он не может не позволить? Но то, как он закрыл глаза, как приоткрылись его губы... Я помню, что значит эта его реакция. Прислушиваюсь, надеясь услышать, о чём они говорят.       Дзинкотай окидывает такси взглядом.       – Ты сказал, что заберёшь четверых, но не говорил о Кири, – негромко произносит он.       – Я сам не знал.       – Ты привёз его сюда с браслетом?       – Нет, конечно. Гай нашёл способ снять с него эту дрянь ещё до того, как я прилетел на Амои.       Взгляд ледяных синих глаз сталкивается с моим взглядом. Представляю, что он сейчас думает и что ответит. Стискиваю зубы и закрываю глаза. Я знаю, я виноват, можешь не напоминать, грёбаный ты...       Поднявшийся ветер бросает снег в лицо. Без верхней одежды стоять уже холодно, но меня больше волнует, что под свист ветра труднее слышать их голоса.       – Ясон, пожалуйста, – тихо говорит Рики. – Гай всё понимает.       – Правда? – мне не было нужды открывать глаза, чтобы представить его выражение лица. Но он не продолжает.       – Поверь, – так же тихо продолжает Рики. – Я смогу не допустить, чтобы он снова наделал глупостей.       Дзинкотай долго смотрит ему в лицо. Протираю глаза от снега.       – Обещай мне, – говорит он. – Если ты поймёшь, что не справляешься, обещай не скрывать ничего.       Рики кивает. Ясон неторопливо идёт к нам. Ледяной взгляд сосредоточен на мне. Я не отвожу глаз.       – Я не стал мешать Рики забирать вас с Амои, – начинает он, остановившись в шаге от меня. – Но если кто-то из вас, особенно ты, сделает ещё хоть что-то, что причинит ему боль или нарушит течение нашей жизни здесь... Какой будет причина, меня не интересует.       – А что, причина действовать и здесь есть? Или может появиться в любую секунду?       – Нет. Разве что в твоём больном воображении.       – Чёрт возьми, Гай! – Рики становится между нами. – Я же сказал, что причин нет!       Взгляд синих глаз промораживает до костей. Чувствую, как четыре пары настороженных глаз смотрят мне в спину.       – Если ты расскажешь друзьям или ещё кому-то, что ты сделал с Рики... – в голосе дзинкотая холодная злость. Как, нахер, голос машины может быть выразительным? – Мне известно, как к этому относятся в трущобах. Молчи об этом.       – Это я знаю и без твоих подсказок. За каким хером ты поднимаешь эту тему при них?       – Ясон, – вмешивается Рики. – Я просил тебя, дай мне разобраться самому. Всё под контролем.       Ещё полминуты Ясон пристально смотрит мне в глаза, потом, ничего больше не говоря, переводит взгляд на Рики и едва заметно кивает.       – Раз ты на такси, мы на нём и улетим, – говорит заметно расслабившийся Рики. – Твой аэрокар оставлю здесь.       Порыв ветра мешает расслышать тихий ответ дзинкотая. Протерев лицо от новой порции холодных мокрых снежинок, вижу, что он такой же неторопливой походкой идёт к лифтам. Только когда он скрывается в кабине одного из них, слышу, как за спиной открываются дверцы такси. И снова головокружение. Да что за чёрт...       – Блядь, – облегчённо выдыхает Норрис, выбираясь с переднего сиденья. Только теперь вижу, что он открыл окно. – Сколько ещё раз придётся повторить, что ты ебанутый? Мало один раз нарвался?       Рики ничего не говорит, но это и не нужно. Его взгляд выражает достаточно.       «Не натвори херни снова», – читается в чёрных глазах.       – Я точно видел этого парня, – повторяет Кири, выходя из такси. – Только тогда у него были длинные светлые волосы. Я видел его вместе с Рики и...       Он замолкает и хмурится.       – Не помню. Ещё с каким-то длинноволосым типом. И где, не могу вспомнить. Но это он, точно.       Блядь, этого только не хватало! Как я не подумал, что встреча с грёбаным дзинкотаем может заставить его вспомнить!       Кири вопросительно смотрит на Рики.       – Не спрашивай. Надеюсь, ты только это вспомнил, – Рики кривится от плохо скрытого отвращения. – Ладно, плевать. Летим.       Норрис, внимательно глядевший ему в лицо, отводит взгляд и возвращается в первое такси. Складываем брошенные вещи в багажник второго. Забираюсь на заднее сиденье и делаю Кири знак присоединиться. Представляю, о чём будут болтать Сид, Люк и Норрис во время полёта.       Рики проскальзывает на водительское сиденье, и дверцы бесшумно опускаются. Аэрокар плавно взлетает. Я не слежу за дорогой, мысли заняты другим. Вижу в зеркале, как сдвинуты брови Рики. Да, знаю, я уже успел свалять херню.       Этот полёт проходит быстрее, чем полёт от космопорта к дому Рики. Из-за того, что я задумался, или расстояние на самом деле меньше, не знаю. Но кажется, только что сели в такси, а уже через секунду паркуемся на крыше, и я вижу в зеркале заднего вида, как снижается второе такси. Выходим, забираем вещи из багажников, и оба такси скрываются в небе. Смотрю в сторону, откуда мы, кажется, прилетели. Действительно близко. Комплекс небоскрёбов отсюда отлично видно. Этот дом намного ниже, но парковка примерно такая же. Ограждение и строение с лифтами.       – А что это за дом? – осведомляется Норрис.       Рики останавливается на полпути к лифтам.       – Обычный дом. Здесь сдают квартиры в аренду.       – И платит за аренду, конечно, твой блонди, – говорит Сид.       – Да. Ты же понимаешь, что я не потянул бы аренду такой квартиры на зарплату механика.       – А потом выяснится, что мы должны ему за это?       – И это всплывёт неожиданно, когда мы поверим, что всё в порядке, – поддерживает Люк.       – Значит, вы реально считаете, что я готовлю вам ловушку, – Рики обводит нас тяжёлым взглядом.       Нет, конечно, Рики бы так не поступил. Может пройти год, десять лет или пятьдесят, но Рики бы не превратился в такого ублюдка и за тысячу лет.       – Да нет, мы не об этом, – примирительно говорит Норрис. – Просто непонятно, нахрена ему это делать. Кто он и кто мы? И он ни с того ни с сего помогает нам. Ты же понимаешь, как это выглядит.       – Понимаю. Но тут всё просто. Ясон делает это для меня, а не для вас.       Переглядываемся. Всё-таки это странно. Да, дзинкотай не забивает на просьбы Рики, и только поэтому я не сдох под завалами, но всё же...       – Можете, конечно, попробовать найти другой вариант, – добавляет Рики. – Но нормального выхода я не вижу. У вас ни одного карио. Вы же перебрались сюда не для того, чтобы жить на улице зимой или продолжать таскать кредитки. Эта квартира предназначена для вас. Я сам выбрал её, как только смог убедить Ясона, что должен вытащить вас с Амои.       – У вас типа... общий бюджет? – спрашивает Норрис.       – В какой-то мере. Если не появляются непредвиденные траты, мне хватает моей зарплаты. Но он сказал, что я могу рассчитывать на него. И это правда.       – Раньше ты ни от кого не принимал подачек, – внимательно смотрит на него Люк.       – Не принимаю и теперь, – резко говорит Рики, и Люк отводит взгляд. – В конце концов, я не выпросил эти деньги у прохожих и не подставлял за них задницу. Я уверен, что Ясон дал их не для того, чтобы неожиданно потребовать что-то за помощь. Хватит искать подвох там, где его нет.       Сид и Норрис молча переглядываются. Порыв холодного ветра продувает свитер. Надо убраться с крыши куда-нибудь в тепло. Не хочу, чтобы Рики пришлось выпрашивать у дзинкотая деньги на лекарства, если кто-то из нас простудится.       – Вы что, передумали жить нормальной жизнью из-за того, что за квартиру платит Ясон? Если собираетесь лететь обратно, сейчас я вас не повезу. Всем нужен отдых.       – Что?! – выпаливает Кири. – Парни, вы же не серьёзно? Мы не можем вернуться в это дерьмо снова! Зачем упускать шанс?!       Его обеспокоенный голос как будто отрезвляет нас.       – В прошлый раз мы влипли в полное дерьмо, как раз когда ты ляпнул, что кое-кто не должен упускать шанс, – напоминает Норрис. – Как-то не хочется ещё раз.       Кири смотрит на него непонимающе.       – Начнёте работать – сможете оплачивать аренду сами, – говорит Рики. – Если разбить сумму на всех, выйдет не так уж много. Сейчас другого варианта нет. Новую жизнь тоже надо с чего-то начинать.       – Новую жизнь с дзинкотаем, который будет заходить в квартиру когда захочет и проверять, что мы тут делаем? – саркастически спрашивает Люк. – Отличное начало жизни.       – Такого не будет. Квартира в вашем распоряжении. Если на то пошло, Ясон и не заметит, что часть его доходов пошла на аренду этой квартиры, так что ему пофиг.       – Ладно, хватит, – не выдерживает Норрис. – Все еле живые от усталости, а хернёй занимаемся. И холодно уже торчать на крыше без верхней одежды. Первое время переживём как-нибудь, а дальше посмотрим.       – Если больше никто не возражает, то идём, – говорит Рики, обводя нас взглядом.       Не говоря больше ничего, подходим к лифту. Рики нажимает кнопку. Лифт приходит быстро.       – Наконец-то тепло. Тут не так красиво, как в том небоскрёбе, – замечает Кири, когда мы входим в кабину.       Да, никаких узоров, простая отделка матовым серым металлом. Ну и какая разница. Главное, чтобы дзинкотай действительно не таскался сюда. И лифт здесь не хуже, так же быстро спускает нас на девятнадцатый этаж. Выходим на площадку с двумя дверями. Рики достаёт пять карточек.       – Давать ли ключ твоему засранцу, решай сам, – он отдаёт мне две карточки, остальным – по одной.       – Пока не стоит. Лучше оставь одну себе, мало ли что.       Рики пожимает плечами и убирает карточку в карман.       – Почему нет? Да в чём проблема? – возмущается Кири. – Никто из вас не доверяет мне, а ты так и не рассказал, почему, что я такого сделал!       – Не в этом дело. – Не хватало только, чтобы я рассказал всё, чего он не помнит. – Куда ты собираешься ходить? Ты же не знаешь города. А я не знаю, что у тебя теперь с способностью ориентироваться. Буду уверен, что ты не заблудишься, – сделаю тебе копию.       – Пока не получите документы, лучше никому не ходить дальше ближайшего супермаркета, – вставляет Рики.       – Семейные разборки отложите до завтра, – Люк отпихивает Кири от двери и прикладывает карточку к замку.       Входим в прихожую – тоже непривычно просторную, но всё же её можно назвать прихожей, а не холлом – и дверь тихо закрывается за спиной.       – И эта двухэтажная, – замечает Кири.       Он снимает обувь и проводит ладонью по коричневато-серой стене. Приятный цвет, тёплый.       – Тут что, мода на двухэтажные квартиры? – голос Кири доносится уже из другой комнаты, если можно так назвать помещение, отделённое от холла лишь лестницей на второй этаж.        Убираю в шкафчик для обуви под лестницей свои облезлые ботинки. Странно, что на них не обратили внимания на пропускном пункте ни на Амои, ни здесь. В верхнем отделении нахожу новые домашние тапки. Рики касается дверцы в стене тут же, под лестницей. За отъехавшей дверцей обнаруживается шкаф, куда Рики вешает куртку.       Гостиная – угловой диван, стол перед ним, часы и телик на стене – ничем не отделена от холла. Прохожу туда, куда ушёл Кири. Он рассматривает кухонную технику. В свитере тут жарковато.       – Прилично по сравнению с Цересом, конечно, – заключает Кири. – Но тот дом, где мы были, круче.       Только и могу вздохнуть. Он не видит, как переглядываются Сид и Норрис, услышав это. Не замечает тяжёлого взгляда Рики. Выходит из кухни и идёт к закрытым дверям.       – А тут спальни, – говорит он. – Нет, эти некрасивые. Надеюсь, наверху есть получше. А здесь что? – он заглядывает в последнюю дверь. Успеваю увидеть светло-бирюзовую узорчатую стену, прежде чем дверь закрывается. – Ванная. Хоть там нормальная отделка.       Он поднимается на второй этаж.       – Представляю, какую спальню он себе выберет, – хмыкает Люк.       – Ну и не отставай. Он по-любому займёт самую удобную, – подталкивает его локтем Норрис.       – Я лучше внизу, чтобы не таскаться по лестнице, – Люк заходит в дверь посередине.       – Я тогда наверху, – подключается Сид. – Я пока не видел здесь тренажёров. Хоть на лестнице можно будет размять ноги.       – А мне без разницы, – решает Норрис. – Гай, а ты?       – В соседней комнате с Кири. Мало ли что ему опять примерещится.       Замолкаем, услышав тихие шаги Кири вниз по лестнице.       – Ну что, выбрал?       – Ага, – он забирает свой пакет из прихожей и тащит вверх.       Беру свою сумку и иду за ним. Норрис тоже поднимается.       – Офигеть, – только и говорит он, когда открывается дверь комнаты.       Сиреневая отделка стен. В большом, от пола и чуть ли не до потолка окне напротив двери видно, как тихо падают снежинки. На стене слева от входа изображено дерево, и под каждой веткой, как плоды, встроенные в стену лампочки с неярким уютным светом. В углу полутораспальная кровать, рядом тумбочка. Кири раскладывает одежду в стенной шкаф напротив, заглядывает в комод. Ещё из мебели в комнате стол с ящиками и компьютерное кресло. Поднимаю голову. На потолке тоже лампочки по периметру.       – Ну и интерьерчик, – вполголоса комментирует Норрис. – Как раз в его вкусе.       – Что тебе не нравится? – поворачивается к нему Кири. – Здесь везде лампы. Только на пол ещё поставить, и не будет ни одного тёмного места. Цвет красивый. Ну и подальше от Люка.       Норрис чуть усмехается, но через секунду подавляет улыбку.       – Да нет, ничего. Главное, что тебе нравится. Осваивайся.       Выходим из его комнаты. Рики, Сид с рюкзаком и чемоданом и Люк уже здесь.       – Ни хрена у него комната, – ухмыляется Люк. – И как тебе, нормально будет ночевать у него?       – Иди ты. Здесь достаточно комнат, чтобы не приходилось тесниться по двое.       – Ну да, только он затащит тебя ночевать к себе, когда испугается какой-нибудь херни.       – Не тебя же. Надо напомнить ему, чтобы установил код на замок своей комнаты. На случай, если ты решишь заглянуть к нему, чтобы не боялся один.       Кири, кажется, и сам понимает что-то. Он не в первый раз говорит, что хочет держаться подальше от Люка. Может, потому, что помнит, как Люк набил мне морду? И его нездоровый интерес, когда он выспрашивал, что именно старый ублюдок и его друзья делали с Кири... Это Кири ещё не видел, как Люк пялился на него, когда ему пришлось показать парням шрамы.       Надеясь, что в соседней комнате не настолько раздражающая отделка стен, открываю дверь.       Мебель здесь точно такая же, но стены спокойного серовато-зелёного цвета. Такое же непривычно высокое окно. Приглядевшись, понимаю, что часть окна – балконная дверь. Подхожу ближе. Да, за окном действительно крытый балкон. И в комнате Кири, наверно, тоже, просто я не заметил сразу.       Бросаю вещи у шкафа. Разобрать ещё успею. Стягиваю свитер, кидаю на спинку кровати и выхожу.       – Ну как? – спрашивает Рики.       – Нормальная комната.       – Уж лучше наших прежних квартир, – признаёт Сид, выходя из своей комнаты. Он уже снял свитер. – И тепло. В цересских квартирах зимой в футболке не походишь.       – В холодильнике всё есть, – сообщает Рики. – Ванная на каждом этаже своя.       – Очень кстати после полёта, – говорит Сид. – Если ты сейчас не идёшь, пойду опробую.       – Давай. Я пойду позже.       Спускаюсь вниз. Рики идёт за мной. Норрис устроился перед телевизором с какой-то едой в тарелке. Люка не видно.       – Я пойду, – обращается к нам обоим Рики. – Уже поздно, мне завтра на работу.       – Ага, – поднявшись с дивана, отвечает Норрис с набитым ртом. – Только не пропадай больше.       Не двигаясь с места, смотрю, как Рики подходит к нему и хлопает ладонью по его руке, потом возвращается к шкафу в прихожей.       – Увидимся, – улыбается он, обернувшись ко мне, и снова поворачивается к шкафу.       Чёрт! У нас было трое суток, чтобы поговорить обо всём. Но мы оба притворялись, что смотрели фильм, а когда он закончился, говорили о климате и живности на планете, куда нам предстоит прилететь. Мы оба говорили о всякой ерунде, оттягивая действительно важный разговор. И это очередная ошибка с нашей стороны. Так больше нельзя.       Рики оглядывается, как будто почувствовав мой взгляд.       – Тебе, наверно, много чего хочется сказать, – начинает Рики, не успеваю я открыть рот. – Или спросить. Если я прав, давай обсудим всё раз и навсегда. Чтобы больше не было недомолвок, которые приводят хер знает к чему.       – Да.       Не сговариваясь, идём в кухню. Не очень удобно в плане возможности поговорить наедине, что в квартире нет стен на общем пространстве. Но Норрис в противоположном конце квартиры, Люк, наверно, у себя, а Сид и Кири наверху. Садимся за стол. Не напротив друг друга, а рядом.       Я столько раз задавал этот вопрос Рики, когда думал, что говорю с мёртвым. Теперь я могу спросить это и получить ответ. Слова привычно срываются с губ. Только окончания теперь не те. Не прошедшее время, настоящее.       – Ты правда любишь его? Кто говорил правду? Ты, сказав, что тебя связывает с Ясоном только секс? Или Меченый, говоря, что вы любили друг друга? Он умеет любить? Ты не игрушка для него и тогда не был ею? Я хотел освободить тебя, но нужно ли это было тебе? Или ты правда хотел остаться с ним?       Рики глубоко вздыхает и смотрит мне в глаза.       – Я был чёртовым трусом, Гай. Даже себе не решался признаться, что на самом деле чувствую к нему. А тем более тебе или остальным. Он признался себе в чувствах ко мне раньше, чем я, понимаешь? Если бы я не отрицал свои чувства к нему, ничего бы не случилось! Я бы, возможно, сказал тебе правду, и...       – То, что ты сказал мне в Дана Бан после того, как разделся... Это правда? Если да, то зачем ты вернулся за нами... за мной?       Задыхаясь, жду, что он ответит.       – Про моё тело, про то, как я с ним трахаюсь, – правда. Остальное – нет.       – А про пэт-ринг?       – Неправда. Не кольцо связывало меня с ним. То, каким образом ты избавил меня от кольца... не смутило Ясона. Я думал, что не нужен ему... такой. Но это не так. Он оставался рядом, пока не исправил это. И ни на чём не настаивал, пока я не отошёл от восстановительной операции.       – Серьёзно?       – Да. Перестань отрицать это. Так и было.       – Кольца уже нет, но ты всё равно с ним?       – Да. Сейчас это действительно мой выбор.       – Тогда ответь, что ещё связывает тебя с ним? Я просто хочу понять. Блядь, он машина. Как он может любить?       Спросив это, невольно вспоминаю взгляд дзинкотая в тот вечер в Дана Бан. Ярость и... Разве у машины может быть такой взгляд? Или их специально делают такими...       – Ладно, я отвечу. Но тогда услышь то, что я говорю, а не то, что тебе хочется слышать. Если нет, то отвечать бессмысленно.       – Я слушаю.       – Ты не помнишь, что было в Дана Бан после того, как ты потерял сознание. Но Катце, наверно, рассказал тебе. Ясон вытащил тебя. Потому что я попросил его. Прежний Ясон не только не стал бы исполнять мою просьбу и слушать, что важно для меня. Он бы просто не поехал спасать меня сам. Но он исполнил мою просьбу, понимаешь, что это значит? Он не только не убил тебя, а вынес из Дана Бан, потому что я просил. Если бы он оставил тебя, то сам не пострадал бы.       – Думаешь, ты и теперь у него в долгу из-за меня?       Сердце глухо стучит в груди. Если так и есть, скажет ли Рики правду? Это прикосновение на крыше... Да, я видел, как Рики закрыл глаза от удовольствия, как знакомо приоткрылись его губы. Но если он продолжает считать, что отдаёт новый долг... Физическое удовольствие не в счёт. Дзинкотай может знать, как управлять реакциями человеческого тела.       – Да нет же, я не к тому! – прерывает Рики мою мысль. – В ту секунду я по-настоящему понял, что ему не плевать на мои чувства. Зная это, я не мог оставить его умирать в одиночестве. Вытащить его у меня бы не хватило сил. Даже если бы я смог, после этого нам бы не светило жить как раньше. Одна из деталей системы, переставшая работать как нужно и поставившая чувства выше разума, не нужна системе. Они бы заставили его забыть обо мне или просто... А я слишком много узнал, чтобы меня отпустили живым.       При мысли о том, что Рики могли бы убрать, даже если бы я не сделал то, что сделал, у меня перехватывает дыхание.       – Да? – с трудом выдавливаю я. Голос хриплый, как будто меня кто-то душил.       – Один из них, тот, кто превратил Кири в грёбаную игрушку для извращенцев, с радостью пустил бы меня на опыты, – поясняет Рики. – Если бы не телепорт, лучшим выходом для нас было бы умереть вместе. Когда Катце привёз меня в Дана Бан, я не знал, чего ждать. Думал, что Ясон накажет меня за побег. Но он, уже зная, что я... Он просто прижал меня к себе, как только открылась дверь. Он любит меня, и это взаимно. Пойми это наконец.       – И ты узнал об этом, только когда он пришёл в Дана Бан?       – Да. Раньше я этого не понимал, но всё начало меняться ещё до Апатии. И окончательно изменилось в день взрыва.       Вот сейчас я не могу поверить своим ушам.       – Начало меняться до Апатии? А то, что мы видели, – это тоже часть перемен в ваших отношениях? В тот вечер он сказал, что ты его пэт. Хочешь сказать, раньше было ещё хуже?       – Да нет! То, что вы видели, – откат назад. До этого всё было настолько хорошо, насколько это возможно на Амои. Его поведение действительно постепенно менялось.       – Менялось? И как же?       – В первый же день в Апатии он услышал то, что для меня важно. Он стал проявлять нежность. Нет, я не позволял себе понять, что он любит меня. А Ясон понимал уже тогда. Дана Бан стал переломным моментом. Только после взрыва, очнувшись в больнице, я узнал, что он не отходил от моей постели, как только ему сделали протезы. Отошёл только раз, чтобы связаться с Катце и попросить его доставить необходимые для меня лекарства.       – Протезы?       – Если ты не знал, ему отсекло ноги. Катце не сказал тебе?       Вскидываю взгляд на Рики. Он сидит, сжав губы и опустив голову.       – Но как? Он же не человек. Он не успел увернуться или?..       – Он бы успел выбраться до взрыва, который обрушил ту херню, – Рики не поднимает глаз. – Если бы его не задерживал я, потому что не мог идти быстрее, и ты у него на плече. Он выбросил нас ближе к выходу, но сам... Я не хотел уходить, но он сказал, чтобы я забирал тебя. Он не думал, что я вернусь. Думал, что я выбрал тебя.       Потрясение прошибает меня, как удар током. Представляю, как Рики винит себя. И меня, наверно, тоже. А если только себя, это ещё хуже.       – Я... я не мог представить, что он может... Короче... Прости.       – Всё уже в прошлом, – Рики сжимает моё плечо. – Он теперь знает, что я не ушёл бы к другому при первой возможности. Там, в Дана Бан, осталось всё, что мешало нам любить, как бы это ни звучало. Мы начали новую жизнь, и ты тоже начинай.       Замолкаем, услышав, как открывается дверь ванной. Люк в синем халате проходит мимо нас к холодильнику, берёт оттуда что-то.       – Говоришь, всё есть, а выпить нечего, – выходя, обращается он к Рики.       – Решать, конечно, вам, но если собираетесь устраиваться на работу, надо завязывать. Тут есть другие занятия, кроме как ловить глюки и предаваться воспоминаниям.       Через пару минут в ванную идёт Норрис. Слышно, как Люк, шурша упаковкой еды, переключает каналы.       Я не уверен, что Рики действительно смог оставить всё это в прошлом. Вроде как уже можно продолжить разговор, когда нас снова никто не слышит, но какое-то время в комнате стоит неловкое молчание.       А потом в памяти вспыхивает то, что я хотел спросить, пока не отвлёкся на разговор об Апатии.       – То, что ты смирился со статусом пэта... Это правда?       – Не совсем. Я просто забил на то, что так меня называли все остальные. Но не Ясон.       – Он не называл тебя так?       Если сейчас Рики скажет, что такого не было, я буду точно знать, что он врёт мне. Все мы слышали, что дзинкотай говорил в Апатии.       – Называл, – признаёт Рики. – Но теперь я знаю, что в какой-то момент это слово стало всего лишь словом. Замени «пэт» на «партнёр» – будет правильнее. В последний раз Ясон назвал меня так в Эосе. После переезда в Апатию, не считая того вечера, когда вы решили заглянуть в гости, я ни разу не слышал этого обращения. Он хотел назвать меня своим, но тот, кем он был тогда, не мог сразу сказать слово «любовь». А когда понял, что с ним происходит, и подобрал слова, то не сказал мне, потому что не был уверен, что его чувства взаимны. Я узнал всё это только после того, как меня выписали из больницы.       – Но в тот день в Дана Бан ты сам назвал себя его пэтом и сказал, что это твой выбор. И что я ничего не значу для тебя. Это...       – Это не так, – в глазах Рики отражается боль. – Я тоже сделал глупость. Думал, что должен найти слова, чтобы оттолкнуть тебя.       – Оттолкнуть? Нахера?       – Сейчас всё иначе, но тогда Ясон не шутил, когда предупреждал вас в Апатии. Я не хотел разрывать дружбу с тобой, но... мне казалось, что только так я смогу сделать, чтобы ты и остальные были в безопасности. Это было одно из самых тяжёлых решений в моей жизни.       – Значит, всё, что ты тогда наговорил, было только чтобы разорвать всё, что нас связывает? Или что-то из этого – правда?       – Я же сказал. Только то, как я сплю с ним, – правда, хотя это уже не твоё дело. В Апатии, когда Ясон оставил нас наедине, я был правдивее.       Апатия. Что он говорил тогда? Я должен вспомнить, я же столько раз прокручивал это в голове! Накосячил в Мидасе, нарвался на блонди, не хотел быть обязанным жизнью и решил расплатиться собой... За что, чёрт возьми, расплатиться? Этого Рики, кажется, не сказал.       – Гай, – тихо окликает меня Кири, заглядывая в кухню. Я не слышал, как он спустился. – Ты спать идёшь?       – Какая тебе разница? – огрызаюсь, раздражённый, что он встрял в разговор. – У тебя отдельная комната, вот и спи.       Обрываю себя, увидев страх в разноцветных глазах.       – Ну что ещё не так?       – Мне одному не по себе, – сдавленно отвечает он. – В этой комнате света больше, чем в других, но всё равно мало. Он не попадает ни под кровать, ни под стол, и...       – Понятно. Дай мне пять минут.       Кири возвращается наверх. Чёрт, как это не вовремя!       – Что, маленький засранец всё-таки закадрил тебя? – усмехается Люк, когда мы с Рики идём к вешалке. – Теперь будешь жить с ним в одной комнате до конца своих дней.       – Иди ты... Я уже говорил, что он боится темноты. Только и всего.       Вспомнив просьбу Кири, которая после возвращения Рики совсем вылетела у меня из головы, едва сдерживаюсь, чтобы не выругаться вслух. Надеюсь, что Кири тоже забыл про неё. И что этот соблазнительный запах больше не появится.       – Ладно, давай расходиться, – говорит Рики. – Все устали с дороги. У нас ещё будет время всё обсудить.       «Только не исчезай снова».       Не могу сказать это, голос пропадает, как будто перехватило горло.       – Зайду завтра, – говорит Рики. – Я сам закрою дверь. Отдохни.       Киваю. Рики с улыбкой сжимает моё плечо. Смотрю, как он одевается, как выходит за дверь. Не могу отвернуться от закрывшейся двери. Меня не отпускает чувство, что завтра всё снова покажется сном.       Лестница. Твою мать... Почему я не спросил его, что у них на втором этаже? И не только это. Кто такой этот парень, которого мы видели в их квартире. За что он собирался расплачиваться с Ясоном.       – Ты в норме? – окликает меня Норрис, выходя из ванной. – Гай. Эй, ты слышишь?       – А? Да, – отвечаю я. Голос вернулся, и то хорошо.       – Иди хоть душ прими, – напоминает он. – Все уже сходили. Классная ванная, кстати.       – Да, душ – то, что надо.       Но сначала Кири. Поднимаюсь на наш этаж и иду к нему в комнату.       Он сидит на кровати, побледневший, обхватив колени руками и уставившись под стол. Заметив меня, вскидывает голову. Глаза испуганные.       – Ну что опять?       – Ты видишь что-нибудь под столом?       Подхожу к нему. Конечно, под столом никого нет. Только полумрак.       – Нет. Тебе показалось. Напоминай себе, что это просто глюки, помнишь?       Кири кивает.       – Я пробовал, но... не помогает.       Открываю шкаф. Там ничего, кроме его немногочисленных шмоток. На столе только наша голоигра. Но я уверен, что он забрал свой фонарик с Амои.       – Куда ты дел фонарик?       – Он в тумбочке.       Достаю фонарик, включаю и кладу под стол.       – Теперь видишь что-то?       – Нет, они исчезли, – Кири приваливается к стене и закрывает глаза.       – Ну и отлично. Теперь ложись спать.       – А ты... – его глаза распахиваются. – Ты не останешься? Хотя бы пока я не усну.       – Дай хоть душ принять.       – Я подожду, – снова кивает Кири.       Иду в ванную. Заглядываю в шкаф. Там висит один халат. В маленьком шкафчике рядом с душевой кабиной несколько гелей для душа и шампуни. Только по запаху в воздухе, сладкому и мятному, можно понять, что Сид и Кири уже приняли душ, пока я разговаривал с Рики. Воздух не влажный, значит, тут есть вытяжка.       Раздевшись и бросив одежду в корзину для белья, беру первый попавшийся гель для душа, мочалку и шампунь и залезаю в душевую кабину. Включив воду, несколько минут просто стою под горячими струями. Непередаваемый кайф после трёх суток полёта в шаттле. Вспомнив о Кири, быстро промываю волосы, намыливаюсь, растираюсь мочалкой и смываю мыльную пену. Включаю сушилку, заметив, что вместе с ней начала работать вытяжка. Обсохнув, вылезаю из кабины, набрасываю халат и иду к Кири.       Он сидит в той же позе, привалившись к стене. Подхожу и сажусь на кровать.       – Ну что, больше ничего не кажется?       – Пока нет, – он отлепляется от стены и садится рядом со мной.       Он тоже одет в пушистый халат. От него пахнет гелем для душа, сладким, пряным и... Хватит принюхиваться, не хватало только... Нет, сейчас я не чувствую этого соблазнительного запаха, но и гель для душа, который использовал Кири, достаточно...       Хватит, кретин! – повторяю себе, стиснув руку в кулак, так, что ногти впиваются в ладонь. Боль немного отвлекает.       – Всё в порядке? – Кири заглядывает мне в лицо.       – В порядке. Ложись уже. Кстати, ты установил код на замок своей комнаты?       – Да. Если что, тебе, наверно, надо знать его. 6510.       – На ночь лучше блокируй дверь. Не спрашивай. Так надо. Да, и утром возьми себе тапки в шкафчике для обуви. Почему ты вообще пошёл осматривать квартиру в одних носках?       – Я не видел, что там есть тапки. Завтра возьму.       Кири скидывает халат – спасибо хоть под ним он в трусах – и залезает под одеяло. Он выглядит сонным, но проходит минут двадцать, прежде чем его дыхание становится ровным дыханием спящего. Жду ещё несколько минут, не проснётся ли он. Нет, его сон спокоен.       Выхожу на балкон. Сунув руку в карман халата, осознаю, что сигареты остались на Амои. Блядь. Мы не курили три дня с лишним. В полёте тоже тянуло закурить, но сейчас хочется особенно сильно. Постукиваю пальцами по оконной раме. Надо будет попросить Рики, чтобы купил, когда приедет завтра. Дерьмово, что с ним не связаться. Ну ничего. Дождусь утра. Он обещал приехать и приедет.       Спать хочется сильнее. Зевая, смотрю на город за окном. Постояв на балконе несколько минут, выхожу из комнаты Кири, блокирую дверь и иду к себе. Забравшись под тёплое одеяло, я засыпаю далеко не сразу. Смотрю в непривычно большое окно, и меня не отпускает ощущение, что за нами следят. Но усталость побеждает, и глаза наконец слипаются.