Чаровница

— Потрясающе, — Элис наклонилась к загрунтованному холсту, натянутому на подрамник, пока Ариэль готовила кисти, карандаши, палитру, масляные краски, пододвигая к себе близстоящий табурет. — Ты сама занимаешься грунтом? Обычно это сложно. Но поверхность такая ровная, что я могу с точностью сказать, что ты знаешь, что делаешь. Ариэль улыбнулась замечанию девушки. Обычно она брала готовые холсты с основой, но после дня проведенного в доме Калленов, нужно было чем-то занять руки, чтобы все обдумать и осмыслить: — Когда возишься с основой, надо работать быстро и легко. А это отвлекает от проблем. Можно спокойно подумать о своем. В мгновение ока Элис приземлилась на высокий стул из резного дерева, у которого спокойно и не шевелясь стоял Джаспер, замирая в нужной позе. Но легкая светотень коснулась их лиц, когда чуть двинувшись, Джаспер положил широкую руку на плечо Элис. Ариэль задумчиво покрутила в руках твердо-мягкий карандаш из всевозможного арсенала ее инструментов, наблюдая за тем, как Элис расцвела в сиюминутной нежной улыбке, а после сжала своей ладошкой руку своего парня. Было в этом жесте что-то нежное. Поддерживающее. И… Ариэль засмотрелась. Хотя до сих пор не могла поверить, что Элис уговорила ее — самоучку — нарисовать их портрет. Наверное, слова о том, что их потрет будет хорошим опытом для нее и упражнением в золотом сечении – сделали свое дело. Еще раз посмотрев в красивые лица, вылепленные словно самим Пигмалионом, Ариэль принялась за эскиз, заскользив карандашом по грунту холста, иногда посматривая в сторону своих неподвижных натурщиков, которые слышали каждый шум здесь в доме и на улице. Элис и Джаспер слышали скрип карандаша, дыхание и медленное сердцебиение девушки, шум машин за несколько улиц отсюда и ближе, а также ужасно раздражающую уши музыку, под которую пели три ужасных голоса, совершенно не попадая в ноты. Слышали Эдварда, копающегося с разрешения хозяйки и хозяина в обширной библиотеке, а Джаспер ощущал еще и восторг. Похоже, братец нашел в чужой библиотеке очень редкое издание какой-то книги. Молчание затянулось. Ариэль так погрузилась в свое творение, что не сразу услышала вопрос, заданный Элис. Заторможено качнув головой, девушка смущённо промямлила: — Прости. Можешь повторить вопрос, пожалуйста?.. Когда увлекаюсь, теряюсь во всем. Во времени, в мыслях. Уголки губ Элис Каллен дрогнули. — Любой человек и вампир может теряться в мыслях, когда занимается любимым делом. Это нормально. Так что не извиняйся. Я вообще очень часто выпадаю из реальности из-за своих видений. Но Карлайл говорит, что даже если в голове много мыслей и человек или вампир теряется, а ситуация патовая, то мы все действуем инстинктами. Так что я рада… что ты нам доверяешь. — А я рада, что вы доверились нам. Элис просияла, задумчиво пожевала губу, совсем как человек – эта привычка настолько въелась в нее со школы, что порой и притворятся было не нужно: — Расскажешь о себе? Как жила до этого? Как вы справлялись с Амадеусом? Он кажется достаточно юным для отца. Я вижу только будущее, прошлого мне не понять, но я правда очень и очень хочу узнать тебя. Эдвард прислушался. Эта тема интересовала его также, как и Элис с Джаспером, поэтому он быстро объявился в комнате, застыв в углу у двери как каменное изваяние, делая вид, что рассматривает картины в этой части помещения. Ариэль одарила его коротким взглядом, понимая, что им движет то самое любопытство, которое она испытывала к нему в первую встречу. Все же вампиры — те же люди. Просто застывшие в веках. Но не все вампиры — все еще люди. Теперь она понимала о чем говорил ей однажды Амадеус. — Ну… — Ариэль вернулась к картине, сделав несколько коротких штрихов, зарисовывая линии лица Джаспера. — Рассказ будет долгий. — Поверь, длинные рассказы нам не страшны. Я просто хочу подружится с тобой... Хотя, надо сказать, обмен будет неравноценным. Я ничего не помню из своего прошлого. Когда проснулась в своем новом облике, забыла все, что видела или слышала до этого. Иногда меня это мучает. Но... порой думается мне, что, наверное, оно и к лучшему. Иначе я бы не стала тем, кем стала. Загипнотизированная честным и открытым ответом, Ариэль улыбнулась. Это была нежная, благодарная улыбка, на которую невольно засмотрелся Эдвард. Он не знал, что Ариэль может так улыбаться. Несуществующее фантомное сердце защемило от тоски и легкой обиды. Он помрачнел, улавливая в голове кровавые размытые образы, но волна спокойствия, посланная Джаспером, успокоила его. — Я благодарна за твою честность, Элис. Правда, я очень ценю в тебе это качество, — золотые глаза Элис заблестели. Можно было показаться, что они немножко увлажнились, но вампиры не могли плакать. Скорее, это чувство можно было именовать счастьем?.. Риэль точно не знала, но чувствовала, что от холодной Элис исходит тепло. Словно от печушки. Такое же ощущение дарила и ее названная мать Эсми. — Первое время я ненавидела Амадеуса. Думала, что именно из-за него мою мать убил вампир. Мне было тогда пять... Но, все же, возможно, для своего возраста я была слишком смышленым ребенком, — губы девушки чуть дрогнули. Море крови, алые глаза, горящие ненавистью, крик, застрявший в горле. Захотелось обнять себя. Эдвард дернулся, точно от пощечины, но удержался от желания коснуться, успокоить. Атмосфера в комнате, казалось, стала невероятно липкой, неприятной. Давящей. — Я понимала, что мне некуда пойти. Ближайшие родственники давно в могиле. Матушка по линии отца, отказалась от своего сына, когда он пошел против нее, женившись на маме. Амадеус думал отвести меня на передержку. Но эта мысль пугала меня еще больше, чем он. Я вцепилась в него как клещ в спасительную соломинку, несмотря на всю ненависть, которую испытывала. И… отвечая на вопрос, что Амадеус кажется слишком юным. Этот вопрос поднимался постоянно. Везде, куда бы мы не поехали. Все обсуждали отца и меня. Строили теории заговора. Если бы не его дар, то все было бы куда сложнее. Он многим внушил то, что он — ответственный муж взрослой, свалившей в туман, женщины. Женщины, соблазнившей его еще в юном возрасте и оставившей ему на попечение ребенка, которого он полюбил как своего. В мире что только не происходит каждый день, поэтому... многим пришлась по душе такая мысль. Ариэль шумно выдохнула, в легком раздражении, сжимая в руках ни в чем невиноватый карандаш: — Хотя находились и те, кто думал только одним местом. Губы Джаспера тронула кривая ухмылка. Ариэль, заметив его взгляд, развела руками: — Каких только теорий о нас не строили за спиной. Элис понимающе хмыкнула, стараясь, после такого тяжелого рассказа, перевести тему. Она видела как сложно давалось девушке каждое слово. Эдвард мгновенно понял ее посыл, как и Джаспер: — Как и о нас. Постоянно что-нибудь да ляпнут. Последнее, что мы слышали было о том, что скорее всего мы все больны лейкемией, поэтому не хотим привязываться к другим людям и ведем себя так отстраненно. Джаспер с Эмметом часто делают ставки на то, про что о нас скажут в очередной раз. — Это в какой-то мере весело. Хоть какое-то развлечение в нашей скучной вечной жизни. — Но если говорить откровенно честно, вы уже надоели со своими вечными пари и сражениями. Джаспер, когда ты в очередной раз побеждаешь, Эммет не думает ни о чем другом, кроме как о том, чтобы взять у тебя реванш. — Не будь брюзгой, Эдвард. На мгновение... Ариэль явственно ощутила себя членом этой небольшой компании. Они перевели тему, озаботившись ее состоянием. Они подумали о ее чувствах, как никто раньше до этого. Чувство благодарности заполнило ее. — Просто в следующий раз присоединяйся к ним, — вставила свои пять копеек Ариэль в шутливой форме, замечая промелькнувшее удивление на лицах мужчин. — Если знаешь противника и знаешь себя, сражайся хоть сто раз, опасности не будет; если знаешь себя, а его не знаешь, один раз победишь, другой раз потерпишь поражение; если не знаешь ни себя, ни его, каждый раз, когда будешь сражаться, будешь терпеть поражение. Так что спарринги — своеобразная форма общения и познания граней своего близкого человека. «Похоже, братец, Ариэль знает толк в общении», — Эдвард поджал губы, посмотрев на развеселившегося Джаспера убийственным взглядом. — Читала «Искусство войны»? Вот уж правда говорят, не суди книгу по обложке. Ариэль картинно хмыкнула, однако, ее крайне позабавили веселые нотки в голосе, казалось, самого хладнокровного вампира. Страшного и ужасного Джаспера Хейла. Подкол был засчитан. — Ага. Значит, думал, что я предпочитаю только «Унесенные ветром» и другие подобные романы? Как жаль, но я была о тебе такого же мнения. Только наоборот. Элис звонко расхохоталась. Краешек губ Джаспера радушно дернулся. Эдвард тоже не смог скрыть улыбки. — Туше, Джас, — отсмеявшись, пробормотала Элис. — Кажется у Эммета появился неплохой словесный соперник.