Долина кукол

      Конечно же он мог лишь догадываться, что натворили третьекурсники, и как они улизнули из-под присмотра Снейпа – или кого угодно еще, кто должен был следить за ними. Дилан намеренно сколотил непроницаемое лицо, пускай и сохранять самообладание было сложно. Для пущей убедительности он скрестил руки на груди, смотрел на детей пристально.       Аллекс отступил к ряду парт и сел на столешницу, практически повторил позу Дилана, обхватив себя за плечи, Уильям устроился на лавку, рядом, поджав губы.       Они молчали, Дилан молчал, играть в гляделки можно было бесконечно.       Что за глупости, что за упрямство! Кому они хотят что-то теперь доказать?       – Что произошло, профессор Вермиллион? – наконец спросил Уильям. – Почему вы…       – Джозеф Серрет проник в школу, используя Маховик времени, полтора часа назад я застал его в своем кабинете на третьем этаже. Я единственный, кто имеет смелость сказать это вслух?       Серрет и Густавссон так побледнели, что Дилан даже пожалел о своем тоне. Он говорил жестко и даже грубо, а реакция у них была такая, словно они впервые об этом слышат.       – Вам было велено сидеть в комнате. Вам, мистер Серрет, было велено сидеть в комнате, – он обратился к Аллексу, тот стиснул зубы, ноздри заостренного носа расширились от вскипающей бури эмоций внутри. – Я сомневаюсь, что вы не понимаете, какая опасность вам грозит.       Аллекс не произнес ни слова. Дилан продолжил.       – Я не стану скрывать, я жалею, что не убил его. А еще я жалею, что не понял, что вы уже несколько дней ведете себя странно. Потому что вам что-то известно.       – Я бы сам его убил, – прошептал Аллекс мертвым, глухим голосом.       – Так вы знали?! Ваша очередь говорить, мистер Серрет. Почему вы оба бегаете по школе, как шпионы, оказываетесь не там, где проходят ваши занятия, почему вы подвергаете себя опасности?       Юноша продолжал хмуриться и кусать губы, Дилан перевел взгляд на его приятеля.       – Мистер Густавссон, у вас больше здравомыслия, помогите мне. Профессор Дамблдор сказал…       – Дамблдор – старый обманщик! – злобно выпалил Уильям. – Мы решили действовать самостоятельно, не дожидаясь, пока сраный Джозеф решит навредить Аллексу!       – Самостоятельно, значит. Лезете в самое пекло.       – Хогвартс уже давно перестал быть безопасным местом, – мрачно отозвался Аллекс. – Вы тоже это говорили. Мы слышали.       – Значит вы слышали и то, как я ругался с другими преподавателями. И я полностью согласен, что Дамблдор старый обманщик. Почему вы не обратились ко мне?       Аллекс с вызовом посмотрел на него, это был и гнев, и досада, и растерянность. На него давила ответственность, навязанная вина за преступления отца, тиски школьных запретов и ограничений стягивались вокруг шеи, как петля веревки.       – Это мое личное дело. Мое – с ним, – встрепенулся он. – Я не хочу никого в это вовлекать, я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.       Темные глаза на бледном лице с веснушками горели, Дилан бы не удивился, если б Серрет выхватил палочку и зарядил заклинанием в профессора Защиты от темных искусств – настолько протест всколыхнул чувства.       Дилан добавил масла в огонь. Он отвык подбирать деликатные формулировки.       – Личное дело? А мистер Густавссон тогда тут при чем? Вы…       – Это мой выбор! – Уильям подскочил на месте, встал рядом, даже чуть впереди, в очередной раз словно заслоняя собой друга. – Я так решил, я не могу быть в стороне. Вы все понимаете, не надо пытаться на нас давить! Вы-то точно все прекрасно понимаете! Вы бы поступили точно так же!       Дилан не нашелся, что ответить. Он переводил взор с одного парня на другого, у него было странное ощущение – что что-то подобное он уже видел, этот пример дружбы он уже знает…       Он отбросил лишние мысли, оставил рассуждения на потом.       – Вы знаете, как остановить Джозефа?       Они медлили.       – Этот говнюк имеет при себе устройство для перемещения во времени! Что вы искали по школе? Зачем вышли из комнаты?       Аллекс и Уильям переглянулись, они не могли определиться – рассказывать свой секрет или продолжать отнекиваться, – Дилан с шумом выпустил воздух через нос. Он был похож на дракона, уставшего от очередного безголового рыцаря, завалившегося в пещеру, чтобы помериться силами – которого придется сожрать или испепелить, но ему уже это все так надоело…       – Крестражи, – наконец молвил Серрет. – Мы ищем крестражи.       – Крестражи? В школе?       Крестраж – предмет или существо, – в которое была помещена частица души, отщепленная, наделенная своей собственной материальной оболочкой. Джозеф Серрет, по словам его приспешников, создал не один, а несколько крестражей – чтобы обрести бессмертие. Но это могло быть лишь легендой – одним из сотни преданий, слагаемых о невероятных способностях темного волшебника.       Джозеф был в первую очередь лжец и мистификатор, искусный манипулятор – и только потом талантливый маг. Он умело использовал других, чтобы творить реальность и воплощать задумки, в свое время он окружил себя самыми сильными союзниками…       – А где же еще? – фыркнул Аллекс. – Предмет, в который вкладывается магическая сила, должен быть хорошо знаком и понятен магу. К тому же, в школе можно спрятать что угодно – и никто не заметит и никогда не найдет.       Дилан был согласен. В туалетной комнате, заброшенной из-за десятилетиями обитавшего там привидения девочки, лишь в прошлом году обнаружили тайный проход в подземелья. В подземельях – голодный василиск, а глаза у всего преподавательского состава Хогвартса – на одном месте.       А он, между прочим, в этой туалетной комнате провел много часов, пока учился – потому что часто убегал и прятался от травивших его однокурсников.       Допустим, Джозеф Серрет, действительно, создал крестражи, а наследник со своим приятелем ищут частички его души. Связано ли то, что Темный Лорд влез в кабинет Дилана, с крестражами?       – Вам удалось что-нибудь найти?       Судя по их поведению, нет, но задать вопрос следовало. Дети были по-прежнему неразговорчивы, терпение Дилана иссякало. Нос начинало крутить, тело ныло от полученных гематом и ссадин, тупая боль пульсировала в виске.       – Нет, – ответил Уильям, Аллекс замотал головой вторя ему.       – Как именно вы их ищете?       Какой абсурд! Он практически умоляет третьекурсников сказать хоть что-то, что спасет их же самих от гибели, предлагает помощь, а они сопротивляются!       Аллекс посмотрел на Уильяма, кивнул ему, тот на мгновение закрыл глаза, принимая внутреннее решение, соглашаясь.       Густавссон оттянул ворот пуловера под мантией, достал кулон, размером чуть больше галлеона, на длинной золотой цепочке. В центре вещицы – песочные часы, заключенные в сферу, вокруг них вращающиеся кольца.       Настала очередь Дилана испугаться.       Маховик времени – у детей?! Они разгуливают по школе с этой штукой на шее, они используют ее – чтобы искать крестражи с душой Темного Лорда?!       Уильям снял с шеи цепочку, держал подвеску на вытянутой руке, она качалась как маятник, все трое таращились на нее, как завороженные.       – Это Маховик времени, – сказал Уильям. – Нам дал его профессор Дамблдор. Не напрямую, конечно, сначала он дал его Беверли Катц – чтобы она посещала одновременно несколько лекций, затем она отдала его Адель де Даммартен, а Адель принесла его нам.       – Это не игрушка! – проворчал Дилан.       – Мы знаем! – вспыхнул Аллекс.       – Вы должны вернуть его Дамблдору.       – Только не Дамблдору!       – Я не позволю вам оставить его у себя. Нельзя, чтобы он попал не в те руки.       – Мы знаем!       – Но зачем…       Какая связь – Маховика и крестражей?       – Мы возвращались в прошлое, – молвил Уильям, серо-голубые глаза его на мгновения стали будто бы печальными. – Три раза.       – Сперва мы искали книгу по оживлению мертвой материи, – подхватил Аллекс. – Затем узнали про крестражи, потом пытались понять, какие именно предметы стали крестражами…       – В прошлом?       – Это должны быть важные для него вещи. Или люди…       Дилан выставил вперед руку в бурых пятнах крови, ногти были когтями, но ему было все равно. Медальон звякнул, упав в ладонь, цепочка легла между пальцами.       – Мы соблюли все меры предосторожности. Мы возвращались в то же место и время, откуда пришли, мы не задерживались надолго. Мы не вмешивались в события и не пытались что-то изменить.       Уильям слукавил. Вмешивались и пытались – но профессору Вермиллиону об этом знать не обязательно, потому что все, что происходит сейчас, гармонично ложится в картину мира, оставленного ими до путешествия в прошлое на семнадцать лет назад.       Все осталось по-прежнему – только появлялись новые детали, объяснялись ранее непонятные обстоятельства. Круг замкнулся – они должны отдать Маховик Дилану Вермиллиону.       – Я спрячу его. Обещаю.       Маховик издавал едва различимый звон, часы переливались мелкими песчинками, кольца трепетали, пока он висел на цепочке. Дилан сжал руку в кулак, звон затих.       Они смотрели на него странно – словно вновь что-то утаили. Он даже пообещал, что убережет медальон, спокойно отнесся к истории с крестражами, что им еще надо?       – Если вы еще что-то мне не рассказали, самое время, – изрек профессор Вермиллион.       Дети глядели на него ангельским взором, хлопали длинными ресницами, качали головами. Густавссон был похож на куклу, Серрет – на какого-то зверька с каштановой шкуркой и темными бусинами глаз.       А еще он очень был похож на свою мать. Дилан вспоминал об этом, только когда усталость наваливалась на плечи, когда от тоски хотелось выть, а луна еще не всходила в ночном небе.       Он отвел их до гостиной Слизерина, проконтролировал, чтобы они вошли в проход в стене, отделявший подземелья от общежития факультета. Маховик времени висел на груди под одеждой, звон был мелодичным и тихим, он почему-то даже не раздражал.       Когда Дилан оказался у дверей кабинета, он вспомнил, что сперва придется прибраться. Он не сразу привел в порядок учебный класс с помощью магии, голова раскалывалась, он вновь начал чихать, догадался принять отвар от аллергии.       Зуд прошел, но мигрень осталась. Проклятые днецветы, проклятый Джозеф!       Дилан подошел к волшебному сейфу в комнате, снял Маховик, открыл ящик… А что, если Серрет искал Маховик в кабинете, зная, что Дилан его спрячет? А что, если в учебном классе Защиты от темных искусств – крестраж?       Профессор Вермиллион поднял перед глазами на вытянутой руке медальон, смотрел долго и пристально.       Дамблдор сказал, что в этом году – феноменально холодная осень, как семнадцать лет назад. Старый хрен неспроста дал детям Маховик, неспроста Серрета выследил именно Дилан.       Дилан помнил, что было в канун Хэллоуина семнадцать лет назад. Он, может, и хотел бы забыть – да не мог.       Он надел медальон обратно на шею, взмахнул палочкой – и одеяние его, наконец, приняло приличный вид, пятна засохшей крови вперемешку с пылью исчезли с лица и рук, ссадины затянулись.       Надо проверить догадку.