Проблемы Поттера и устранитель его проблем

      Подходило Рождество. Слава Мерлину, никто из учеников не решился вдруг пересдать и подтянуть свои оценки, поэтому можно было устроиться в кресле и выдохнуть после рабочего дня. Чего не скажешь о Гарри. — У меня сейчас глаза расплавятся, — нервно потирая лицо, ворчал мой котенок. Стопки работ ровно стояли на столе, везде мелькали красные чернила. И это я говорил, что из него выйдет хороший учитель?! — Нечего давать им вторые шансы, — я протянул ему полотенце со специальным зельем и поставил рядом кружку чая. Еще немного и начну отвоёвывать своего супруга. Третью ночь спит в кабинете! Ревновать к столбу это еще никуда не шло, но к кабинету?! — Ну, прости, просто, вспоминаю себя, и становится их жаль. — Себя? Серьёзно? Разве не ты последний, кто волновался об оценках? Мне напомнить как ты СОВ сдавал? — Подумаешь, всего одно «Слабо», тем более по истории, какая разница?! — Стыд и позор, — я не дал ему ответить, дернул за руку на себя и, пригнувшись, перекинул его через плечо, чтобы украсть из этой чертовой комнаты. — Так значит, да? Я почувствовал локоть в районе лопаток и широко улыбнулся, погладив аппетитный зад. — Может быть и нет. — А где дети? — Тебя искали, но увы и ах, уже уснули. Ты когда, наконец, вернешься в нашу комнату? Знаешь ли, я уже привык ночью греть твои ледяные ноги и прижимать к себе тщедушное тельце. — Не такой уж я и худой! — Да неужели? — я мягко ущипнул его за ягодицу и услышал взвизг. — Ну, может что-то и есть, но стоит тщательнее проверить. — Разумеется, — в тон ответил мне муж и приподнялся. Отходит от работы? Давно пора. Я успел соскучиться по своей игривой пантере.       Уже у наших комнат я отпустил его. Пока открывал, успел возбудиться от наблюдения за обычными потягиваниями. Хруст позвонков прекрасно сочетался с впалым животом под белой, мятой рубашкой. — Смотри, сейчас слюна побежит, — Гарри щёлкнул меня по подбородку, проскользнув мимо внутрь комнат.       Я захожу следом, хлопнув дверью. И прижимаю наглого мальчишку к ближайшей стене, жадно впиваюсь в губы и протискиваю язык в рот, овладевая его глубиной. Даю сделать вдох, покусывая губы, и нападаю вновь. — Черт бы тебя побрал, — со сбившемся дыханием хрипит Гарри и откидывает голову.       Мне сносит крышу от вида открывшейся шеи. Провожу кончиком носа по мягкой коже и вдыхаю его парфюм. Короткий выдох, и он уже дрожит. Стоит рукам переместиться от талии немного ниже, как Гарри теснее вжимается в меня, весь выгибаясь. — Интересно, наделён ли кто-то ещё таким аппетитом, мистер Певерелл-Блэк? — Проверим, мистер Снейп?       Припухшие, вишневые губы растягиваются в игривой улыбке, и Гарри резко подается вперед, проходясь ширинкой по моему колом стоящему члену. В области живота зарождается тепло, оно скручивается и устремляется вниз, стоит этому чертовому мальчишке вильнуть бедрами и потереться сильнее. Я сквозь зубы рычу и теснее впечатываю его в стену, не желая упускать хоть толику прикосновений и тепла. — Полегче, мне еще надо бы в душ, — Гарри приподнимается на носках и мягко целует меня. — Но потом я бы хотел поучаствовать в продолжении.       Приходится отпустить. Он уходит, мурлыча что-то себе под нос. Наглый, сексуальный, желанный, МОЙ.       Продумывая дальнейшие планы, раздеваюсь под доносящийся шум воды из ванной. Одна часть меня так и хочет сейчас зайти туда, обвести руками все контуры тела, оставить метки там, где все увидят, сжать до синяков и не отпускать. Но другая хочет иного. И она сильнее.       Я вынырнул из мыслей, когда шум прекратился. Гарри уже стоял позади в одном халате. — Хочешь поиграть? — у меня в руках баночка с собственноручно приготовленной смазкой. Её эффект в сто крат лучше любой другой. — А если и так?       Неотвратимо надвигаюсь на него, а он даже не думает отступать. Смотрит в ответ с такой верой, таким желанием, что я моментально забываю о захвате и порабощении. Притягиваю к себе и зацеловываю, ухватываю под бедра и поднимаю. Он слишком горячий, слишком нетерпеливый. Осторожно опускаю свою ношу на кровать и развязываю халат, проводя по открывшейся коже кончиками пальцев, это приводит его в восторг. Начинается. — Северус.       Я на мгновенье замираю, и снова медленно провожу ладонями по его худым ногам. Я лучше умру, чем скажу, что это блюдо мне противно. Я хочу его всего: здесь и сейчас, жестко и жарко, с полной отдачей; но слушать и видеть, как он мучается от избытка удовольствия, как из горла рвутся стоны, а тело дрожит в предвкушении разрядки, мне в разы желаннее. — Северус!       Гарри подо мной пробивает дрожь, стоит погладить внутреннюю сторону бедра. Он сам разводит ноги, демонстрируя нескрываемый теперь халатом крепкий член с паутинкой вытекающей смазки. «Нехотя», захлёбываясь слюной, обхватываю губами налитую головку. Когда ласкаю языком нежную кожу мошонки, Гарри не сдерживает стонов. Извивается на простыне, комкая её в пальцах, мечется между желаниями начать умолять и продержаться подольше. А меня просто сводит с ума он. Весь он. — Северус, пожалуйста… сдаюсь, больше не могу. — Ты знаешь правила, — я лизнул уздечку, пососал головку и насадился на член до упора. Гарри выгибается на постели с громким вскриком. У меня внутри всё полыхает. — Северус, ну пожалуйста! Возьми меня! — Неверно, — я с удовольствием стягиваю с него халат и поясом привязываю руки к изголовью кровати. Он нервно дышит, я буквально слышу как колотится его сердце, собственное частит не меньше. Целуя губы, провожу руками по нервно вздымающейся груди. Он сгорает от жажды. Упорно пытается перехватить инициативу, но у меня больше изворотливости, и он сдается первым. — Мальчишка, — я кусаю его шею и от багрового укуса веду дорожку поцелуев к соску. Обведя языком розовую горошинку, слегка прикусываю и оттягиваю. Гарри выгибается сильнее и пытается потереться об меня стояком, освободить руки и поменять позу, чтобы оседлать, но нет. — Ну, Северус! — Я тебе уже говорил, — целуя его живот и спускаюсь обратно к члену. Он истекает смазкой, и я облизываю его, как огромную конфету, снизу-вверх. — Северус, пожалуйста, возьми уже меня. Я не могу больше, — он подрагивает от нетерпения. Я же лишь с удовольствием наблюдаю, как он краснеет и отворачивается. Такой Гарри мне нравится больше. Открытый и смущенный. Он хочет этого, но не хочет говорить свои желания вслух. Глупый. — Просто сделай это, скажи, — провожу тыльной стороной ладони от груди к животу и, наконец, слышу желаемое. — Я хочу, чтобы ты кончил в меня, — он бесстыдно разводит ноги, и мне открывается вид темной звездочки. Я мягко дую на кольцо мышц. Оно дразняще сжимается, и я вылизываю дырочку. Гарри дёргается, когда его прошивает новое удовольствие. Приходится покрепче сжать его бедра. Не сдерживаю гортанный стон, начиная проталкивать язык. Как же давно. Я нежно облизываю колечко, впиваясь пальцами в ягодицы. Гарри стонет в голос, не волнуясь ни о чем. Ему сейчас хорошо, жарко. — Да, да! Еще, еще! О, Боже, Северус! — Три дня, Поттер. Почти годовщину пропустил, не стыдно? — я ввожу палец в горячее нутро. — Нет, да, вот так! Да, там потрогай! Ах! — Бесстыдник, — второй палец спокойно проходит внутрь, чтобы приласкать. — Северус! — когда прибавляю третий палец, Гарри со стоном кончает себе на живот. Я довольно урчу, слизывая с него семя, даю отдышаться, впереди ждёт главное блюдо. Отвязываю от изголовья и переворачиваю на живот, приподнимая зад. Беру рядом лежавшую смазку и выдавливаю вязкую жидкость внутрь ануса. Мой котенок сильнее выгибается, подставляясь. Смазка, как мед, обволакивает внутренние стенки и согревает. — Север… — Еще немного, потерпи, — я отпускаю его и кусаю одну из половинок, утопаю в приглушенных стонах. Он держится, но его колечко нервно сжимается и разжимается. — Север… я… не… — Еще, потерпи еще… — я провожу ладонью по впалому животу и обхватываю член, начиная водить вверх-вниз. Он дрожит, смазка вытекает на яйца. Слизываю мокрую дорожку. И Гарри срывается, сильнее прогибается, подставляя зад и грубо сжимает мои пальцы на своём естестве, пытаясь ускорить темп, но я перехватываю непослушную руку и завожу к голове. — Северус! Северус, я теку, хватит! — одежда мешает мне больше, чем хотелось бы. Гарри и впрямь потек, пытается самостоятельно насадиться на член, второй рукой стараясь дотянуться до собственного, но я удерживаю и её. — Скажи, чей ты? — Северус! — Ответь. — Твой! Только твой! Северус, пожалуйста!       Я шепчу заклинание, и одежда исчезает. Одной рукой придерживаю подрагивающего мужа и вхожу в податливую дырочку. Горячие стенки плотно обхватывают мой член, и я на минуту теряюсь в ощущениях. Но сразу беру быстрый темп. — Северус! Еще! Да! Вот эта точка, сделай так еще!       Я подчиняюсь, двигаясь в горячей глубине. Он внутри как шелк. Мной завладевает безумие, я почти не осознаю, как сжимаю ягодицы до красных отметин, как кружится голова от магии, как Гарри начинает сам насаживаться, как стонет и выкрикивает мое имя. Я кончаю в него после очередного толчка и кусаю в плечо. Гарри вновь стонет. Сладко и долго. И снова дрожит от оргазма. Я, наконец, прихожу в себя и успокаивающе глажу спину с бисеринками влаги. — Все хорошо? — Еще раз так сделаешь, я тебя магией свяжу и оседлаю, — он приподнимается на локтях и смотрит через плечо. Я хмыкаю, медленно выскальзывая из него. — Ложись на спину, я хочу полностью прочувствовать тебя внутри, — он не шутит, и мы меняемся местами. Теперь его губы обхватывают мою головку. Острый язычок лижет уздечку, и я откидываюсь на подушки, запуская в его волосы руку. Немного давлю, призывая насадиться, и он берет в рот. — О, блять, Гарри, — он виртуозно заглатывает мой член, постанывая от удовольствия, свободной рукой поглаживая яйца. — Ты чертов дьявол. Три дня меня мучил… черт… еще… — Я хорошо извиняюсь? — Неплохо, — и придвигаюсь к нему поближе. — Но надо бы тщательнее, — припухшие губы оказываются на вкус сладко-солеными. Гарри цепляется за мои плечи, чтобы устроиться поудобнее. — Ненасытный, жадный… — Голодный, — заканчивает он и садится. Я хватаю его за бедра и помогаю медленно опуститься на стояк. Он не сильно толкает меня назад, заставляя лечь на спину. — Помнишь наш первый раз? — он привстает, и у меня все плывет перед глазами. Горячие стенки сжимаются, а головка дает течь. — Еще бы, — он садится, и появляются белые пятна. — Сожмешь сильнее, и я так встану, что ты кончишь, — я ослабеваю хватку на бёдрах, и тонкие пальцы гладят меня по животу, выводя узоры. — Гарри… — Жадина, — он поднимается и на этого раз резко опускается. Я выдыхаю сквозь зубы. — Это месть? — Может быть, — он повторяет, и я опять сжимаю его бедра. Мальчишка слишком горячий и тугой, нужно больше смазки. — Еще немного, — муж елозит на члене и дразнит меня. Не выдерживаю и резко меняю позу, оказываясь сверху. — Поиграть решил? — Я будил зверя, — он сам притягивает меня к себе и целует, вкладывая в руку тюбик. Я обильно смазываю член и проталкиваюсь внутрь, не прерывая танец языков. — Быстрее!       Я двигаю бедрами, наращивая темп, и Гарри выгибается назад, отдаваясь ощущениям. Еще быстрее, и он уже сам выворачивается, чтобы упереться коленями и подставить зад. Вцепляясь в простыни, открыто стонет. Я шлепаю его по аппетитному заду, от удара половинка наливается алым, а Гарри скулит, пытаясь резче насадиться. Я взвинчиваю темп и уже подхожу к пику, когда он сильно сжимается и кончает. Теснота добивает меня и, схватив его за бедра, я следую за ним.       Мы оба нервно дышим, отходя от оргазма. — Еще раз так сделаешь… на следующий раз даже не рассчитывай, — он ложится на меня, и я ощущаю удары его сердца. — Посмотрим, — я целую его и крепко обнимаю за талию. Новый год мы однозначно встретим не одним заходом.