Из жизни попаданцев, или Маша 2.0

      Ёлки-моталки, как же она устала! Устала тащить на себе всех многочисленных родственников. Устала выслушивать упреки в том, что делает все не так! Устала каждый день таскаться на тяжелую, такую опостылевшую работу! Вообще — просто устала. В ее пятьдесят с хвостиком да при ее неплохой фигуре — очень не хотелось прозябать и вариться в этой жиже дальше. Валентина Ивановна Морозова — бухгалтер с более чем тридцатилетним стажем, просто устала от жизни.       Ей все надоело. Муж, который являлся прямо-таки классическим персонажем анекдотов: в основном лежал на диване, когда приходил из своей конторы, где целый день перебирал бумажки и получал за это свои тридцать шесть тысяч, смотрел телепередачи и требовал есть, «на том простом основании, что он — мужчина». Сын, который в свои тридцать так и не смог ужиться ни с одной девушкой. Судя по всему, он рос копией отца, уже, по крайней мере, был на этом пути: в его комнате стоял персональный телевизор с пультом и диван — немного поменьше, чем у ее супруга. И главное — у обоих уже были кругленькие такие животики, как у беременных во втором триместре. «Два аполлона» — так в шутку она их называла. Может, они и не воспринимали это как шутку, раз не обижались. Они вообще мало обижались, только если она не успевала приготовить ужин и завтрак. Вот тут были мученические взгляды, томные вздохи и невнятное бормотание: «Разве я так много прошу?..»       Да, много! Очень, блин, много! Ведь обязанности по уборке территории, приобретению одежды и уходу за ней и тому подобному с нее, Валентины, никто не снимал! И шабашки брала — потому что разные хотелки сына и мужа тоже никто не отменял. А ведь была еще и свекровь. И золовка с ее многочисленными отпрысками! И раз в две недели все это счастье сваливалось на Валю, как запланированная лавина. А она — куда ей деваться? Стояла и обтекала. Мучилась от головной боли, но молчала. Готовила на всю ораву, нянчилась с чужими детьми. И каждый раз думала, что вот сейчас все уедут, а она просто соберет свои вещи и свалит в закат. При ее зарплате снять квартиру — да раз плюнуть. Но все время что-то мешало. То у мужа аппендицит — как больного бросишь? То у сына полоса несчастий, как тут не пожалеть? То свекровь… то золовка… то племянник… В общем, все никак.       Перемены все же произошли — но не такие, о каких Валентина мечтала. Выяснилась причина ее частых головных болей: неоперабельная опухоль головного мозга. Глиобластома, иными словами. Звездная болезнь, шутила она сама. Что ж, это тоже неплохо — после нее, говорят, не выживают. Или выживают, если их лечат, но становятся неповоротливыми толстыми баклажанами, и мозгов остается, как у этого овоща? Нет, такой судьбы Валя себе не хотела. И приняла решение: она сама, по своей воле и выбранным ею самой способом уйдет из жизни. Потому что и так было хреново, а теперь… Вот о чем говорили сын и муж? Когда сын приведет домой нормальную бабу, чтоб готовила, когда мать скопытится. Хорошая тема, соглашалась Валя, подслушав разговор. Да и хрен с ними. Что с сыном, что с мужем. Не было у них любви с Алексеем уже с тех пор, как сын пошел в школу. Вот бы тогда и бросить все — пусть Ивашка маленький был, зато у него не было бы перед глазами отвратительного примера своего папаши! Может, и человеком бы стал? А, теперь и не узнаешь!       И все же Валя мечтала. Мечтала о том, чтобы все вернуть назад. Отыграть заново. Она бы взяла Ивашку и недрогнувшей рукой подала заявление на развод. Тем более тогда и повод был: муж ничего не зарабатывал. Он и до этого, и потом мало зарабатывал, но в тот год, когда Ивашке исполнилось шесть, еще и изображал барина. Приказы раздавал. А Валентина, как идиотка, металась от работы к нему и к сыну, потому что Алешенька страдал, у него был кризис, а ей-то чего? С работы же не выгнали… Потерпит! И терпела… Дотерпелась. Допрыгалась — жизнь потрачена зря. А ее мысли о том, чтобы вернуться в прошлое и сделать правильный выбор — просто несбыточная мечта идиотки. В бога не верила — по крайней мере, авраамические культы ее точно не прельщали. Поэтому считала, что перестанет существовать — и все. Смерть станет избавлением. И она сама выберет, как умрет.       И вот, в один из сумрачных февральских вечеров, когда дует метель, а на улице минус десять, но ощущается как минус двадцать пять от сырости, Валя и совершила самый главный поступок в своей жизни: пошла в магазин. Она все рассчитала — и гололед, обнаженный сильным ветродуем, и слишком маленькие ступеньки перехода, и отсутствие перил. И отсутствие людей, да, это главное. Все прошло как по маслу, хотя именно масла в этой, далеко не булгаковской истории и не было. Нога поехала вперед, руки тщетно схватили воздух и царапнули обледеневшую стенку, вторая нога подвернулась, и Валентина беззвучно завалилась вперед, покатилась, сперва ударившись головой и потеряв сознание, вниз, в черный проем пешеходного перехода. Все, как и заказывала — получилось. Впервые, наверное, в жизни. Она умерла быстро.       Но Валя очнулась. И страшно испугалась: ничего не понимала. Почему вообще? Где она? Перед глазами было темно. Но лежала она совсем не на льду в переходе, а вовсе даже в кровати. Было мягко и тепло. А почему темно? А, ночь же… она рывком поднялась и начала ощупывать пространство вокруг себя. Кровать, очевидно, полуторка. Осторожно свесив ноги на пол, начала сидя двигаться к изголовью. Тумбочка, на ней — ночник, нащупала выключатель. Тусклый свет озарил небольшую комнату, метров десять — максимум. Зато она была в ней одна. Платяной шкаф почти рядом с кроватью. Стол, на котором свалены какие-то лоскутки и бумажки. На полу разбросаны вещи. Здесь явно обитает какая-то неряха. Это куда же ее занесло?       Но все эти вопросы отошли на второй план, когда она поняла: у нее не болит голова! Вот совсем! И дышалось как-то легко. Интересно… а вечные круги под глазами тоже прошли? И Валя аккуратно встала. Неожиданно тело отозвалось необычной легкостью. Как во времена молодости. Зеркала в пределах видимости не имелось, поэтому его следовало найти. Где? Может, в шкафу? В старых шкафах иногда зеркала располагались на внутренней стороне дверцы. Так и вышло! Открыла и уставилась… на незнакомую девушку, которая смотрела на нее из зазеркалья с удивленным видом. Валя поднесла руку к лицу, на котором даже при неясном освещении можно было разглядеть большие глаза миндалевидной формы, высокие скулы и полные красивые губы. Она улыбнулась, девушка повторила. Получалось — это она и есть? Валя Морозова? Хотя скорее еще Данилова, кольца-то на пальце не было! Это теперь ее внешность такая? Да как такое возможно?! Мало того, что очевидно, избавилась от опухоли, так еще и помолодела! Магия? Мистика? Где расписаться кровью за такой подарок?! Неужели после смерти она все-таки получила новый шанс? Валя испуганно оглянулась, представляя встречу с каким-нибудь Мефистофелем, но… она была действительно одна. А ее ощущения кричали о том, что еще и в новом, молодом и вроде бы здоровом теле.       И никаких чертей, предлагавших заплатить душой за такие бонусы, не находилось. Неужели воздалось за все ее страдания в прошлом? И она сможет начать все с чистого листа? Нет Алешки и Ивашки, доставших ее по самое «не хочу»? Она… свободна? Ура! Да она все что угодно отдаст, чтобы все начать сначала! У нее осталась память — а значит, знания и опыт! А еще — молодость и здоровье! Свобода! Да! Спасибо за такой подарок! Кому спасибо? Судьбе? Да какая разница? Ёлки-моталки! Свобода!!!       Повинуясь эмоциям, охватившим ее, Валя даже закружилась по комнате. И кружилась, пока не запнулась о валяющиеся на полу вещи. Следовало начать свою новую жизнь с того, чтобы разобраться с бардаком вокруг себя. Все лишнее — на помойку! Так, а что это? Ого! Вот это интересно! В руках у нее оказался весьма интересный кусок ткани. Топик? Да она бы никогда такое не надела! Откуда оно? Эта пошлость и безвкусица? И тут ее накрыло осознание: это ведь не ее тело! А собственно, кому оно принадлежало раньше? Странно, как эта мысль не пришла ей в голову раньше… Наверное, от радости? И где прежняя владелица? Или это она и есть, просто… реинкарнация? А что, Валя про такие финты читала! Может, и ей так повезло? Только вот теперь вырисовывалось очень много проблем. Например, имя? Где учится или работает это тело? И вообще, знакомства, личные контакты — все надо как-то узнать… А ведь есть еще опасность, что прежняя личность вернется и выгонит попаданку нафиг! И почему она исчезла, кстати? Что не так пошло у нее? Но все это отодвинулось на задний план, потому что дверь в комнату тихо приоткрылась, и в нее заглянул… малыш. Лет четырех или пяти. И улыбнулся ей. Малыш тихо сказал: — Мамочка, а ты почему не спишь?       Валя с шумом выдохнула, в глазах защипало. И ответила первое, что пришло в голову: — Не спится что-то, сына. А ты почему не спишь? — А я пописать проснулся, а у тебя свет… Можно, я с тобой досплю? Я соскучился… — Конечно, мой хороший! — эти слова тоже вырвались сами по себе. Малыш просиял и бросился обнимать Валю. Она, опустившись на колени, обнимала его в ответ! — Я же твой любимый Егорушка, да, мам? — спросил он, заглядывая ей в глаза. — У меня никого нет любимее тебя, малыш! — выдавила Валя. Чувствуя, что сейчас позорно разревется. Вот и плата за новое, молодое тело. Нет, она не предаст этого малыша, ни за что! Вспомнился Ивашка такого же возраста… и как она хотела, чтобы мужа с ними уже тогда не было! Потому что «я-устал-не мешай отдыхать» уже тогда присутствовали и были обращены как к ней, так и к сыну. С Егорушкой все наверстает, обязательно!       Малыш радостно запрыгнул на ее кровать, и Валя сказала: — Я тоже в туалет схожу — и к тебе, ладно? — Хорошо, мам! А бабуля нас в садик разбудит! Ты ведь отведешь меня сама, да? — Ну конечно, Егорушка! — улыбнулась Валентина. — Давай, я теперь всегда тебя буду отводить? — Давай! — радости ребенка не было предела. — Договорились! — А теперь — спать! — Спать!       Валя улыбнулась сыну…да, теперь это ее сын, чего уж тут, и вышла из комнаты. В коридоре тоже горел слабый свет — наверное, для ребенка оставляли. Две двери из коридора были открыты, Валя заглянула в одну — явно детская. На всякий случай проверила, нет ли, ну, мало ли, второго ребенка. Не было. И хорошо. О братике или сестренке для Егорки она подумает позже. Как и о папе для них: явно же отсутствовал такой персонаж в их с Егоркой жизни. И к лучшему: сейчас и без папы разобраться бы с этим свалившимся на нее «наследством»!       Вторая открытая дверь явила кухню. Старенькую, но чистую. Между прочим, уже светало, так что почти все было видно. А почему было темно в спальне? А, точно, плотные шторы. М-да… Судя по бардаку в спальне молодой мамочки, чистота кухни — не ее заслуга. Пацан что-то говорил про бабушку? Врубив все же свет для ясности, Валя осмотрела территорию приготовления пищи. Взгляд наткнулся на электронные часы. Они показывали четыре тридцать утра. Что ж, есть время еще поспать. Хотя Валя не была уверена, что сможет заснуть.       Взгляд переместился на стену — календарь. На нем значилось: 24 июня 2005 года. Вот это номер, ёлки-моталки! На тридцать лет назад с небольшим ее откинуло! Ну-ка, а за окном у нас что? Город-то какой? Непонятно. Уже светает, но очевидно, какой-то спальный район. Или нет? Место явно не знакомое. А вот и семейные фото. Вот она сама с Егоркой в каких-то карнавальных костюмах. Вот пара людей в возрасте — очевидно, родители тела. А собственно, как всех зовут? Егорку она уже запомнила. А остальных? Ну почему у нее, как у многих попаданцев, отсутствует такая плюшка, как память прошлой личности? Сейчас бы не помешало!       Валя заглянула в холодильник: там все было в порядке. И молоко, и масло, и какой-то вид мясного. И суп имелся. Но что-то она сомневалась, что готовила ее реципиентка. Складывалось ощущение, что она вообще не баловала родных своим присутствием. И сына в садик не очень-то стремилась сама вести, то-то он так обрадовался, когда Валя предложила.       Захотелось пить. В раковине имелся дополнительный кран — очевидно, для фильтрованной воды. Найдя в верхнем шкафчике стакан, Валя наполнила его и с большим наслаждением выпила. Снова выглянула в окно: там понемножку светало, но местность по-прежнему казалась незнакомой. На подоконнике лежали журналы, при ближайшем рассмотрении оказалось — модные. Один из них был открыт на развороте: там была изображена пара: молодой мужчина в очках, темненький, симпатичный, и прильнувшая к нему блондинка, загадочно улыбающаяся. И заголовок: «Главная модная помолвка года! Андрей Жданов и Кира Воропаева. Бизнес становится семейным»       Так, и к чему это? Перевернула страницу, вчитавшись в текст статьи. Там говорилось о праздновании пятнадцатилетия компании «Зималетто», на котором парочка и объявила о своей помолвке. Так, а это тело при чем тут? Вопрос не остался без ответа, потому что на кухне появилось еще одно действующее лицо. Твердый и властный женский голос сказал: — Опять пялишься на свое Зималетто! Лучше бы сыном занималась! Конечно, секретарша ресепшна модной компании — это такая важная профессия, что на него тебе наплевать! Но ты должна понимать, что семья — важнее. Когда ты уже повзрослеешь, Марья?       Ну вот, по крайней мере, имя свое она узнала. А что до остального… мама этой Марьи — вылитая Валина свекровь, судя по всему. И что делать? С одной стороны, Вале всегда хотелось дать ей отпор. С другой — не портить же было отношения из-за несходства характеров. И наверное, мама Маши была во много права. Да и спасибо ей за информацию: из нее стало понятно, что это тело работало секретаршей ресепшна в этой Зималетто. Администратором, то есть. Или нет? — Ну, что молчишь? Мечтаешь, как бы тебе моделью стать? Ну-ну, вперед. Нет бы учиться пошла! — Доброе утро, — наконец, прервала Валя этот поток красноречия. — Если бы! Ты чего не спишь? — Воды попить встала. — Ночами по кабакам меньше надо бегать, вот и сушняк не будет мучить! — отрезала мать, затем еще более сурово произнесла, — спать иди! И чтоб сегодня вечером дома была, а не шлялась до полуночи! Тоже мне — модель…       Мать развернулась и вышла из кухни, а Валя так и осталась стоять и обтекать этой «любезностью». Ёлки-моталки, как все запущено… И наверняка зарплата у Маши не такая, чтобы отделиться и жить самостоятельно. Она зависима от родителей, это очевидный факт. Невероятный факт — это возможность мирного сосуществования ее, Валентины, личности с этой мамашей. Все равно что со свекровью. Так что отчасти было понятно, почему Маша стремилась так мало времени проводить дома. Это ж постоянный прессинг, моральное давление и вообще кошмар. У самой-то Вали хоть она сама в доме хозяйка была, если что не так и сделала, не ругать же себя, ну? Какая-то отдушина. А теперь что делать? Не следовало торопиться с принятием решения…