Разбитые кольца. Путь в новую жизнь

      Просыпаюсь от яркого света, режущего глаза даже сквозь веки.       Нет. Я хочу уснуть снова. Я помню сон, который снился мне. О том, что Рики не погиб в Дана Бан. Что он вернулся и забрал нас туда, где теперь живёт нормальной жизнью. Мне так много раз снилось, что Рики вернулся.       Отворачиваюсь от света. Я не хочу просыпаться. Стоит открыть глаза, и реальность ворвётся в утешительный сон, разорвёт на части чувство, что рана на сердце начала заживать, и ощущение надежды. И снова вернётся боль, от которой можно только попытаться отвлечься, и тошнотворная вонь трущоб, откуда на самом деле нам никогда не выбраться. Так и сдохнем тут. А пока даже воздух кажется каким-то не таким, как в Цересе. И какой-то едва слышный, но раздражающий гул мешает заснуть.       – Кири, мать твою, – закрываю глаза ладонью. – Какого хрена ты поставил свою лампу так, что она бьёт в глаза?       – Какую нафиг свою лампу? – слышу где-то над собой его голос. – Ты что, не проснулся ещё? Лампа на потолке шаттла никак не может быть моей.       Шаттла...       Что?       – Ну ты и здоров дрыхнуть, – это уже голос Люка. – Вчера в полночь вырубился, а сейчас уже первый час.       – Да отстань от него, – негромко говорит Норрис. – Пусть спит, если организм требует.       Открываю глаза.       Действительно шаттл и вчерашняя комната отдыха. Те же три двухъярусные кровати и иллюминаторы.       Значит... не сон? Или я принял какую-то дрянь, и меня до сих пор не отпускает? Я помню, как валялся без сна часов до четырёх, а потом...       Потом ничего. Будто меня просто выключили.       Спускаю ноги с кровати и протираю глаза. Люк и Норрис смотрят на меня с нижних ярусов кроватей. Не сразу понимаю, где находится Кири. Подняв голову, вижу, что он выглядывает с верхнего яруса кровати, на которой я сижу.       – А Рики... Где он?       – Внизу, где же ещё, – отвечает Сид. Только теперь, когда он выглянул, замечаю его в кресле в первом ряду. – Следит за приборами. Ты же не думал, что тебе всё приснилось?       – Вообще-то мне так и казалось.       Встаю и, пошатнувшись спросонья, иду к лестнице. Спускаюсь, крепко держась за перила и глядя под ноги. Что, блядь, сделать с этим рукавом, чтобы он не попал мне под ногу? В какой-нибудь из трёх дней полёта я поскользнусь на рукаве на ступеньках этой лестницы.       В грузовом отсеке холодно. Как-то не так, как утром на улице, воздух слишком сухой. Но всё же прохлада помогает немного взбодриться.       Пройдя в кухню, сразу чувствую запах незнакомой еды. Он был бы аппетитным, но, похоже, еда пригорела. Умываю лицо холодной водой и, зевая, вхожу в кабину. Пахнет крепким кофе, а гул двигателей, едва заметный наверху, здесь слышен гораздо сильнее.       – Ты как, в порядке? – смотрит на меня Рики, отвернувшись от приборной панели. Он выглядит, как будто не спал всю ночь. Может, так и есть.       – Мне столько раз снилось, что ты жив, что Дана Бан, и твой блонди, и всё это было только страшным сном. Что нам снова шестнадцать, и ты по-прежнему ведёшь нас за собой. Сны были такими яркими, я не понимал, что сплю. А потом я просыпался в пустой квартире и понимал, что это был очередной сон. Тогда у меня была только одна мысль: я отдал бы всё, чтобы не просыпаться. В общем, сначала я подумал, что всё это тоже сон. Только когда Кири сказал про лампу на потолке шаттла, дошло, где я.       Почти то же самое я рассказывал Рики несколько месяцев назад, когда ещё думал, что он мёртв.       – Это уже не сон. Как видишь, мы действительно улетаем.       Смотрю в иллюминатор. Мимо плавно проплывают звёзды, мерцающие в чёрной пустоте, некоторые яркие, другие тусклые. Иногда появляется таинственное свечение, не могу понять, где его источник.       – Кажется, и правда не сон. В моих снах ты никогда не говорил этого.       – Иди поешь, – предлагает Рики. – Еда в шкафчиках.       Да, позавтракать и правда не помешает.       Иду в кухню. Нажимаю кнопку открытия на дверце шкафчика и вижу ровные стопки серебристых упаковок. Взяв самую верхнюю, смотрю на надпись. Оладьи с луком. Как же бесит, что все пачки продуктов рассчитаны на людей с двумя руками, – думаю, ища столовые приборы. Надеюсь, тут есть ножницы. Нахожу одноразовые приборы в другом шкафчике.       – Твою мать... – ругаюсь, не увидев ножниц.       Кое-как открываю пачку ножом. Осмотревшись, замечаю спрятанную в нише на стене микроволновку, на которую вчера не обратил внимания. Нажимаю кнопку, и она выезжает. Касаюсь прозрачной крышки с светящимися буквами сенсорного меню, она поднимается, я ставлю оладьи и лёгким прикосновением опускаю крышку. Выбираю в меню быстрый разогрев. Несколько секунд, и кухня наполняется вкусным запахом. Печь выключается, и я забираю оладьи из-под поднявшейся крышки. Закрываю печь и убираю обратно в нишу. Да, эта микроволновка в сто раз удобнее той, что осталась в моей квартире на Амои.       Откидываю столешницу. Рядом с ней обнаруживается откидное сидение. Поставив завтрак на стол, сажусь, накалываю оладью на вилку и откусываю. Да, с трущобной едой это не сравнить. Понятно, что такая же синтетика, как и на Амои, но на вкусе этой еды это никак не сказывается.       Дверь из грузового отсека отъезжает, впуская волну холодного воздуха.       – Классно, да? – с порога спрашивает Кири. – Я их тоже утром ел. В сто раз лучше, чем на Амои.       Киваю, чтобы не говорить с набитым ртом. Кири обводит кухню взглядом.       – Ладно, тут всё равно больше некуда сесть. Поднимайся, как поешь, а то там скука смертная. Ни хрена не понятно, о чём все говорят. Тут, кстати, два крана, если ты не видел, – показывает он. – Левый с холодной водой, правый с кипятком.       Он выходит, и я продолжаю есть. Тороплюсь, понимая, что Кири звал меня не потому, что ему скучно. Ему не по себе, когда он там один с парнями. А может, Люк опять наговорил ему чего-нибудь.       Закончив, осматриваюсь и нахожу на стене значок утилизатора. Нажимаю кнопку, и ведро выезжает из стены. Выбрасываю тарелку от оладий, и оно снова прячется в стену. Удобно тут всё устроено.       От этих оладий хочется пить. Самое время для кранов, о которых говорил Кири. Посмотрев в соседнем шкафчике, нахожу пачки чая и чашки. Не разглядывая, беру пакетик из первой попавшейся пачки, заливаю горячей водой, добавляю немного холодной, чтобы не ждать, пока остынет. Пробую. Крепкий, пахнет вкусно, лёгкой сладостью и травами. Быстро допиваю чай, споласкиваю чашку кипятком и заглядываю в кабину. Рики оглядывается, заметив меня.       – Как тебе первый нормальный завтрак после Гардиан?       – Вкусно, – признаю я. Лучше не напоминать ему, при каких обстоятельствах я съел действительно первый нормальный завтрак после Гардиан. – Только наслаждаться им не было времени. Не хочу оставлять Кири наедине с остальными. Хрен его знает, что у Люка на уме.       – Ладно, иди тогда, – сжимает губы Рики. – Я тоже сейчас подтянусь.       Да, справиться с недовольством Рики из-за присутствия Кири будет сложнее, чем подняться по чёртовой лестнице.       – Что бы ты тогда про Рики ни говорил, – слышу голос Норриса, ещё не добравшись до верха, – а теперь он может тебе эти слова в жопу запихать. Про побитую псину и... всё остальное, что ты наговорил.       О чём они? Поднимаюсь выше, стараясь не шуметь.       – Всё остальное, – нехорошо улыбаясь, передразнивает Сид. – Это ты теперь точно не рискнёшь сделать. Зассышь разозлить дзинкотая.       – А ты нет, что ли? – огрызается Люк.       – А мне и не надо. Я не настолько безмозглый уёбок, чтобы планировать сделать такое со своими.       – Как будто ты сам не хотел.       – Мало ли кто хотел. Ни у кого, кроме тебя, не хватило сволочизма не просто думать об этом, а реально попытаться.       Оступаюсь на последних ступеньках, и гулкий стук каблука о металл выдаёт моё присутствие. Дерьмо... Проклятый рукав!       – Попытаться что? – внимательно смотрю на Люка. Он отводит взгляд.       – Теперь уже пофиг, – отвечает за него Сид. – Больше не попытается. Ему же руки дороги. Обе.       – И яйца тоже, – добавляет Норрис.       – Да о чём вы, блядь?       – Лучше не спрашивай, – с деланной небрежностью произносит Сид. – Не хватало только мордобоя на борту. Кровь, наверно, тут отмывать нечем, а шаттл, может, будут проверять после посадки.       Мне всё меньше нравится, что Люк что-то скрывает. Я пропустил что-то в прошлом. Чёрт его знает, что он там собирался сделать, но это точно что-то херовое. Из слов Сида можно понять, что это разозлило бы Ясона, а значит, это связано с Рики. Я-то прочувствовал на своей шкуре, на что грёбаный дзинкотай способен из-за него. Только не знаю, почему. Всё так, как сказал Рики? Или просто взбесился, потому что я повредил его собственность?       – Ты какой-то хмурый, – обращается к Норрису Кири. До этого он молча слушал наш разговор. – Выше нос, мы же сваливаем с этой дерьмовой планеты! Интересно, что будет, когда прилетим на другую. Рики даже название её не сказал.       – А ты прямо оптимист, как всегда, – без энтузиазма парирует Норрис. Он действительно выглядит грустным. – Хоть это в тебе не потерялось. Хер его знает, сильно ли будет отличаться другая планета.       – У тебя как будто есть причина не улетать, – предполагает Кири. – Где угодно будет лучше, чем там.       Норрис ничего не говорит в ответ, только бросает на Кири быстрый выразительный взгляд. И я понимаю, что причина и правда есть. Вот почему Норрис приехал позже остальных. Он наверняка заезжал к Макси.       – А ещё, как и раньше, лезешь куда не надо. Ну, есть, и что? – Норрис явно не горит желанием обсуждать это. – Макси сразу сказал, что я буду идиотом, если останусь и проебу свой шанс. Может, если там, куда мы летим, всё срастётся, я смогу убедить его перебраться. Я обещал, что вернусь за ним.       – Макси? – Кири хмурится, как будто пытается вспомнить. – Не знаю такого. Кто это?       – Знаешь, только не помнишь. Его знают все. Хватит уже доёбываться.       Норрис встаёт, берёт из тарелки пирог и начинает медленно жевать. Похоже, просто чтобы отделаться от расспросов Кири.       Наступает тишина. Напряжённая и неуютная. Я думаю о Рики. Нам надо так о многом поговорить, но я боюсь задать вопрос, который всё испортит. Кири смотрит в иллюминатор.       Несколько минут, и я слышу, как гремит металл ступенек под ботинками Рики.       Поднявшись, он садится в кресло и прикрывает глаза.       – Перерыв? – Люк встаёт и проходится по отсеку.       – Ага, – поворачивается к нему Рики. – Ничего важного в ближайшую пару часов полёта не предвидится, можно передохнуть.       – Пару часов – ничего, а дальше? – Кири спрашивает это с любопытством и в то же время с беспокойством.       – Это интересно не только Кири, – вставляет Норрис, предупреждая резкий ответ Рики.       – Через два дня долетим до пространственного перехода. Потом ещё чуть-чуть, и мы дома.       – Дома – это где? Теперь уже можно говорить об этом?       – Можно. Планета называется Нуатера. Вряд ли вы о ней слышали. Я не слышал, пока жил на Амои.       – Незнакомое название, – замечает Сид.       – Если уж ты не слышал, то мы тем более, – говорит Норрис. Кажется, он хочет добавить что-то ещё, но обрывает себя.       – Расскажи о ней, – прошу я.       Вопрос, как он... то есть они спаслись, лучше задать позже. Рики, конечно, сказал про телепорт, но... этого слишком мало. Я должен узнать, что произошло дальше.       – Планета вращается вокруг Фуого, звезды в созвездии Якоря, – начинает рассказывать Рики. – Пятая по счёту. На ней четыре материка, каждый занимает одна страна. Лет семьсот назад планету терраформировали, чтобы переселить часть населения Земли. Страна, где мы будем жить, называется Нуа Эспани.       – А как там вообще? – спрашивает Норрис.       – Там всё совсем другое. Технологии не настолько развитые, как на Амои. Но зато растения – обычное дело. Деревья, кусты и цветы сажают прямо на улице, и никто не обращает внимания, это обычная часть жизни. Поэтому воздух совсем другой, даже не описать, чем он отличается от воздуха Амои. Поначалу было трудно привыкать. Ясон быстро адаптировал лёгкие к составу атмосферы, а я – не сразу, голова кружилась. Теперь кажется, что на Амои вообще невозможно дышать. Некоторые жители города держат домашних животных.       – Что, как тысячу лет назад? – озадаченно смотрит на него Люк. – Нафига они нужны?       – Да просто так. Никакой пользы от них нет. Некоторым нравится, вот и всё.       – Что ещё интересного? – спрашивает Норрис.       – Ну, там выпускают бумажные книги. В небольшом количестве. Их покупают только те, кто действительно увлечён этим. Коллекционеры. Или понтовщики, которым деньги девать некуда.       Стараюсь запоминать всё, что рассказывает Рики, но мне трудно сосредоточиться. Незаданные вопросы звенят в голове, перекрывая шум двигателей.       – Чем вы там занимаетесь? – помедлив, спрашивает Сид.       – Я, как уже сказал, устроился на работу в автосервис. У Ясона свой бизнес. Для разнообразия легальный.       «Могу представить, чем он зарабатывает. Что, и рабство на этой планете считается законным?»       – А поподробнее? Что за бизнес? – продолжает расспросы Сид.       – Сначала он купил акции нескольких компаний. Позже узнал об астероиде, на котором есть месторождение титана. Первый владелец астероида оказался дилетантом и решил, что там мало чего стоящего. И выставил его на продажу по дешёвке, но Ясон привлёк специалистов и просчитал выгоду вернее. Там обнаружилось ещё и серебро.       Вроде ничего сомнительного. Если дзинкотай сказал Рики правду об источниках доходов.       – И что, много бабла он приносит? – не отстаёт Люк.       Замечаю, что Рики слегка хмурится. Да, всем сложно верить тому, что Рики говорит о нём, но Люк задаёт слишком неуместные вопросы.       – Пока рудник только в разработке, но дела идут хорошо, – всё же отвечает Рики. – Ясон говорит, этот астероид окупится примерно через год.       – Тогда нахрена тебе вообще работать? – спрашивает Люк. – Жил бы в своё удовольствие.       «Придурок. Как будто ты не знаешь Рики. Не настолько же он изменился».       В глазах Сида и Норриса читается то же самое. Раньше Рики разозлился бы, услышав такой вопрос. И теперь чёрные глаза сверкают раздражением.       – Не хочу зависеть от кого бы то ни было, – резко говорит он. – И позволять себе превратиться в тупой овощ перед теликом тоже не собираюсь. Ясон сказал, я могу не работать. Но он научился слушать и гораздо раньше дал мне объяснить, почему для меня это важно.       – И как тебе работается в этом сервисе? – уводит разговор со скользкой темы Норрис, бросив на Люка предостерегающий взгляд.       – Нормально.       – Значит, тебе нравится новая жизнь? – заключает Норрис.       – Конечно. Главное, что там есть свобода. Мы оба свободны делать что хотим, а не то, что позволит система. Ну, почти всё.       Несколько минут мы просто молчим.       – Но что-то тебе не по душе, да? – задаёт вопрос Кири.       Выжидающе смотрю на Рики.       – Мелочи по сравнению с Амои, но да, есть кое-что, – он отвечает скорее на мой взгляд, чем на вопрос Кири. – Страна слишком держится за семейные ценности. Может, это и есть нормальное общество. Я в других странах не бывал, и сравнить не с чем. Но всегда найдутся старухи на скамейке, которые неодобрительно шепчутся за спиной, когда мы проходим мимо. Или парень, который спросит, почему у тебя нет девушки, а потом попытается познакомить со своей незамужней сестрой или подругой. Ясона попытки знакомых подсунуть ему подружку скорее забавляют. Но не меня.       Пока он говорит, внимательно вглядываюсь в его лицо, пытаясь понять, не скрывает ли он от нас, что в его жизни что-то не так. То, что выражает его взгляд, больше всего похоже на... ревность?       – Вот же хрень... Даже не взять партнёра за руку на людях? – спрашивает Норрис.       Партнёра? Твою мать... Он реально назвал Ясона партнёром Рики?       – Если не хочешь сплетен.       – А тебе не плевать? – саркастично спрашивает Люк. – Раньше ты клал хер на всех, кто обсуждал, как ты живёшь.       – Мне и сейчас похер, кто что болтает, – невозмутимо отвечает Рики. – Только Ясон и на Нуатере публичное лицо. Он скрывается под фальшивым именем какого-то парня с другой планеты, но нам не нужно лишнее внимание прессы, его и так предостаточно. За этот год вроде не было ни одного признака, что его ищут, но всё равно лучше бы ему поменьше мелькать в этих чёртовых СМИ.       – Как ему это удаётся? – любопытствует Норрис. – Маскироваться под инопланетника, я имею в виду. Как он умеет менять причёску, мы уже видели, но в остальном...       – Говорить так, что от инопланетника не отличишь, он тоже умеет.       – А ты?       – В моих документах место рождения – Крон, четвёртая планета от Фуого. Население там смешанное, и то, что я говорю не так, как местные, списывают на это. Но я уже достаточно хорошо говорю на местном языке, чтобы нормально работать.       – Какая легенда у нас? – осведомляется Сид. – Если кто-то спросит, откуда мы.       – Как и у меня. Свалили с Крона в поисках нормальной жизни. Всем известно, какая там дерьмовая ситуация, так что вопросов ни у кого не будет.       Смотрю на Кири. Странно, что он просто слушает, не задавая вопросов.       – Подожди. А мы как же? – спрашивает Сид. – Мы же не сможем выучить местный язык за пару дней. Как будем работать с людьми?       – С клиентами можно говорить на межгалактическом. Надеюсь, вы не совсем забыли, чему нас учили в Гардиан.       – Вот уж не думал, что это пригодится, – с лёгкой улыбкой говорит Норрис. – Я думал, нам просто забивали голову, лишь бы занять нас чем-то. Хотя мне нравилось учить язык.       – Они не думали, что кто-то из нас попадёт туда, где может пригодиться межгалактический язык. Хоть какая-то польза от учёбы.       Прикрываю глаза, вспоминая уроки межгалактического языка. Стандартные фразы – доброе утро, до свидания, скажите, пожалуйста, где находится... – всплывают в памяти. Не ожидал, что я помню их. Может, не всё так плохо, как я думал.       – Так что за фигня этот телепорт? – помолчав, спрашивает Норрис.       – Никогда о таком не слышал, – добавляет Сид.       – Мы и не могли слышать о нём. То ли экспериментальная технология Танагуры, то ли ограниченный выпуск, что-то типа того, – объясняет Рики. – Хрен его знает, как он оказался у Ясона в тот день. Но он спас жизнь нам обоим. Поэтому никто не видел, как мы выбрались оттуда. Насколько я знаю, все на Амои считают нас мёртвыми. Кроме Катце, конечно.       В отсеке снова повисает тяжёлая тишина. Или мне так кажется, потому что из головы не выходят всё те же вопросы.       «Твои чувства к нему... Ты... любишь его? Серьёзно? А он? Что он чувствует к тебе? Хочешь сказать, он на самом деле умеет любить? Или ты снова убеждаешь нас в этом, лишь бы мы не вмешивались?»       Я должен спросить об этом. Но не могу. Не стоит спрашивать при всех. Но даже наедине... Скажет ли Рики всё как есть? Задать эти вопросы сейчас невозможно, но я не могу думать ни о чём другом. А может, дзинкотай хорошо притворяется? Так хорошо, что Рики верит в его любовь...       Рики, поймав мой взгляд, включает голопроектор. Я не присматриваюсь, что он делает, и только через пару минут понимаю, что он ставит незнакомый фильм.       «Это ты вовремя, Рики. Ты понимаешь, что я не могу сейчас начать разговор. Фильм даст всем нам возможность сделать вид, что мы очень увлечены сюжетом и не хотим отвлекаться на болтовню. Надеюсь, он идёт хотя бы часа два».       Позволяю себе хоть немного расслабиться и глубоко вздохнуть, машинально следя за мелькающими на голоэкране фигурками, не вникая в сюжет.