Вырасти

В подвале лабораторных комнат ненавязчиво-сладко пахнет жасмином. Тэён хмурится, записывая замеры в тетрадь, и делает ещё глоток чая. Горячая жидкость обжигает горло, согревает в этой холодной комнате, а в голове разливаются томительно-сладкие воспоминания об одном омеге. Ли хмыкает и делает ещё несколько глотков. Стрелка прибора то приближается к максимуму, то стремительно валится до нуля — магнитное поле нестабильно, и сердце альфы также скоро меняет свой ритм. Если он будет думать об эксперименте, то внутри разливается медлительность, леность сковывает тело. Если же в мысли проникнет один таец, то щёки за несколько секунд будут окрашены в розовый, по загривку пробегут мураши и легкое возбуждение будет проникать в каждую клетку. Ещё глоток, новый замер. Тэён растирает рукава рубашки, чтобы ощутить в воздухе смешавшийся с порошком аромат омеги, который теперь всегда лежит на нём. Зовёт и манит. Приятно знать, что в мире есть человек, который тебя до смерти любит, который — всё тебе, для тебя. Тэёну совсем скоро — двадцать пять, это первая меридиана жизни, четверть века. Хотя некоторые товарищи намекали, что важно пережить те самые двадцать семь, не свихнуться в возраст Христа, а потом уже можно говорить о зрелости. К чёрту их всех. Ли слишком долго ждал, слишком многое перетерпел, чтобы вот сейчас снова гадать: как дальше может сложиться его жизнь. Он терпел и ждал, чтобы стать старше своему истинному омеге, он уже тогда едва не умер. И Тэён своими глазами видел, как Тэн умирает где-то внутри каждый раз, когда не может защитить себя, когда вынужден наступать себе на горло и прятать слёзы в потаённых углах тут и там. Ли, как альфа, как старший, не может позволить им дальше идти порознь. Ответственность. Зрелость. Это не только красивые слова. Это про что-то внутри. Может, Тэён боится поликлиник и уколов, не справится с коммунальными платежами и куда более приспособлен к такой вот одинокой жизни где-то в подвалах, в окружении проводов и приборов, чтобы на столе перед собой — ноутбук и десяток удобных программ. Это всё — не «может быть», а «так и есть». Но теперь всё большую часть его жизни занимает ещё одна важная вещь. Может, Тэн не такой уж и крупный, и вообще не важный в контексте мировой политики, но для одного Тэёна он играет роль. Нет — много ролей. Справится с новой? . |. Ответственность. Смирение. Это не только про черты характера. Это про взаимность в отношениях. Тэн понимает и, кое-как стряхнув с себя вечернюю усталость, принимается убираться в квартире, которую теперь абсолютно бесплатно делит со своим парнем. Оказывается, своими мозгами Ли смог крутануть капитал, и к девятнадцати приобрел жилплощадь. Омега часто и недовольно дёргает носом, когда из всех средств уборки находит одну только соду. Даже больше — порошок Тэён купил для ручной стирки. Тэн смеётся с этого, но всё же решается справиться простыми, что называется «народными» средствами. Пока жилое место из двух комнат обставлено до тоски скудно. В первые дни после переезда таец даже отметил: — Ванна и кухня пригоднее всего для жизни. Тэён только пожал плечами. Он просто не успел подготовить чего-то большего для своего парня. Торопыжка Тэн теперь пожинает плоды своего нетерпения. Не такие уж и горькие, стоит отметить. Оказывается, для комфорта ему и не надо многого. Ему хватит буквально одного только Тэёна. Ответственного, спокойного, рассудительного. С такими качествами парень легко успокаивает творческую натуру омеги. И позволяет им избегать конфликтов. Подумать только — ни разу не поругаться за эти полгода. Не чудо ли? . |. Тэён, кстати, знает, что Тэн убирается по квартире, что ему нравится добавлять в интерьер всякого необычного. Более того, они вместе собрали шкаф, который наполнили не только учебниками и книгами, но и кусочками своих воспоминаний, счастливыми фотографиями. Странно, но они удивительно синхронизируются в такие моменты. Взаимная ответственность порождает союзы. В который раз думая над прибором о сущности Тэна, о предначертанности, об их сочетаемости, Тэён приходит к решению связать себя с этим омегой раз и навсегда. Брак — формальность, бумажка, побрякушка, но… Это ведь важно для последующей и общей безопасности, безопасности их ребёнка? Тэён смеётся: он такой молодой, его омега — кажется совсем ещё юным для подобного. Почему он думает вообще об этом? Парень сминает рубашку на груди, чешет там, где сердце, прислушивается к сильному биению с дрожью предвкушения и не узнаёт себя. Глаза раскрываются шире и шире, кисти рук крупно дрожат и ручка всё же падает на пол. В поле зрения попадает телефон, и альфа хватается за него, рассуждая: ему звонить в скорую, или проще сразу — родителям? Но спустя какое-то время он понимает, что дело не в сердечном приступе, который он боится получить, хотя связь истинности давно уже оборвана и не даёт о себе знать, но — всякое же случается в мире. Дело же …. Всё дело в том, как Тэён любит Тэна. Немного болезной любовью, искажённой, толику безумной и обидной — на себя, на него, за него. Странно вот так говорить, но и это тоже любовь, даже если вот такая поломанная. У обоих раненая. — Отец, — Ли садится на стул и всё также поглаживает себя по груди, тщательно фиксируя малейшие отклонения на всё-таки опасный случай. — Что такое? — из трубки удивлённый голос родителя. — Я хочу представить вам одного человека. Окажите ему хороший приём в субботу. Пожалуйста. Парень запускает ладонь в волосы и глупо усмехается: — Отец, прости, что внезапно. Но когда любишь человека, когда он любит тебя во сто крат сильнее, разве можно это как-то иначе? Его трясёт всё сильнее и сильнее. . |. У Тэна дрожат руки и ведёт голову, как от высокого давления. Он странно смотрит на свои ладони и становится на ноги. Последний угол кухни. Это не может быть простой усталостью, чёрт возьми. Что это может быть? . |. — Тэён-а, вы придёте вместе же, да? Мы с аппой встретим вас, конечно же, — добродушно улыбается мужчина, пока его сына качает из стороны в сторону на этом чёртовом стуле. . |. — Сука! — Тэн сбрасывает Тэёна, когда слышит, что в «данный момент абонент разговаривает». Омега вспоминает, что сегодня Тэён задерживается в лабораторных на измерениях. Глупо, конечно, только поэтому собирать всего себя в начале восьмого, вызывать такси и вовсю гнать к универу. Из-за тремора в руках. Но это же Тэён, его родной, его любимый, самый близкий ему на свете человек. Тэн исключает, что это может быть волнением за родителей, он не думает о своём здоровье, просто глубоко внутри знает, что это всё — Тэён. И ему сейчас плохо. . |. Тэён сильнее сжимает рубашку в кулак и плачет-смеётся: — Всё же в порядке? У нас же с ним всё будет в порядке? — Тэён-а, что-то не так? — волнуется его отец, только теперь различая странную интонацию в голосе. — Почему, стоит мне влюбиться так сильно, я вот так ….? Его зовут Читтапон, отец. . |. Тэн в который раз набирает Тэёна и психует. Он не здоровается с охранником, бежит по скользкому мрамору в сторону лестниц и, перепрыгивая ступени, оказывается в подвале, идёт на свет из-под двери и резко дёргает ручку, чтобы увидеть на полу своего парня. Одной рукой Ли держится за сердце, второй — крепче сжимает телефон, из которого раздаётся чей-то мужской голос. — Тэён! — омега в пару прыжков оказывается на коленях перед старшим, опускает ладонь поверх чужой, второй — давит на плечо, нервно облизывает губы, не зная, что делать, — Что случилось? Что с тобой? — Тэн? — глаза у альфы раскрываются невероятно широко. — Да, это я, я. Как ты? Что мне сделать? — Тэн, — Тэён откидывает телефон, не завершая звонка — забывает о том. Альфа помнит только о Тэне, обхватывает его щёки ладонями, кивает, чтобы младший склонился ниже, подрывается в места и целует губы, путается пальцами в волосах: — Люблю тебя больше жизни, Тэн. — Ён…? — не успевает спросить, потому что альфа снова губами — в губы. Потому что Тэёна трясёт сильнее и сильнее, он болезненно сжимает волосы на затылке омеги, перецепляется ладонью за плечо младшего, но не отрывается, не отвлекается. — Тэн, я люблю тебя. Не покидай меня, Тэн. Выходи за меня? — будто в бреду сыпет другими странными вопросами, повторяет о любви и ластится большим больным ребёнком. В растерянности Тэн не знает, как реагировать. Он только надеется успокоить Тэёна, надеется, что тот переживёт этот странный приступ чего бы того ни было. Поглаживая трясущиеся плечи и спину старшего, таец пытается привести в равновесие их обоих, не забывая про гармонию в своих мыслях, вяло отвечает на поцелуи тут и там, изредка кивает на предложения руки и сердца, пока до него не доходит: — Тэён, ты перенервничал? Ты типа…. У тебя такой отходняк? — Чего? — ломано смеётся, утыкаясь носом в шею омеги. — С кем ты говорил по телефону? — С отцом. Я хочу представить тебя своим. Я хочу представить тебя, как своего жениха. Я хочу, чтобы мы стали вместе. Совсем. Навсегда. Тэён заглядывает в глаза Тэну и ожидающе моргает. Ответ. Первый раз, когда Тэн должен доказать все свои «я люблю тебя» делом. Чем-то стоящим, а не просто перепихоном и уборкой дома. Первый раз, когда дело серьёзное, почти на грани жизни и смерти. Нет, не первый. Первый был, когда Тэён приехал забирать омегу тогда после клуба, если можно так сказать. Тогда этот шаг в неизвестность, доказывая свою любовь, сделал альфа. Теперь дело стало за омегой. Тэн хотел бы поколебаться, повыпендриваться, но дело в том, что если это — Тэён, то места нет подобному. — Давай всегда будем вместе, Тэён. Я уже говорил, — таец тыкается носиком во влажную щёку старшего, — Если это не ты, то уже никто другой не будет. Больше никто, только — ты. И я готов повторить это сотню раз, и даже стоя в венчальном костюме у алтаря, Ён. У Тэёна нижняя челюсть медленно опускается. Он удивлённо моргает и как-то сразу успокаивается. Только крепче прижимает к себе омегу. Альфа чувствует ритм чужого сердца, слышит сбитое дыхание, невольно подстраивается. Физика. Простая, чёрт подери, биомеханика, если угодно! Дыхание правит сердцем, поэтому люди придумали все эти техники для успокоения нервов, чтобы пережить фантомные боли и прочее. Дышать следом за кем-то и привести два органа в резонанс. Как же просто! И как не просто оказывается Тэёну подстроиться под ритм Тэна. Прикрыв глаза, альфа отдаётся целиком этому занятию. Процесс усложняют касания омежьей ладони по спине, когда парень чмокает губами, что-то шепча, абсолютно неслышимое, когда сердце самого тайца то укоряет темп, то возвращается в прежний ритм после тяжелого вздоха. Тэён вдруг смеётся с этого. Он перехватывает Тэна под себя, устраивается удобнее и потирается щекой об чужую, жмётся виском в висок: — У тебя тоже проблемы с сердцем? — Не может быть, — дёргается омега, приводя самый весомый аргумент, — Я занимаюсь танцами столько лет. Не может такого быть! — Но у него неровный ритм, — с мягкой улыбкой замечает альфа. — Потому что ты рядом, прикинь? — возмущается, пытается выбраться из объятий, которые Ли делает только теснее, перехватывая тут и там, — Я не могу рядом с тобой быть стабильным, — пыхтит от негодования, — Как ты себе представляешь, чтобы рядом с любимым человеком моё сердце билось ровно? — Значит, я буду задыхаться от любви к тебе, пытаясь поймать этот ритм, — неожиданно серьёзно заявляет Тэён. Так что Читтапон всё же успокаивается и устраивается у него под боком, обнимая в ответ: — Нет, Ён, — отрицательно качает головой после размышления, — Это значит, что я буду приводить тебя в чувства. Чтобы я ловил твой бешеный темп, а потом мы вместе успокаивались. Как сейчас. — Стабилизатор сердечного ритма. Это романтично звучит для ласкового прозвища любимому человеку? — смеётся Ли, только теперь вспоминая про телефон. Он тянется к нему, проводит по потухшему экрану пальцем и позволяет омеге прочитать сообщения отца:

\Хорошо, что с тобой всё в порядке\ \Эй, я рад, что он настолько хороший.\ \Имя странное. Что за Тэн? Это ваши молодёжные приколы? \ \Окей, это не моё дело. Но он смог быть рядом с тобой в такой момент. \ \И да, я рассказал твоему аппе, что ты опять один в лаборатории. Мы оба очень злы. Читтапона ждёт вкусный ужин. Я сам об этом позабочусь\ \Ждём в субботу\

Тэн смеётся, читая дальше и ниже. Его забавляет такой формат общения парня с родителями. Он понимает, что они волнуются друг за друга, и что теперь его точно там хорошо встретят. Это кажется безумно важным, особенно дорогим — омега тянется и коротко целует Тэёна в уголок губ, напоминая: — Я согласился стать твоим и только твоим. Надеюсь, что ты сможешь это пережить. И ещё миллионы дней вместе. — Обещаю заступаться за тебя, — оборачивается Ли и целует в ответ. — Обещаю беречь тебя, — губами в губы. — И кто наш пастор, Читтапон Ли? Магнитометр? — Я три года звал тебя на свидания, Тэён Ли, — вскакивает на ноги омега, — Так что готов триста раз перед всем миром повторить. А ты? — Смогу больше трёх сотен раз, — альфа хватается за протянутую руку и становится на ноги.