Проблемы Поттера и устранитель его проблем

      После урока, спеша на ужин, я чувствовал небольшой дискомфорт от голода, но он был вполне терпим и даже привычен. Мог бы еще долго обойтись без еды, но это чревато для моего истощенного организма. И так не завтракаю, если ещё и не поужинаю, то до обеда следующего дня точно не поем. А это уже целые сутки! Мадам Помфри сама меня сожрет.       Направляясь в Большой зал, опасался какой-нибудь подставы, но мне снова повезло с меню. На столе передо мной появились рис с куриной грудкой в кисло-сладком соусе и чай с лимоном вместо надоевшего сока. — Спасибо, — произнес я на грани слышимости.       Не успел и вилку взять, как ко мне подошел Малфой собственной персоной. — Здесь свободно? Не против, если я присяду?       Я устроился в самом конце гриффиндорского стола, а рядом с собой, как обычно, бросил сумку. — Нет, — проглотив шок, я переложил вещи к себе в ноги. — Благодарю, — слизеринец спокойно занял место по-соседству и положил себе в тарелку тушеные овощи.       После такого манёвра с его стороны, на нас пялился весь Большой зал. Немыслимо, Серебряный принц Слизерина заявился на территорию Львов. Теперь я точно видел всё. Что вообще происходит? Малфой усмехнулся чему-то своему. — Поттер, я чувствую твой пристальный взгляд. Не можешь наглядеться?       Мне стало неудобно, и я отвернулся, согнувшись ниже над ужином. — Неужели мне удалось удивить самого Гарри Поттера? Наконец-то я добился хоть какого-то внимания, — мне почудилась какая-то странная интонация, вложенная Малфоем в последнюю фразу. Но я не рискнул на него обернуться. — Ничего не спросишь? Только не говори, что тебе совсем не интересно, что я здесь делаю, — Малфой ненадолго замолчал. — Тебе настолько плевать? — Драко говорил негромко, но следующее и вовсе почти прошипел мне на ухо. — Ну, скажи ты хоть что-нибудь! Хватит вечно молчать!       Я непонимающе уставился на него и замер. Малфой впервые на моей памяти так открыто демонстрировал эмоции. Почему он так активно пытается подобраться ко мне? Почему злится? — Ты в порядке? — само вырвалось.       Драко недоуменно посмотрел на меня, прежде чем взорваться. — Это ты мне скажи! Ты в порядке?! Я думал, ты уже и вовсе разговаривать разучился. Ни на что не реагируешь, никому не откликаешься. Как будто давно умер, а твоё тело движется лишь по привычке! — на одном дыхании закончил Малфой.       Я в испуге заозирался по сторонам. Наш маленький эмоциональный разговор на пониженных тонах привлекал внимания больше, чем объявление чемпионов Кубка Трёх Волшебников. Снейп пытался прожечь нас взглядом. Или испепелить, а может даже зарыть заживо. Я решил залпом допить чай и удрать, как вдруг над моим ухом заорали. — Поттер!       Я аж подавился. Причем жидкость явно попала не в то горло, и мне показалось, будто я захлебываюсь. Ощущения были, как после второго испытания, когда я наглотался воды. От кашля горло саднило, глаза начали слезиться, дыхание сбилось. Я чуть не завалился на стол. Спасибо, что не в тарелку. И начал с завидным упорством пытаться выплюнуть легкие. — Гарри! — Драко перевернул меня на бок, стараясь помочь, за что я ему был несказанно благодарен. — Все, вот так, хорошо. Дыши.       За всем этим мне было не до наезда Рона на Малфоя и летевшего в нашу сторону Снейпа.       Придя более-менее в себя, я отстранил бледную руку Малфоя, массирующую мне горло, но до спины дотронулась еще чья-то побольше. Я замер и наконец вернулся в сей бренный мир. Меня придерживал Снейп, отчитывающий Уизли. Все было вполне нормально, но такая близость напрягала. Причем напряжение было сильнее, чем хотелось бы признавать. Выровняв дыхание, я попытался отодвинуться. Но какой там! Как прилип.       После морального уничтожения Уизли и снятия прорвы баллов, профессор обратил свой горящий взор на меня. — Мистер Поттер, с вами все в порядке? — тон Снейпа стал мягче, а взгляд будто потеплел. — Да, сэр, — только и смог прохрипеть я. Такого мягкого отношения от декана Слизерина я еще не видел. — Хорошо.       После этого профессор спокойно ушел, по пути красноречиво глянув на Малфоя.       Этот день никак не хотел заканчиваться, и я, спрятавшись ото всех в Тайной комнате, решил, наконец, дописать историю прошлого года, оставив на потом описание сегодняшнего дня, а также рассуждение о непонятном поведении окружающих. Разумеется, я поразмыслил над этим немного, но прошлогодние события волновали больше, нежели этот инцидент. Если сравнивать, то можно сказать, что он был всего лишь пылинкой в моей жизни.

«Дата: …

      Моя травля почти сошла на нет. Правда Скитер блистала во всю. То поливала грязью, то восхваляла и называла «Надеждой Магической Британии». Меня беспокоили не столько статьи, сколько люди, которые, после победы в первом туре, начали обращать на меня больше внимания. Но я придумал, как от них всех отделаться, всего-то и надо было, что прятаться за спинами Виктора, Седрика и Флер. Им не требовались объяснения, я просто просил прикрыть, и, даже если меня вдруг находили, они брали удар на себя.       Моя благодарность не знала границ, потому что на тот момент я ощущал себя полумертвым. Том с Питером продумывали некий план, от чего меня било дрожью и я, не жалея себя, учил все, что только могло мне пригодиться, а после закреплял на практике. Крам и Диггори заметили мое рвение и вызвались помогать. Зачем им это было нужно, я до сих пор не понимаю, вероятнее всего — пожалели, если вспомнить, как Флер говорила на ломаном английском: «Это ошибка. Он не может соревноваться. Он ошшень маленький.» Ну, спасибо, наверное. Зато когда крестраж исчез, то я вымахал и теперь уступаю тому же Драко всего несколько сантиметров.       Тренировки и книги отнимали много времени. Практика, разумеется, шла дольше, но и она была стремительной. По сравнению со всеми делами репетицию вальса с Луной можно было назвать отдыхом. Сам бал я покинул после первого же танца, пожелав моим соперникам хорошего вечера. Никто не знает, но в ту ночь в Тайной комнате я напивался огневиски, которое принес мне Кричер, и молил всевозможные силы, чтобы меня защитили. Я не хотел умирать. Сейчас для меня это звучит странно, потому что если сложить все, что я на тот момент имел, мне было легче распрощаться с таким существованием… Но я хотел жить и ради этого готов был почти на все. Никто не понял бы меня. Вряд ли кто-то осознавал, как им повезло, что они могут спокойно учиться, решать обычные вопросы, а не ломать голову изо дня в день, молясь Высшим о защите. Никто не задумывался, как тяжело самому выжить, когда у тебя нет ни семьи, ни поддержки, ни хоть какой-нибудь надежды или смысла жизни! Но, вероятно, Магия меня услышала, потому что то, что произошло на кладбище по-другому просто не объяснить…       После бала и второго испытания, на котором я чуть не утонул, спасая Рона и младшую сестру Флер, моя паника ставила новые рекорды. Всё моё существо дрожало от страха, предупреждая, что с последним испытанием что-то не так, и притаившаяся опасность может стоить мне жизни.       Дни и ночи состояли из поиска полезных чар и заклинаний и их отработки. Ни друзья, ни учителя, никто не понимал причин моей маниакальной тяги к знаниям. Наверное, я ещё просто пытался себя занять и успокоить… Как я не сошел с ума? Лишь директор смотрел издалека и кивал самому себе. Ну, конечно. Лже-Грюм был для него красным флагом, сигнализирующим, что возвращение Риддла было совсем близко. Не мог же он не знать? Воспоминания о том, что происходило вокруг в то время, слишком смутные. Повседневность перестала меня интересовать вовсе.       К сожалению, паранойя оказалась как никогда права. Блуждая по лабиринту и натыкаясь на соперников, я подвергал их опасности. Один за другим они были обезврежены Краучем-младшим. Я еле успевал выпустить искры, чтобы позвать на помощь. Когда мы с Диггори нашли кубок, я непозволительно расслабился. Подумал, что помощник Волан-де-Морта не справился, или же предчувствия меня обманули, и схватил с Седриком кубок. Как же я ошибался…»