ночи укрыты в колыбели революцией.

в деревнях всегда самый живописный вид. россия, если подумать, — одно огромное поле с раскидистыми зелёными лесами, проселочными дорогами, размытыми от постоянных дождей, глубокими чистыми реками и озëрами. так было всегда. свежий воздух, майский и немного прохладный, сегодня чувствовался особенно приятным. солнце только начинало вставать, лучи его еле касались лесной опушки. тишина. даже ветра не было слышно. именно здесь и начиналось всё. здесь рождались дерзкие идеи и смелые вызовы. самые потаëнные желания были где-то на грани сознания, мечты горели в сердце ярким пламенем, точно таким же, как и огненно-красный мундир. здесь дышалось свободно и хорошо. серëжа смотрел вдаль. помыслы его были также чисты, как простирающееся небо. на горизонте солнце так и играло лучами, будто и не хотело выходить на смену мрачной ночи. дорога манила всё дальше и дальше в самую красоту просторного края. серëжа остановился, вдыхая полной грудью, пробуя воздух на вкус. на сердце сразу стало радостно. он подошёл к воде. река блестела, переливаясь на солнце мягким блеском. хотелось насладиться этим моментом и забыться, улететь в свои мысли, но серëжу отвлекли от великих раздумий лëгким толчком в плечо. он знал, кто это. миша ярко улыбнулся. его рыжие усы смешно дёрнулись, а глаза превратились в две узкие щëлочки. странно, что серëжа не слышал, как он подошёл. бесстужев не церемонился, быстро расстегнул прозрачные пуговицы своей белой льняной рубашки и отбросил её в сторону. следом на траву полетела остальная одежда, и миша в одних трусах с громким хохотом нырнул в холодную воду. хохот сразу же стал визгом, причём таким, что у серëжи брови наверх поползли. эта сцена смотрелась очень забавно. — серëжа, давай ко мне! — бесстужев сделал какой-то неуклюжий жест рукой, а сам начал плавать кругами. по воде шла рябь, и она заблестела ещё больше. серëжа усмехнулся, но остался неподвижен. он молча наблюдал за своим дорогим товарищем, а в голове крутились разные мысли. миша был совсем молод, почти на целый десяток младше серëжи. характер у него был вспыльчивый, иногда совсем мальчишеский. он был нетерпеливым, моментами слишком несерьëзным, но от этого только больше очаровывал всех. люди отзывались о нём с улыбкой, никто не смел говорить о нём плохо, язык не поворачивался. бесстужев действительно часто походил на ребёнка, когда его начинали ругать или отчитывать. он этого очень не любил и всегда опускал глаза в пол, не смея взглянуть на собеседника. несмотря на иногда детские моменты в его поведении, он был умëн не по годам и говорил на такие темы, о которых многие боялись бы и подумать. и именно поэтому серëжа очень переживал за него. — ну ты чего, уснул что ли? — миша уже стоял перед серëжей и смотрел на него из-под чуть опущенных длинных ресниц. муравьëв сразу очнулся и поднял на него взгляд. неужели он задумался настолько, что не услышал плеска воды? — прости, я задумался, — серëжа глупо улыбнулся и потрепал слегка рыжеватые волосы товарища. тот сразу заулыбался в ответ. — ты проездом? миша сразу посерьëзнел и посмотрел на серëжу такими глазами, будто хотел прожечь насквозь. муравьëв напрягся, но виду старался не подавать. — я к тебе приехал, серëж. соскучился, — старший только сейчас заметил, что он уже одет, и удивился, что не увидел даже этого. миша аккуратно, как бы спрашивая, коснулся его плеча и обнял. серëжа не стал ничего говорить и прижал младшего к себе. иногда он думал о том, что миша ему как младший брат — милый и такой тëплый и родной, что сердце само сжимается невольно только о мысли, что кто-то может его обидеть. он не мог представить, как ему было бы больно, если бы увидел, что из этих карих невозможных глаз могут литься слёзы. серëжа никогда не видел, как он плачет. только слышал однажды, но это было давно, и вряд ли миша это помнит. бесстужев чуть отходит от серëжи и треплет его по плечу. муравьëв молчит, в его молчании всегда особенно тяжело находиться. — я тоже скучал, — он делает короткую паузу и вздыхает, прикрывая глаза на мгновение. — пойдём, становится прохладно. он берёт мишу за руку и ведëт за собой. до самой деревни они идут в тишине. солнце занимает самую высокую позицию в небе, как бы говорит, что ночи пришёл конец, теперь оно торжествует. серëжа снова кажется задумчивым, но миша не решается его трогать. он только ближе к нему идёт, почти прижимаясь вплотную. дома показываются сначала не полностью, их закрывают вековые дубы. деревня уже ожила: дети носятся туда-сюда, отлынивая от работы, где-то мычит корова, бабы таскают воду, мужики пилят дрова. в общем, всё как всегда. это несомненно радует серëжу. хорошо, когда всё идет своим чередом, но в последнее время он начинал задумываться о большем. а что, если старые устои больше не актуальны, и люди застряли во времени? такие мысли всё чаще посещали голову полковника, и если сначала он пытался выкинуть их оттуда, сейчас всерьёз стал думать, могут ли они быть реальностью. миша снова вытягивает серëжу из раздумий, махая рукой у него перед лицом. взгляд муравьëва сразу становится осознанным. — серëжа, у тебя точно всё нормально? ты какой-то рассеянный, — с недоверием и беспокойством в голосе миша чуть крепче сжимает его руку. серëжа только сейчас понимает, что они так и не расцепили рук, но не торопится что-то предпринимать. — да, я просто устал, — серëжа не решается делиться своими тревогами. он боится, что миша не поймёт или не примет. пока об этом говорить было рано, лучше подождать более подходящего момента. тем более, муравьëв ещё недостаточно уверен в правильности собственных мыслей. — слабо верится, — миша возражает и встаёт напротив товарища, загораживая ему дорогу. серëжа закусывает губу, чтобы не выругаться. грязное словцо встаёт в горле, пока он смотрит в глаза миши, пылающие беспокойством. наверное, он ещё не видел младшего таким. — я переживаю, поделись, — настаивает, снова. серëжа раздражается, на его лице это прекрасно читается, и бесстужев немного остужает пыл. — прости. я зря приехал, наверное... он спешит уйти, но серëжа хватает его за плечо и обнимает со спины. в этом жесте нет ничего такого, но он говорит больше, чем все слова. — не зря, миша, я расскажу позже, доверься мне. — хорошо.