Вырасти

Джено не любит странные фильмы про супергероев. Особенно он не любит «Человека-паука», где скучный ботаник внезапно становится звёздным парнем. Потому что Ли никогда не главный герой, даже в своей собственной жизни. Даже тут он всегда что-то вроде фона для родителей, для друзей, для прохожих; на него можно пролить кофе на улице, наступить на его ногу в метро — парень только прикусит язык и состроит унылую гримасу под низко надвинутым капюшоном, слушая редкие извинения. Но Джено забывает главное правило этого мира: чем скучнее твоя жизнь сейчас, тем ярче она загорится завтра. И хотя юный альфа всё ещё против развода родителей, всё ещё не понимает, почему именно Ренджун пишет ему, а не истинный Донхёк, он должен смириться с тем, что теперь является главным героем хотя бы в своей истории, которая каким-то образом наполняется невероятными приключениями. Даже в выходной, последний день больничного, когда парень играет за компом, к нему в квартиру вваливается Хуан Ренджун, мило убалтывает аппу и входит в комнату своего друга. Омега тихо садится на кровати и оттуда наблюдает за игровым процессом какое-то время, пока не разбирается в принципах и основных клавишах, а уж потом поднимается на ноги и тыкает Ли под рёбра: — Дай-ка я попробую. Растерявшись, Джено скидывает тонкие проводные наушники и разглядывает нежданного гостя. Ренджун по старой привычке пытается заправить чёлку за уши, но недавно родители приняли коллективное решение в пользу короткой стрижки, так что да… Хуан тяжко выдыхает и повторяет: — Ну дай попробую. И Джено поднимается с игрового кресла, становится рядом и наблюдает за тем, как ловко омега проходит миссию. Завершив это маленькое дело довольной улыбочкой, гость поднимает на Ли взгляд: — Поговорить надо. — Л-ладно, — заикается альфа. Ему как-то всё ещё не привычно, что в жизни у него завелось сразу два омеги со взрывным характером. До этого Джено хватало и одного позитивно непрошибаемого Джемина. Ли садится на кровать и наблюдает за тем, как омега скользит носками по паркету, когда падает на бок рядом самым возмутительным образом и заливается смехом, оправляет полосатый джемпер и переводит взгляд на хозяина комнаты: — Ты завтра в школу уже идёшь? — Да. Но не думаю, что готов гулять с вами, — Джено пожимает плечами и отворачивается к окну. — Да не очень-то хотелось, — язвит Ренджун и всё же садится, — Джемина его этот истинный бросил. Но он пишет, что всё в порядке, — Хуан дожидается, пока заинтригованный альфа обернётся к нему, а потом рассказывает всю историю их пятничных приключений и добавляет, — Понаблюдай за ним, хорошо? — Ага, — кивает Джено. И поворачивается на своего гостя. На языке у Ли вертятся совсем другие вопросы: «Ты ради этого пришёл?», «Сложно было просто написать или позвонить?», «Что за привычка вваливаться в моё личное пространство?». Однако Ренджун, будто читая мысли, усмехается и снова вскидывает руку, досадливо цокает, вспоминая, что незачем, и оборачивается на недогадливого альфу: — Донхёк ещё кое-что просил передать. — Что? — Чтобы ты поскорее выздоровел. Вот так примерно он сказал, — омега расплывается в улыбке, а потом смеётся и несильно толкает друга в плечо, однако парень заваливается на бок, так что Хуану приходится ловить его за футболку и возвращать в прежнее вертикальное положение, — А я добавлю, чтобы ты уже взял себя в руки и пригласил его на нормальное свидание. От удивления Джено приоткрывает губы и медленно моргает, на высоких скулах выступает румянец, так что Ренджун хихикает с этого зрелища и поднимается на ноги: — Ладно, у меня есть ещё дела. Я забежал проведать тебя, о — и сходить в туалет! Омега выпрыгивает за дверь и направляется в нужную комнату. Джено вообще не понимает его логики. Да ладно, он мало чего знает об этой жизни, и тем более, не знает, что Джемин ещё в первый год их дружбы дал себе слово запоминать каждый раз, когда Ли заговаривает с ним первым. И, собственно, Джено не так уж и виноват в том, что до первого урока, когда друг выгребает на парту химию, которой сегодня нет, спрашивает: — Как ты? На сонно моргает и оборачивается на старшего: — Не выспался. — После расставания с Джехёном, — уточняет Джено. А лицо Джемина вытягивается в искреннем удивлении. В следующую секунду он понимает, что кто-то из омег уже растрепал его другу. А потом притормаживает на этом «расставании» и хмурится: — А кто тебе сказал, что мы именно расстались? — Нет? — удивляется Ли. — Нет, — На пожимает плечами и скидывает рюкзак на пол, оставляя на столе тетрадь, которая «по всем предметам», и ручку, — Это что-то вроде перерыва в отношениях. Он боится меня маленького. Обидно, конечно, что Джехён мне даже не написал, но понять-то его можно. Звенит звонок, и альфа замолкает. В кабинет входит учитель корейского, так что все поднимаются. Однако тема личных отношений Джемина больше не поднимается сегодня. Как и все последующие дни. Потому что Джемин не корчит из себя святость, а на самом деле пребывает в твёрдом убеждении, что Джехён поступает правильно. Потому что На видит себя в зеркале, и ему даже как-то в голову приходит шальная мысль: «Если ко мне вдруг будет клеиться тринадцатилетний омежка, то что я буду делать?». Парнишка вполне ясно представляет себе какого-то щупленького мальчишку из своей школы, на которого порой натыкается в столовой, его чёрные волосы, собранные в хвост на затылке, по-детски круглые щёки и бомбер с жёлтыми уточками. Отсмеявшись с картинки, Джемин представляет рядом с собой нынешним Джехёна таким, каким он был в свои шестнадцать. Для пущего эффекта альфа открывает в социалке фотку тех лет со страницы своего истинного и усмехается: косая чёрная чёлка и свободный чёрный джемпер. Наверное, все лет в 16-18 переживают эту эмо-гото-роко стадию? Однако, уже тогда Джехён выглядел гораздо старше своих лет: серьёзности придают прямые густые брови, глубокий взгляд нетипично больших глаз, крупные нижние веки, выдающие небольшую близорукость. Одного взгляда хватает Джемину, чтобы немножко потеряться во времени и пространстве. И один этот взгляд вызывает в его сердце сомнения, вопросы: выдавая себя за сильного человека, будучи старше по годам, почему Джехён постоянно спотыкается на полуслове и совершает странные поступки? Парень откидывается на спинку стула и отталкивается от стола, зависая на задних ножках в воздухе. Наверное, всё дело в омежьей сущности, не иначе! Иных вариантов у На просто нет. Учитывая, что с некоторых пор прямо перед глазами и на расстоянии вытянутой руки рядом с ним находятся два ровесника-омеги, которые, по скромному мнению этого альфы, вытворяют просто безумные вещи. Посмеиваясь, Джемин хватает в руки телефон и печатает одному контакту, который читает все его сообщения, но ничего не отвечает вот уже полтора месяца как:        «Чон Джехён, может, у тебя нет другого выбора, кроме как поступать так. Я знаю, что сейчас наши пути немного расходятся, но однажды мы вновь встретимся. И однажды я вырасту: P Я стану высоким и сильным, красивым и умным. Тебе не придётся больше отмахиваться от меня тем, что я — несовершеннолетний. И тебе не придётся стесняться меня. Ты будешь гордиться мной. Обещаю тебе! Чон Джехён, это даже хорошо, что ты не отвечаешь, но читаешь мои сообщения: так создаётся впечатление, будто мы никогда не расстаёмся. Все эти «привет» и «пока» — лишние. Мы всегда в потоке. Понимаешь?) А пока дай мне время. И закрой покрепче глаза, чтобы потом внимательно смотреть только за мной ;) Я всегда исполняю свои обещания, Чон Джехён. И всегда в прямом эфире для тебя»        Джемин перечитывает ещё пару раз и отправляет. Он видит, что Джехён в сети, видит, как тот открывает его сообщение, и едва не падает вместе со стулом спиной назад, когда видит короткое «печатает…» с бегущими точками, но ответа от истинного так и не следует. По крайней мере, На уверен, что Джехён точно получил это сообщение, до конца прочитал, и — впечатлился.        О, Джехён не то, чтобы впечатлился. Получив это сообщение от своего малявочки, омега растерялся. Он, на всякий случай, зашёл на кухню и ещё несколько раз перечитал это смелое послание, выпил кофе под неодобрительный взгляд отца, перечитал ещё раз и только потом заметил, что крошечная вертикальная чёрточка мигала в окошке сообщений, намекая на ответ. Чон нажал большим пальцем на свободное место на экране, обратил внимание на то, что Джемин всё ещё в сети, и обессиленно упал на стул. В ту пятницу он проигнорировал пожелание своего истинного о встрече, самым наглым образом свалив на стоянку и напросившись к Ёнхо в машину на покататься. Альфа замер перед открытой дверью, но потом кивнул. Он дождался, пока Джехён займёт место рядом, и сразу потянулся к ремню безопасности, чтобы впервые за всё время их знакомства самому пристегнуть омегу. От радости и неожиданности Чон задержал дыхание и даже прикрыл глаза. Это странно, ведь обычно он всегда хочет ощущать, видеть, слышать красивого-смелого Ёнхо, но сейчас что-то сломалось. Сейчас Джехён хотел сбежать от центрального входа любым методом, и потому был согласен использовать этого альфу в своих целях, напрочь забыв об их «отношениях». Со рулил плавно, не включал музыки, изредка бросал косые взгляды на своего пассажира, а потом всё же задал один вопрос: — Что насчёт совместного ужина? — Будет неплохо, — обернулся Джехён. Только сейчас он вернулся из своих мыслей в эту машину, переключился на альфу рядом и всё же улыбнулся. Ведь и правда — сам Со Ёнхо пригласил его на ужин. Даже вот так спонтанно и совсем не ко времени. Но Чон готов отложить свои размышления на куда подальше ради этого парня. Ёнхо остановил перед небольшим рыбным ресторанчиком едва ли не на выезде из города и кивнул Джехёну: — Тут подают самых вкусных осьминогов. Я угощаю. — Да уж удиви меня! — усмехнулся Чон с такой серьёзности своего передруга-недопарня и резким движением отстегнулся, также скоро выпрыгнул из салона. Омега переминался с ноги на ногу, ожидая, пока старший достанет ключи из зажигания, поставит машину на сигналку и всё же дойдёт хотя бы до него. Альфа самодовольно улыбнулся и закинул на плечи Чона руку, ведя его вовнутрь. В ресторанчике пахло лимонными благовониями, стоял характерный сизый дымок. На столах лежали клеёнчатые клетчатые скатерти, посетителей было мало, и под приглушённым светом их почти не было видно вовсе. Над потолком крутились вентиляторы, так что музыки из пары колонок едва ли было слышно. Вместо прилавка тут стояли холодильники со всякими морскими гадами внутри — подходи и выбирай, кого тебе сегодня приготовят. Джехён спрятал руки за спину и чуть склонился над стеклом одного из них, разглядывая неразделанную тушку осьминога, пока Ёнхо делал заказ. Сейчас парень выглядел как-то иначе, улыбался натянуто, дежурно, как Чон давно уже не видел. И это немного напрягало. Они сели за столиком у окна, потягивая через цветные трубочки чай. Альфа всё смотрел за окно, наблюдая, как чернеет небо. И Джехёну стало так обидно из-за этого. Хотелось, чтобы смотрели только на него. Но Чон не умел привлекать к себе внимания, так что приходилось выкручиваться проверенным методом: — Какие планы на выходные? — Валяться, нажраться, позвонить родителям. Я что-то устал, — хмурится Ёнхо и всё же переводит взгляд на младшего. — Думаю, ты хорошо поработал, — Джехён натягивает улыбку на губы и оборачивается к окну, — Как ты узнал об этом месте? — Я как права получил в девятнадцать, на третий день поехал за город кататься. Один. У меня лопнуло колесо в нескольких километрах отсюда и пришлось толкать: на трассе никто не тормозит, а здесь один бомбила продал мне шину и даже сам заменил. Я ночевал прямо тут, хорошо, что хозяева разрешили, — Со рассказывает медленно, иногда невесомо улыбаясь. Чон подпирает щёку ладонью, наслаждаясь его голосом, прикрывает глаза. В этом мире он с лёгкостью рисует Ёнхо, толкающего отцову тачку на парковку, на это место. Альфа одет легко, в джинсовую рубашку и спортивные серые штаны, летние кроссовки. У него в эту пору ещё шоколадного цвета волосы, гуще и мягче, не порченные постоянным поддержанием блонда. Плечи несколько уже и сам парень кажется стеснительнее, когда высокий мужик-дальнобойщик предлагает свою помощь. — Хэлоу, — Ёнхо щёлкает пальцами перед носом младшего, вызывая к себе из мира фантазий, дожидается, пока Джехён раскроет глаза и проморгается. — Тоже устал? — Не очень, есть хочется, — выворачивается омега, вновь приникая губами к трубочке и глотая чай. — Скоро всё будет. Зато самое свежее, и тёплое, и вкусное, — плотоядно оглядывая блюда за соседним столиком нахваливает Со. — Хён, как ты решился сдавать на права? И почему не байки? — Чон спрашивает из праздного любопытства, чтобы заполнить пустоту между ними. Ёнхо отставляет стакан и погружает своими длинными речами омегу на годы назад, в детство, отрочество, юность. Он описывает свои впечатления на аттракционах, когда впервые сел за руль на коленях у дедушки, как любил катать машинки и поцеловал «Ламбу» в пять годиков от переизбытка чувств. Альфа не замолкал ни на минуту, плавно переходя на рассказ о том, как нелегко было совмещать школу с автошколой, и как родители всё не хотели дарить ему машины, но на выпуск порадовали. Официант принёс куски осьминога поверх листьев салата под какими-то там соусами, но ни Ёнхо, ни тем более — Джехёну — не было до еды никакого дела. Скорее, скрежет вилок по тарелкам и хруст зелени служили им персональной музыкой, которая только поддерживала ритм беседы. И в какой-то момент альфа тоже стал задать вопросы омеге перед собой, самые разные: про любимые игры, прежних друзей, самые нелепые мечты. Однако Чон всё время зажимался при ответах. Потому что он никогда не был заинтересован в компьютерных играх, был прилежным мальчиком и настоящее удовольствие получал на летних театральных постановках от языковой студии, где изучал сразу два языка и постоянно играл хитроумных злодеев. Как ни странно, но настоящих друзей у Джехёна тоже не было: рядом постоянно кто-то находился, но настоящей близости и неподдельной лёгкости, чтобы играться и ощущать себя хоть сколько-то интересным и нужным не случалось. А нелепых мечтаний у омеги было с лихвой, особенно детских: начиная от желания стать айдолом, заканчивая вполне конкретным — стать пекарем. Джехён дозирует информацию о себе, тщательно отслеживая реакции Ёнхо. Ему страшно казаться глупым, неправильным, жалким… Быть не таким, каким — каким и не является. Омега хочет быть для дружелюбного-популярного-смелого Ёнхо соответствующим, хочет быть смелым, уверенным в себе, достигшим успехов во всех начатых делах. Но Чон не такой. У него дома висит золотая медаль, которая теперь ничего не значит; на столике в комнате родителей стоит фотография с одного из выступлений в той самой студии и несёт теперь лишь флёр былой детской радости. Так парадоксально выходит, что Джехён обесценивает свои прежние достижения, которыми гордился и за которые готов был глотку рвать, но при этом не может найти чего-то нового, подходящего, что было бы по-настоящему ценно сейчас. Но Ёнхо, будто великий слепой, не замечает, как Джехён сводит колени вместе, как отводит взгляд и вместе с лапшой жуёт губы, превращая мягкую кожицу в драные комья, которые потом точно будут болеть, а уже сейчас очень даже — кровоточить. Эта слепота старшего даже на руку омеге: он может пережить этот ужин спокойнее, запоминая все-все истории альфы. И забывая о сообщениях истинного. Но Джемин, этот малявка не так прост, каким кажется! Потому что вечером понедельника отправляет это самое послание, обещая вырасти и заполучить сердце истинного ему омеги. Джехён входит в комнату и переводит взгляд с экрана телефона на свою кровать, где Юно по-прежнему самым дебильным образом солнечно улыбается с языком наружу. И прямо сейчас омега ненавидит ни в чём неповинную игрушку, падает на кровать и откидывает телефон, чтобы в следующую секунду схватить зверушку за ухо и притянуть к себе. Однако на этом вся злость сходит с Джехёна. Он вспоминает, как получил этот подарок, вспоминает необычный аромат своего альфы и ощущает себя совсем неуместно, глупо. Потому что окончательно запутался. Джехён, наконец-то, дождался ответной реакции от Ёнхо, хотя бы простых дружеских встреч тет-а-тет, долгих автопрогулок на машине, ужина — кажется, что омега близок к достижению своей цели, что ещё чуть-чуть и Со Ёнхо примет его в качестве своего парня целиком и полностью, представит своим многочисленным друзьям, родителям, поцелует…. О Боже, ведь, когда пары встречаются, то они целуются! В губы! Омежка не замечает, как крепче обнимает игрушку и падает на кровать. Он переводит взгляд за окно и с запозданием отмечает, что небо уже окрасилось в кобальтовый, и те самые масенькие белые точки высыпали веснушками.