Используй свое право вето

— ОПЯТЬ ВЫ? СКОЛЬКО МОЖНО? ВЫРУБАЙТЕ СВОЮ МУЗЫКУ И ВАЛИТЕ К ЧЕРТЯМ СОБАЧЬИМ, НЕ МЕШАЙТЕ ЛЮДЯМ СПАТЬ, ПРИДУРКИ! Тоору оторвался от моих губ и убрал ладони с моего лица, обернувшись на звук. Какой-то мужчина лет сорока с явной залысиной и татуировкой на шее практически вываливался из окна, размахивая руками и продолжая кричать на нас. — Прости, друг! — ответил ему с улыбкой на лице Тоору, хватая меня за руку и начиная шагать вниз по улице. — КАКОЙ Я ТЕБЕ ДРУГ? Я ПОЛИЦИЮ СЕЙЧАС ВЫЗОВУ! — Кажется, нам пора бежать, — сказал он мне, ускоряя шаг. Музыка все еще играла у него из кармана. — Подожди, — я остановилась, перестав держаться за его ладонь, и стала стягивать туфли. Вот в такие моменты каблуки вообще ни к чему. — ТЫ СОВСЕМ ТАМ ОГЛОХ, ГОВНЮК? ВАЛИ, А ТО СЕЙЧАС СПУЩУСЬ И ПОГОВОРИМ! Я глянула на этого мужчину еще раз, он выглядел правда устрашающе. Вряд ли бы он спустился «поговорить», но слышать угрозы от такого огромного, несимпатичного недоякудзы было мягко говоря не очень приятно. — Плевать, Мидори, — сказал Ойкава, наклоняясь ко мне, — хватайся за шею. Тоору склонился еще ближе так, что он мог одну руку провести мне за коленями, а другой держаться за плечо. Я обвила руками его шею, после чего он поднял меня так, как будто я ничего не весила, и понёсся вперёд, крепко меня удерживая. Я не понимала, как он мог так быстро бежать с дополнительным весом на руках, пока от меня только и требовалось, что прижиматься к его плечу и держаться за шею. Элвис Пресли все еще звучал в динамике его телефона, а злобный мужчина продолжал кричать нам что-то вслед. Не знаю, для чего он меня поднял, ведь через пару секунд я бы уже сняла туфли и побежала босиком. Тоору добежал до перекрёстка, где уже была более широкая и оживленная улица. Только после того, как мы завернули и переместились на приличное расстояние от той тихой улочки, парень опустил меня на землю. Как только я встала, мы с Ойкавой на пару секунд установили зрительный контакт округлёнными глазами, после чего стали неистово смеяться. Нам было так смешно, что мы согнулись и держались руками за животы: от сильного смеха начинает болеть пресс. — Ты помнишь? В прошлый раз он тоже на нас наорал! — сквозь смех говорил Тоору, — а еще как мы пару раз чуть не упали, когда танцевали, нас ноги вообще не держали! — Мы и правда придурки, тот мужик во всем прав. Через пару минут мы перестали смеяться, я снова стала смотреть ему в глаза. Из-за этого мужчины я и забыла, что мы целовались. Конечно, мы повторяли то же самое, что делали в ту ночь, но факт остаётся фактом: я целовалась с человеком, которого спонсирую, под жутко романтичную песню на пустой улице после медленного танца. Пока вспоминала это, я будто снова ощутила его мягкие губы на своих. Лучшим стратегическим решением сейчас было перевести тему, чтобы самой не зацикливаться на поцелуе. — Зачем ты поднял меня? В прошлый раз я за секунду сбросила туфли и побежала. — Я вспомнил, как еще в прошлый раз переживал, чтобы ты не получила занозу, да и в трезвом виде мне этот мужик показался еще страшнее, — Тоору вытащил телефон из кармана и выключил песню, а я старалась проигнорировать его заботу, как будто мне было запрещено об этом думать, — ну что, помнишь, что было дальше? Последним, что я загадывал, был поцелуй, так что теперь что-то должна было предложить ты. Он так спокойно упомянул поцелуй, значит он совсем о нем не думал прямо сейчас? — Я… предложила найти малиновые пончики и съесть их. — Да уж, вот это квест. Нужно найти круглосуточный магазин, кофейню или заправку, потому что в другое заведение мы вряд ли бы попали. — Точно, — теперь из моей головы не выходил Тоору: переспать с ним по пьяне было менее эмоциональным моментом, чем поцелуй сейчас. Я не знала, какое чувство во мне превалировало: ощущение, что мы совершили ошибку и тотальное безрассудство, или желание прямо сейчас одернуть его за руку и поцеловать снова. Ойкава открыл карты в телефоне и вбил в поиск «круглосуточные супермаркеты». Ближайший был в двадцати пяти минутах ходьбы, так что мы направились туда, надеясь, что это был нужный нам магазин. — А ты не помнишь, какая была упаковка у пончиков? Ну, в моей мусорке, раз уж ты там копалась. — Я не копалась в твоей мусорке! Я только посмотрела, — виновато ответила я. — Ладно-ладно, хочешь наложить вето на тему твоего осмотра моей помойки? — Да. Вето, — последнее слово я сказала чересчур утвердительно, — и нет, я сейчас не вспомню, был ли там какой-то логотип или нет. Самая обычная упаковка из-под пончиков, видимо правда из супермаркета. — Окей, — Тоору засунул обе руки в кармы брюк и расслабленно шёл по краю тротуара. Между нами повисла неловкая пауза, но таковой она была видимо только для меня. Я не знала, что теперь говорить, потому что в моей голове с бешеной скоростью перематывались моменты нашего танца и поцелуя. «Нет, Мидори, сейчас ты на это забьешь. Небольшая интрижка, ничего такого. Друзья так иногда делают. Он наверняка переведёт это в шутку, и вы продолжите общаться, как будто ничего не было. Его знаки внимания — чистой воды вежливость, ничего больше» — заявила мне здравая часть моего рассудка, после чего мысли снова уложились в незримые полочки. Мы подошли к пустующему магазину и сразу направились к отделу с хлебобулочными изделиями. — Нашёл, они? — Тоору поднял упаковку с двумя пончиками с малиновой начинкой внутри и розовой глазурью снаружи. — Да! Наконец-то, я так проголодалась. — А ты не помнишь? Я предложил съесть один пончик напополам, а второй оставить на экстренный случай, а ты согласилась. — Что за тупость? В каком экстренном случае нам понадобился второй пончик? — Пока что без понятия, но, видимо, мы принесли его ко мне домой, — сказал он и пожал плечами, направляясь в сторону кассы. Выйдя из магазина, Тоору вытащил пончик из упаковки и разделил его надвое, отдавая половинку мне. — Суховат, но пойдет, — прожевав, сказала я. — Ага. Наши диалоги стали явно еще более сухими, чем этот пончик. Неужели поцелуй мог испоганить все добрые отношения между нами? — Теперь я предложила позвонить нашим самым близким людям. Неважно, возьмут они трубку или нет, главное — позвонить. Тут ты и стал говорить с Иваизуми, видимо, а моя кузина так мне и не ответила, похоже она в очередном походе. Ну что, звоним снова? Тоору замялся, как будто не хотел звонить прямо сейчас Хаджиме, но все равно набрал его номер, а во время гудков включил динамик, чтобы я слышала разговор. — Привет, Ива. Я должен был позвонить своему самому близкому человеку, и вот я звоню тебе, ты рад? — Нет. — Почему? Я разве не твой самый лучший друг? — Ойкава, уже 11 вечера, я ложусь спать, у меня спортивный режим, которого у тебя, видимо, нет. Ты мой самый лучший друг. Доволен? Я могу идти? Какой херней ты занимаешься? — Я тебе так звонил уже недавно, мы с Мидори повторяем маршрут нашей победной пьяной ночи. — Ясно. Привет, Мидори, — сказал Иваизуми уже голосом помягче, я тоже ответила ему «привет», — ну и кто на тебя наорал? — Какой-то мужик из окна, мы танцевали под музыку, а он взбесился, что мы мешаем ему спать. Конечно, он прав, но он такой пугающий и грубый. — Скажи спасибо, что он наорал, а не сразу вызвал полицию. Хотя тогда это стало бы инфоповодом для новых шуток над тобой, — Ойкава улыбнулся, — ладно, давай, я спать. Хорошо тебе провести время. — Доброй ночи, Хаджиме, — сказал Тоору и сбросил трубку, — твоя очередь звонить. Я достала телефон и набрала Химико, но моментально получила в ответ до боли знакомое «этот абонент недоступен, просьба перезвонить позже». — Опять где-то в горах. Перезвонит в лучшем случае через месяц. — Да уж. Сильно по ней скучаешь? — Жутко. В детстве мы были не разлей вода, всё-таки мы вместе взрослели. Непривычно не обсуждать с ней каждую мелочь, которая со мной происходит. Но зато так я почувствовала резкое взросление, когда она уехала в смысле. Пришлось решать свои проблемы без ее советов. — Надеюсь, вы скора увидитесь, а еще обязательно нас познакомь, я же уже как два года часть твоей жизни. — По-серьезному это не два года, а два дня, Тоору, но хорошо, я вас познакомлю. Что теперь будем делать? — Теперь, кажется, мы поехали ко мне домой. Тогда мы делали все в разы медленнее, так что сейчас управились быстрее. Ты… поедешь? Или на этом мы заканчиваем и расходимся? Я не знала, что ответить, поэтому использовала свой излюбленный способ «вопросом на вопрос» — А ты хочешь, чтобы мы сейчас поехали к тебе? Мало ли тебе завтра рано вставать. — Нам вставать в одно время, если хотим завтра попасть на пробежку. У тебя нет завтра ничего серьёзного по работе? — Нет. Давай, поеду к тебе, так уж и быть. Мне слишком интересно, в какой ситуации мы доели пончик, — неразумная часть моего рассудка взяла верх, ведя меня на сомнительный путь, руководствуясь исключительно моими чувствами прямо сейчас. — Да уж, мне тоже. Создалось впечатление, что нам обоим на самом деле интересно, что мы будем делать у него в квартире. С дорогой мы управились очень быстро: такси приехало через минуту, как мы его вызвали, а путь по пустым улицам занял не больше пятнадцати минут. Увидев дом Тоору, я не могла избавиться от воспоминаний, причем как пьяных, так и трезвых. Зайдя в в подъезд, волейболист нажал кнопку вызова лифта и посмотрел на меня. — Мы.. продолжаем повторять ту ночь или нет? — Да, продолжаем, — сказала я, заходя в открывшийся лифт и облокачиваясь о стенку, — а что? Двери лифта захлопнулись и Ойкава молниеносно подошёл ко мне вплотную. Я не успела ничего сообразить, как наши губы снова слились в поцелуе, на этот раз с сразу быстрым темпом. Одной рукой Тоору оперся о стенку лифта, а другой провёл по боковой стороне моей шеи, направляясь к затылку. В какой-то момент поцелуя я почувствовала его язык, прикоснувшись к нему в ответ своим, выполняя круговое движение. Рука Тоору стала спускаться с моей шеи по плечу вниз, потом по талии, бедру, я поняла его движение, и приподняла ногу вверх так, чтобы он в согнутом положении мог поднять ее, удерживая с задней стороны над коленом. Под напором Ойкавы, моя спина непроизвольно стала выгибаться. Двери лифта раскрылись, но мы не оторвались друг от друга. Тоору, поддерживая меня за спину, стал вести меня по направлению к своей квартире, продолжая целоваться с языком. Дойдя до двери и пару раз ударившись о стены коридора, Ойкава нащупал в кармане ключ и постарался открыть дверь одной рукой, не отпуская меня, но у него не получилось. Тоору положил ладонь мне на шею, остановил наш долгий поцелуй и прислонился лбом к моему лбу, закрыв глаза. Нам обоим нужно было подышать пару секунд и прийти в себя. Парень повернулся к двери и открыл ее, пропуская меня вперёд. Только в этот раз я обратила внимание на то, насколько у него убранная и уютная квартира: каждый предмет, мебель, да и любой цвет в его квартире кричали о том, что они и есть сам Тоору. У него явно был поразительный вкус. Парень захлопнул дверь и закрыл ее дополнительно на щеколду. Я аккуратно вылезла из туфлей, став еще на 7 сантиметров ниже Ойкавы. — Ты помнишь? — спросил он, стягивая с себя обувь. — Я помню, — больше слов говорить было и не нужно. Я частично вспоминала, что было дальше. — Ты не против? Тебе точно нормально? — Да, точно и на сто процентов, — неразумная часть моего рассудка решила взять верх и сказать то, чего возможно не следовало, — я хочу этого, Тоору. Хочу тебя. Мы можем забыть на одну ночь о том, что я твой спонсор? — Я особо даже и не вспоминал, что ты меня спонсируешь. В моей голове вы два разных человека, — разувшийся Ойкава подошёл ко мне, наклонился, приобняв рукой за талию, и стал шептать мне на ухо, — я тоже тебя хочу, Мидори. Я снова ощутила его губы на своих, какое это приятное ощущение. Не дав мне насладиться поцелуем в прихожей, Ойкава снова оторвался от меня. — Держись за шею. Я сделала, как он сказал: обхватила его вокруг шеи руками. Парень поднял меня за обе ноги, после чего я скрестила их вокруг его талии, возвращаясь к поцелую. Тоору донёс меня до своей спальни, но не торопился спускаться. Поддерживая одной рукой меня за ягодицы, второй он ловко расстегнул молнию на моем платье, приспуская его с плеч. Тоору стал целовать мою шею, спускаться к плечу, оставляя небольшие влажные следы на моей коже. Когда он понял, что дальше определённой точки он уже не может дотянуться, то он сел вместе со мной на край кровати и снял с меня платье, оставив меня в одном нижнем белье. Я торопливыми и неосторожными движениями стала расстёгивать пуговицы на его рубашке, высвобождая его действительное идеальное атлетичное тело. У него были выточенные тонкие ключицы, не очень широкие, но сильные плечи, накаченные руки и действительно красивый пресс. При всем при этом Ойкаве удавалось сохранять определённую худобу, не становясь перекаченным, как некоторые другие волейболисты. Возможно я пялилась на него чересчур долго. Я и не заметила, как теперь просто сижу у него на коленях без одежды, разглядывая его тело. Поймав взгляд парня, я поняла, что он улыбался и смотрел мне прямо в глаза, прожигая меня изнутри. — Ты тоже очень красивая, — с ухмылкой сказал он, но сейчас мне было не до его самолюбия. Я снова стала его целовать в губы, но он отклонялся назад, не давая мне исполнить желаемое, до того момента, пока не лёг спиной полностью на кровать. Теперь наконец у меня получилось возобновить поцелуй, во время которого Ойкава молниеносно расстегнул и отбросил мой лифчик, а потом перевернул нас так, что я оказалась снизу. Тоору приподнялся на руках и снова стал целовать мою шею, на этот раз слегка прикусывая кожу, от чего я покрылась мурашками. Он это заметил и провёл кончиками пальцев круговыми движениями мне по боку талии, усиливая мурашки. Связующий спускался все ниже по моему телу, пройдясь поцелуями по плечу и по ключицам. Дойди до груди, он выполнил круг языком вокруг левого соска, прежде чем прикусить его, при этом одновременно сжимая мою правую грудь, вызывая у меня непроизвольный стон. Ойкава, услышав это, стал двигаться языком с более интенсивным нажимом, заставляя меня тяжело дышать. Вскоре он уже снова стал спускаться еще ниже, проводя языком по моему бедру, а свободной рукой выводя кончиком пальца узоры, периодически провоцирующие возвращения мурашек на моей коже. Дойдя до линии трусов, Ойкава отпрянул и стал аккуратно их стягивать и снимать с одной ноги. Теперь, когда я лежала перед ним полностью голая, он окинул меня взглядом, тихо пробормотав что-то, склонился так, что его лицо было рядом с моей вагиной. Теперь, когда я видела только кусок его лица, он посмотрел мне прямо в глаза. Тоору прошёлся языком по внутренней стороне моего бедра, заставив меня вздрогнуть. Языком он дошёл до моего клитора и стал двигаться зигзагообразными движениями с чередующимся нажимом, периодически всасывая его или легонько прикусывая. Я не могла остановить выгибание спины и стоны, вырывающиеся в особо острые моменты. Одной рукой я схватилась за кровать и сжала простынь, а вторую положила на голову Ойкаве, проходясь прерывистыми движениями ему по волосам и периодически давя на него. В какой-то момент я почувствовала, что позиция Тоору сменилась, а через несколько секунд один его палец оказался во мне, исполняя медленные и аккуратные движения туда-назад. Услышав положительную реакцию, он добавил еще один палец, не убирая рта от моего клитора. Тоору набирал скорость, от чего я уже стонала без остановки. Почувствовав пульсацию в моих половых органах, парень добавил третий палец и усилил напор. — Тоору…. Очень близко, — единственное, что смогла сказать я сквозь стоны, причем парень явно приободрился, услышав свое имя. Ойкава оторвался губами от моего клитора, заняв более удобное положение. Теперь он поместил вторую руку над клитором, массируя его пальцами, а второй продолжая входить в меня с набирающейся скоростью. Мое тело начинало пульсировать, я покрывалась мурашками. Колени и ноги в целом начинали дрожать, что заметил Ойкава и усилил нажим своих рук, попадая по всем необходимым точкам. Этот парень и правда хорош в том, что делает. Через несколько минут я почувствовала выход всей возможной энергии из меня и уже постоянную лёгкую тряску в ногах. Я ощутила лёгкость, окрыление и стала отпускать простынь из ладони. Ойкава, видимо, понял, что я кончила, и остановился, ложась рядом со мной. Я и не заметила, что он положил меня четко на подушку. Сейчас я оценила это с теплотой в душе. — Ты.. Тоору, — мой рот пересох, а мышцы все еще не слушались меня, так что выдать прямо сейчас фразу я не особо могла. — Тише, тише, отдыхай, сколько тебе нужно, — он лёг набок, разглядывая меня. Спустя несколько секунд я почувствовала, как он аккуратно сжал мою ладонь. Я повернулась лицом к нему, так что теперь мы просто лежали, держались за руки и смотрели друг другу в глаза какое-то время. — Я вспомнил, что было тогда. Ровно то же самое, что и сейчас, но после оргазма ты сказала, что я выжал из тебя все соки и силы и тебе ужасно хочется есть. Так что ты доела последний пончик. Я рассмеялась. — А что.. дальше у нас ничего не было? — наконец выговорила что-то я. — Нет. После пончика мы уснули. Всё-таки алкоголь усыпляет. Так что вот почему ты не нашла презерватив: мы и не дошли до него. — Тоору, ты правда хорош. Спасибо, — Ойкава улыбнулся в ответ и убрал волосы с моего лица. — Ты как, в порядке? В этот раз есть не хочешь? — Все хорошо, но теперь я лучше доем пончик позже, а еще поделюсь с тобой. Я придвинулась к нему и вновь начала целовать его в губы, одновременно расстегивая его ремень руками. Тоору помог мне и стянул с себя штаны, а потом и трусы. Тоору оторвался от меня и полез в шкаф за презервативами. — Мы сейчас перейдём грань повторения той ночи. Учти, нам может понравиться, — сказал он, открывая ящик шкафа. — Не думаю, что произойдет что-то страшное, — я и не подозревала тогда, к чему это все приведёт.