Доверяй мне

      – Подождите, Виктория Анатольевна… – преподавательница по основам дирижирования застыла на месте и недовольно повернула голову.       – О, Дмитрий Александрович. Чем обязана? – Мужчина изобразил на лице вежливую улыбку и утянул Викторию на кафедру.       – Подскажите, куда это вы направляетесь?       – Иду к своим шалопаям, одобрять помещение под группу.       – А как же разрешение? – профессор опустился на краешек своего стола и не обращая внимания на фоновый бубнеж коллег мягко смотрел на молодую преподавательницу. Та опустилась на стул. Виктория сразу осознала что ее хитрый план был разгадан и пресечен на середине осуществления. Девушка повинно склонила голову.       – Я понимаю что решать такое в обход заведующего было не лучшей идеей, но…       – Подождите, – Кёнинг жестом остановил полившиеся потоком извинения. – Буквально вчера вы были в аспирантуре и декан лично дал вам рекомендательное письмо. Вы начинающий преподаватель и вам должно быть нелегко с нашими то студентами…       – Вообще то я преподаю уже несколько лет, – слегка уязвилась Виктория, смело посмотрев в глаза завкафедрой.       – Но так и не научились говорить студентам «нет», – пожал плечами Дмитрий Александрович и встал. – Я не давал разрешение на создание такого бесполезного для нашего факультета сообщества.       – Рок-группа.       – Чем вас не устраивает наш хор и оркестр?       – Послушайте, – Виктория Анатольевна тоже встала, чтобы хоть как-то чувствовать себя наравне с профессором. Но тот все равно невозмутимо смотрел поверх очков и она ощущала себя ничтожно маленькой. И дело даже не в огромной разнице в росте, а в ощущении авторитета, которым Кёнинг нещадно давил. Особенно сейчас.       – Я понимаю что поступила некрасиво, но декан одобрил наше начинание. Ребята хотят расти и развиваться…       – А по моему, это как раз таки деградация, а не развитие. Мы кафедра композиции и инструментовки, а не рок-чего-то-там.       – Классическая музыка бесспорно лежит в основе, но сейчас современная молодежь нуждается и в музыке своего поколения…       – Да что вы говорите. Пусть они…       – Так. – В голосе Виктории появилась стальная нота, от которой бубнеж на кафедре затих и все уставились на них.       – Я не привыкла перечить вышестоящим лицам, профессор, но вы даже не пытаетесь меня выслушать. Я отказываюсь принимать ваше решение, пока вы хотя бы не услышите как они играют. Кёнинг устало поправил дужку очков.       – Это никак не повлияет на мое решение.       – Отнюдь. Я требую прослушивания и только тогда смирюсь с тем, что вы решите. – Девушка вызывающе скрестила руки на груди, чувствуя себя ужасной дурой. «Если за это меня попрут с работы, так мне и надо. Вот же идиотка».       – Что сегодня за день такой, – Дмитрий Александрович бухнулся в свое роскошное кожаное кресло и крутанул его к окну. – Все хамят и перечат. Был тут ваш Бершев уже сегодня, вон, Марина Егоровна застала эту неприглядную сцену. Преподша по гармонии скривилась со своего места.       – Хам, он и есть хам. Вырос оболтусом, ни в чем ему не отказывали, вот и получили… красавца.       Преподавательница по чтению партитур и анализу музыкальной формы – Лилия Сергеевна, замахала рукой на студента, с которым обсуждала ошибки в его работе и тот, понятливо ухмыльнувшись, закрыл за собой дверь. Лилия Сергеевна тряхнула кудрявым каре и закатила глаза.       – Да уж, вы слышали, его отец недавно снова выкупил городскую землю под строительство какого-то торгового центра? Полное безобразие.       Остальные преподаватели сделали вид что очень заняты работой, решив не встревать в щекотливую тему. Виктория почувствовала что начала серьезно злиться. «Какого черта эти старые кошелки перешли на его отца? Какое это имеет значение вообще?»       – Ох, – Марина Егоровна начала активно кивать. – Там тьма исторических зданий подлежащих государственной охране, как он только заполучил разрешение?       – Ну как же еще, наверняка взятки…       Кёнинг все это время молча смотрел на жалюзи, соединив пальцы «домиком» и словно отрешившись от сплетен. Виктория Анатольевна демонстративно дернула за шнур и жалюзи резко открылись с громким шурхом, ослепляя заведующего кафедрой.       – Павел Михайлович Бершев является одним из главных спонсоров нашей консерватории, – Девушка кивнула ослепленному профессору. – И я думаю, что неуместно обсуждать отца студента, который не имеет отношение к сложившейся ситуации, я правильно рассуждаю, Дмитрий Александрович?       Марина и Лилия недовольно зарылись в свои документы.       – Вы правы, Виктория Анатольевна, это в высшей степени не этично. – Под пристальным взглядом сплетницы съежились.       – Но также не этично прикрываться отцом, когда дело касается учебных моментов. – Теперь съежилась Виктория, удивленно подумав про себя, где она успела прикрыться своим отцом – старым генерал-майором на пенсии.       – Я не собираюсь потворствовать его прихотям, Виктория Анатольевна. Дома он может быть богатеньким сынком, не знающим отказов, но здесь – он такой же студент как и все остальные. И здесь, для того чтобы что– то получить, необходимо разрешение. Да, декана – остановил он вскинувшуюся девушку. – Но прежде – моё. Скажите, это ведь он вас надоумил так поступить? Виктория потупилась, снова чувствуя себя чертовски непрофессионально.       – Пойдемте, – внезапно решил Кёнинг и приглашающе открыл дверь. – Разберемся с этим сейчас.       Виктория Анатольевна вышла с кафедры как на плаху и повела палача в подвал. Издалека, у выделенной для рок-группы каморки она сразу заметила мелькающего на стреме Станислава Днепровского. Тот, увидев инквизиторскую процессию сразу же исчез внутри.       Девушка забеспокоилась: как бы они не устроили глухую оборону. Но несмотря на все ее опасения, дверь все же была открыта. Деревянная прогнившая лестница уходила в темноту.       «Да уж, было бы тут за что сражаться. Подвал с крысами». Кёнинг брезгливо сморщился и смахнул с лацкана пиджака известковую пыль.       – Что ж, спускаемся, – дал он отмашку раздраженной юной преподавательнице, которая конечно же без команды не могла и с места сдвинуться. Когда они преодолели опасную деревянную конструкцию, то перед их взором предстала компания будущих панк-музыкантов, в свете одиноко моргающей лампочки на кривом проводе, торчащем из сырого потолка.       Кёнинг издал тяжелый вздох, сразу же впитавшийся в давящие стены. Виктория, выглянула из-за спины профессора и чуть не присоединилась, добавив от себя еще и фейспалм.       Бершев стоял в черных обтягивающих боксерах, отлично передающих рельеф всех его гениталий, скрестив руки на груди и с непреклонным видом. Его дружки, со всех сторон подпирали диван, с теми же скрещенными руками, только настрой у них был менее боевой, а в глазах отражался затаенный ужас и обида на свою кураторшу.       – Антон, где ваши штаны? – прервал тишину Дмитрий Александрович сняв очки и вытащив из нагрудного кармашка специальную тряпочку, начав неспешно натирать стекла. – У вас сегодня, что, день стриптиза? Сначала вы приходите в вызывающей майке, которая подчеркивает наготу, а не скрывает, хотя изначальное предназначение одежды во втором. Теперь, вы в компании одногруппников решили снять штаны. Хотя, кажется, я слышал что есть такая болезнь…       – Я не болен, – цедит Бершев сквозь зубы и парни понимают, что Антоха снова выходит из себя. Курбат предупреждающе сигналит другу глазами, но тот его игнорирует.       – Подскажите, Виктория Анатольевна, как называется эта болезнь? Получается я зря накричал на студента, не зная о его состоянии. Виктория Анатольевна? – девушка понимала что не стоит поддерживать это унижение, но давление исходившее от профессора сжимало пространство вокруг не хуже бетонных стен.       – Не знаю…синдром Диогена?       – О. Вот как, что ж… тогда приношу свои извинения студент Бершев. Однако вы должны понимать, что о таких болезнях администрацию обычно предупреждают заранее, и подтверждают состояние справкой от врача.       – Дмитрий Александрович, – Курбат примирительно выступил вперед. – У него просто намокли штаны, вот он их и снял. Помещение сырое, он сел на диван, а мы его не предупредили. Вот и все. Думаю, из уважения к тем, кто действительно болеет этим синдромом, не нужно применять его ко всем схожим ситуациям. Или что-то типа того, – коряво закончил он вполне здравую мысль.       – Вы мне еще будете указывать где и что и в каких ситуациях применять, Курбатов? – повысил голос профессор. – Совсем от рук отбились, Виктория Анатольевна, вы не справляетесь со своей работой куратора.       Девушка вспыхнула как помидор, но встретившись с умоляющим взглядом уже Днепровского взяла себя в руки.       – Тогда может стоит подумать о переназначении? – продолжал Кёнинг, накаляя атмосферу до предела.       Ситуация становилась только хуже. Каждый из присутствующих уже понимал, что вряд ли они получат желаемое разрешение, а козел завкафедрой не упускает возможность еще и поглумиться. Антон с интересом разглядывал бьющуюся на руке жилку, но все еще сохранял невозмутимость.       – Давайте все успокоимся, – подал голос с лестницы Женя, тихо зашедший где– то на половине действа. – Профессор, мы извиняемся за неприглядный вид Антона, этого больше не повторится. – Он поднял валяющиеся в углу джинсы и насильно впихнул их другу.       – А насчет Виктории Анатольевны – она ни в чем не виновата.       – Да, – наконец подал голос Миша, – Мы ее уговорили на то, чтобы она попросила разрешение в обход вас. Мы вас подставили, извините.       Виктория раздраженно схватилась за лоб и мельком взглянула на заведующего. Тот уже надел очки и неприятно ухмыльнулся. – Что ж, тогда собрание закончено. Расходитесь. – И первым последовал своему примеру.       Когда дверь за ним захлопнулась, сразу же начался гомон, парни окружили кураторшу и она почувствовала как тонет в этом ворохе высоких тел.       «Боже ты мой, за что ты дал мне такой низкий рост?!»       – Спокойно, ребята. Антон, есть сменная одежда? – она еле-еле отогнала всех от себя на метр и начала решать насущные проблемы.       Бершев дернул плечами и молча кинул джинсы на батарею у маленького узкого окошечка у самого потолка – единственного источника дневного света в помещении, в которое была видна только земля и асфальт во внутреннем дворе консерватории.       – Батарея не работает, рано еще… – на Женьку зашикали со всех сторон и тот махнул рукой.       – Ну, ребята, – Виктория опрометчиво плюхнулась на диван, и Антон, дернувшийся предупредить, опоздал. – Теперь только чудо поможет вашей рок-группе. – А затем с визгом подскочила с дивана, под задушенные смешки парней.