***
Уклоняться от вопросов любопытной селянки оказалось сложнее, чем Нили себе представляла. Эта Дженни, со своими действительно огромными и любопытно распахнутыми глазами внушала доверие, и одновременно желание бесконечно рассказывать ей о том, что для неё было настоящими чудесами. Девушка была приятно сообразительна и в ответ так и сыпала информацией о собственной жизни, словно бы выкладывая всё до мелочей. Откровенность побуждала быть откровенной, но Нили сдержалась и лишь намекнула на то, что окружало её на родине, и тут же взяла обещание молчать. С этим лучше было перебдеть. Прогулка с Дженни приятно отвлекла её от мыслей о предстоящем ужине, когда её должна была увидеть вся семья Равенов — такова была их фамилия — которая, как опасалась драконица, была ближе по характеру к матери Дженни, чем к ней самой. Воспоминания о разговоре с Эми остались не очень приятные, и не потому, что она была нелюбезна, а потому, что её синие глаза словно пронизывали всю Нилиас целиком, видели такое, что ей самой было недоступно. Нили могла назвать только пару людей, которые производили подобное впечатление — в их числе был её отец. Тем не менее время ужина приближалось. Девушки ещё немного погуляли по окрестностям, а потом Дженни сказала, что ей ещё нужно похлопотать по хозяйству. Вдохновлённая их разговором, Нили вызвалась побыть с ней и, возможно, помочь. В конце концов, во-первых, в том, о чём говорила Дженни, не было ничего сложного, а во-вторых, стоило вливаться в деревенскую жизнь, раз уж именно здесь ей предстояло провести некоторое время. Поглядев на неё внимательно, Дженни предложила переодеться. И с видом несколько виноватым и смущённым объяснила, что идёт в хлев. Поняв, в чём дело, Нили охотно согласилась. Конечно, ей не хотелось запачкать прекрасное, отданное в пользование платье. Так что девушки отправились домой, где быстро сменили ей одежды, и поспешили к хлеву. Дженни делала всё сама, на ходу объясняя, какая скотина чего предпочитает в какое время дня. Оказалось, от этого зависело качество всего, что от этой животины крестьяне имели, и существовала выработанная поколениями пропорция и уклад. Нили слушала с интересом, а одно ведро свёклы даже вывалила сама. Однако, заняв весь скот едой, селянка взяла за грабли да за лопату и принялась за чистку стойл. Понаблюдав за тем, как спорилась работа в её руках, Нилиас взялась помогать, и вдвоём они скоро управились. А там до ужина осталось немного. Дженни метнулась в дом — греть да раскладывать, Нили — за ней, и там они встретились с девчушкой, волосы у которой были пшеничного цвета, не такие, правда, светлые, как у самой Дженни и её мамы, и ростом где-то Нили по пояс. — А это Рози, моя сестра, — представила Дженни девчушку. Рози тем временем деловито доставала из-под полотенца пирог, чтобы грохнуть его вместе с подставкой на стол. Однако, избавившись от тяжести, которая ей была словно совсем не по возрасту, девочка отряхнула руки и поклонилась Нили: — Привет. Мама говорит, ты дракон? Улыбнувшись этой детской непосредственности, Нилиас кивнула: — Да, я умею превращаться в драконицу. Глаза у Рози восторженно расширились: — Да ну! — Правда! — Рози, пирог, — негромко напомнила Дженни, которая, пока они общались, занялась домашними хлопотами. Встрепенувшись, девочка достала большой нож, забралась на стул и стала резать. В этих маленьких ручках здоровый блестящий отточенный нож смотрелся страшновато. А Дженни словно не видела ничего дурного в том, чтобы младшая сестра им пользовалась. Тем не менее Нилиас решила вмешаться, заметив, что Рози прилагает усилия, надавливая от самого плеча, и пальчики второй руки придерживают пирог совсем недалеко от ножа. — Может, я порежу? — предложила она, протягивая руку к ножу. У неё самой была младшая сестра, и Нили оберегала её — по крайней мере, до той поры, пока Ревил не становилась совсем уж невыносимой. Кивнув ей, Рози отдала нож и соскочила со стула, однако тут же подбежала к Дженни — за поручениями. Так, втроём, они накрыли на стол, и в дом стали подтягиваться незнакомые для Нили люди, однако все они были уже как минимум осведомлены о ней. Члены семьи кивали ей, некоторые — делали слабый символический полупоклон. Драконица несколько терялась, не зная, в порядке ли это вещей, или же что-то говорит об их отношении. Она, погадав и так и не поняв, решила спросить у Дженни после ужина. Последней зашла Эми — одновременно с мужчиной её возраста, русоволосым, с грубоватой кожей и кудрявой чёрной бородой. Он сел во главе стола, Эми — по правую руку от него, а место по левую отвели Нили. Здесь, за столом, помимо них и Дженни с Рози, сели два старика, одна старуха, двое юношей постарше Дженни и один мальчик, поменьше, чем Рози. Дом, который успела увидеть Нили днём, был под стать семейству: обширный, добротный, способный вместить всех этих людей. Пищу накладывали всем по очереди. Сначала мужчине во главе стола, потом его сыновьям и жене, потом дочкам — и Нили вместе с ними, — и затем уже старикам. Через некоторое время после начала трапезы мужчина завёл разговор: — Звать меня дядя Джейк, а ты, должно быть, Нилиас. Она кивнула. — Жена рассказала мне твою историю. Стало быть, ты в чужом краю и податься тебе некуда. Ведь так? Драконица снова кивнула, предпочитая сейчас помалкивать. Дядя Джейк производил впечатление не менее сильное, чем его супруга, только вот иного рода. Он выглядел человеком, который взвешивает каждое слово, и на ветер не бросает. Мужчина казался сильным и добрым. Он внушал уважение. — В добром сердце моей дочери, а после жены нашла беда твоя отклик. И я готов, Нилиас, разделить с тобой и стол, и кров, и принять тебя, как дочь родную, а ты разделишь с нами наши заботы и хлопоты. Его карие, почти чёрные глаза смотрели из-под насупленных бровей строго и ласково, словно бы и впрямь уже дядя Джейк принял её как дочь. И он явно ждал ответа. А Нилиас замешкалась. Она несколько растерянно смотрела на него в ответ, пытаясь понять, правда ли услышала то, что услышала. Её принимают в семью? Но ждут, что Нили будет работать вместе со всеми? Это всё звучало диковато… и по-деревенски. Вдобавок её даже не спросили, а просто поставили перед фактом. Наконец, Нилиас улыбнулась и склонила голову в жесте уважения, решив, что от добра добра не ищут: — Я буду счастлива. Спасибо. В этот момент она поняла, что, действительно, все, кто имел вес за столом, давно уже о ней переговорили и приняли решение. Все здесь сидящие воспринимали слова дяди Джейка как норму, а Дженни, поймав взгляд гостьи, улыбнулась ей ободряюще. Дженни… Теперь вопросов к ней было ещё больше. Но после ужина ту наверняка ждала посуда, а саму Нили — поход к старику в лихорадке.***
В одно утро дядя не встал с печи. Ему и до этого два дня нездоровилось, но всё равно дядя Лео, кряхтя и проклиная всё на свете так, что Джули зажимала уши, поднимался и шёл работать вместе со всеми. Однако теперь он ослаб, словно бы подобрел и сказал только: — Голова что-то кружится, стоит двинуться. Я чуть позже поднимусь. — Да лежи уж, — ответил ему отец. А сам пошёл к Джули, спрашивать, всё ли она дяде давала как нужно. Джули отвечала, что всё делала правильно, и что порошки вообще, похоже, не действуют. — Может, там просто извёстки натолкли или помёта, — добавила она. — Кто их там, в столицах, знает? Она окружила дядю заботой: укутала в колючий шерстяной плед, отварила трав, растёрла мазью. И теперь дядя Лео, напоминающий старика своим усталым лицом и облачением, полусидел всё там же и приговаривал: — Спасибо, милая Джули, только мне бы выпить — и всё как рукой снимет. Сестрица в ответ на это фыркала, но в итоге выдала ему настойку из запасов, достававшихся только по особым случаям. Поблагодарив её, дядя прикарманил бутылочку и весь день к ней прикладывался. От этого он подобрел ещё больше. Вечером, когда все отужинали, Аксель забрался к нему. С собой он прихватил парочку баклуш и инструменты, чтоб руки занять и не бездельничать. — Как чувствуешь себя? — спросил он. Дядя всё так же полусидел, разглядывая опустевший сосуд. — Прекрасно, — ответил он и улыбнулся. — Хоть сейчас на борт, да болезного такого не возьмут. Мне бы выздороветь, да… — Выздоровеешь, — успокоил его Аксель, — куда денешься. Джули за тебя так взялась, что тут сама смерть передумает. Дядя рассмеялся. — Хорошо бы, — проговорил он. И попытался выпить из пустой уже бутылки, но затем разочарованно сунул её племяннику в руки. — Скучаешь по морю? — спросил Аксель. В ответ дядя Лео хитро прищурился: — А ты? — Я ж там не был, — удивился его племянник. — А это неважно. Море, оно может манить, даже если ты его только на картинке видел… Скажи-ка мне, манит ли оно тебя, или так, от скуки меня пытаешь? — Не знаю, — отозвался Аксель. — Но точно не от скуки. Я бы хотел знать, где ты был, что видел и в чём участвовал. Знать, и… может, немного представлять, что там был я. — Вот оно как, — хмыкнул дядя. — А что ж, расскажу, представляй на здоровье. Улыбнувшись, Аксель занялся заготовками, приготовившись слушать. — Думаю, я расскажу тебе о том, как мне отбило охоту легендарных сокровищ искать. Глядишь, и тебя чему-нибудь научит. Было это какие-то два года назад… а нет, два с половиной: зима была. Хотя история началась даже раньше. Когда ходил я под парусом торговой компании Вьены, наш старпом очень любил собирать всякие морские легенды. Ну а кто не любит? Только вот он не просто собирал. В каждом порту всё добывал сведения об одном месте, зовущемся Нитрем. Оно на крайнем севере, ты вряд ли слышал, да и я до этого ничего о нём не знал. А меж тем, место это заповедное в каком-то смысле. Никто не бывал там, хотя многие хвалятся. Ходят слухи, что живут там призраки моряков, да только пустые слухи нашего старпома не интересовали. Шло время, я перешёл на другой корабль, забыл уже об этом чудаке, хотя когда-то любил его послушать. И вот, прибываем мы однажды в родной порт, а там знакомый морячок говорит: старпом-то наш набирает команду, золотом платит. Корабль купил. Вроде как наследство у него образовалось, ну а репутацию он уже тогда заимел, хороший мужик был. И я к нему пошёл. Интересно было послушать, что такого он нашёл, что аж команду собирает. Не то чтоб я польстился, но… В общем, нашёл я его. В тот вечер ещё двое пришло послушать, их я не знал лично, хотя видал. Сели мы все в его комнате — старпом аж снял себе помещение, боялся в общем зале о таком толковать. И стал рассказывать. Как разузнал про Нитрем, что смог, о том, что дыра это знатная и делать там нечего — за исключением одного места. На самом севере наших морей, а от Нитрем на юге, есть нычка. Точно неизвестно, чья она, кто-то говорил про пиратов — большинство — кто про нежить болтал, кто про драконов… Словом, спрятали там ценностей массу, но главное — драгоценный вичеан, кристаллы — источники магии. А сами пропали или погибли, в зависимости от рассказчика. В легенду эту мало кто верил, и ещё меньше дураков было во льды отправляться. Но, знаешь, он говорил весь вечер, излагал, как на духу, всё, что узнал, показывал записи и свидетельства. И словно околдовал он меня, и тех двоих матросов тоже. Помню, выходя от него, дав своё восторженное согласие, я думал не то о судьбах родины, не то о собственной выгоде, но больше всего — о том, как прекрасно будет отправиться навстречу приключениям. Собрались мы быстро, за какие-то две недели. Он, теперь уже капитан, набрал запасов, взял заодно груз, который мы должны были доставить к более северным берегам Дирвальда. Там планировалось пополнить продовольствие, ну и заодно за это время должно было наступить время более тёплое, для путешествий на север подходящее. Взойдя на борт, я обнаружил в команде Жандара да Реймонда — мы уже ходили под одним парусом до этого. Они оба испытывали то же самое, что и я. Да что там, весь корабль, вся команда то же самое испытывала. Наш капитан был человеком редкого обаяния, к тому же неглуп, и его страсть к приключениям, подкреплённая тщательной подготовкой, подкупала каждого, кто хоть немного умел мечтать. Всё шло по плану. Мы встали в Дирвальде, освободили трюмы и стали готовиться к новому путешествию. Там мы смогли закупить снаряжение для переходов по льду и снегу, инструменты, а ещё капитан нашёл нам проводника, который знал, как выживать в тех местах. Он сказал, это была одна из ошибок некоторых авантюристов, которые словно думали, что увидят сокровенное место ещё с корабля, сойдут и сразу же найдут сокровища. Глупые, наверное, были авантюристы. И он не только это предусмотрел. Капитан собрал все сведения, какие мог, и пришёл к выводу, что едва ли кто-то из встреченных им моряков действительно видел изнутри это место, представляющее собой снежную пещеру. Они разворачивались в лучшем случае на подходе, испугавшись неких жутких белых фигур. Как исследователь, он нашёл учёного, который смог объяснить пугающее явление. Вместе они вывели, что это лишь причудливые льдины и горы снега, а страх моряков объяснялся их жутким суеверием и тем, что они чаще всего оказывались рядом с этим местом случайно, а не отправлялись туда специально. Что ж, он собрал команду из самых несуеверных моряков. Возможно, самых бесстрашных людей в государстве, и среди них — ученика того учёного, геологов, несколько наёмников и мага. Должно быть, надеялся, что эта компания совместно преодолеет все суеверия и настоящие опасности. Боюсь представить, сколько денег он на это потратил… Словом, мы добрались до северной линии, где дальше уже невозможно было проплыть кораблю. Часть команды осталась на корабле, мы же взяли шлюпки и причалили. Благодаря хорошей подготовке путь был не то чтоб лёгким, но вообще возможным. Я многое тогда узнал о севере и вечных льдах. В команде царило воодушевление, ведь наша цель была близка. Ну, всяко ближе, чем когда-либо ещё. Вокруг на мили было белым-бело. Но нас словно кто-то вёл, указывал путь. И после недель скитания по ледяной пустоши мы наконец увидели то, что более всего напоминало рассказы моряков. То была скала, высокая и крутая, как ведьминская шляпа, а внизу чёрный зев прохода. И фигуры кругом, как и сказывали. Ученик учёного, видимо, понимая, что настало его время, стал говорить про природные явления. Красиво рассказывал. А когда мы ближе подошли, оказалось, что это стоящие замёрзшие тела. Вот прямо так и замёрзли, как стояли. В общем, поприветствовало нас это местечко не очень радушно. Но мы не отступили, конечно, хотя готовы теперь были ко всему. И к драконам, и к пиратам, и к нежити. Припоминали всех тварей, о которых слышали в жизни. Но было тихо, очень тихо, и ни одной живой души, кроме нас. Жутковато было, прямо скажем. В пещеру первым шагнул капитан, я — за ним. Дальше остальные. Так что мне довелось вторым увидеть её содержимое. И надо сказать, что в той экспедиции я как-то особенно мёрз. Настолько осточертел тот мороз, что мечтал я уже не столько о сокровищах и тайнах, а о лохани с горячей водой. И когда я зашёл в пещеру, в ней оказался горячий источник. Непонятно откуда. Ну, точно магия! Я устремился к нему, будто безумец, пока капитан двинулся в другую часть пещеры, где, как оказалось, и лежали сокровища, и остальные бросились за ним. И в тот момент, когда я грел руки над исходящей паром водой, он ходил меж драгоценностей и словно не мог определиться, к какой куче подойти. Были там, воистину, такие горы, какие и представляешь себе при слове «сокровища», припорошённые снегом. Монеты, кубки, камни! Парча и бархат! Горностаевы меха и золотая арфа! И вичеан, конечно. Вот наш капитан и стоял меж этих куч и смотрел на них по очереди. А потом упал, где был. Вокруг него полно народу было, но я бросился туда не раздумывая. Хоть я и догадывался уже, что место было зачарованное, но не было никаких следов нападения, да я и не думал об этом. Он словно бы упал сам по себе. Может, так и случилось, только вот рухнул он, как выяснилось, замертво. А обернувшись, я увидел, что все, кто успел зайти в пещеру, тоже упали — один я остался. Тогда меня обуял дикий страх, какого я никогда не испытывал. Ну, такого немудрено испугаться… Я бросился оттуда бегом и вылетел, как пробка из бутылки, сшибив, кстати, Жандара с ног. Он как раз собирался зайти внутрь. «Не ходи! — заорал я на него. — Сдохнешь!» Видимо, глаза у меня были такие дикие, что он поверил. Он, и трое ещё из нашей команды не успели зайти, остальные лежали там. Капитана я успел проверить, он был мёртв, а прочих моряков мы трогать не решились. В общем, после такого приветствия никому из оставшихся никакой добычи было не нужно. Не ценой жизни. Так мы думали… Но один в первую стоянку, когда мы ещё не успели далеко отойти от пещеры, пропал. Мы его поискали, нашли следы к пещере, подождали пару часов поутру, да никто не вернулся. Решили не ждать более, тем более что решение было общее — возвращаться. Так и отплыли: выжившие и оставшаяся на корабле часть команды. Аксель слушал затаив дыхание и забыв про баклушу в руках, так увлекла его эта история. — Вот так я чуть не погиб, — заключил дядя, слишком уж весело для такого финала. — А представь, если бы я не окоченел по дороге и пошёл к сокровищам за капитаном? Иногда полезно быть мерзляком. Но сейчас я бы всё отдал, чтобы согреться. — И правда… — растерянно согласился Аксель. В рассказанное дядей верилось с трудом, но также с трудом верилось и в то, например, что к семейству Равен прибилась драконица, а все сегодня только это и обсуждали, и клялись, что это правда. — Значит, в итоге вы вернулись ни с чем? — О, мы унесли оттуда ноги, — сказал дядя Лео, словно бы осуждая жадность племянника. — Этого достаточно. К тому же когда мы вернулись, нам заплатил младший брат капитана. Конечно, много меньше, чем ожидалось. Но все имели возможность взять больше, в той пещере… Дай-ка мне эту деревяшку, которую крутишь в руках. Похоже, от тебя с ней не очень много проку, — в голос мужчины вернулись ворчливые интонации. В тот вечер Аксель больше не добился от дяди рассказов, но и того, что он услышал, было достаточно. Путешествие на север! Зачарованная пещера! Если бы только убедиться, что всё — взаправду, и дядя не приврал… Когда Аксель отходил ко сну этим вечером, ему чудились бесконечные снега, скала посреди них, и вываливающиеся оттуда замёрзшие тела. На удивление спалось ему сладко.