Чаровница

На них смотрели. О них думали и говорили, но Эдварда и Ариэль не волновал данный факт. Им было комфортно друг с другом. Сидя за одной партой почти на всех предметах, они тихо переговаривались друг с другом, иногда замолкая, когда возмущенные учителя посматривали на них и задавали каверзные вопросы. — Значит ты любитель музыкального импрессионизма? — продолжила девушка на том месте разговора, на котором они остановились, сложила руки домиком, уронив на них подбородок, и чуть развернулась в сторону юноши. Они только что закончили отвечать на тест и сдали работы. Первые из класса, поэтому свободного времени у них было вагон и полная тележка, пока остальные пыхтели над сложными заданиями. — Или Клод Дебюсси единственный, кто нравится тебе из этой категории? — Почему же? — Эдвард покачал головой; в его голосе проскочили веселые нотки. — Я учился играть сложные этюды в стиле модерн, основываясь на усовершенствованном свободном использовании последовательностей нонаккордов Эрика Сати. Меня всегда поражала его способность пристыковать несколько пассажей между собой и при этом сделать что-то определённо невероятное. Равель Морис. Пьер Дюк. Я могу продолжать бесконечно. В каждой вехе были свои талантливые композиторы. И все они в большей или малой мере мне нравятся. Я люблю музыку в целом. Ариэль недоверчиво вскинула бровь: — Всю? Даже новомодную попсу, которую крутят по телевидению и по радио? — вот в что ей не верилось, так что этот парень любит рок или тот же хаус — любимые направления Эммета. Нахально усмехнувшись, Эдвард проговорил: — Да. Я не особо люблю рок, но могу с точностью сказать, что рок-н-ролл в начале тысяча девятьсот пятидесятых по сороковые годы действительно хорош. Хаус же и правда не мое. — А как же восьмидесятые? Билли Айдол? Eurythmics? Аэробика, в конце концов? — Предпочитаю быть джентльменом во всем, что делаю. Не люблю вульгарность текстов некоторых песен у этих исполнителей. А аэробика... — он прикрыл глаза, подбирая для этого занятия более мягкое слово. Он помнил бунтарские восьмидесятые: хулиганские косухи, джинсы-варенки, подплечники и железные клепки, эластичные лосины и спортивные боди. Помнил, как менялось общество, молодежь, перенимая новые правила; как государства принимали разнообразные важные решения, как хорошие, так и плохие, — блажь для забитых голов каким должно быть человеческое тело. Достижение вечной жизни. Подумать только. Ариэль задумчиво наклонила голову вбок, осмысливая услышанное. Она не жила в те годы и не знала всей картины, но сидящий рядом с ней вампир знал. Он явно прочувствовал их на своей шкуре. Сидящий в другом классе Эммет не смог сдержать смешка. Он слышал их разговор от начала до конца. «Серьезно, Эдвард? Вы так и будете обсуждать свои увлечения? Я бы уже ее давно на лопатки уложил, зная, что она — моя пара. Ведешь себя как влюбленный мальчишка, а не мужчина». Эдвард угрожающе заскрежетал зубами. Ариэль моргнула, с удивлением смотря, на то, что парень сверлит стену так, словно желает прожечь кому-то спину. Она ощущала от него явное недовольство и смущение. Он уже жалел, что рассказал Карлайлу о своих эмоциях. Конечно, вездесущий Эммет не смог пройти мимо: подслушал. Как пить дать. Удивление Риэль быстро сменилось пониманием: вампирский слух. Конечно, же. — Но разве это не цветочки? Физическая активность под музыку никому еще не помешала. Нежели радиоактивная улыбка, или яд белладонны. — В этом ты права. Мне нечем парировать, — ему понадобились все усилия, чтобы больше не обращать внимание на тихие смешки брата, который откровенно потешался над ним. И его поведением. — Но теперь моя очередь спрашивать. Какая литература тебе нравится? О том, что он видел в ее комнате разнообразие — умолчал. Не хотел, чтобы Ариэль отнеслась к нему с настороженностью. Увы, он не смог удержать свое любопытство и не заглянуть в ее комнату, когда был в гостях. — Надеешься найти любителя Стендаля? Эдвард совсем по-человечески, картинно, приоткрыл рот, почти возмущенно, пытаясь прочесть в голове девушке имя того «мерзавца», который рассказал о его любви к этому французскому писателю: — Элис? — но Ариэль покачала головой, немного криво усмехнувшись: — Не угадал. Их взгляды встретились. Мир сузился до одной единственной точки. На Риэль, которая тоже смотрела на него со странным неразумением. Голос охрип: — Я люблю разнообразные жанры. Классические романы, современная литература, фэнтези и фантастика. Подростковая литература. Не важно. Пока мне нравится сюжет, персонажи, я читаю. Книги — такой же хороший способ, как и живописание, погрузиться в другой мир и забыть о своих проблемах. На губах Эдварда затрепетала короткая, нежная улыбка, которая быстро угасла. Стекла с его лица, как первый снег весной. Это что-то хрупкое и эфемерное хотелось защитить, скрыть от чужих глаз. — Как насчет обмена любимыми книгами? Так мы сможем лучше узнать друг друга... Эдвард явно повеселел, отогнав свои мучительные мысли. Девушка вновь ощутила от него чувство легкого задора, веселой разгоряченности: — Хорошо. Но только с одним условием, Риэль. — Каким же? — Риэль оглядела его с ног до головы, пытаясь понять, что же у него в голове, пока Эдвард мучительно тянул время. Наконец, испытав ее терпение, он, чуть рассмеявшись, пробормотал, наклонившись к ней ближе, чтобы вообще никто не слышал его: — Ты сыграешь со мной один пассаж. Ну а еще я очень хочу показать тебе кое-что. Пойдешь со мной в неизвестность? Когда прохладный шепот дьявола обжег ее ухо, Риэль невольно залилась смущенной краской. Еще и эти взгляды других учеников на них. Господи. Она готова была под землю провалиться. И еще Эдварда явно веселило ее состояние. Так что она уже не знала от чего пылала. От злости или смущения?.. — И все? — процедила она, резко повернувшись и оказавшись к нему почти нос к носу. Сглотнула, ощущая холодок от его бледной, мраморной кожи. Переборола себя, встретившись взглядом с жидким янтарем, на дне которого плясали яркие, бушующие огни. Дьявольские: соблазняющие, непокорные. Эдвард застыл. Неподвижно, молчаливо. Напряжение обволокло их. Еще немного... Еще чуть-чуть. И все полетит к чертям. Вся его безграничная выдержка. — А что ты ожидала? — но он нашел в себе силы отвернуться, отстраниться, игриво мазнув рукой по ее плечу. Ариэль все еще смотрела на него. Внимательно, смущенно, поджав губы. — Кто знает, что взбредет тебе в голову? Ты вот мои мысли слышишь. — К слову, Джессика скоро устроит тебе допрос, — но он успешно перевел тему. Ариэль, задумавшись на какие-то секунды, не стала лезть в его душу. Перевел тему, значит, не готов рассказать о себе чуть больше. — И тебя это вселит? — она иронично повела бровью, перенимая его правила игры. — Немного. — Мерзавец. — Но обаятельный.