Сахарный поссум

Жизнь с белкой… ой, то есть, поссумом, была довольна сложна и необычна после начала отношений. Как минимум за «белку» Сокджин кусает его за всё, что только возможно и фыркает. Видите ли белка летяга это не про него. А по вечерам, когда вожак возвращается домой, он налетает откуда-то сверху и скулит вперемешку с урчанием, бегает по телу и целует в губы. И это только мелочи, но точно самые приятные. Сокджин стал спать с ним в одной кровати в обличие человека и ходить так основное время для удобства обнимашек и целовашек. В дупло он залазит только когда обижается, или хочет побыть один, благо это нечасто. В основном в их маленькой семье полная идиллия, и они хорошо ужились, несмотря на разные виды. Кто бы что ни говорил об их паре, Намджун душу продаст за ползанье поссума на себе, пока готовит им ужин, за милейшее поедание этим малышом орехов, за урчание на груди, пока они лежат на диване и отдыхают. И Джин в свою очередь за каждодневное обнюхивание мокрым носом и вылизывание ладоней, за ночи с теплым оборотнем под боком и за то, как Намджун сворачивается вокруг него калачиком. Защищает свою пару. Значит принял и бережёт. Это разрывает бедную душу омеги и каждый раз чуть ли не доходит до слез. За эту дурацкую эмоциональность его любят ещё больше. Сокджин очень отличается от других омег своей несдержанностью и в какой-то мере дерзостью. Кто бы мог, кроме него, поселиться у вожака и вести себя, как хозяин с первых дней. Волки же более спокойные и скромные, чего не скажешь о поссуме. Этим и полюбился с первых дней. И уже навсегда останется в сердце, сделает там дупло и зароется до последнего удара. Намджун часто говорит об этом, что вводит поссума в ступор и заставляет щёки гореть пламенем. Омега любит его не меньше, уверен, что чувства на всю жизнь, но выражать так же яро не может. Тут уже поссумы сдержаннее волчар. Традиции волков с самого начала были непонятны. Вся их культура была чужда, но так манила и привлекала. Ему нравились их праздники, церемонии и выбор пары на всю жизнь. Чего только стоила их свадьба с вожаком. Они оба в белом, на дворе разгар лета, на головах венки из цветов. Посреди поляны собрались все жители поселения, а в центре они обменивались клятвами и ставили друг другу метки. Теперь точно они навсегда вместе. За всю историю поссумов он стал первым женатым и помеченным, так ещё и не своим видом. Сколько же он правил нарушил с этими оборотнями. Но вот многие вещи в повседневной жизни вызывают непонимание и шипение. Взять только купание на речке. Даже спустя столько месяцев жизни с оборотнями, он забирался в дупло, шипел и фыркал, не вылазил два дня, лишь бы его не несли купаться на речку. В человеческом обличие он любил ходить в баню, долго там распаривал кожу и вымывался до скрипа кожи. Но вот в обличие поссума в воду его не затащить. Уж извольте. А у волков это обязательно. Странные животные. Непонятны были по началу и выставление на показ интимных вещей. Всё-таки у поссумов облизнуть — признак большой любви, и смотреть на такое посторонним запрещено, да и редко кто такое делает даже наедине. Но вот у них такое в порядке вещей, а омега краснеет каждый раз, и слова вымолвить не может на смех всем. Он хоть и не самый скромный омега, но облизнуть! Уму не постижимо. — Сокджин, что я опять не так сделал? Альфа сидит под деревом в собственной спальне уже битый час, чуть ли не бьётся о ствол головой, лишь бы вытянуть парня оттуда. И ничего же не предвещало беды. Утром они разошлись, обменялись поцелуями и договорились пойти погулять вечером. Но вот Намджун приходит домой, его никто не встречает, а пару свою он находит в дупле. И Сокджин не выходит, лишь фыркает. — Джинни, ну скажи. Хоть намекни. Я же не могу читать мысли самого милого поссума на земле, — пытается задобрить его комплиментами, хотя предыдущие сто не помогли никак. — Не подлизывайся. Ты облизнул руку той омеге. Вот вроде он и не понимает всех традиций волков, но в тот момент почему-то кольнуло в сердце и обида на мужа затаилась. — Ей всего три года и рану нужно было лизнуть, чтобы быстрее зажила. В конце концов это моя племянница! Ну, Джин. Ты же не из-за этого туда забрался, да? — Да, — признается омега. — Я не смог сделать гнездо, твои вещи совсем не пахнут, ужин вышел ужасным и ты снова задержался. Ещё я хочу плакать, но не могу, — поссум вылазит потихоньку из дупла, с грустными глазами-бусинами и лезет на руки к своему мужчине, который прижимает его к груди. — Давай сейчас мы ляжем в кровать, я помогу сделать гнездо, приготовлю ужин. И весь вечер буду вылизывать тебе холку, — предлагает мужчина решения всем проблемам, сев со своим комочком на кровать, и гладит маленькую спинку. — Лучше будешь гладить животик. — Хорошо, буду гладить животик, — улыбка появляется на его лице, пока поссум в его руках довольно урчит. Наконец-то он почувствовал запах мужа, тепло от него и ласку. Перед течкой только такое и нужно.

***

Кто бы мог подумать, что два абсолютно разных вида смогут жить в гармонии и любви. Ещё больше бы не поверили, если бы узнали, что это всё происходит в жизни у самого грозного вожака волков. И все в стае смирились с выбором вожака, пускай это было против заветов и впервые за несколько веков. Джина считают уже самым настоящим волком. И остальные стаи на примере их стали разрешать потихоньку браки между разными видами. Они с Намджуном сделали революцию в целом лесу и это только в лучшую сторону. Но вот новость о беременности омеги вожака северной стаи подняла на уши весь их лес, горы и территорию за ними. Всё же по размерам они совершенно разные, и как выносит поссум волчонка — было непонятно. Многие лекари хотели приехать и понаблюдать за сложной беременностью, но Намджун запретил, доверяя мужа лишь их лекарю. Вся эта шумиха делала лишь нервы и раздражала. Альфа был готов загрызать всех чужаков, трущихся около границы, чтобы увидеть его омегу. — Не хочу ходить только в человеческом обличие. Это же не полетать даже, гнездо придётся делать большим. Я не привык к такому… Чувствую себя таким огромным для этого мира. Джин лежит на груди мужа, обняв всеми конечностями, трётся щекой о неё и то хмурит брови, то дует губы. Такой эмоциональный разговор проходит каждый вечер под перебирания его волос альфой. — Ты не сможешь выносить волчонка, если будешь поссумом. Лекарь же сказал нам. — Я помню, но это будет очень тяжело. А вдруг будет маленький поссум? Я бы тогда смог остаться самим собой, — из пухлых губ вырывается тяжёлый выдох, а пальцы сжимают крепче футболку. — Мы не можем быть уверенными наверняка. Лучше ограничить перекидывания на пару месяцев. — На целых девять! Это будет самое ужасное время, — возмущается омега, пнув его пяткой в голень. И явно наслаждается шипением боли мужа. — Это всё ради нашего ребёнка, — напоминает ему. — Наш он только когда будет спокойно расти и улыбаться. Твой — когда пинаться и плакать. — Даже так, — усмехается мужчина, — хорошо, все вредности возьму на себя. От тебя он возьмёт только самое лучшее — Да, именно так! Ещё у нас будет прекрасный омега-поссум. Хоть с кем-то буду летать у вас. Джин бурчит, закрыв глаза, и очаровательно морщит нос, в который вожак бупает. От этого на пухлых губах появляется улыбка, которую он пытается скрыть в чужой груди. — Или будет маленький волчонок, которому ты будешь делать хвостики на макушке и получать больше лизков по утрам. — Возможно ты уговорил, — немного сдаётся омега. — Но я буду есть много орехов и будет поссум. — Это не поможет, — усмехается вожак, крепче прижав его к своему боку. — Молчи, — фыркает Ким, толкнув его в бок, и жмурит глаза, притворяясь глубоко спящим. Альфа улыбается лишь на это, оставляет поцелуй на лбу и, пока засыпает, прокручивает последний год его жизни с поссумом в голове. Это точно был самый лучший год. А впереди ещё целая жизнь бок о бок.