Пытка для четверых

Халида подошла, когда Алтан заканчивал обедать в одиночестве. Она положила на стол зелёный конверт и медленно придвинула его к Алтану. Он поднял на неё глаза и всё понял. Губы служанки были сжаты до дрожи. — Он говорил, что убьёт меня, если я не… — она попыталась оправдаться, но задохнулась под его взглядом. Алтан рассмотрел конверт с обеих сторон — пусто, чистая зелёная бумага. И так понятно, от кого и кому это письмо. Он вскрыл конверт. Халида снова заговорила: — Я не знаю, кто это, это было какое-то чудовище, он опять схватил меня, пока я шла домой, вы же знаете, что я очень поздно ухожу домой, когда меня подменяет Ясмина… Он сказал отдать вам это. В прошлый раз он задавал странные вопросы, простите меня, я рассказала ему про вас, про господина Мунгэна и детей, но ничего важного, клянусь, простите, я не хотела ничего ему рассказывать, но… — Помолчи, — отмахнулся Алтан, доставая письмо. — Я хочу уволиться, — едва слышно прошелестела Халида. Алтан смягчился и взял её за руку. — Он не навредил тебе? — Нет. Он угрожал. — Хорошо. Ему нужен я, а не ты. Можешь переночевать здесь для безопасности пару дней, сюда он не сунется. Про увольнение потом, иди, оставь меня в покое. Она ушла, и Алтан смог прочитать письмо. «Ты так и не ответил на мои письма. Может, ты предпочитаешь бумажные? Я проявляю чудеса терпеливости, дожидаясь твоего ответа, но всему когда-нибудь приходит конец. Ты же не хочешь, чтобы я заявился к тебе домой? А я могу. Я прошу всего-то об одной встрече, думаю, нам хватит. Приходи. Один. Адрес я тебе писал. Дом с красной крышей у залива, ты найдёшь.» От вырванного тетрадного листа, на котором были написаны эти строки, будто шёл жар. Крупные буквы с длинными хвостами были выведены с нажимом и злостью неверной рукой. Его почерк изменился. Алтан скомкал листок в ладони. Последние два месяца он постоянно думал о Драконе. Если он выжил и отыскал Алтана, то уж точно не для того, чтобы сказать спасибо. Дракон не из тех, кто спокойно продолжит лизать ботинки своего несостоявшегося убийцы. Что ему нужно, если не месть? Вполне возможно, что он выполняет чей-то заказ. В любом случае, зачем так долго ждать? К чему это заигрывание письмами? Мог бы действительно прийти к Алтану домой. Или он уже не в той форме, чтобы одолеть охрану, и зажимать служанку в вечернем переулке это всё, на что он теперь способен? Как хотелось бы быть наивным романтиком и верить, что Дракон здесь ради чего-то другого. Алтан откинулся на спинку стула и представил, что было бы, если бы Дракон пришёл за ним с добрыми намерениями. Если Дракон всё ещё безумно любит его… Алтан бросил бы всё, не оглядываясь, оставил бы Мунгэна и детей, растоптал бы свой телефон, чтобы их не могли найти, и не спрашивал бы, куда Вадим его увезёт. Как это было бы забавно, как в сказке: двое влюблённых улетают на край света, прочь от деспотизма и оков традиций. Глупо. И всё равно Алтан хотел его увидеть. Если эта жизнь утратила всякую ценность, не всё ли равно, зачем Вадим так настойчиво зовёт его к себе? Алтан собирался так, будто шёл на собственную свадьбу, только на этот раз настоящую. Он надел свой любимый чёрный кафтан, расшитый золотом, подвёл глаза чёрным, заплёл косы, надел кольца — только те, что покупал сам, не подарки Мунгэна. Перед выходом он остановился у двери. Что-то удержало его и повлекло в детскую. Он проскользнул в комнату Айнур почти без единого звука. Девочка спала в своей кроватке, служанка, заменявшая Халиду, тоже спала — уснула в кресле. Алтан склонился над ребёнком. Он сам не знал, зачем пришёл к ней, нежности он по-прежнему не испытывал. Он пытался когда-то, ещё когда родились мальчики, убедить себя, что любит их. Он смотрел на крохотных серо-зелёных змей и шёпотом вертел на языке слова: они плоть от плоти моей, в них моя кровь, они продолжение меня. Слова вываливались изо рта пресной бессмыслицей. С Айнур было так же. Это слабое коричневатое тело не было похоже ни на человека, ни на змею, и то, что этот кричащий свёрток был плоть от плоти его, совершенно не вызывало восторга. Девочка дёрнулась во сне. Губы Алтана на секунду сломала улыбка. Будет всё-таки жаль оставить её. Когда она вырастет, на кого она будет больше похожа? Когда она начнёт обращаться, какими цветами будет переливаться её чешуя? Каким будет её характер? Повезёт, если она будет в Мунгэна: его рассудительность, не отяжелённая хладнокровной жестокостью, это редкость среди нагов. Странно, глядя на сыновей, Алтан никогда не задавался такими вопросами. Он испытывал к Айнур брезгливую жалость из-за того, что она родилась человеком, но был неравнодушен к ней по той же причине. Он вышел и заглянул в соседнюю комнату, где в своём террариуме вились змеёныши. Они росли быстро, теперь они уже были в палец толщиной, у них начал проявляться индивидуальный запах и цвет чешуи. Двое были серебристыми, как Мунгэн, и только один был чёрный с красными кругами на капюшоне, как Алтан. Без такого отца, как он, они многого не потеряют. Алтан сам рос с одной лишь матерью и знал, что отсутствие одного из родителей — ещё не катастрофа. Он поехал на такси. Не доезжая немного до нужной улицы, он попросил остановить и пошёл пешком. Дом действительно было легко найти. Неказистое строение в два этажа стояло на побережье в некотором отдалении от более богатых домов. Был балкон с видом на залив и темнеющие недалеко от берега острова. Был вечер, и свет горел только на верхнем этаже. Алтан долго стоял и смотрел на это горящее окно, не решаясь подойти ближе. В горле стоял ком. Алтан помнил слишком много: тёмную густую кровь на полу оранжереи, кровь и сукровицу на щеке после лисьего укуса, его шутки, его смех, его объятия, хитрость и силу, и всё было перечёркнуто пулями. Он подошёл к двери и увидел приклеенный листок: «Стучитесь громче! Звонок не работает». Алтан несколько раз ударил кулаком по двери. Услышит ли он на втором этаже? Свет наверху погас, загорелись окна нижнего этажа. Послышались шаги. Дракон открыл дверь. Алтан не придумал заранее, что сказать, и Дракон, что странно, тоже. Он лишь отступил на пару шагов, позволяя Алтану пройти в дом. — Ты пришёл, — сказал Дракон. Алтан ждал совсем другого приветствия. Он ждал глумления или рук, сжимающих его горло. Он захлопнул за собой дверь и посмотрел на Дракона. — Ты не изменился, — Алтан откликнулся таким же бессмысленным утверждением. — Внешне. Он представлял самые страшные последствия своих выстрелов. Прочтя письмо, он расспросил Халиду, и судя по тому, что она ему описала, на неё напал хрипящий, перекошенный монстр. Но Вадим выглядел примерно так же, как раньше. По крайней мере, при тусклом свете лампы взгляд Алтана не мог выцепить сильных отличий. Может, морщины стали резче, или так ложится свет? На теле должны были остаться шрамы. Их закрывал запахнутый красный халат, подвязанный поясом. Пожалуй, это было необычно. Алтан раньше не видел его в домашней одежде. Алтан вспомнил, что собирался начать с претензии. — Обязательно было домогаться моей служанки? Ты напугал её. — Никто не домогался, — поспешно ответил Дракон. Алтан теперь расслышал, что его голос стал глуше. Но хорошо, что он не сипел с присвистом, как любимая псина Разумовского. — Я просто хотел познакомиться. Исключительно для того, чтобы узнать от неё что-нибудь о тебе. Она оказалась неразговорчивой. Пришлось припугнуть. Она рассказала мне про ваш дом, про мужа, про ваших детей, я удивился: как же хорошо ты здесь устроился… — Зачем ты звал меня? — прервал Алтан. — Как я и писал: просто поговорить. Хотел увидеть тебя. — Увидеть меня можно было бы и по видеосвязи, но ты настоял, чтобы я пришёл. Ты прилетел в Гонконг. Ты поселился здесь. Ты сочинял мне идиотские письма от имени несуществующих компаний, чтобы выманить меня из дома к себе. И всё это чтобы «просто поговорить»? Ноздри Дракона угрожающе раздулись, втягивая воздух. Алтану хотелось сделать шаг назад, к двери. Дракон оскалился: — Я много думал о нашей встрече, но не мог представить, что ты додумаешься прийти ко мне в течку. Скорее не ты должен у меня спрашивать про мои намерения, а наоборот. Алтан ничего не ответил и лишь вскинул подбородок. Сказать, что это просто совпадение — не поверит. Дракон сделал один шаг навстречу и прищурился. — Я люблю твоё лицо. Как оно остаётся таким безразличным почти всегда? Тебе страшно, я же чувствую. А на лице — ничего. «Лик змеиный, каменный», или как там написано в ваших легендах про древних божков. Ну что, мы поговорим про слона в комнате, а? Алтан машинально обвёл глазами комнату, в которой они оказались: почти пустая гостиная, старый диван, шкаф, за перегородкой кухня. Дракон пояснил: — Я имею в виду тот денёк, когда ты решил убить меня. Что-нибудь хочешь сказать? Садись на диван. Алтан сел и только тогда заметил, что в углу дивана лежит подушка и сложенное одеяло. Дракон спит здесь, в доме нет спальни? Алтан посмотрел на лестницу, которая вела на второй этаж. — Что наверху? — спросил он. — Тебе лучше пока не знать, — холодно ответил Дракон. Он стоял напротив Алтана и ждал ответа на свой вопрос. Алтан прочистил горло и сказал: — Мне жаль. Это была ошибка. Дракон вскинул брови и потёр плечо ладонью. — Ага. Уже хорошо. Было бы глупо ждать, что ты будешь валяться у меня в ногах и молить о прощении. Я, вообще-то, ожидал, что после первого же письма, в котором я указал адрес, ты пошлёшь сюда своих наёмников и они убьют меня. — У меня нет своих наёмников, — фыркнул Алтан с досадой. — Мне пришлось бы просить Мунгэна. А он не должен знать о тебе. — Ах да, — сочувственно хмыкнул Дракон. — Легенда о золотом мальчике, к которому никто за всю его жизнь не прикасался, который не держал в доме никакого пленника, не убивал никакого дракона и сутками только и делал, что выращивал цветочки. Твой муж правда купился на это? — Да. В день свадьбы он был счастлив до потери пульса. Ну, насколько я могу помнить. Я плохо помню тот период. — Она выдала тебя замуж сразу после?.. — Да. — Какая жестокость. — Я тогда был не в себе. — Я тогда был в реанимации. Алтан перенёс этот укол вины, выдохнул и спросил: — Как ты вообще выжил? — С трудом. Ты молодец, конечно, что выстрелил не один раз, а несколько, это уже делает тебя умнее тех идиотов, которые пытались избавиться от меня до тебя. Но всё же надо было больше. В реанимации откачали, лечили долго в тюремной больнице. Меня хотели упечь на десяточку. Так, откопали что-то из моих давних грехов. Мало откопали, раз не наскребли на смертную казнь. Я сбежал. Полетел в Эстонию, лечился в нормальной больнице. Ничего, залатали. Шрамы показать? — Не надо. Как ты смог прилететь сюда? Как я понимаю, ты в розыске. — Поддельные документы, естественно. Дракона найти достаточно легко, так что я теперь оборотень-варан. Проще говоря, ящерица, как меня и называла твоя сестрица. — Дракон усмехнулся. — Думала, что меня это должно оскорблять. Алтан кивнул. — Мне правда жаль. — Это было всё, что он мог сказать. Он хотел «валяться в ногах», но что-то мешало, возможно, остатки гордости. Дракон неопределённо развёл руками. — Вообще я должен сказать тебе спасибо, получается. Твои пули неплохо так усмирили мой пыл. — Только не говори, что я сделал тебя импотентом. — Если сравнивать с тем, что было раньше, то да. А ты как думал? Ты всё-таки меня хорошо изрешетил. Сексуальный маньяк из меня теперь не очень. А так… всё работает. Только не очень-то хочется. Потерял интерес. — И к убийствам тоже? — Ну… — Дракон изогнул бровь. Алтан прищурился: — Чем ты зарабатывал на жизнь всё это время? На какие деньги ты здесь снимаешь эту халупу? — У меня были некоторые сбережения. — Ты всегда жаловался, что Юма тебе мало платит. — Мало, да, но я всё равно откладывал. Как знал, что пригодится. Ну и… пришлось очень долго уговаривать сестру, чтобы она сжалилась и отсыпала нерадивому брату денег на лечение. А потом я работал на разных серьёзных людей. Ничего особенного. Охрана. Слежка. И иногда быстрые аккуратные убийства. Сюда я тоже прилетел по делам. — Алтан замер. Он тоже для Дракона «дело»? Быстрое и аккуратное убийство? Дракон добавил: — Ну и к тебе заодно. Он подошёл вплотную, практически соприкасаясь с коленями Алтана, загородил свет лампы. — Скажи, это ведь Юмжит посоветовала тебе избавиться от меня? Он будто давал шанс. Алтан нервно усмехнулся. — Нет. Она ничего не знала. Это была моя идея. Я любил тебя очень сильно, и меня это пугало. Я подумал, что… так будет… лучше. Когда он проговаривал это вслух, оправдание звучало ещё глупее, чем в его голове. Севшим голосом Алтан проговорил: — И я ни о чём так сильно не жалею, как о тех выстрелах. Со стороны залива слышался шум волн, воздух в комнате стал густым, Алтану стало дурно от своего собственного сильного запаха, который смешивался с запахом этого жилища. В ответном взгляде Дракона было всё что угодно — понимание, горечь, злость, но не прощение. — Убей меня, — сказал Алтан. — Ты нашёл меня, извёл письмами, выманил из дома, браво, теперь давай покончим с этим. Дракон усмехнулся: — Вот так сразу? Даже не выпьем чаю? — Пожалуйста, — процедил Алтан, глядя снизу вверх прямо в глаза. — Давай, что ты там обычно делал. Выеби и задуши. Ты понимаешь, что мне уже плевать? Я не хочу жить, я своими руками себя искалечил, я ненавижу себя. Не хочу просыпаться по утрам. Задуши, утопи, разорви, всё что хочешь. Или… — Его глаза заблестели, он выпалил: — Или хочешь, я выношу детей от тебя? Ты ещё способен зачать? На лице Дракона отразилось изумление. — Понятия не имею, я не проверял. И ты… тебе напомнить кое-что? Ты даже до третьего месяца не дожил бы. — Но ты хотел бы. Дракон засмеялся. — Нет, слушай, это потрясающе. Я столько лет тебя окучивал, но тебе понадобилось расстрелять меня, выйти замуж и нарожать змеёнышей, чтобы прискакать ко мне с текущей дыркой нараспашку? Как же тебя замучила семейная жизнь, если сдохнуть подо мной кажется тебе радужной перспективой? Что с тобой делали, Золотце? Пытал тебя твой Мунгэн? Алтан злился. Дракону мало было предложенной мести, ему хотелось сначала увидеть как можно больше его унижений. — Просто посмотри на меня, — сказал Алтан. — Кто я такой теперь? Я хотел возглавить клан, а теперь высиживаю яйца от человека, которого не люблю, и сгнаиваю цветы в оранжерее. Нет, меня не пытают, не запрещают работать, общаться с людьми. Мне предложили хорошую обеспеченную жизнь. Я просто ничего уже не хочу. Дракон перестал улыбаться. — Дела, змейка, дела. Признаться честно, я пиздец как разочарован. Я тебя не узнаю. Любой организм стремится выжить, это закон природы, и если тебе хочется умереть, тебе нужен мозгоправ, а не… — Хватит, прошу, — Алтан поморщился, подался к нему и положил руки на его торс. Под тканью чувствовался знакомый жар. — Поздно мне рассказывать про законы природы, я не сопляк уже, я знаю, что мне нужно, и ты можешь не притворяться, что никогда не хотел сделать это со мной. Ты убил столько людей. Ты насиловал и пытал на моих глазах. Ты всегда хотел выебать меня, тебя просто пугали последствия. Теперь можно ничего не бояться. Чего ты ждёшь? Я хотел тебя убить! Отомсти мне! Ты же для этого нашёл меня. Давай. Я же даже не сопротивляюсь. Ты так хотел этого, ну же! Несколько секунд Дракон смотрел на него. Дыхание его стало тяжёлым, а Алтан перестал дышать. А потом Дракон опрокинул его на диван, на спину, и молча стал расстёгивать пуговицы кафтана. Крошечные шёлковые пуговицы быстро вывели его из себя, он не выдержал и рванул полы кафтана — пуговицы полетели в стороны. Он содрал с Алтана бельё и заставил повернуться на бок. Диван был достаточно вместительным, так что, выкинув подушки, Дракон лёг рядом, одной рукой прижал Алтана к себе за шею, почти придушив, другой рукой полез между ягодиц. — Так? Доволен? — Он нащупал отверстие и надавил двумя пальцами, пока не проникая. — Мне продолжать? Алтан сжался. Его живот быстро поднимался и опускался от сбитого дыхания, в висках шумела кровь. Дракон прорычал ему на ухо: — Кто я такой, чтобы перечить тебе? Я хорошо знаю команды. Стоять, лежать. Голос. Умри. — Алтан низко застонал, и Вадим придушил сильнее. — Хочешь, чтобы я выебал и убил — я так и сделаю. Сердце бешено гнало кровь, Алтана разматывало от горячего стыда и возбуждения. Он добился своего. Всё должно было быть иначе, по любви и согласию, но будет только вот так. Дракон вжал его голову в спинку дивана, продолжая прощупывать между ягодиц. — Уже мокрый. А говорил, что ничего не хочешь. Нет, дорогой, чего-то тебе всё ещё хочется. Ты сидел, разговаривал со мной, пытался просить прощения, а в это время тёк и думал, как с разбегу запрыгнуть на мой хуй. Это пиздец, Алтан, это вообще не выглядит, как раскаяние, выглядит так, будто тебе кукуху оторвало. Ну оторвало так оторвало, мне же лучше. Если ты именно так хочешь извиниться за то, что собирался лишить меня жизни, давай. Хочешь мой член в своей заднице — тогда расслабься, чтобы я мог войти. — В его хриплом голосе была слышна злость, Алтану было тяжело выполнить его требование, но он сделал вдох и постарался расслабиться. — Растяну тебя хотя бы на три пальца. Это для моего удобства, не для твоего. — Два пальца вошли почти свободно, Дракон тут же добавил третий. — Да ты тщательно готовился, а? Его пальцы медленно продвигались глубже. Алтан застыл в немом крике. Когда-то он мечтал о том, чтобы Дракон отымел его этими грубыми пальцами. Да он, на самом деле, много о чём мечтал, но это было давно. — Ты помнишь, как он кричал? — Дракон двинул пальцами особенно резко и глубоко, и Алтан громко охнул. — Помнишь, как он умолял меня остановиться? Хочешь так же? Мне нравилось, как в нём узко, но по ушам эта визгливая лисица проехалась что пиздец. После первого раза он не мог даже шевелиться. На следующий день, когда я пришёл, он всё ещё лежал ничком. Мне даже не очень хотелось его трогать, но ты потребовал приходить к нему каждый день, так что я поставил его на колени и уткнул рыжую суку мордой себе в пах. Хочешь так? Он провёл большим пальцем по приоткрытым губам Алтана и настойчиво надавил им на передние зубы. Алтану ничего не оставалось, кроме как пустить палец в свой рот и облизывать подушечку горячим языком. Дракон продолжал: — Каждый раз он оставался весь в слезах, слюнях и соплях, ты же слышал, как он давился и хрипел. Синяки с его белых коленочек долго сходили, это было даже красиво, и рот долго заживал. Мне сделать это с тобой? Дракон провёл пальцем по языку чуть дальше, к корню, и Алтан в панике замычал. Одновременно Дракон стал ритмично трахать его расслабленную от течки дырку пальцами. — Ты меня раззадорил, — прошептал Вадим и прижался ближе к нему, так, чтобы Алтан точно понял, что он имеет в виду. — Раньше мне достаточно было просто увидеть тебя и уловить твой запах. Теперь мне нужно больше стимуляции. Прийти ко мне в течку и просить убить тебя — достаточно возбуждающе, молодец. Вадим вжался лицом в шею Алтана и вдохнул его запах. Чёрт, ну конечно, запах изменился после замужества. К аромату гиацинтов примешался петрикор. Алтан стонал, чувствуя, как о его бедро потирается стояк. Дракон зажал ему рот ладонью. — Ты думал об этом? — спросил он, хотя Алтан и не мог ответить. — Когда твой муж лениво потрахивал тебя, ты вспоминал обо мне? Может, у тебя и видосы какие-то остались, а? Ты пересматривал их? Алтан невнятно проскулил что-то ему в ладонь. Сердце его загнанно билось. Это был страх. Такого настоящего, сильного страха он не чувствовал настолько давно, что это был для него деликатес. Может, он и не был живым всё это время, и в тот день, когда он убил Дракона и упустил Разумовского, наступила клиническая смерть, и только теперь Алтан ожил — ожил и сразу попал в смертельные драконьи тиски. Член Дракона упирался ему между бёдер. Алтан уже предчувствовал боль, из горла рвался крик. Наблюдая за экзекуциями в подвале, Алтан старался не примерять на себя ту боль, что испытывал Разумовский, когда Дракон вколачивался в него. — Приподними ногу. — Вадим толкнулся членом между его ног. Алтан громко выдохнул то ли с облегчением, то ли с разочарованием. — Давай, сожми его бёдрами, вот так. Я очень люблю твои ножки. — Дракон провёл ладонью по бедру, от колена к тазовой косточке. Алтан крупно задрожал. На ногах, увитых золотыми татуировками, заныли старые шрамы. — Я же помогал тебе восстановиться после аварии. Ты помнишь? Ну хорошо, давай я заново переломаю тебя. — Он звонко шлёпнул ладонью по ягодице. Сквозь его пальцы Алтан промычал: — Н… не надо… — Да что ты? — прошипел Дракон и оставил влажный поцелуй на его щеке. — Поздно. Ты же сам попросил. Ноги Алтана подрагивали, сжимая огромный член. Дракон стал двигаться, проезжаясь членом между его бёдер, сначала мучительно медленно, потом быстрее. Алтан шумно дышал и скулил. Он хотел наконец почувствовать его в себе, хотя знал, что это будет невыносимо. Член Дракона задевал его собственный, и не хватало всего нескольких касаний, чтобы дойти до разрядки. Будто услышав его, Дракон стал надрачивать ему в такт своим движениям. — Золотой мальчик, — прошептал Дракон. — Ты всё во мне перевернул, когда я тебя встретил. Алтан слышал его, но понял не сразу, потому что весь смысл слов заглушали ощущения. Хватило нескольких движений по члену, скользкому от естественной смазки, чтобы он кончил. Его выгнуло, но Вадим держал его крепко, и оставалось только дрожать в его руках и сдавленно кричать от удовольствия в его ладонь. — Хочешь сказку? — прохрипел Дракон, когда Алтан затих. — Жил-был один нехороший человек, который убивал людей. Он этим зарабатывал на жизнь. А потом его любимой не стало, а его семья отреклась от него, и он продолжил убивать, но уже не потому, что хотел денег, а потому, что крови хотел. Он брал опасные задания, был в горячих точках, и его всё устраивало, до тех пор, пока он сам не попал в плен. Там ему не очень понравилось. Его потянуло на гражданку. А тут ему вдруг предложили работу почище: приглядывать за шестнадцатилетним мальчишкой. Не разрушать, а беречь. Представляешь? — Дракон повернул к себе его лицо и заглянул в глаза. — Представляешь, что он чувствовал тогда? Он убрал руку со рта Алтана, позволяя сделать несколько жадных вдохов. Алтану нечего было ответить. Он никогда об этом не думал. Когда к нему привели двухметрового блондина с нелепой татуировкой и представили как нового телохранителя, Алтан подумал: громила, тупой наверное, но главное, что сильный. Он знал, что его телохранитель — дракон, и догадывался, что вернулся он с военной службы, и ему было любопытно, но вопросов он не задавал. Он поступил умнее: выпросил у мамы личное дело Вадима. Свои преступления он скрывал хорошо, так что личное дело было чистым. Тогда всё было проще, тогда Алтан ничего не знал, для него Вадим просто был человеком, который возил его в школу и из школы, и на попытки наёмника заговорить с ним Алтан надменно задирал подбородок и отвечал холодно, как учил дед. Дракон украдкой смеялся с этого напускного высокомерия Золотейшества, понимая, откуда оно. Алтан скрывал свой интерес к нему. Он напоминал себе: Вадим — никто, одиночка, от которого отреклась семья, и наняли его только из-за его навыков, меткости и высоких показателей силы и выносливости; Вадим — грубая сила, и Алтан никогда не имел уважения к таким людям. Алтан смотрел на него и видел раздолбая с зубочисткой в зубах, и тем непонятнее становилось его притяжение. Алтан закатывал глаза на его шутки. Он тогда не думал о том, что наёмник пришёл к нему из ада. Алтан смотрел на его шрам над бровью и не догадывался, что он остался не от боевых действий: об этом Дракон рассказал позже. Алтан не думал о том, что для уставшего и всеми брошенного дракона опека над ним была не просто работой, а чем-то большим. А потом Дракон спас его, когда Алтана пытались похитить. И Алтан только тогда по-настоящему осознал, что Вадим — не просто груда мышц и сборник анекдотов, а прежде всего профессиональный убийца. А потом случилась авария. Алтан помнил не много. Вадим всегда уходил, когда Алтан приказывал исчезнуть с глаз долой. Но неизменно возвращался, ища милости Золотейшества и желая помочь. Хитрый льстивый ублюдок. Ему от меня нужны либо мои деньги, либо моё тело. Тело теперь поломано, значит, скорее деньги. И всё же этот ублюдок был единственным, чьё присутствие Алтан был готов терпеть рядом с собой, когда тянулись те кошмарные месяцы в больнице. Такие чудовища, как Дракон, не умеют любить. Но он ведь любил свою жену когда-то? Алтан почему-то был в этом уверен. Может быть, чудовище всё-таки сделало для него исключение? Руки Дракона гладили Алтана, и совсем не так, как это делал Мунгэн. Алтан не думал о своих шрамах и растяжках, пока горячие ладони вслепую оглаживали бёдра и живот. Дракон нарушил молчание: — Ты стал мне дорог, понимаешь? Мне. Рядом с тобой я становился как будто прежним, я думал, что смогу быть нормальным. Но ты не дал мне обмануться. Ты видел во мне чудовище и был, конечно, прав. И я слишком поздно понял, что авария превратила тебя в такого же больного ублюдка, как я. Дракон снова сжал ему челюсти, а другой рукой огладил ягодицы и проник уже четырьмя пальцами. Запах Дракона бил в нос: тяжёлый, винный, раздражающий слизистую, вишня и спирт, древесина и огонь, этот запах напрочь сжигал в себе цветочный аромат. Алтану хотелось раствориться, исчезнуть, но голос Вадима возвращал его в реальность: — Я был бы нежен с тобой, клянусь, я был бы хорошим, как плюшевый котёнок, если бы ты решился быть со мной, вместо того чтобы убить меня… — Он сам уже задыхался от своих долгих речей и возбуждения, но не замолкал: — Я бы слушал каждый твой вздох и просил разрешения на каждое действие. Но ты захотел другого. Ты захотел пыток, пуль и крови. Будет тебе кровь. Чего ты хочешь теперь? Могу тебе в глотку член засунуть и долбиться до хрипа. Или всё-таки хочешь быть оттраханным по полной? Хочешь стенать и выть подо мной? Ты же очень узкий для меня, даже теперь, после мужа и родов, и тебе будет больнее, чем лисичке. И в итоге? Ты что-то говорил про детей. Золото моё, ну как же можно хотеть детей от человека, в которого ты стрелял?! — Дракон почти расхохотался. — Хотя да, мы оба знаем такую парочку. Ну хорошо. План такой: я трахаю тебя, ты орёшь, визжишь и умоляешь, в итоге я кончу глубоко в тебя и тебя разорвёт на узле. Хочешь? Его пальцы неумолимо быстро двигались в растянутом чавкающем отверстии. Он убрал руку со рта Алтана, чтобы схватить ею его косы, и Алтан смог выкрикнуть внятное: — Нет! Нет!.. Он всхлипнул, вновь изливаясь на обивку дивана. Он почти выл, сжимаясь на пальцах, перед глазами была темнота. Боль от натянутых волос привела его в чувство. Захлёбываясь воздухом и рвущимися всхлипами, он прошептал: — Нет, не так… я хочу… по-другому. Он закрыл глаза. Дракон был слишком близко, его дыхание опалило щёку, когда он прошептал: — Как? Покажи мне. Разве я не подстраивался под все твои хотелки? Только скажи. Дракон наконец отпустил его косы, и Алтан равнодушно отметил, что после его хватки болит голова, шея, челюсть и зубы. Он отдышался, притянул к себе свой кафтан и вытер мокрое лицо рукавом. То, что Дракон только что говорил ему, возвращалось и обретало смысл, накрывало стыдом и сожалением, которое жгло грудную клетку. Но Дракон теперь смотрел на него совсем иначе. Он ждал. Он не просто издевался, а действительно имел это в виду: диктуй свою волю, выбери что-то другое, что не будет для нас обоих пыткой. Алтан смотрел на него, и растерянный, мутный взгляд красных глаз уже через минуту стал строгим, острым, таким, каким Дракон его вспоминал. — На спину лёг. На пол. — Такой металл в его голосе давно не звенел. Дома командовать было практически некем, кроме нянек. Дракон тут же выполнил приказ и улёгся на ковёр, хоть и вскинул брови, будто сам удивился, что сработало, он боялся, что лишь доведёт Золотко до истерики, а не разбудит в нём властного змея. Алтан оседлал его бёдра и приказал: — Подними руки над головой. И не смей шевелиться. Дракон послушно сцепил руки в замок у себя над головой. Алтан обхватил его член пальцами — до конца обхватить ствол у основания не получалось. Алтан никогда раньше не делал этого, не прикасался к нему, разве что через ткань джинсов. Он провёл пальцем по выступающей вене и огладил головку. Дракон тихо сматернулся себе под нос и подал голос: — Слушай, меня так надолго уже не хва… — Помолчи. Господи, тебе не надоело постоянно трепаться? Будем надеяться, твой хер такой же стойкий, как твой язык. Алтан приподнялся, направил его в себя и стал медленно опускаться. Вадим шумно выдохнул. Головку почти до боли обхватили мышцы. Хотелось взбрыкнуть, вцепиться в медовые бёдра и насадить Алтана до конца по старой привычке, как он делал с другими. Но он видел лицо Алтана, болезненно сведённые брови и раскрытые губы, и знал, что с ним так никогда не поступит. Распирающая боль проходила. Алтан опустился ниже и чуть ли не потерял равновесие. — Руки! — рявкнул Алтан, когда Дракон машинально потянулся придержать его. Дракон вернул руки на место. Алтан медленно ритмично поднимался и опускался на слишком толстом члене, доходя только до половины длины. Стимуляция была слишком сильной, Алтан хотел опереться руками на плечи Дракона, но вовремя заметил шрам на плече, и все остальные шрамы, которые теперь не закрывал распахнутый халат. Их было много, Алтан не мог знать, какие из них оставили другие люди, а какие — он, и не хотел знать. Дракон всё же помог ему, придерживая за бёдра, и Алтан уже не противился, только низко стонал. Его накрыл болезненный сухой оргазм. У Дракона перед глазами заплясали звёзды, оттого, как Алтан сжимался на нём, можно было мгновенно кончить, но Дракон не мог допустить, чтобы их сцепило узлом. Он схватил Алтана, без труда перевернул его на спину, вынул член и сделал несколько быстрых движений рукой. Горячие капли полились Алтану на живот. Пока Алтан приходил в себя, Дракон выцеловывал его шею. — Пометь меня, — прошептал Алтан. Дракон покачал головой: — А как ты потом вернёшься домой? — Плевать уже. Дракон осмотрел метку, оставленную Мунгэном. Две белёсые точки на коже. — Змеиные укусы очень глубокие, — усмехнулся Алтан, заметив, как долго Вадим смотрит на метку. — Даже не знаю, можешь ли ты перекрыть её своей. — Мы посмотрим. Сначала мы убьём твоего мужа. Алтан распахнул глаза. Убить Мунгэна, такой теперь у них план? Вадим лёг на спину рядом с ним и посмотрел в потолок. — Жаль, что я не был твоим первым и единственным. С другой стороны, это к лучшему. Получить со мной удовольствие можно только вот так, когда ты заранее попрощался с жизнью. — Ну нет, не прибедняйся, отсасывал ты всегда отлично. Дракон усмехнулся. Алтан повернулся набок, и взгляд Дракона упал на его шрам. — Хочу посмотреть на твоих детей, — сказал Дракон. — Все хотят. Один я не хочу их видеть. — Почему? — Сам как думаешь? — Думаю, трудно любить своих детей, когда сам ещё своего внутреннего ребёнка не убаюкал. Алтан изогнул бровь: — Я вообще-то имел в виду, что я просто их не хотел. Дракон встал с некоторым трудом, размял пострадавшую от лежания на полу спину, подумал, что лучше было бы просто разложить диван, а не поддаваться порывам страсти на жёстком ковре. Дракон поинтересовался: — Как ты будешь объяснять мужу, почему ты пришёл домой такой растраханный и от тебя несёт чужим мужиком? — Он в Токио по делам. Очень жалел, что пропустит мою течку, но отказаться от поездки не мог. Мне вот интереснее, как объяснить портнихе, какого чёрта у меня почти все пуговицы с кафтана варварски содраны. — Алтан придирчиво осмотрел любимую вещь. — Ещё и рукав надорван! Его теперь лучше выкинуть. — Оставь его мне. На память. — А я в чём домой пойду? — Найду тебе что-нибудь из своего. Алтан приподнялся, опёрся спиной на диван, потёр затёкшую шею. Он вспомнил, где находится и зачем пришёл, и ему стало неуютно от внимательного взгляда Дракона. — Я не хочу уходить. Можно я останусь ненадолго? Много нужно тебе сказать. Вадим развёл руками: — А я тебя выгоняю? Оставайся хоть до утра. Чаю? Он поставил чайник, Алтан в это время сходил в душ. Вадим покопался в шкафу и дал Алтану свою футболку и шорты. Одежда висела на Алтане как на вешалке, хорошо ещё, что можно было затянуть завязки на шортах, чтобы они не спадали. Алтан и Дракон поднялись на второй этаж. Оказалось, что там была большая неотделанная комната с голыми стенами, и всё, что там находилось — стол со сваленными на нём масляными красками, мольберт и холсты, прислонённые к стене. Дракон не стал показывать Алтану свои работы. — Это так, мазня, мне нужно было восстанавливать мелкую моторику, вот и увлёкся, — объяснил Дракон слегка смущённо. — Очень расслабляет, к тому же. Выкладываю фотки во «Вместе» от лица девушки, которая потеряла всю свою семью в пожаре и пытается вылезти из глубокой депрессии с помощью творчества. Какой-то богатый ебалай даже купил у меня одну картину за бешеные деньги. «Вы очень проникновенно», говорит, «изображаете боль утраты». Они вышли на балкон и сели за столик. Залив, распростёртый перед ними, чуть блестел в темноте при свете луны. Внизу у дома шумел на ветру небольшой сад. Ночь была прохладной, но Алтан не торопился пить свой горячий чай и только кутался в накинутый на плечи кафтан. — Ты простил меня? — спросил он, собравшись с силами. — Почему? — Не думай, что это было легко и быстро. У меня было достаточно времени на размышления. Знаешь, почему я так долго терпел твоё молчание в ответ на письма? Я давал время и себе, и тебе. Были моменты, когда я тебя ненавидел. Ох, таких моментов было много! Особенно первые месяцы в больнице. И я действительно думал о том, чтобы убить тебя. Но гораздо больше я думал о том, чтобы больше никогда с тобой не сталкиваться, не искать тебя. А ещё я пытался понять, зачем ты так поступил. Ты ведь просто боялся меня. И любил. Эта мысль помогла мне: думать, что ты просто запутавшаяся измученная душа, а не хладнокровная змея. Я… всегда считал Волкова идиотом за то, что он простил своего бешеного. Но я такой же. Влюблённый идиот. — Дракон видел, как Алтан расстроен, и погладил его по плечу. — Жаль, что тебе пришлось совершить столько ошибок, чтобы мы оказались здесь. Мы могли бы обойтись без этого. Алтан опустил голову. Можно было обойтись без этого — разве он не думал об этом тысячу раз? Если бы он не стрелял в Дракона, тот помог бы отбиться от Волкова и его людей, и они не забрали бы Разумовского. Рыжая псина умерла бы, и всё было бы правильно. И тогда Алтан мог бы сбежать с Драконом от сестры и от клана, и не было бы свадьбы, и не было бы змеёнышей, и, и, и… Но понравилась бы Алтану жизнь в бегах? Не стал бы он проклинать Дракона, подбившего его на побег? Не стал бы он скучать по лёгкой богатой жизни, оранжереям и дорогим одеждам? Ведь больше всего ценишь то, чего не имеешь. Если бы Алтан не пожил в золотой клетке, смог бы он понять настоящую ценность своей свободы? — Я думал, что так будет лучше, — сказал он. — Муж, поддержка клана. Деньги. Ты был слишком большим соблазном. Я думал, что смогу тебя забыть. Смогу жить с нелюбимым человеком, наслаждаться нашим богатством и высоким статусом нашей семьи. Откуда мне было знать, что боль никогда не пройдёт? Вишнёвые глаза с грустью смотрели на Дракона, и на секунду Дракон будто увидел в нём подростка, которым Алтан был десять лет назад. — Это я должен был тебе объяснить, — ответил Дракон. — Бывает так, что она никогда не проходит. Алтан открыл рот, чтобы задать вопрос, но передумал. Вы очень проникновенно изображаете боль утраты. Алтана каждый раз заново удивляло осознание того, что Вадим всё ещё помнит Аюну. Они молчали и смотрели на залив. Чай остывал. — В тот же день, когда я убил тебя, Разумовский сбежал, — сказал Алтан. — Не на своих двоих, конечно. Волков его забрал. — И ты больше не пытался его найти? Алтан фыркнул: — Конечно, нет. Я больше не мог ненавидеть его, на это не осталось сил. Мне очень нужно было его ненавидеть. Сейчас я это понимаю: после аварии я жил только потому, что ненавидел. Его побег, моя свадьба, рождение детей, всё это… было в тумане, и когда я из него вышел, понял, что не хочу ловить Разумовского снова. Я больше вообще ничего не хотел. Ты и сам видел… я хотел смерти. — Но теперь? — Теперь… Я думаю, я ещё поборюсь за свою жизнь. Дракон довольно кивнул. — И что ты собрался делать? Алтан загадочно улыбнулся: — Есть кое-какие идеи. Видишь ли, у моей сестры мерцание. Дракон присвистнул. — Ничего себе. Оно ведь редко встречается у нагов? Особенно у альф. — Редко. Я сам удивился. Видел своими глазами. У неё начался приступ, когда на нас напали наёмники Волкова. Болезнь развилась из-за стресса. Быть главой клана непросто, у нас были серьёзные проблемы с несколькими китайскими кланами два года назад, её это подкосило. Сейчас она лечится. Лечение не приносит особых результатов. Я почти уверен, что это её жена, Пагма, подменяет её таблетки на пустышки. — Зачем? — У неё на это есть свои причины. Суть в том, что летом будет большое собрание нагов в Давосе. Дипломатическая встреча с американскими нагами. Я обязан там присутствовать, и Мунгэн, и Юма. Я хочу спровоцировать у неё приступ прямо на собрании. Тогда, по закону, она больше не сможет быть главой клана. Её место займу я. Всем была известна строгость законов нагов: оборотни не имеют права обращаться частично, ты должен выбрать, человек ты или зверь, потому что только богам позволено быть и тем, и другим одновременно. Если кто осмелится прилюдно уподобиться богу, то есть предстать человеком-змеем, это строго карается. И никого не волнует, что ты болен: закон не щадит мерцающих, считая их слишком слабыми и недостойными занимать высокие посты. — Это очень ненадёжный план, — сказал Дракон. — Нет гарантии, что приступ произойдёт. — У нас есть время придумать что-то получше. — Хорошо. Допустим, ты уберёшь сестру. И что дальше? Старейшины не будут долго терпеть омежку на троне. Они быстро найдут любой предлог тебя отстранить или даже посадить. — Именно. Поэтому мне нужна твоя помощь. Я удержу власть, только если докажу свою силу. — Насчёт силы… — Дракон откашлялся и снова потёр ладонью плечо. Алтан понял, что оно часто болело теперь. — Видишь ли, меня замкнуло. Я больше не могу обращаться. У Алтана сжалось сердце. Он видел Дракона в звериной форме всего два раза и хорошо это помнил: огромный крылатый зверь, покрытый крупной красной чешуёй, которая переливалась золотом на брюхе; два длинных заострённых рога на голове, острые иглы, укрывающие хребет, пасть с сотней зубов, сильный хвост, который мог убить одним махом. Алтан помнил свой страх и смущение от вида этого существа. Вадим был из рода огнедышащих, так что в лучшие годы был способен изрыгать пламя. Потом, когда его потрепали в бою, мог только выдыхать горячий пар. Теперь он не может и этого, и в этом была вина Алтана. — Но это ведь не навсегда? Замыкание лечится. Дракон покачал головой: — Врач предложил лечиться, но предупредил, что смысла нет. На превращение нужно много сил, гораздо больше, чем на любовные утехи. У меня их теперь недостаточно, к тому же, метаморфный нерв задет, меня может парализовать, если я начну обращение. Но как человек я тебе ещё пригожусь, а? Стреляю я уже прилично, унимать дрожь в руках научился, — он кивнул в сторону комнаты с холстами. — Пригодишься. По крайней мере, пристрелить одну бешеную лисицу ты сможешь. — Так ты всё-таки хочешь?.. — Не сейчас. Потом. Когда разберёмся с Юмой. Сейчас, я уверен, эти двое до сих пор зализывают друг другу душевные раны. Но Разумовский нужен мне мёртвым, и Волков тоже. Мне так будет спокойнее. Они помолчали. — Помнишь, какой вопрос ты задал мне тогда в оранжерее? — спросил Дракон. — Помню. — Теперь понимаешь, что я хотел тебе ответить. ***

Есть новости. Много новостей. Если вкратце, он будет на собрании нагов в Давосе летом 09:45 Вы в безопасности но ненадолго Он хочет вашей смерти 09:46

хорошо, но теперь давай не вкратце. 09:59